ицы и к своему собственному, Вольтер выдает ее замуж за некоего маркиза де Вильетта, владельца одного из имений недалеко от Бове. Это позволило его "хрупкой" племяннице, к тому времени похожей уже на бочонок, стать его наследницей, впрочем, она обещала позже перевести состояние на имя Вильетты.
     С этого времени Вольтер становится для Марии-Луизы несносным человеком, все более несносным из-за его ухудшающегося здоровья: он всячески хватается за жизнь до восьмидесятитрехлетнего возраста.
     Его очень искусно убедили вернуться в Париж, где, впрочем, все ценят великого писателя и где ему обещали обеспечить спокойную жизнь. 4 февраля 1778 года Вольтер навсегда покидает Ферней и располагается у Вильетты на пересечении набережной Малаке и улицы де Бон. Именно здесь его ждет невиданный успех: весь Париж, не только жители, но и королевский двор, толпится у его двери; в Комеди Франсез устанавливают бюст писателя, а Бенджамин Франклин приводит к нему своего внука, чтобы получить благословение такого великого человека.
     Мадам Дени и Вильетта поистине радуются этому. Старика заставляют много работать, постоянно писать, для чего он нуждается в большом количестве кофе, опасного для его здоровья. Для поддержания сил его заставляли глотать сильнодействующие таблетки, к ужасу его врача Троншена; эти средства вскоре и привели его к смерти.
     Итак, когда к нему больше нельзя пускать толпу поклонников, его закрывают в маленькой спальне, почти совсем не заботясь о нем. Как ни странно, на великого писателя теперь не хватает времени! И 30 мая он, покинутый даже слугами, умирает...
     Толстушка Дени с по-прежнему неудовлетворенными запросами снова выходит замуж, в возрасте шестидесяти восьми лет, за шестидесятилетнего юнца, что вызвало в Париже бурю смеха. Все знавшие Вольтера теперь отворачиваются от нее.
     И она точно так же, как и человек, которому была всем обязана, одна-одинешенька и всеми покинутая, наконец, умирает.
     Что же касается замка, то презренная мадам Дени поспешила продать его Вильетте, котороя, в свою очередь, продала его семье Бюде, владевшей им вплоть до 1843 года. Но Ферней сильно пострадал от Революции. В это время замок переходит в руки Клода-Мариуса Давида, купившего у семьи Бюде не только само имение, но и мебель, картины и другие различные предметы, принадлежавшие Вольтеру. И по сей день Ферней по-прежнему находится в собственности его потомков, относящихся к замку с поистине благоговейной заботой...

ФЕРРЬЕР
От Бон-Жанны до блестящего Ротшильда

     Счастлив тот, кто одновременно обладает и богатством и разумом.
     Менандер

     В первых числах сентября 1792 года Жозеф Фуше, недавно избранный депутатом в Конвент, горя пылкой страстью, отправляется из Неаполя в сопровождении своей жены Бон-Жанны, на которой он женился десять дней назад и в которую влюбился, как мальчишка, причем никто не может понять, что же он в ней нашел. Бывшая мадемуазель Куано действительно кажется "тощей дурнушкой"; это высокая двадцативосьмилетняя девушка, худенькая, как веточка, с копной рыжих волос и рыжими бровями и костлявыми руками. Верно и то, что Фуше нельзя назвать красивым из-за лица, обтянутого кожей. Но тем не менее они подходили друг другу, так как эта супружеская пара, которая ни разу не разлучится за двадцать лет их совместной жизни, связана самой всеобъемлющей, самой глубокой и самой верной любовью...
     Где бы Фуше ни устанавливал свой ужасный террор, в Париже, Невере или Лионе, Бон-Жанна всегда рядом с ним, занимаясь исключительно им и четырьмя детьми, которых удалось уберечь (несколько детей погибло в младенческом возрасте). И когда ее муж, министр внутренних дел при Наполеоне, снимает великолепный дом на набережной Вольтера, она вопреки своему титулу герцогини заботится о приготовлении пищи, о различных настойках и свежем белье, великолепно справляясь с обязанностями настоящей хозяйки.
     Со времен своей молодости Бон-Жанна сбхранила в душе любовь к уединению, и в 1802 году именно для нее Фуше покупает в Бри имение Феррьер, ставшее позднее национальной гордостью Оно представляло собой небольшой замок на берегу пруда, со всех сторон окруженный восхитительными лесами. Бон-Жанна проведет здесь лучшие минуты своей жизни, но о ее жизни известно очень немногое (она была очень скрытной), разве что о ее милосердии, достойном восхищения. Именно здесь 9 октября 1812 года Бон-Жанна умирает, будучи переполненной радостью из-за возвращения в Феррьер после годовой ссылки в Экс-Провансе, куда она отправилась вместе с мужем по приказу Наполеона.
     Через три с лишним года безутешный вдовец женится на молоденькой и очень красивой Эрнестине де Кастеллан-Мажастр из Экса, которой он гордился, но она не сумела сделать его счастливым.
     20 декабря 1820 года Фуше умирает в Триесте, но перед смертью настойчиво просит похоронить его рядом с могилой Бон-Жанны на маленьком кладбище в Феррьере. К сожалению, его последняя воля будет исполнена лишь 22 июня 1875 года, с позволения барона Ротшильда...
     А тем временем все здесь сильно изменилось.
     В 1829 году у наследников Фуше имение Феррьер покупает крупный финансист Джеймс де Ротшильд, один из пяти сыновей франкфуртского менялы Майера Амшеля. Одна из стрел, изображенных на гербе семьи, оказалась во Франции. Джеймс так хотел побед, и вот теперь решает остаться здесь.
     Имение Феррьер со своими дремучими лесами и плодородными землями Бри является для барона Джеймса символом начала оседлой жизни, поэтому он стремится переделать его согласно своей мечте. Он полностью сносит замок, которым так гордилась Бон-Жанна, и под небом Иль-де-Франса воздвигает огромный, даже фантастический дворец в итальянском стиле, построенный по проекту одного очень известного английского архитектора-Пакстона. Сын садовника герцога де Девоншира, этот англичанин для королевы Виктории соорудил Хрустальный Дворец; надо признать, что он не только неординарный архитектор, но, кроме того, и замечательный пейзажист. За четыре года (с 1855 по 1859 год, совершив настоящий подвиг) он создает здание, с колоннами, пилястрами, бюстами римских императоров, колоколенками и куполами, достойное названия шедевра архитектуры в стиле французского ампира, представляющего собой смешение различных архитектурных стилей. Результат его труда восхитителен, так же великолепен и интерьер, доверенный Эжену Лами, который разместил там помимо прочего коллекцию произведений искусства, собранную бароном Джеймсом. Такое обрамление достойно утонченной красоты баронессы Бетины, портрет которой долгое время служил одним из украшений замка.
     27 декабря 1862 года Наполеон Ш в сопровождении принца Меттерниха, австрийского посла, а также английского посла лорда Ковлея и Московского князя посещает Феррьер. Императора и его европейское окружение барон Джеймс встречает на вокзале. Ввиду запланированной после завтрака охоты монарх одет в "оригинальный костюм, по форме напоминающий национальную бретонскую одежду..." А какой завтрак дает барон в честь титулованного гостя! Журналист, описывающий его, не перестает восхищаться: "Здесь все великолепно: помимо единственного в мире по красоте столового серебра, приглашенные ели из фарфорового севрского сервиза, подписанного Буше".
     Поприветствовав дам, ожидавших его на широкой лестнице, Наполеон III пожелал осмотреть все имение: сам замок, парк и конюшни. Потом состоялась охота с хорошим урожаем фазанов и зайцев, а также случайно попавшимся бекасом. Затем компания вернулась в замок для легкой закуски в то время, как оперный хор исполнял "Песенку Фазана" под руководством самого Россини.
     Перед отъездом на вокзал император решил соблюсти обычай знатных немецких семей и сам лично посадил в парке замка кедр, так хорошо принявшийся, что сейчас он выше всех других деревьев.
     В 6 часов вечера император покидает замок, а "по всему его пути от ограды парка до самого перрона выстроились все обитатели поместья, факелами освещая аллеи, к тому же через каждые пятнадцать шагов были высажены тисы, украшенные зажженными бумажными фонариками..." Сколько великолепия!
     Увы, всего через восемь с небольшим лет сюда при ходит несчастье: пруссаки оккупируют Францию. Король и Бисмарк располагают в Феррьере свою штаб-квартиру Пышность и размеры дворца производят такое впечатле ние на короля, что он издает указ, призванный оградить это великолепие от возможных последствий: никто не может дотрагиваться ни до картин в гостиных, ни до дичи в парке, ни до вина в погребах. Даже страстный охотник Бисмарк не был исключением. К сожалению, монарх уезжает, и начальник канцелярии, предоставленный сам себе, делает все, что хочет, не считаясь с этим великоле пием, что, впрочем, не удовлетворяет его. Графиня де Мустье рассказывает в письме: "Ротшильд вчера сказал мне, что фазаны Феррьера больше не устраивают Бисмарка и что он даже угрожал побить управляющего, в недовольстве, что фазаны не летают уже начиненные грибами".
     Итак, замку пришлось многое пережить, но тем не менее пришел и его звездный час, так как в гобеленовом зале вскоре состоялся разговор между Жюлем Фавром и Бисмарком о возмещении убытков, причиненных имению, в размере десяти миллиардов. Благодаря деятельности барона Альфонса удалось освободить замок.
     Как обычно, черные времена проходят. Феррьер залечивает раны и снова приобретает пышность и лучезарное настроение. В книге, рассказывающей о семье, барон Ги, владелец этого сказочного замка вплоть до 1981 года, целые страницы посвящает рассказу о времени большой охоты, обычно проводимой осенью Ротшильдами, а также предается нежным воспоминаниям детства, связанным с этим необычным дворцом. С течением времени замок вновь постепенно приобретает свой прежний внешний вид с восстановлением голубого, белого, гобеленового и кожаного залов, изысканных спален и прислуги (в количестве тридцати человек в обычное время и до сотни слуг в праздники, так как гости тоже привозили своих людей), оживляющей дом, парк и подвалы.
     Но и последняя война не прошла бесследно для Феррьера. Германским войскам особое удовольствие доставил захват этого символа еврейского великолепия, и на этот раз ни один из здравомыслящих монархов не запрещал грабежа. После ухода варваров, разграбивших почти все произведения искусства, замок, теперь уже без мебели, лишь с несколькими отапливаемыми комнатами, погрузился в непривычную для него мрачную тишину. Но появляется добрая фея, которую называют и королевой Парижа: Мария-Елена де Ротшильд, в девичестве де Зюе-лан, а теперь супруга барона Ги.
     Она любила Феррьер, особенно праздники в замке, которым она управляла как никто другой. Баронесса решила восстановить имение и храбро взялась за дело. И так как для нее не существовало слова "невозможно", естественно, ей удалось реализовать свои планы. В 1959 году, ровно через столетие после своего торжественного открытия, Феррьер снова предстал во всем своем блеске на празднике "Спящая красавица". Но послушаем барона Ги.
     "Сначала гости пересекают по живописным тропинкам лес, затем проходят в парк и вдруг обнаруживают замок. Едва освещенный, призрачный и загадочный дворец как будто появлялся из ночи. Огромные искусственные паутинки, как серебряные нити, ниспадают с кровли. По озеру без цели скользит невероятный корабль, загадочно поблескивающий в ночи. И сейчас же, словно по мановению волшебной палочки, замок пробуждается от оцепенения: у каждого окна зажигаются свечи, установленные в витиеватых канделябрах, внезапно начинают играть музыканты, появляются танцоры. А на рассвете никто не хочет расходиться..."
     И другие праздники: сюрреалистический бал, бал Пруста, охоты, концерты, - собрали весь свет Европы. Даже "Тысяча и одна ночь" окутала своей сказкой восхитительный замок. Но вскоре пришел конец этим чудесным праздникам... Банк Ротшильда национализирован, а барон Ги, дабы избежать передачи дома детства в недостойные руки, подарил Феррьер Университету... Последний, к сожалению, не слишком ценит щедрый подарок иногда там показывают теле-и кинофильмы или организуют спортивные соревнования. Спящая красавица закрыла глаза. Но, может быть, она по-прежнему ждет милого принца?..

ЛА ФОСС-АНЖАН
Окончание трагедии

     Кровь - не чистая роса. Нельзя собрать плоды на поле битвы.
     Виктор Гюго

     Типичные для местности Сен-Мало дома - большие и красивые здания, построенные во времена прогулок ради удовольствия богатых арматоров и корсаров, удалившихся на покой. Ла Фосс-Анжан - одно из таких зданий, построенное для семьи Нермон рядом с деревней Сен-Ку-ломб между Канкалем и Сен-Мало. Он возвышается своей крышей и высокими каменными трубами над прудом Сент-Сюзан и широкой лужайкой, окруженной старыми деревьями.
     Это дом, построенный для спокойного счастья одной семьи, для отдыха моряка после долгих лет, проведенных на море. Но в памяти воскрешаются драматические события, произошедшие здесь во время бретонского восстания. В начале 1793, после смерти Людовика XVI, гостеприимством и доверчивостью дома воспользовался доктор Шеветель, которого маркиз Ла Руэри очень долго считал своим другом. Но этот друг всегда стремился подавить бретонское восстание и захватить его руководителя. За это ему хорошо заплатили.
     В конце января 1793 года, в ночь с 29 на 30, Ла Руэри умер в замке Гийомарэ в Сен-Денуале в десяти лье от Динара. Еще во время болезни маркиза в замке проводился обыск, тогда пришлось его прятать. Солдаты могли вернуться, и пришлось спрятать труп, который не могли похоронить как обычно. Его закопали в парке Ла Гийомарэ, рядом с большими цветочными клумбами...
     После себя Ла Руэри оставил важные бумаги, содержащие сведения об организации восстания, в том числе и имена участников. Господин де Ла Гийомарэ решает отправить преданного слугу маркиза Пьера в Ла Фосс-Анжан, чтобы сообщить о происшедшем маркизу Дезилю де Камбернону, владельцу поместья, бывшего, одновременно и казначеем контрреволюционной организации. Одновременно Пьер приносит все оставшиеся бумаги господину Дезилю. Это было естественно, и Ла Гийомарэ не мог ни на мгновение представить, что такой поступок повлечет за собой драматические события, как у него в поместье, так и в поместьях его друзей.
     Марк Дезиль, о котором мы уже упоминали в связи с Ла Руэри, жил в Ла Фосс-Анжане с 1770 года, доставшемся ему от его деда, Жозефа Пико де Нормона. Он жил там со своей женой, урожденной Жанной Пико де Клоревьер. У него было четверо детей: Жанна, вышедшая замуж за господина Дюфресн де Винеля, Анжелика - за господина де Ла Фонше, Мария-Тереза - за господина д'Аллерака и, наконец, сын Андре, убитый в Нанси во время восстания его полка... Это были благородные и добрые люди, и никто из них не подозревал, что любезный доктор Шеветель, в котором они видели преданного друга, и которого принимали всегда с радостью, мечтает лишь о том, как отправить всех их на эшафот.
     Пьер рассказывает Дезилям и Шеветелю о смерти своего хозяина и его трагическом погребении - тело было посыпано известью, чтобы ускорить разложение. Он рассказывает также, что секрет его погребения будет сохранен, если только садовник, помогавший похоронить тело, не будет слишком много пить... Шеветель внимательно слушает. Конечно, Ла Руэри мертв, но если можно заставить говорить садовника и найти могилу, то этим можно будет скомпрометировать семью Ла Гийомарэ.
     В Ла Фосс-Анжане предатель продолжает играть роль внимательного друга и боевого товарища. Именно он советует спрятать бумаги, принесенные Пьером, в сосуде из желтого стекла и закопать в саду. Потом под каким-то предлогом он отправляется в Сен-Серван, к своему товарищу Лаллиган-Морильону, посланному Конвентом. Он советует ему отправиться в Ла Гийомарэ и напоить садовника Перрана. Тело Ла Руэри будет найдено, Лаллиган сможет арестовать теперь всех сразу. После этого он может поехать в Ла Фосс-Анжан, где без труда найдет бумаги и сможет арестовать всех остальных.
     Приехав вечером 24 февраля в Ламбаль, Лаллиган-Морильон собирает отряд из жандармов и национальных гвардейцев и направляет их в Ла Гийомарэ, куда на следующий день прибывает сам. В течение следующего дня и ночи все обитатели замка допрашиваются этим человеком, не имевшим ничего человеческого. Садовника действительно напоили, и он раскрыл секрет могилы. Госпожу де Ла Гийомарэ допрашивали дольше, чем ее мужа. Видела ли она маркиза де Ла Руэри? Жил ли он у них? Ответы ее содержали всегда одно и то же слово: "Нет". Но вдруг какой-то предмет бросили в окно, к ногам бедной женщины. Этот большой черный, неприятный и плохо пахнущий предмет была наполовину разложившаяся голова маркиза де Ла Руэри. "Вина" была доказана. 28 февраля Лаллиган направляет в Латваль закованных заключенных...
     2 марта, испугавшись народных волнений, Лаллиган счел более безопасным отправить заключенных в Ренн, и, возвращаясь в Сен-Серван, в трактире "Пеликан" пишет министру следующее письмо: "Я возвращаюсь в Сен-Серван и жду Шеветеля, чтобы нанести сокрушительный удар партии аристократов. Вот уже пять дней я не сплю, бегаю, руковожу арестами, веду допросы и конфискую имущество. Мое поведение полностью соответствует поведению человека, преданного Республике. Терпение! Прощайте, я почти засыпаю и спешу немного отдохнуть в ожидании Шеветеля". И после подписи он добавляет: "Шеветеля не в чем упрекнуть. Он хорошо себя проявил..."
     Из этого можно заключить, что наверху были сомнения, возможно, в революционной верности врача, но он развеял их своей активностью. Он не заставляет себя долго ждать и получает у Лаллигана последние инструкции. Той же ночью в окно Ла Фосс-Анжана постучали, и неизвестный господин произнес: "Революционеры собираются обыскивать замок. Отряд уже выступил из Сан-Мало". Всех тут же охватил ужас. Дочери Маркиза Дезиля, гостившие у него, и их дядя Пико де Ламоэлян умоляют отца бежать. Он больше других в опасности, ведь именно он был казначеем организации; надо, чтобы он ушел в море. Бумаги хорошо спрятаны, и женщинам нечего бояться.
     Сладкая надежда! Но Дезиль дает себя убедить. Он уезжает, добирается до побережья, садится в Ротенефе на корабль до Перси, где и умирает от горя 23 августа 1794 года. Когда Шеветель возвращается из Сен-Серана, то он не без сожаления узнает, что Дезиль бежал, но, в сущности, это значит, что всего лишь одной жертвой меньше, ведь остальные остались.
     Утром появляется Лаллиган в сопровождении мирового судьи Канкаля и нескольких национальных гвардейцев. Начинаются обыск и допросы - Шеветель продолжает играть свою роль. Потом начинают перерывать парк. Метр за метром, заботливо начав вдалеке от того места, где, как им было известно, зарыт сосуд. Но, наконец, его находят, и жители Ла Фосс-Анжан понимают, что они погибли. Их арестовывают, включая Шеветеля, который, естественно, был почти сразу освобожден без ведома преданных им друзей. Он сможет также вернуться в этот дом, куда принес столько горя... чтобы забрать оттуда столовое серебро.
     В Ренне, в тюрьме Тур-ле-Ба, они встретились с семейством Ла Гийомарэ, там был и брат госпожи де Ла Гийомарэ, арестованный без всякой на то причины, скорее для проформы. Еще одна пленница должна присоединиться к ним... Тереза де Муэльян, прекрасная кузина маркиза де Ла Руэри, участвовавшая в роялистском движении, которая жила в своем доме де Фужер. Некоторые утверждали, что Марк Дезиль перед обыском оставил ей казну организации, составляющую тысячу золотых экю. Деньги, которыми Лаллиган-Морильон хотел вознаградить себя за свои труды. Возможно, он сам собирался навестить девушку, но чиновник опередил его. 25 марта Тереза де Муэльян была арестована и присоединилась к своим друзьям в Ренне.
     12 апреля заключенных отправили в Париж: теперь их было двадцать шесть. Путешествие, их Голгофа длилось до 20 апреля. Обитатели Ла Гийомарэ и Ла Фосс-Анжан будут заключены в тюрьму Аббэй. Судебный процесс, который вел Фуке-Танвиль, завершился смертным приговором.
     Одна из дочерей Дезиля, госпожа де Ла Фонше могла спасти свою жизнь: ее имени не было в найденных бумагах. Но когда ее