ерхом на коне, но знамя передала своему пажу Жану д'Олону и теперь пожимала протягивающиеся к пей руки и целовала детишек.
     Капитаны ехали за ней улыбаясь. Только один среди них был мрачным и ехал, тупо уставившись на лошадиные уши. Катрин узнала Арно, и сердце ее гулко забилось в груди. Он выглядел как пленник, тащившийся за колесницей победителя, и Катрин стало интересно: узнал ли он о ее спасении Жанной? Было ли это его состояние следствием известия о том, что она жива, или же он был охвачен угрызениями совести и раскаяния? Воспоминания о прошедшей ночи должны быть теперь пыткой для него. Катрин улыбнулась. Было так хорошо жить на свете, молодой, свободной.., свободной, чтобы уладить это странное недоразумение, которое так долго стояло между ними.
     - Я тебе дам либо покой, либо отсрочку, - прошептала она.
     Внезапно ее охватило горячее желание мести. По правде говоря, ее чувства к Арно было сложными, Она и любила и ненавидела его одновременно, этого человека, который отправил ее на смерть так хладнокровно и без колебаний, а затем потерял голову от страсти в ее объятиях. Его мрачность, разлившаяся по лицу, пробудила в Катрин злорадство. Теперь была его очередь мучиться, и гордость не могла ничем помочь Арно или защитить его.
     Когда все вошли, дом наполнился шумом и гулом, словно полая ракушка. Катрин отошла от окна и улеглась на кровать. Сегодня вечером она и Арно должны встретиться опять, и Катрин втайне опасалась столкнуться с ним. Как он отреагирует, увидя ее живой? Для Катрин Арно был неразрешимой загадкой.
     Уже дважды она предавала себя в его руки с такой радостью и страстью, что он, конечно, не мог этого не заметить. Почему же тогда он преследовал ее с такой непримиримой ненавистью, вплоть до передачи ее для пыток и отправки на виселицу? Он боялся ее, это несомненно; боялся сумасшедшего желания, которое она пробуждала в нем, и убедил себя в том, что ее притягательность была злом, поэтому старался освободиться от нее самым действенным способом.
     Катрин пыталась оставаться преданной молодому человеку. Первый раз, когда они встретились на пути во Фландрию, он и не скрывал своего влечения к ней. Он не переставал думать о ее красоте, он желал ее, держал в своих объятиях, не интересуясь ее жизнью. Но в то мгновение, когда взаимное влечение связало их, вмешалась судьба и со злорадным удовольствием разъединила их. Как ужасно, что единственное, что он помнил из обстоятельств смерти своего брата, было имя Легуа! Легуа в Париже было много, и среди них оказался только один, кузен Тома, который взмахнул топором и зверски убил Мишеля. Как же так случилось, что Арно не слышал об участии маленькой парижской девочки в этом деле? Неужели никто не рассказывал ему о ювелире, которого повесили за то, что он дал приют его брату, или о беззащитном ребенке, который со своими слабыми силами выступил против толпы и умолял о пощаде молодому человеку? Арно смешал Катрин с остальными Легуа, даже не попытавшись во всем разобраться.
     Однако, продолжая размышлять, Катрин постепенно прониклась к Арно большим сочувствием и поняла, что пытается оправдать его. Почему после всего, что произошло, Арно должен верить ей? Она происходит из семьи, которой он поклялся мстить, и все же, встретив ее под стенами Арраса, он забыл о мести под влиянием любви и страсти, которые она вызвала в нем.
     Что же произошло? Вопреки законам рыцарства Арно был схвачен и брошен в тюрьму. Когда же его освободили, он увидел Катрин в постели Филиппа - зрелище, которое уж точно не вызвало у него приятных ощущений. И наконец теперь, когда он увидел ее в Орлеане, как он мог догадаться, что она пришла разделить с ним судьбу после длительного и страшного путешествия?
     Для человека, в течение шести месяцев выдерживающего осаду в этом городе, измученного голодом, все связанное с Бургундией неизбежно должно было вызвать подозрение...
     Постепенно мысли Катрин становились все более благосклонными к Арно. Теперь она его понимала. Но, конечно, не настолько, чтобы простить непримиримую ненависть, которую он питал к ней. Возможно, на его месте она чувствовала бы то же самое.., и возможно, для Катрин лучше всего было бы отказаться от него... Она начинала понимать, что это была только мечта, что между ними оказалось слишком много горечи, которую нелегко преодолеть. Он никогда не поверит в любовь женщины, которой не доверял. Внезапно Катрин почувствовала слабость и безнадежность...
     Она с трудом разделась и уже собиралась лечь спать, когда появилась госпожа Матильда в состоянии сильного возбуждения.
     - Вы не поверите! Жанна отказалась даже притронуться к еде! - закричала она. - Месье Жан и капитаны поужинали по-королевски, а Жанна съела всего несколько кусочков хлеба, смоченного в воде. Ее духовник, брат Жан Пекерель, сказал мне, что она вообще редко что-нибудь ест.
     В голосе доброй женщины прозвучало столько озабоченности, что Катрин не могла не улыбнуться.
     - Я так же, как и вы, ничего не знаю о Божьей посланнице, - спокойно сказала она. - Нам еще многое предстоит узнать...
     Матильда Буше, которую вряд ли это убедило, торжественно покачала головой в высоком двурогом головном уборе.
     - Вы действительно полагаете, что она была обычной крестьянской девушкой? Разве вы не видели, как она держится в седле? Какое благородство и уверенность! Ее оруженосец, мессир д'Олон говорил мне, что на последнем турнире она скрестила копье в поединке с герцогом д'Алансоном, и герцог был совершенно ошеломлен ее искусством. Разве это не удивительно?
     Добрая женщина могла часами тараторить подобным образом о чудесах, связанных с Жанной, но Катрин почти не слушала. Все ее внимание было приковано к мужскому голосу, доносившемуся издалека, - голосу, одновременно и грубому и теплому, от которого у нее по спине пробежали мурашки. Когда хозяйка ушла, Катрин почувствовала, что ее вновь охватило горе и отчаянье.
     Она совершенно не знала, что делать. Может, следует набраться мужества и порвать с Арно раз и навсегда?!
     На следующее утро Катрин проснулась от громких голосов с улицы, изрыгающих ругань и проклятия. Быстро сбросив покрывало, она подбежала к окну. Да, это был Арно. Он стоял, облаченный в доспехи и шлем, и рьяно спорил с казначеем Буше. Оба так громко кричали, что Катрин сначала не поняла, о чем речь. Буше заслонял дорогу капитану.
     - Клянусь кишками папы римского, - наконец взревел Арно, - я заставлю пропустить меня. Я думал, что шлюха уже мертва, а теперь узнаю, что она находится в вашем доме, да еще в качестве дорогой гостьи! Это унижение невозможно вынести, даже если бы я мог вздернуть ее собственными руками!
     Буше уже собирался ответить, но тут другой голос, не менее энергичный, чем у капитана, вступил в спор. Катрин видела, как Жанна выбежала из дома, схватила Арно за плечи и начала трясти его как грушу.
     - Мессир! - кричала Жанна. - Как вы осмеливаетесь произносить имя Всевышнего всуе? Говорю вам, вы не покинете этого места, пока не возьмете свои слова назад!
     Арно не был бы более ошеломлен, если бы гром ударил среди ясного неба. Властный тон молодой девушки и ее сильная рука, казалось, привели в чувство разъяренного капитана. Посланница Бога явно не была молокососом! Но и Арно был не из тех, кто легко сдается.
     - Я капитан де Монсальви и желаю войти сюда, чтобы убедиться, что справедливость восторжествовала! закричал он.
     - Будь вы хоть сам король, вы не сможете войти сюда вопреки желанию мэтра Буше. Кроме того, это дело имеет отношение лишь к нам двоим. Все, в чем я хочу убедиться, - это то, что вы попросите прощения у Господа за то оскорбление, которое нанесли ему. До тех нор мне не о чем с вами говорить. Ну же, на колени!
     Его? На колени! Дева действительно приказала Монсальви встать на колени? Катрин с трудом верила своим ушам. Ее удивление еще больше возросло, когда она увидела, как Арно - цвет его лица изменился от малинового до мертвенно бледного - встал на колени на грубую мостовую и пробормотал короткую молитву.
     Она с грустью подумала, что, несомненно, он присовокупит это унижение ко всем тем обидам, которые связывал с ее именем.
     Когда обвиняемый закончил свою молитву, Жанна вернулась обратно в дом, и в этот момент появился Ксантрай в сопровождении другого капитана, выглядевшего постарше, но массивного и грозного, как боевой бык. При виде Арно, стоящего на коленях посреди улицы с молитвой на устах, они застыли на месте и взорвались от дикого хохота. Ярость Арно обрушилась на них.
     - Хотел бы я знать, что вы ржете, как идиоты! - злобно закричал он.
     Его воинственный вид ничуть не обеспокоил мужчин, по крайней мере, старший из них на секунду остановился, чтобы сделать легкое замечание:
     - Да, дружище, Дева задала тебе хорошую головомойку. Похоже, что ты наконец обрел наставника!
     - Держу пари, ты нарываешься на то же самое, Ла Гир. Никто во всей армии не ругается более отвратительно, чем ты, и мы посмотрим, что скажет Жанна, когда услышит твой репертуар. Почему бы нам не заключить пари?
     - О чем? - подозрительно спросил гасконец.
     - О тебе! Держу пари в сто золотых экю, что она пошлет тебя на исповедь!
     Смех Ла Гира сотряс воздух. Он прослезился от хохота и громко хлопал себя по бедрам. Этьен де Виньоль, прозванный Да Гир-Гнев - из-за ужасного характера, просто разрывался от смеха, почти столь же непреодолимого, как его знаменитая ярость.
     - Годится! - орал он. - Тебе лучше сейчас начать отсчитывать свои денежки. Послать меня на исповедь?
     Почему бы папе этого не сделать?..
     - Но Жанна сделает. И ты подчинишься ей, мой .друг.., потому что другому просто не бывать, вот увидишь...
     Сказав это, Арно посмотрел наверх и увидел Катрин, стоявшую у окна, - золотые косы струились по ее белой рубашке. Он побледнел и отвернулся. Затем сунул руку Ксантраю и сказал:
     - Ладно, прекратим. Жанна может делать все, что хочет, с этой женщиной. Самое лучшее, если бы она послала ее к дьяволу...
     - Жанна? Отправит кого-то к дьяволу? Это меня удивляет! - воскликнул Ла Гир.
     Ничего не зная о положении дел, Ла Гир был искренне поражен этим предложением, но Ксантрай усмехнулся и, когда два друга повернулись спиной, улыбнулся Катрин с легким поклоном. Эта улыбка и поклон немного успокоили ее, но слова Арно по-прежнему терзали.
     По-видимому, Ксантрай проявлял к ней легкую склонность, и Катрин задумалась над тем, имеет ли он какое-нибудь влияние на Арно. Во всяком случае, он хоть немного знает о тайных чувствах молодого человека.
     Катрин решила при первой же возможности поговорить с ним.
     Весь этот день она наблюдала за дневными заботами Жанны д'Арк. Дева очаровывала и привлекала ее больше, чем какая-либо другая женщина до этого, и Катрин даже на какое-то время забывала об Арно. Когда же мысли снова возвращались к нему, Катрин отгоняла его образ, так как слишком яркие любовные воспоминания смущали ее в присутствии этой высокой благочестивой, наивной девушки из Лотарингии, Жанна, несмотря на все знаки внимания, оказываемые ей, оставалась простой и доступной. Она излучала радость, глубокую, всепроникающую радость, но при случае могла прийти в ужасную ярость, как любой из ее капитанов, что и ощутил на себе Арно. В то утро после мессы, прочитанной Жаном Пекерелем в часовне Матильды Буше, Жанна явно сгорала от нетерпения. Она была готова тотчас броситься в атаку, и ее выводили из себя замечания Дюнуа.
     Бастард считал, что было бы безопаснее подождать, пока основные силы армии не прибудут из Блуа.
     Но Жанна, будучи истинной уроженкой Лотарингии, была и упрямой, как осел. Спрятавшись с Матильдой за дверями, Катрин в ужасе слушала, как бурно проходил военный совет в большом зале. Жанна, поддерживаемая Ла Гиром, Ксантраем, Ильером и Монсальви, выступала за немедленную атаку, в то время как Бастард, Гокур и сир де Гамаш настаивали, что им следовало бы дождаться подкрепления. Слово за слово, и разразилась яростная ссора между Гамашем и Девой, которая считала себя главнокомандующим и не позволяла обсуждать свои приказы. Гамаш вышел из себя, назвал Жанну "обыкновенной девкой" и заявил, что уходит со своего поста, и едва спасся бегством от Арно, прыгнувшего на него с мечом в руке, чтобы загнать это оскорбление в глотку острием меча. С большим трудом Дюнуа удалось погасить разрастающийся скандал. Он громко выругал Гамаша, пожурил Жанну и в конце концов заставил из обняться, что они и сделали не протестуя.
     Тут же было решено, что Бастард и Жанна отправятся в Блуа, чтобы ускорить подход армии, и что Жанна должна будет составить письмо к англичанам с помощью Жана Пекереля. Ксантрай в это время вышел из зала и столкнулся лицом к лицу с Катрин.
     - Мессир, - просительно сказала Катрин, - я хотела бы поговорить с вами! Не уделите ли вы мне минуту?
     Прежде чем ответить, он отвел ее к окну и убедился, что они одни в комнате.
     - Что я могу сделать для вас, красавица? - широко улыбнувшись, спросил он.
     - Во-первых, я хочу поблагодарить вас, - сказала Катрин. - Мой тюремщик рассказал мне, что мое содержание в тюрьме было смягчено благодаря вам. Я получала достаточно еды, не была прикована цепью и...
     - Больше ни слова. Вы мне ничем не обязаны. Я просто сделал то, что подсказывал мне разум. Разве вы не помните наше освобождение из тюрьмы Арраса?
     Катрин с разочарованием выдохнула:
     - Ах, так это вот почему? А я-то думала, что вы верите в мою невиновность! Я думала, что вы хотели мне помочь из-за несправедливости мессир Арно.
     - Возможно, и из-за этого тоже. Я никогда не верил в эту вашу "миссию" здесь. Вы были в таком жалком состоянии! Только Арно, ослепленный гневом, мог так ошибаться. И поскольку он не хотел слышать и слова в вашем оправдание, я сделал что мог.
     - Вы даже не представляете, как я вам благодарна. Если б не вы, он бы безжалостно раскромсал меня на куски. Ведь он ненавидит меня?
     Лицо Ксантрая приняло выражение непривычной задумчивости. Он колебался с ответом, без сомнения, чувствуя себя как на тонком льду.
     - Откровенно говоря, я не знаю. Похоже, что он вас ненавидит, и все же...
     - И все же? - эхом отозвалась Катрин.
     - И все же он ведет себя странно. Знаете ли вы, почему он не подозревал о вашем освобождении до сегодняшнего утра? Потому что напился прошлой ночью до безобразия. Он пил кубок за кубком, и все время казалось, что он пьет за кого-то невидимого. Его вынесли на заре, почти бесчувственного и плачущего, как дитя. Он бормотал что-то бессвязное, но я уверен, что расслышал ваше имя. Возможно, что он ненавидит вас, но я бы мог, поручиться, что любит он вас еще больше.
     До них донесся голос из зала. Это был Ильер, Требующий вина.
     - Иду! - отозвался Ксантрай. Затем он наклонился к ней, поскольку Катрин протянула руку, чтобы задержать его и, спросил очень тихо и быстро:
     - Вы ведь по-прежнему любите его?
     - Больше всего на свете! Больше жизни! - закричала она так страстно, что Ксантрай улыбнулся.
     - Он - счастливчик, счастливее, чем сам осознает это!
     Ну, тогда послушайте, прекрасная Катрин. Арно тупой и упрямый, как все ослы Франции, вместе взятые, но у него удивительно мягкое сердце при ею жутких манерах.
     Если вы его любите так, что готовы на все и живете только ради его возвращения к вам, у вас, возможно, есть шанс. Как бы упрям он ни был, придет день, когда он не сможет сражаться с собой и с вами.
     - Этим утром он хотел меня повесить!
     - Возможно, если бы добрался сюда! Но надо было видеть его лицо, когда он узнал, что вы живы, спасены Жанной. Лицо Арно не может соврать, могу поклясться, что я видел на нем вспыхнувшую радость...
     Ксантрай больше ничего не сказал. Он вышел, оставив Катрин наедине с ее мыслями. Его замечания зажгли маленькую искорку надежды, которая с таким трудом умирает в любящем сердце...
     Пока мужчины пили в огромном зале, Жанна вышла к женщинам, чтобы те помогли ей надеть доспехи. Матильда, Маргарита и Катрин суетились вокруг нее: соединяя различные детали доспехов воедино. Катрин, стоя на коленях, помогла натянуть белые сапоги. Внезапно она подняла глаза и спросила:
     - Почему ты надеваешь доспехи, Жанна? Ведь ты сегодня не будешь давать бой. Я уверена, что ты не собираешься бросаться в наступление в одиночку!
     Жанна засмеялась.
     - Но не от недостатка желания, моя дорогая, а от того, что сейчас все, что я хочу сделать, - это сопровождать моих посланников до главного моста и получить сведения о состоянии дел.
     Оба герольда Жанны, Гиенн и Амблевиль, получили приказ передать ее письма в лагерь Тальбота с традиционными рыцарскими церемониями.
     - Жанна, - прошептала Катрин, держа одну из ее боевых перчаток. - Я бы хотела пойти с тобой. Прикажи им дать мне какую-нибудь мужскую одежду. Я могла бы сопровождать тебя в качестве оруженосца.
     - И мои капитаны посходили бы с ума от такого хорошенького пажа, - улыбнулась Жанна. - Им понадобится все их хладнокровие, а город нуждается в них. Иди на крепостной вал, Катрин, и все увидишь оттуда.
     Катрин вздохнула, но не стала настаивать. Она видела, как Жанна вывела своего коня вместе с конями капитанов, среди которых был и Арно; его доспехи тускло блестели. Он был самым ярым сторонником Девы, но странно, у Катрин это не вызывало ревности. Жанна обладала удивительной способностью успокаивать злобные голоса, нашептывающие в самой глубине души. Кроме того, у Катрин было чувство, что пока он с Жанной, ничего плохого с ним не случится. Она вызывала доверие...
     Пока Жанна и ее свита находились за пределами города, Катрин оставалась на крепостном валу, наблюдая за ними, и не сдвинулась с места, пока они не оказались в безопасности. Когда она вернулась домой, то застала там Жанну с полными слез глазами. Англичане ответили на ее письмо оскорблениями, называя ее шлюхой и телкой. Но хуже всего было то, что они захватили в плен одного из ее герольдов. Амблевиль вернулся один. Гладсдейл схватил Гиенна и угрожал сжечь его заживо.
     Арно немедленно выдвинулся вперед.
     - Разрешите мне! - закричал он. - Я привезу его назад!
     - Нет! - вскричала Катрин так пронзительно, что все повернулись к ней.
     Она залилась краской стыда, и, заметив это, Арно с высокомерным видом отказался испытывать ее терпение. Она спряталась за широкую спину госпожи Матильды, желая провалиться сквозь землю. Жанна улыбнулась ей.
     - Амблевиль должен вернуться, - сказала она, поворачиваясь к другому герольду, лицо которого стало пепельным от переживаний. Жанна нагнулась к нему и похлопала по плечу.
     - Эй, они не убьют тебя! - закричала она. - Скажи Талботу, что я хочу встретиться с ним в поединке под стенами города. Если он сможет одолеть меня, то пусть сожжет меня вместе с Гиенном. Если же победа будет моей, то англичанам придется снять осаду и уйти.
     Здесь ее прервал Дюнуа:
     - Твой план прекрасен и благороден, Жанна, но Талбот никогда не примет вызов. Он великий вождь и доблестный рыцарь и никогда не согласится помериться силами с женщиной. Мне кажется, что Амблевилю достаточно сказать одно: если что-нибудь случится с Гиенном, то мы поступим так же со всеми пленниками и с теми, кто попадет в наши руки.
     Его совет оказался мудрым. Часом позже Амблевиль вернулся вместе с Гиенном, и Жанна со всеми домочадцами проследовала в церковь, чтобы отблагодарить Святую Деву. Среди сопровождающих была и Катрин, которая шла вместе с Маргаритой и Матильдой.
     Когда месса закончилась и они возвращались домой, Катрин не могла не заметить, что один из капитанов Девы смотрел на нее особенно настойчивым взглядом, настолько настойчивым, что это заставило ее почувствовать себя немного смущенной, но и приятно взволновало. В первый раз за долгое время на нее смотрели с желанием, которое даже не пытались скрыть. Это вернуло ей некоторую уверенность в себе.
     Рыцарь, обративший на нее внимание, был высоким мужчиной примерно двадцати пяти лет. Его волосы и короткая бородка, обрамляющая суровое, высо