об этом не знаю. Если твоему матросу так много известно, то спрашивай его, а не меня!
     - Мы и расспросили, но ничего больше не добились. Конечно, во время плавания он не раз пытался разыскать это золото, но не нашел ровно ничего.
     - Потому и не нашел, что искать было нечего...
     - Или потому, что оно слишком хорошо спрятано. Итак, если и есть кто-нибудь, кто может нас просветить, так это ты...
     - Даже если предположить, что золото было на борту, кто сказал вам, что оно все еще там?
     - "Герцог Бургундский" не приставал к берегу, а разгрузить корабль, стоящий на рейде, от такого тяжелого груза невозможно. Однако теперь золото там долго не пробудет... Может, Лафайет как раз и приехал, чтобы забрать золото и передать его своим друзьям американцам? Так что ты нам скоренько расскажешь, где тайник, очень-очень быстро, если хочешь, чтобы на твой труп не противно было смотреть! А может быть, я даже окажу тебе честь драться с тобой, а это хорошая смерть, весьма благородная для такого ублюдка, как ты.
     - Вы просто сумасшедший! Я знать не знаю про это мифическое золото!
     - Не знаешь? Правда, не знаешь?.. Грегуар!
     Пытка возобновилась. Импровизированный бич ударил раз, другой, третий, еще и еще, каждый раз исторгая капли крови. Все тело будто жег огонь, к горлу подступала тошнота, а Жиль со сведенными как в столбняке челюстями все еще сдерживал рвущийся у него из глотки крик боли, которого так требовала вся его истерзанная плоть. Больше он не издал ни звука. Время от времени Морван задавал ему все тот же вопрос...
     Вдруг как будто что-то взорвалось, затем грянули два выстрела. Жиль разлепил глаза и увидел, что дверь гостиницы рухнула, сорванная с петель сильнейшим ударом, и на пороге появился Тим, великолепный и рычащий, подобно атакующему зверя волкодаву, с пистолетом в каждой руке. Грегуар, палач, и один из двух солдат валялись мертвые: первому пуля угодила в затылок, а второму - в самое сердце. Тим отшвырнул разряженные пистолеты, выхватил из ножен У пояса длинный нож и ринулся на Морвана, а четвертый негодяи, совершенно протрезвевший и устрашенный появлением столь могучего противника, удрал с быстротою молнии через дверной проем.
     Все еще подвешенный к балке Жиль чудесным образом возвратился к жизни, попытался пошевелиться, несмотря на ужасную боль в онемевших запястьях, и прохрипел:
     - Не убивай его! Он мой!
     Но Тим уже извлек окровавленный нож из плеча Морвана.
     - Извини! - холодно произнес он. - Не беспокойся, я только немного царапнул мерзавца.
     Ты еще поквитаешься с ним!
     Затем Тим схватил скорчившегося от боли и зажимавшего рану в плече лже-Самсона за воротник мундира, приподнял его, донес до открытой двери и мощным пинком в зад вышвырнул на улицу.
     - Теперь займемся тобой! - Тим взял скамейку и встал на нее, чтобы дотянуться до веревки.
     С неожиданной нежностью он прижал своего друга к груди, перерезал веревки и осторожно опустил окровавленное тело на пол.
     - Эй, Флинт! Где ты есть? Можешь выходить!
     Ты нам нужен.
     Хозяин тотчас же покинул свое убежище, он был белее своего передника, но его поддерживала служанка, явно сохранившая больше хладнокровия, чем ее хозяин, поскольку не забыла прихватить все, что было нужно для перевязывания ран.
     Жиля, наконец позволившего себе потерять сознание, уложили на стол лицом вниз.
     - Да, здорово его отделали, - проворчал себе под нос Тим. - Хорошо еще, что мне пришло в голову посмотреть на всякий случаи в окно, когда я увидел, что дверь заперта. Грязные собаки! Подумать только, ведь они французы! Корнплэнтер, вождь ирокезов, и тот не сделал бы лучше!
     Флинт, решивший, что ему не повредит пара стаканчиков рому, пока его служанка смазывает истерзанную спину Жиля смесью масла и вина, допивал второй стаканчик, как вдруг понял, что индейца нет в комнате.
     - Черт возьми! - завопил он. - Индеец! Где индеец?
     - Индеец? Какой индеец?
     - Да тот индейский мальчишка, которого рыжий верзила принес под мышкой! Он был привязан к столбу, а теперь его нет!
     Тим пожал плечами, стараясь приподнять голову Жиля, чтобы заставить его проглотить несколько капель рому. Он указал подбородком на веревки, грудой лежавшие у основания столба.
     - Отвязался, только и всего. Еще не скоро наступит тот день, когда солдатишка из Европы сможет привязать индейца так, чтобы тому не удалось развязаться. Должно быть, малый воспользовался моментом и удрал. Теперь уж он, наверно, далеко... Ну и хорошо!
     - Идиот! - с трудом выговорил закашлявшийся Жиль, едва ли не задохнувшийся от лившегося ему в горло рома, но начавший приходить в себя. - Беги за ним!.. Он нам нужен!.. Генерал сказал... Черт возьми! Что вы со мной делаете?
     Вы что, хотите содрать с меня остатки кожи? - прибавил он, корчась под сильной рукой служанки Молли.
     - Кричите, сколько влезет, сударь! - ответила Молли, намазывая ему спину толстым слоем зеленоватой мази с тошнотворным запахом. - Завтра вы мне скажете спасибо, когда ваши раны начнут затягиваться.
     - Ваша мазь воняет! - простонал с отвращением Жиль.
     - А вы хотите, чтоб пахло розами? Тут и спермацет, и медвежье сало, и зверобой.., и много чего еще. Рецепт этой мази я узнала от одного колдуна из племени наррагансетов, она зачинит вам шкуру лучше, чем я зашиваю чулок иголкой и ниткой. Не дергайтесь так! Не то я намажу вам нос...
     Жиль стал терпеливо ждать окончания процедуры и, пока Молли делала ему повязку вокруг тела, как мог объяснил Тиму, почему он так обеспокоен исчезновением индейца. О золоте он, естественно, промолчал.
     - Что же мы скажем генералу? - проворчал он в заключение.
     Однако этого было недостаточно, чтобы растопить обычную флегму Тима Токера.
     - Лучший способ узнать это - пойти к нему.
     Если ты уже можешь встать, то мы сейчас же и отправимся.
     Несколько минут спустя Жиль, одевшись и подкрепившись новой порцией рому, покинул гостиницу, предоставив Флинту отделаться, как он сочтет нужным, от тел двух убитых гусар. Жара слегка уменьшилась, и море постепенно приобретало свой обычный синий цвет. В порту и на улицах снова царило оживление. Женщины в соломенных шляпках входили и выходили из лавочек, держа за руку маленьких девочек, одетых так же, как они. В магазине Марты друзья нашли девушку заново причесанной, в большом чепце, похожем на печную трубу; она громко обсуждала с каким-то рыбаком качества различных сортов табака. Но все эти картины не смогли отвлечь Жиля от занимавшей его мысли.
     - Куда он мог подеваться? - спросил он сам себя, оглядев окрестности. - Он ведь не мог проскользнуть незамеченным!
     - Конечно, мог... Здесь часто бывают индейцы. Черт возьми, да вот же он...
     Действительно, когда они проходили мимо пирамиды бочек, на которых сидел здоровенный негр, рассеянно следивший за полетом чаек, перед ними как из-под земли вырос юный индеец.
     Не прячась более, он подошел близко к Жилю, стал перед ним, затем поднял правую руку на уровень плеч, повернув ее ладонью к юноше, и произвел ею круговое движение, подняв вровень со своими черными глазами, смотрящими прямо в глаза Жилю. Тим присвистнул.
     - Что это ты с ним сделал? - удивленно спросил он Жиля. - Он приветствует тебя...
     Тут мальчик заговорил; он произнес несколько коротких, рубленых фраз, которые Тим торопливо перевел, не скрывая своего восхищения.
     - Он говорит, что хочет быть твоим другом, потому что ты настоящий воин! Еще он говорит, что видел, как ты смеялся под пыткой, а так могут только его братья-индейцы, что он твой пленник и гордится этим. Его зовут Играк, что означает "Птица-которая-никогда-не-спит", и он действительно, как я и думал, брат вождя Сагоеваты, что означает "Тот-кто-говорит-чтобы-другие-бодрствовали". Ты приобрел нам хорошего союзника, парень! - добавил Тим, обращаясь к Жилю. - Если твой великий вождь не будет доволен, то он слишком придирчив.
     Жиль едва успел увернуться от дружеского шлепка ладонью, который собирался дать ему Тим, совершенно позабыв об истерзанной спине своего друга, но он чувствовал себя таким счастливым, что ему казалось, будто он почти выздоровел.
     Действительно, ему стало лучше. Головокружение, которое он испытал, выйдя из гостиницы, прошло, но он был еще так бледен, что Тим забеспокоился и потребовал ненадолго зайти к Марте, чтобы Жиль поел и выпил чашку кофе.
     - А то ты не дойдешь до дома Уонтона! - убеждал его Тим.
     Роза, толстая черная служанка Марты, уже возвратилась и, стоя у стола, снимала кожуру с персиков, собираясь испечь торт. Она тотчас оставила свое занятие, чтобы наскоро приготовить обед для всех троих, хотя и бросала время от времени неодобрительные взгляды в сторону Играка. Марты в доме не оказалось: она была занята в магазине.
     Опустошив целый кофейник, Тим сказал Розе:
     - Передай Марте, что мы скоро вернемся, - затем, обратившись к Жилю, добавил:
     - А теперь - к генералу!
     Они направились в сторону дома Уонтона, но в тот момент, когда пересекали площадь, с которой начиналась Пойнт-стрит, из-за дерева внезапно появился Аксель Ферсен и преградил им дорогу.
     - Я ждал вас! - сказал он им. - Не ходите дальше! Это приказ генерала!
     - Генерала? Но ведь он нас ждет! - запротестовал Жиль. - Мы и так опоздали...
     - Знаю, - ответил ему швед. - Тем не менее он запретил вам появляться в доме Уонтона. В противном случае генерал не сможет помешать вашему аресту...
     - Нашему аресту? - возмутились Жиль и Тим в один голос. - Но почему?
     - Уйдем отсюда, - прервал их Ферсен, увлекая в узкий проход между дощатой стеной большого сарая, покрашенного красной краской, и густой изгородью из кустов орешника. - У нас не так-то много времени, а нужно, чтобы вы исчезли отсюда как можно быстрее. Вас обвиняют в том, что в гостинице Флинта вы убили двоих солдат из полка Лозена.
     - Убили?!
     - Дайте же мне договорить! Вот уже полчаса, как Лозен осаждает здание штаба. С ним двое его людей, один из которых ранен в плечо, и все трое вопят, словно черти в аду! Они утверждают, что вы на них напали, чтобы отбить какого-то индейского мальчишку, по всей вероятности, вот этого самого, что я вижу с вами.
     Тим, лицо которого во время этой речи попеременно окрашивалось всеми цветами радуги, взорвался:
     - Клянусь Библией моего отца, я еще никогда не слышал более бесстыдной лжи! Убили, да?
     Знайте же, что это я своей собственной рукой застрелил этих мерзавцев, а не вмешайся Жиль, то убил бы и того рыжего негодяя, и с превеликим к тому же удовольствием...
     - Он просто-напросто спас мне жизнь! - прибавил гневно Жиль. - Посмотрите же сами...
     Он снял свой мундир, причем так порывисто, что не удержался от гримасы боли, показал свою перевязанную спину со следами крови и в нескольких словах рассказал шведу о том, что произошло.
     - Если бы не Тим Токер, меня бы уже не было в живых, - заключил он мрачно. - А теперь нас хотят из-за этого арестовать! А почему не повесить?..
     - Именно этого и требует Лозен! - холодно парировал Ферсен. - Он угрожает даже вернуться во Францию со всеми своими людьми, если не получит удовлетворения. Должен, однако, уверить вас, что генерал не поверил ни единому слову. Он-то и послал меня, потому что не желает, чтобы его вынудили вас арестовать.
     - Разве он больше не главнокомандующий, не высший командир, как и шевалье де Терней? Что может Лозен противопоставить его решениям?
     - Повторяю вам: он угрожает покинуть берега Америки! А мы не можем обойтись без его кавалерии. Рошамбо предпочитает выждать, выиграть время... Он сказал мне, что доверил вам исполнить некое важное поручение. Это позволит вам исчезнуть отсюда на некоторое время, а ему - вывести мерзавцев на чистую воду и успокоить Лозена. Он велел вам ждать его в одном из бастионов старых английских укреплений. Это бастион, что позади города, прямо напротив колокольни. Он будет там сразу после сигнала к тушению огней и сам даст вам все инструкции.
     - Этого недостаточно! - проворчал Тим. - Такое поручение означает путешествие, а для путешествия необходимы деньги. Мое оружие осталось у мисс Марты Карпентер, а у моего друга Жиля и вовсе нет ничего из того, что нужно, чтобы рыскать по лесам. В своем сине-желтом мундире он будет в лесу так же заметен, как попугай в курятнике. Я уж не говорю о том, что потребуется какая-то еда для нас и нашего индейского спутника, порох, пули для охоты и.., для англичан!
     - Хватит, хватит! - прервал его Ферсен. - Вы получите все, что вам нужно, но, ради Бога, поскорее укройтесь где-нибудь! А если судьба сведет вас с кавалеристами из полка Лозена, то прошу не показывать вашу известную всем храбрость, а спрятаться! Эти люди могут застрелить вас, как только встретят, а трупы - плохие посыльные.
     Тим проворчал что-то о том, с каким удовольствием он свернул бы шею французскому герцогу, но все же послушался шведа, и все трое направились к указанному им месту, прячась в тени бузиновой изгороди. Ферсен же, заложив руки за спину, отправился прогулочным шагом и глядя в небо к дому некоего Хантера, значительного лица в Ньюпорте, которого он частенько навещал, от нечего делать небрежно ухаживая за его дочкой.
     Тим как свои пять пальцев знал все тихие уголки, пустынные тропинки, густые изгороди и сады, где никто никогда не бывал, поэтому трое беглецов смогли благополучно достичь старой линии укреплений, которую Рошамбо еще не успел восстановить. Раздвигая густой кустарник, преграждавший им дорогу, они проникли в полуразрушенные крепостные сооружения, где кучи камней ощетинивались балками, представлявшими собой едва обтесанные стволы деревьев.
     Беглецы нашли там древний каземат, едва ли пригодный для жилья, и устроились в ожидании ночи.
     С тех пор как они расстались с Ферсеном, Тим и Жиль не произнесли ни слова. Тим сидел, опершись локтями о колени, втянув голову в плечи и сжимая в зубах трубку, которую он машинально достал из кармана и сунул в рот. Он смотрел прямо перед собой с отсутствующим видом, словно то, что произошло, его совершенно не касалось.
     Жиль весь дрожал от бессильного гнева и возмущения, так что почти не чувствовал боли от ран.
     Если бы не приказ Рошамбо, он бы уже бросился в лагерь Лозена со шпагой в руке, чтобы найти там подлеца Морвана и смыть его кровью возмутительное обвинение, выдвинутое против его друга Тима, который ввязался в эту историю, только чтобы спасти ему жизнь. Однако юноша понимал, что спасти его может лишь абсолютное повиновение приказу генерала. Пока Жиль размышлял обо всем этом, Играк сидел на камне у входа так неподвижно, будто и сам был высечен из камня.
     Ожидание было долгим. Но вот наконец умолкли последние звуки маленького города, а в неподвижном воздухе были слышны лишь крики козодоя и далекий лай собаки, и вскоре в кустах послышался шорох осторожных шагов. Затем по развалинам крепостных стен скользнул желтый луч потайного фонаря, осветив серебряные пряжки и красные каблуки элегантных башмаков, потом показался и весь генерал Рошамбо, а за ним Ферсен, навьюченный как обыкновенный грузчик.
     Секунду Рошамбо разглядывал двух друзей, вскочивших при его появлении. Его серьезные глаза остановились наконец на лице Жиля, на котором отпечатались перенесенные страдания и лихорадочное волнение.
     - Снимите ваш мундир, - сказал он. - Я хочу увидеть!..
     Однако он остановил Тима, уже было собравшегося снять повязки, обвивающие торс юноши.
     - Нет, не надо! Такую перевязку не делают просто так, и к тому же вредно снимать столь умело наложенные бинты.
     - Господин генерал! - вскричал Жиль. - Я клянусь спасением души, что мы не убийцы!..
     - Если бы я не был в этом уверен, то не пришел бы сюда, мой мальчик. Но пока я должен делать вид, что верю, потому что имею на этот счет свои планы. Вам надлежит тем не менее выполнить мое поручение так, чтобы я остался доволен, а затем справедливость будет восстановлена.
     Мы найдем средство вразумить герцога де Лозена и...
     - Я не прошу у вас так много, господин генерал!
     - Чего же вы хотите?
     - Позволения встретиться со шпагой в руке с человеком, который велел избить меня как собаку, и таким образом дать мне самому рассчитаться с ним.
     - Разве вам нужно для этого мое разрешение?
     Поединок между солдатами...
     - Нет, это будет дуэль с дворянином, отказывающимся скрестить свою шпагу с моей, шпагой бастарда. Этот Самсон-Шкура не тот, за кого он себя выдает. Он принадлежит к славному роду...
     - Беда невелика! Вы получите вашу дуэль, Жиль, и я знаю людей, готовых стать вашими секундантами. Теперь возьмите это письмо. Вы передадите его генералу Вашингтону и пока останетесь у него на службе, а я за это время смогу уладить ваше дело здесь...
     - Еще одно слово, господин генерал!.. Тот человек пытался заставить меня выдать секрет, который мне не принадлежит. Мне кажется, что ночи в Бресте не такие темные, как думают... Какой-то заболевший матрос с "Герцога Бургундского" проговорился в бреду, когда лежал в госпитале Конаникута, и те люди, о которых я вам говорил, очень заинтересовались этим делом...
     - Как их имена?
     - Их главарь называет себя Самсон, а прозвище его - Шкура. Других я не знаю.
     Наступило короткое молчание, затем Рошамбо со вздохом произнес:
     - Понимаю... В таком случае, мой друг, тем более нужно действовать быстрее. Я прикажу проследить за этими людьми и благодарю вас...
     Затем граф повернулся к Ферсену, который спокойно ожидал, не подавая виду, что изнемогает под тяжестью двух ружей, пороховниц, пистолетов и огромного мешка.
     - Положите же все это, дорогой граф! Держу пари, никогда еще никто не просил вас оказать ему услугу подобного рода!
     - Никому, кроме вас, я бы и не ответил согласием на подобную просьбу, господин генерал! - заметил швед. - Участие в заговоре вместе с вами - это истинное удовольствие для меня.
     А вам, господа, я пожелаю удачи, - обратился он к Жилю и Тиму. - Смею добавить, что я завидую вам! Вы станете ближе к противнику, когда доберетесь до штаба генерала Вашингтона, а мы... Что ж, мы будем продолжать играть в вист с добрыми буржуа Род-Айленда.
     - Настанет и ваш черед, - успокоил его Рошамбо. - Теперь идемте: наше отсутствие могут заметить, а мы ведь обещали закончить вечер у Джеффризов.
     Ферсен сделал гримасу и испустил такой вздох, что остатки стен каземата чуть не обрушились:
     - Куда обещал заглянуть герцог де Лозен, чтобы научить дам любимым романсам Ее Величества? Гораздо лучше было бы пойти спать...
     - И я того же мнения, мой друг! Но вы здесь не для развлечений... Не забывайте, что мы на войне. А вам всем я желаю удачи!..
     Четверть часа спустя Жиль, одетый в одежду из выделанных оленьих шкур и ставший похожим на брата-близнеца Тима, покидал старые укрепления, следуя позади своего друга. Ночь была ясная, теплая, и луна ярко светила; в воздухе ощущалось дуновение морского воздуха, заставлявшее забыть о дневном зное. Тим углубился в высокие травы прерии, простиравшейся к северу до маленькой рощи. Но когда Жиль захотел увлечь Играка вслед за Тимом, юный индеец отказался сдвинуться с места, так что Жилю пришлось позвать Тима.
     - Я не понимаю, что он говорит, - шепнул он своему другу. - Мне кажется, что речь идет о скальпах!..
     Пригнувшись в траве, охотник и индеец торопливо обменялись несколькими словами, затем Тим рассмеялся.
     - Мальчик не желает возвращаться к своим, - объяснил следопыт другу. - Он говорит, что если не принесет скальпы, то не сможет стать воином, и его отправят жить вместе со скво и детьми!
     - Но что ты находишь здесь смешного? Мы ведь не можем оставить его здесь, как не можем позволить отправиться на поиски шевелюр, которые ему так необходимы...
     - Ну, что касается меня, то, будь я один, не стал бы возражать, чтобы он пошел и снял скальп с твоего приятеля Лозена и с нескольких его друзей, но я, кажется, придумал кое-что получше.
     Спрячьтесь-ка вы в роще и ждите меня.