е обстоятельство стало известно, когда в Суассоне она услышала, что предусмотренная протоколом встреча императорской пары состоится двадцать восьмого в Понтарше, в каких-нибудь двух с половиной лье от Суассона по Компьенской дороге и совсем недалеко от Брена. Прошедшей ночью у Наполеона было достаточно времени подготовиться к встрече с ее свитой.
     В данный момент сама мысль о действии помогала ей выбраться из бездны нерешительности и волн тревоги, в которых она пребывала вот уже неделю. Пока Аркадиус пошел за лошадьми, она вытащила из-за пояса благоразумно захваченный из Парижа пистолет. Это был один из тех, что ей подарил сам Наполеон, зная ее умение владеть оружием. Она хладнокровно проверила заряд. Если Фаншон - Королевская Лилия, шевалье де Брюслар или кто-нибудь из их мрачных приспешников ждет ее за старыми стенами Ляфоли, будет чем поприветствовать...
     Она хотела выйти из-за стола, стоявшего перед единственным в зале окном, когда на другой стороне улицы кое-что привлекло ее внимание. Большая черная берлина, без гербов, но запряженная тройкой серых красавцев, остановилась против кузницы. Нагнувшись рядом с закутанным в большой зеленый плащ кучером над копытом одной из лошадей, кузнец, без сомнения, осматривал ослабевшую подкову. В этом зрелище не было ничего необычного, однако оно пробудило интерес в молодой женщине. Ей показалось, что кучер знаком ей...
     Она попыталась разглядеть, кто находится в берлине, но видны были только два неясных, определенно мужских силуэта. Внезапно она вскрикнула: один из мужчин на мгновение нагнулся к окошку, видно, чтобы посмотреть, где кучер, и за стеклом отчетливо промелькнул бледный профиль под черной треуголкой, настолько врезавшийся в сердце Марианны, что она, ни секунды не колеблясь, узнала его.
     Император!
     Но что он делал в этой берлине? Уже направлялся на свидание в Ляфоли? Тогда почему он ждал, пока поправят подкову? Это показалось Марианне таким странным, что ее внезапная радость при виде его моментально угасла. Ей хорошо было видно, как там, в карете. Наполеон нахмурил брови и нетерпеливым жестом потребовал поспешить. Он спешит, очень спешит.., но куда?
     У Марианны не было времени задуматься над этим вопросом. Кузнец отошел в сторону, кучер взобрался на свое сиденье и хлопнул бичом. Лошади с места взяли в галоп, и берлина умчалась. В один момент Марианна выскочила наружу и нос к носу столкнулась с Аркадиусом, который привел лошадей.
     Не говоря ни слова, Марианна вскочила в седло, ударом кулака надвинула до бровей шляпу, хорошо удерживавшую тугую массу ее заплетенных волос, затем, пришпорив лошадь, бросилась вслед за берлиной, уже исчезавшей в фонтанах воды и грязи. Аркадиус машинально последовал за ней, но, сообразив, что они удаляются от Ляфоли, прибавил скорости, чтобы догнать молодую женщину.
     - Послушайте!.. Куда мы так мчимся?
     - За этой каретой, - бросила Марианна, борясь со встречным ветром. - Я хочу узнать, куда она едет.
     - Зачем?
     - Там император.
     Жоливаль какое-то время переваривал эту новость, затем, резко нагнувшись, схватил за повод лошадь Марианны и с удивительной в таком щуплом теле силой приостановил бешеный галоп.
     - Вы сошли с ума? - яростно закричала Марианна. - Что вам взбрело в голову?
     - Вам очень хочется, чтобы его величество заметил преследование? Это нетрудно по такой прямой дороге. Напротив, если мы поедем по тропинке, которую вы видите справа, мы срежем дорогу до Курселя, где будем значительно раньше императора.
     - А что такое Курсель?
     - Да это следующая деревня. Но, если я не ошибаюсь, император просто спешит навстречу своей невесте и не собирается нигде задерживаться.
     - Вы думаете? О, если бы я была уверена в этом.
     Молодая женщина вдруг сильно побледнела. Ужасная ревность последних дней, которая было отпустила ее, вновь вернулась, более горькая и более жгучая. Перед страдающим взглядом он печально улыбнулся и покачал головой.
     - Но.., вы же уверены в этом! Будьте откровенны перед самой собой, Марианна. Вы знаете, куда он направляется, и вы хотите увидеть.., увидеть прежде всего "ее", а затем понаблюдать, как же пройдет первое свидание.
     Марианна сжала зубы и отвернулась, направляя лошадь к узкой тропинке. Лицо ее стало замкнутым, но она призналась:
     - Да, вы правы, но никто и ничто не помешает мне сделать это.
     - Я и не сомневаюсь. Идите, раз уж вам хочется, но вы не правы. В любом случае вы будете страдать, причем совершенно бесполезно!
     Снова в галоп, не обращая внимания на грязь и удвоивший свою силу дождь, оба всадника помчались по тропинке.
     Она проходила почти рядом с Велем, несшим свои грязно-серые, взбухшие от проливных дождей воды между безлюдными берегами. С каждой минутой погода делалась все хуже. Еще недавно мелкий, теперь дождь лил как из ведра с наводящего тоску продырявленного неба. Но дорога над рекой оказалась действительно короче, и вскоре показались первые домики Курселя.
     Когда Марианна и Аркадиус выбрались на дорогу, они заметили приближающуюся берлину, несущуюся с большой скоростью, вздымая колесами настоящие волны, - Пойдемте, - сказал Аркадиус, - здесь нельзя оставаться, если не хотите, чтобы вас заметили.
     Он попытался увлечь ее под защиту находившейся совсем рядом небольшой церкви, но Марианна сопротивлялась. Она во все глаза смотрела на мчавшуюся карету, охваченная страстным желанием остаться здесь, показаться ему, поймать взгляд властелина, чтобы прочесть в нем... собственно, что? Но у нее уже не было времени предаваться размышлениям.
     Возможно, из-за плохо подкованной лошади берлина на полном ходу отклонилась в сторону и задела передним левым колесом ступени придорожного распятия у въезда в Курсель. Колесо отлетело, и Марианна невольно вскрикнула, но мастерство кучера сделало буквально чудо.
     Резко свернув, он удержал лошадей и остановил карету.
     Двое мужчин тотчас выскочили из нее: один высокий, в необычном, особенно для такой погоды, головном уборе, другой - слишком знакомый, и оба - в высшей степени разозленные. Марианна увидела, как высокий показал на церковь и они побежали под дождем.
     - Идем, идем, - торопил Аркадиус, схватив Марианну за руку, - иначе вы окажетесь нос к носу с ним.
     Очевидно, они хотят укрыться здесь, пока кучер отыщет каретника.
     На этот раз она уступила. Жоливаль стремительно увел ее за церковь, чтобы не быть на виду. Здесь росло несколько деревьев. Лошадь привязали к одному из них. Раз уж император остановился здесь, спутник Марианны прекрасно понимал, что о дальнейшем пути не может быть и речи. К тому же молодая женщина обнаружила узкую боковую дверь.
     - Войдем в церковь, - предложила она. - Мы сможем видеть и слышать, оставаясь невидимыми.
     Они проникли в небольшой придел, где сырой, холодный воздух с сильным запахом плесени свинцовой тяжестью лег на их промокшие плечи.
     - Да мы здесь подхватим смертельную простуду! - пробурчал Жоливаль, на что Марианна не сочла нужным ответить.
     В помещении царила полутьма. Церковь оказалась запущенной. Многие разбитые стекла заменяла промасленная бумага. В углу лежала груда обломков разбитых статуй, возле нее две-три сомнительные скамейки, кафедра для проповедей, и все это было густо затянуто паутиной. Но большая полуоткрытая дверь перед амвоном позволяла видеть, что происходит в самом храме, куда именно спешно прибыли император и его спутник. Пронзительный, нетерпеливый и такой знакомый голос нарушил тишину зала:
     - Мы подождем здесь. Ты думаешь, они еще далеко?
     - Определенно, нет, - ответил другой, высокий, интересно одетый детина-с темными завитыми волосами, который старался укрыть под плащом громадную треуголку с пышным султаном из перьев. - Но зачем ждать здесь, под этими мрачными сводами, где вдобавок к дождю, промочившему нас снаружи, мы получим благословение от дырявой крыши. Разве нельзя найти убежище на одной из этих ферм?
     - Пребывание в Неаполе не пошло тебе на пользу, Мюрат, - пошутил император. - Ты уже боишься нескольких капель воды?
     - Я боюсь не за себя, а за мой костюм. Эти перья совсем потеряют вид, и я буду иметь честь приветствовать императрицу похожим на ощипанную курицу.
     - Если бы ты одевался проще, этого не случилось бы.
     Бери пример с меня!
     - О, сир, вы - я всегда вам это говорил - вы одеваетесь слишком простонародно, и негоже предстать перед австрийской эрцгерцогиней в одеянии буржуа.
     Эта необычная дискуссия об одежде позволила Марианне полностью обрести контроль над собой. Сердце перестало безумно биться, и ее ревность приглушило чисто женское любопытство. Итак, перед ней знаменитый Мюрат, зять императора и неаполитанский король? Несмотря на великолепный синий с золотом костюм, видневшийся из-под большого черного плаща, и высокий рост, она нашла, что лицо его, слишком вызывающее, выглядело, однако, заурядным. Может быть, он самый великий кавалерист империи, но в таком случае ему никогда не следует показываться без своей лошади. Один он выглядел как-то неукомплектованно. Между тем Наполеон объяснил:
     - Я хочу сделать сюрприз эрцгерцогине, я уже говорил тебе об этом, и показаться ей без всякой пышности, так же, как я хочу увидеть и ее в простом дорожном костюме.
     Мы выйдем на дорогу, когда покажется кортеж.
     Тяжелый вздох, такой сильный, что его услышала Марианна, показал, что думает Мюрат об этом проекте, затем он покорно добавил:
     - Подождем?..
     - Полно! Не делай такую мину! Все это невероятно романтично! И я напомню тебе, что твоя жена рядом с Марией-Луизой! Разве ты не рад снова увидеть Каролину?
     - Разумеется! Но мы уже слишком давно женаты, чтобы неожиданная встреча могла так обрадовать. И к тому же...
     - Замолчи! Ты ничего не слышишь?
     Все находившиеся в церкви: и наблюдатели, и наблюдаемые - напрягли слух. Действительно, издалека доносился своеобразный шум, похожий на приближающуюся все ближе и ближе грозу.
     - В самом деле, - с явным облегчением сказал Мюрат. - Это уж наверняка кареты! Впрочем...
     И неаполитанский король мужественно покинул укрытие, добрался до дороги, затем побежал обратно, крича:
     - Вон первые гусары эскорта! Ваша супруга прибывает, сир!
     В следующий момент Наполеон присоединился к нему, тогда как влекомая непреодолимым любопытством Марианна подошла к дверям церкви. Не было ни малейшего риска, что ее заметят. Все внимание императора приковалось к предшествуемой сине-розово-голубыми всадниками веренице карет, приближавшейся хорошим аллюром, и это ранило Марианну в самое сердце. Теперь ей стало ясно, с каким пылом он ожидал ту, от которой надеялся получить наследника, эту дочь Габсбургов с традиционно необходимой королевской кровью. Стараясь унять пронзившую ее боль, она вспомнила его развязные слова: "Я женюсь на брюхе..." Какая насмешка! Все в поведении ее возлюбленного - разве не говорили, что он готов научиться танцевать ради своей невесты, - просто кричало о нетерпении, с каким он ждал встречи с будущей женой, особенно эта романтическая эскапада в компании с его зятем. У него не хватило выдержки потерпеть до следующего дня, до официальной встречи, назначенной в Понтарше.
     Теперь Наполеон вышел на середину дороги, и синие гусары останавливали лошадей перед этой знакомой фигурой с возгласами: "Император! Император здесь!" Услышав это, немедленно появился г-н де Сейсель, камергер. Но Наполеон не хотел никого ни видеть, ни слышать. Не обращая внимания на усиливавшийся дождь, он, как юноша, подбежал к запряженной восьмеркой лошадей большой карете и открыл дверцу, не ожидая, пока это сделают для него. Марианна увидела, что внутри находятся две женщины. Одна из них вскрикнула и склонилась в глубоком поклоне.
     - Его величество император!
     Но Наполеон, это было ясно, видел только ее спутницу: крупную розовощекую блондинку с круглыми голубыми глазами навыкате, у которой был довольно испуганный вид. Ее грубо вырезанные губы вздрагивали, хотя она и пыталась улыбаться. На ней был зеленый бархатный плащ и ужасная шляпа с пучком разноцветных перьев попугая, похожим на метелку.
     Находясь в нескольких шагах от эрцгерцогини, Марианна пожирала ее глазами, испытывая жестокую радость, обнаружив, что если она и не безобразна, то по крайней мере ничем не отличается от других. Конечно, у Марии-Луизы был свежий цвет лица, но голубые глаза - невыразительны, а в знаменитой габсбургской губе под длинноватым носом - ничего привлекательного. А как убого она одета!
     И затем, для юной девицы она действительно была слишком пухлой. Лет через десять она превратится в толстуху, ибо уже сейчас в ней ощущалась тяжеловесность.
     Молодая женщина с нетерпением ждала реакцию Наполеона, который, стоя в воде, созерцал свою супругу. Безусловно, он испытывал разочарование, сейчас он поприветствует ее согласно протоколу, поцелует руку и вернется наконец в свою отремонтированную карету... Но нет!.. Его радостный голос возвестил:
     - Сударыня, я бесконечно счастлив увидеть вас!
     После чего, не обращая внимания на летящие, как от мокрого пуделя, брызги, он вскочил на подножку, обнял пышную блондинку и осыпал ее поцелуями, вызвав кривую улыбку у другой дамы, сразу же не понравившейся Марианне миловидной женщины, довольно полной, с великоватой головой и короткой шеей, чей язвительный взгляд противоречил выражению простодушия на ее лице.
     Без сомнения, это была знаменитая Каролина Мюрат, сестра Наполеона и одна из самых злобных склочниц режима. Спутник императора обнял ее, после того, впрочем, как приложился к руке эрцгерцогини, и тут же ретировался в карету без гербов, тогда как сияющий Наполеон расположился напротив женщин и крикнул стоявшему навытяжку около кареты камергеру:
     - А теперь живо в Компьен! И без остановок!
     - Но, сир, - запротестовала королева Неаполя, - нас ждут в Суассоне, где именитые граждане приготовили встречу, ужин...
     - Они поедят свой ужин без нас! Я желаю, чтобы мадам уже сегодня вечером была у себя! В путь!
     Получив такую отповедь, Каролина прикусила губу и укрылась в своем углу, а карета тронулась. Полными слез глазами Марианна еще успела заметить восхищенную улыбку, с которой Наполеон смотрел на свою невесту. Раздалась резкая команда, и вслед за эскортом восемьдесят три кареты кортежа проследовали одна за другой мимо церкви. Опершись плечом о сырой камень готического свода, Марианна смотрела на проезжавшую вереницу, но ничего не видела, погрузившись в такую болезненную прострацию, что Аркадиусу пришлось легонько встряхнуть ее, чтобы привести в себя.
     - Что будем теперь делать? - спросил он. - Следует вернуться в гостиницу. Вы промокли.., да и я тоже.
     Но молодая женщина окинула его диким взглядом.
     - Мы поедем в Компьен, мы тоже. - - Однако.., для чего? - удивился Жоливаль. - Я боюсь, что вы задумали какое-нибудь безрассудство. Дался вам этот кортеж!..
     - Я хочу ехать в Компьен, говорю вам, - настаивала Молодая женщина, топая ногой. - И не спрашивайте меня зачем, я и сама не знаю. Единственное, что я знаю, - это что мне необходимо туда ехать.
     Она так побледнела, что Аркадиус нахмурил брови. Словно жизнь полностью покинула ее, оставив безучастное тело.
     Совсем тихо, пытаясь избавить ее от леденящей, парализующей боли, он напомнил:
     - А.., как же с сегодняшним свиданием?
     - Оно не интересует меня больше, раз это не он назначил его. Вы слышали? Он направился в Компьен. Но не для того же, чтобы вернуться сюда. Сколько отсюда до Компьена?
     - Около пятнадцати лье!
     - Вот видите! Теперь в седло и поедем кратчайшим путем! Я хочу быть в Компьене раньше их.
     Она уже бежала к деревьям, где были привязаны лошади. Следуя за ней, Аркадиус еще пытался образумить молодую женщину:
     - Не безумствуйте, Марианна. Вернемся в Брен, и предоставьте мне сходить посмотреть, кто вас будет ждать этой ночью.
     - Это меня не интересует, говорю вам! Когда же вы поймете, что во всем мире только одно существо имеет для меня значение? К тому же эта встреча может быть только западней! Теперь я уверена в этом... Но я не обязываю вас следовать за мной! - бросила она жестоко. - Я прекрасно смогу ехать одна.
     - Не говорите глупости! - пожав плечами, заметил Аркадиус.
     Чуть пригнувшись, он протянул молодой женщине скрещенные руки, чтобы она оперлась носком и села в седло.
     Он не корил ее за черную меланхолию, ибо понимал, как тяжелы для нее эти минуты. Просто ему больно было видеть, как она набивает себе шишки при встрече с неизбежностью, с которой не в силах бороться ни она, ни кто-либо другой.
     - Едем, раз вы считаете это необходимым! - сказал он только, садясь, в свою очередь, в седло.
     Ничего не ответив, Марианна сжала каблуками бока своей лошади. Животное помчалось бешеным аллюром по идущей над водой дороге. Курсель, где только несколько физиономий высунулось на шум, вновь погрузился в тишину заброшенности. Злополучная берлина, снабженная новым колесом, тоже исчезла.
     Несмотря на получившуюся задержку, Марианна и Аркадиус поспели к выезду из Суассона как раз вовремя, чтобы увидеть проезжавшую императорскую карету, без остановки промчавшуюся мимо изумленных и, в известной степени, возмущенных супрефекта муниципального совета и военных властей, которые ждали несколько часов под дождем ради единственного удовольствия увидеть своего императора, проскользнувшего у них под носом.
     - Но почему все-таки он так спешит? - процедила сквозь зубы Марианна. - Что вынуждает его быть в Компьене?
     Неспособная дать приемлемый ответ на этот вопрос, она хотела, после того как на почтовой станции заменили лошадей, двигаться дальше, когда увидела, что императорская карета внезапно остановилась. Дверца распахнулась, и королева Неаполя, - Марианна узнала ее по украшавшим плащ страусовым перьям, - спрыгнула на дорогу. С возмущением на лице она решительным шагом направилась к следующей карете. Подбежавший камергер откинул ступеньку, и Каролина Мюрат с видом королевы в изгнании уселась внутри, а кортеж возобновил движение.
     Марианна обратила к Аркадиусу вопрошающие глаза.
     - Что это может значить?
     Не отвечая на ее вопрос, Аркадиус, чтобы как-то скрыть смущение, нагнулся и сделал вид, что поправляет подпругу.
     - Да наберитесь же мужества сказать мне правду, Аркадиус. Вы думаете, он хотел остаться один с этой женщиной?
     - Возможно, - благоразумно согласился Аркадиус. - Если только это не один из капризов королевы Неаполя, которыми она так прославилась.
     - В присутствии императора? Никогда не поверю. В, галоп, мой друг, я хочу видеть, как они будут выходить из кареты.
     И бешеная скачка сквозь ледяные потоки воды, грязь, бьющие по лицу обвисшие ветви деревьев продолжалась.
     Въезжая затемно в Компьен, изнеможенная и окоченевшая от холода Марианна дрожала так, что зуб на зуб не попадал, но держалась в седле благодаря огромной сил. воли. Все тело болело, словно ее исхлестали бичами. Но ни за что на свете она не призналась бы в этом!..
     Выигрыш во времени, который они получили над кортежем, оказался ничтожным, так как на всем бесконечном пути, кроме отдельных участков густого леса, громыхание восьмидесяти трех карет почти беспрерывно долетало до ушей молодой женщины.
     Теперь, проезжая по иллюминированным улицам, украшенным флагами от сточных канав до коньков крыш, Марианна беспомощно моргала, как ночная птица, внезапно брошенная на свет. Дождь перестал. Город облетела весть, что император сегодня вечером привезет свою невесту, ожидавшуюся только завтра. Поэтому, несмотря на позднее время, много жителей находилось на улицах и в различных заведениях. Громадная толпа уже бурлила у решеток большого белого замка. А он сиял в ночи, как гигантская колония светлячков. Во дворе маршировал полк гренадеров гвардии, готовясь к выходу, чтобы осуществить службу порядка. Через несколько минут рослые солдаты в косматых шапках, образуя проход, рассекут толпу, как могучий таран, которому никто не сможет