это слово в церкви, - пояснил он, - но факт остается фактом. Я ненавижу это создание, от которого мой отец совсем сошел с ума.
     - Кто она? - спросила она.
     - Дочь некоего Жана Соро, сеньора де Кудена и де Сен-Серана. Ее мать зовут Катрин де Меньле. Она из хорошего дома, хотя и не очень известного. Год назад моя тетка мадам - Изабелла Лотарингская гостила у нас перед тем, как отправиться в Неаполь, куда призывали дела ее мужа герцога Рене, находящегося в скверной тюрьме Филиппа Бургундского. Девица была ее фрейлиной. Как только король ее увидел, он влюбился как безумец, как человек, внезапно потерявший рассудок...
     И снова Жан Мажори, человек с бородой, который был Ставником дофина, вмешался:
     Монсеньор! Вы говорите о короле!
     - Кто это знает лучше меня самого! - сурово отрезал дофин. - Я говорю только то, что есть, ни слова больше: король обезумел от этой девицы, и, к несчастью, моя бабушка поддерживает ее и покровительствует ей...
     Катрин широко открыла глаза:
     - Кто? Королева Иоланда?
     - Вот именно! Мадам Иоланда тоже увлеклась Аньесой Сорель <В эту эпоху иногда образовывали женский род от мужских собственных имен. Так дочь Жана Соро стала Аньесой Сорель. - Примеч. авт.>, иначе, скажите мне, как она могла бы стать придворной дамой моей матери? Мадам Изабелла, конечно, не собиралась увозить с собой весь свет, но этим не объясняется тот факт, что она нам оставила эту девицу.
     - Герцогиня Лотарингская уезжала надолго?
     - Не знаю. На несколько лет, по всей вероятности, поскольку она собиралась надеть корону Неаполя. Король же не мог согласиться на такую долгую разлуку со своей красоткой. Она властвует над ним, как вы сказали, и вы на себе убедились, что это означает. Что же касается меня, я ее ненавижу из-за тех огорчений, которые она не может не доставлять моей доброй матери.
     - Тогда, - вздохнула Катрин, - мы погибли. Мне остается только вернуться к себе, чтобы там ожидать новых ударов, которые обрушатся на мой дом...
     - Минуту! Возможно, еще не все потеряно. Через несколько дней король, королевы и весь двор будут в Type, где меня женят на Маргарите Шотландской.
     Мысль о предстоящей женитьбе вовсе ему не нравилась, поэтому, произнося эти слова, он скорчил ужасную гримасу, как если бы они оставляли на губах горький привкус. Тем не менее он продолжал'.
     - Женитьба назначена на второе июня. Мадам Маргарита уже несколько недель во Франции, так как она в конце апреля высадилась в Ла Рошели, но ей оказывают повсюду такой пышный прием, что продвигается она очень медленно. В этот час она должна быть в Пуатье.., совсем рядом с нами!
     На этот раз вздохнул он. Воспользовавшись этим, Катрин проговорила:
     - Ваше Высочество, кажется, не очень счастливы этим союзом?
     - Мне он не нравится, но не больше, чем любой другой. Я никогда не видел Маргариту Шотландскую. Это решение - женить меня - наводит тоску. У меня есть дела поважнее, чем заниматься женитьбой! Но оставим это! Не упускайте свой шанс. В день свадьбы будьте в соборе, на пути свадебного кортежа. Именно у меня вы попросите помилования для графа де Монсальви. В подобных обстоятельствах мне король не сможет отказать! Даже если эта Сорель будет против.
     Переполненная благодарностью, Катрин преклонила колено, взяла руку принца и хотела приложиться к ней губами, но он быстро ее вырвал, как если бы боялся, что она его укусит.
     - Не благодарите меня. Я делаю это не для вас и еще меньше для вашего смутьяна мужа, который в будущем должен будет заставить говорить о себе не иначе как на полях сражений.., особенно когда я стану королем. Так как, даю вам слово, я сумею укротить мою знать.
     - Тогда, монсеньер, почему вы это делаете? Чтобы пробить брешь в позициях этой Аньесы? - спросила она дерзко.
     На лице Людовика показалась улыбка, которая тут же выдала его возраст. Это была проказливая и веселая улыбка, улыбка мальчишки, приготовившегося сыграть шутку со взрослым.
     - В этом можете не сомневаться, - проговорил он добродушно. - Я буду в восторге, если покажу этой дуре, что не она глава в королевстве. Но это не основная причина. Видите ли, совет приехать повидать короля вам дал один человек, который мне нравится. Мессир Тристан Эрмит из того теста, из которого делают великих политических деятелей. Он строг, непреклонен и умеет подать правильный совет. Именно ему, вашему другу, я хочу доставить удовольствие. Мне бы не хотелось, чтобы его совет пропал зря. Теперь идите, я должен возвращаться, а вам нужно покинуть замок, так как мост скоро будет поднят.
     Мадам де Монсальви и дофин бок о бок покинули часовню. Потом принц галантно поклонился своей спутнице, которая вернулась к пажу и оруженосцу.
     - Кто этот плохо одетый мальчик? - спросил Беранже. - Он мне показался очень некрасивым!
     - Это ваш будущий повелитель. Если Богу будет угодно сохранить ему жизнь, он в один прекрасный день станет Кролем Людовиком XI...
     - Тогда, - прокомментировал Готье, - нельзя сказать, что он будет красивым королем.
     - Нет, но он будет, без сомнения, великим королем. Во всяком случае, с его помощью я, возможно, получу помилование, в котором мне отказал король. Вернемся в гостиницу, молодые люди! Я вам расскажу, что произошло.
     - А.., мы возвращаемся в Монсальви? - спросил Беранже с проблеском надежды во взгляде.
     - Нет. Ни в Монсальви, ни в Париж. Мы возвращаемся в Тур, где будем ожидать дня свадьбы, как и должны были поступить, если бы я так не торопилась...
     Они спустились по крутой лестнице, которая из старой Крепости, построенной Плантагенетами, вела в центр города. В Гран-Карруа, где путешественникам всегда были рады в гостинице мэтра Анеле и его резвой супруги Парнеллы, В этом мире служанок, поварят и начищенных кастрюль.
     По дороге Катрин предалась мечтам. Сумерки были такими красивыми в этот вечер, воздух таким легким и чистым...
     Прохлада, поднимавшаяся от реки, и легкий туман указывали на близость реки. Покрытая рябью поверхность реки стала оливкового оттенка, в то время как верхушки ив были еще позолочены солнцем. Шиферные крыши и древние стены города, вытянутого вдоль берега Вьенны, приобрели приглушенные тона старой картины.
     Два лебедя покинули свое ивовое гнездо и выплыли на середину реки. Катрин проследила взглядом, как они изящно продвигаются вперед, и решила, что это счастливое предзнаменование. Эта пара, плавая вместе, была сильнее и лучше защищена от грозного мира.
     Надо найти Арно и никогда с ним больше не расставаться. Только тогда они будут непобедимы. Одиночество плохо для обоих.
     Зимородок с победным криком нырнул в темную воду Он, конечно, вернется с рыбой. Сумерки переходили в ночь три всадника достигли домов. Катрин больше не видела реку.

Глава десятая

СЕРДЦЕ. ВЗЯТОЕ В ПЛЕН

     В Type дом Жака Кера и его склады тянулись вдоль Луары барбаканы Большого Моста, сразу за стеной, защищавшей город как от возможных нападений, так и от опасный разливов реки. Его ближайшими соседями были большой монастырь якобинцев и толстые башни королевского замка, подступающего к набережной.
     Скорняк из Буржа, человек, который поклялся вернуть королевству финансовое здоровье и процветание и который в настоящий момент довольствовался своим положением могущественнейшего и изобретательнейшего негоцианта, владел здесь, как и во многих других крупных городах, домом и магазинами, где целый день суетились приказчики и носильщики.
     Сам он проводил большую часть жизни верхом, беспрестанно инспектируя свои конторы, переезжая из Буржа в Монпелье, где располагалась основная часть его контор, из Монпелье в Нарбонн, в Марсель, чей порт входил в его интересы, в Лион, где он приобрел дружеские связи, в Клермон или в Тур и Анже.
     В свои тридцать шесть лет мэтр Жак Кер был худым, стройным человеком, обладавшим исключительной энергией. Он казался настолько вездесущим, что его враги - а они у него уже были - поговаривали, что он заключил сделку с Дьяволом.
     Возвратившись из Шинона после неудавшейся аудиенции, Катрин с радостью нашла его в конторе, которая в связи с его приездом сразу приобрела деловой вид.
     Конечно, Жак не позволил ей остановиться в гостинице. Он потребовал, чтобы она со своими спутниками погостила у него, и поручил их заботам госпожи Ригоберты, ловкой экономки, которая держала его дом в Type всегда готовым к приезду хозяина.
     Жак испытывал к Катрин сердечную привязанность и даже более глубокое чувство. Для Катрин никогда не являлось тайной влечение к ней Жака, что, впрочем, ее не шокировало.
     Жак Кер приютил Катрин, Сару и Арно, когда их преследовала ненависть всемогущего Тремуйля. Он организовал их бегство на овернские земли. Но когда Жак разорился после кораблекрушения, Катрин, в свою очередь, подарила ему самое дорогое свое украшение - черный алмаз, унаследованный от покойного мужа Гарэна де Брази, и позволила ему снова встать на ноги и достичь прежнего благополучия.
     И, наконец, именно на одном из кораблей Жака Кера Упруги Монсальви смогли покинуть мавританское королевство Гранаду и вернуться во Францию.
     Поэтому три первых дня пребывания Катрин у Жака были полностью посвящены их общим воспоминаниям о радости общения после полутора годовой разлуки.
     Жак был очарован и обрадован этой встречей. Он с любовью смотрел на свою подругу, такую же красивую, меняющуюся, охваченную той же жаждой жизни и тем же мужеством перед лицом опасности, способной сломить менее смелого человека.
     - Если бы у меня не было Масе и детей, - сказал он как-то вечером, - и если бы вы не были матерью и женой, я думаю, что похитил бы вас, сделал бы моей, какой бы знатной дамой вы ни являлись, так как высоты, на которых вы обитаете, меня не пугают, и я знаю, что очень скоро смогу вас догнать.
     - Вы нас всех перегоните, Жак. Вы станете самым могущественным человеком во Франции, одним из богатейших в Европе, если не самым богатым. Ваши планы.., эти порты, рудники, которые вы открываете, эти эмиссары, которых вы посылаете в четыре стороны света.., от всего этого кружится голова.
     - Это еще ничего. Вы увидите, что будет через четыре года... Я построю дворец.., который, к сожалению, не смогу вам подарить. Но, - добавил он весело, - что я могу вам пока предложить, это несколько звонких и полновесных мешочков.., а также еще кое-что.
     Он встал из-за стола, где они заканчивали ужин, и вышел из комнаты.
     Окно было открыто в небольшой внутренний сад, где росли ароматические травы, жимолость и жасмин, и их благоухание заставляло забыть о запахах улиц, где по водостокам бежала вода с нечистотами.
     Оставшись одна, Катрин облокотилась на подушки сиденья, вдохнула аромат, который входил в комнату с вечерним воздухом и звоном отдаленного колокола.
     Она смаковала это мгновение мира. Со времени своего приезда она позволила себе расслабиться, и ее тело, уставшее от долгих переездов верхом, отдыхало. Она чувствовала себя у Жака как дома.
     Облокотившись на подоконник, она наблюдала за движением на улице, за снующими взад и вперед клерками, которые с заложенными за ухо гусиным пером и со, свитками пергаментов каждый день разъезжали между складами и набережными, куда причаливали баржи, прибывшие с верховья реки, и корабли, следующие вниз по течению. Но большую часть времени она оставалась одна. Ни Беранже, ни Готье не испытывали такой потребности в сне и поэтому целый день носились по улицам и порту. Они интересовались делами конторы, где шли приготовления к королевской свадьбе и где все было завалено товарами Готье, обладавший красивым почерком, оказал Жаку неожиданную услугу, которую тот по достоинству оценил. Но в основном юноши ходили купаться на Луару или, вооружившись удочками и сетями, отправлялись на какой-нибудь песчаный остров, заросший травой.
     Они возвращались вечером, полумертвые от усталости и от свежего воздуха, набрасывались на плотный ужин, который им подавала на кухне госпожа Ригоберта, и шли в свои каморки, где спали, как сурки, до восхода солнца.
     Но Катрин знала, что эти мгновения передышки, эти каникулы не продлятся долго. Через несколько дней город, теперь такой мирный, заполнится шумом, грохотом и сутолокой, которые всегда сопровождают переезд Двора. Приглашенные и любопытные съедутся из провинций. Еще молчаливый замок украсится знаменами, загорится в ночи множеством огней, запоет голосами виол и ребек <Ребека - старинный струнный смычковый инструмент типа виолы, Примеч. пер.>.
     Через несколько дней, возможно, она получит новости от Тристана Эрмита. Он обещал немедленно известить ее, если Ротренан привезет Арно.
     Через несколько дней она упадет на колени перед парой подростков, на виду у блестящего собрания придворных, в числе которых должна была бы находиться и она. Ей опять предстояло унижение, но цена ему - спасение Арно. И ей следовало еще благодарить Бога за подаренный ей шанс.
     "Но это будет последний раз, - обещала она себе самой. - Самый последний! Никогда больше я не встану на колени, чтобы умолять существо из плоти и крови; только перед Богом..."
     Чтобы окончательно не испортить этот майский вечер, она попыталась оттолкнуть от себя образ другой Катрин, одетой в черное, на коленях у соборной паперти. Однако ее размышления прервал возвратившийся Жак.
     - Посмотрите, - сказал он.
     Катрин показалось, что она видит ловкий фокус. Негоциант приблизил к ней ладони, раскрыл руки, и Катрин увидела жемчуг, самый чистый, красивый и отборный, какой когда-либо ей довелось видеть. Совершенно круглые, абсолютно одинаковые, с нежным розовым оттенком жемчужины радужно переливались. Никакая оправа не нарушала это совершенное создание природы. Жемчужины соединяла простая шелковая нить, и они казались более пленительными, чем если бы были оправлены в тяжелый золотой орнамент или соединены с помощью каких-нибудь ценных гемм, чей грубый блеск отвлекал бы глаз от их великолепия.
     Казалось, что между пальцами Жака протянута связка нежного света, частичка Млечного Пути, луч розовой луны. Катрин смотрела, как пальцы ее друга играют этими драгоценностями.
     - Что же это такое? - прошептала она.
     - Вы видите: жемчужное колье.
     - Жемчужное колье? Но я его никогда еще не видела!
     - Конечно! До настоящего времени еще ни у кого не было возможности подобрать таким образом жемчуг одного оттенка. Для этого нужно жить у вод, более теплых, чем наши берега. А это мне недавно прислал египетский султан.
     - Египетский султан? Вы поддерживаете с ним отношения? С неверным?
     - И плодотворные, как вы можете заметить. Что это вы так удивлены? Вспомните о нашей встрече в Альмерии <Альмерия - испанский порт в Андалузии, древняя мавританская крепость в побережье Средиземного моря. - Примеч. пер.>, Что же касается султана, я ему поставляю то, в чем он крайне нуждается: серебро. Я подразумеваю руду.
     - Так вот почему вы вскрываете все эти старые римские шахты, о которых мне рассказывали.., около Лиона?
     - Сен-Пьер-ла-Паллю и Жо-сюр-Тарар? Да, это так!
     Там находят железо, пириты и немного серебра.., по крайней мере, в первой. Что же касается второй, то в ней содержится серебро... И даже немного золота, но его так трудно добывать, что я собираюсь от него отказаться. К тому же меня интересует только серебро. Но вернемся к колье. Оно вам нравится? Катрин рассмеялась.
     - Что за вопрос! Найдется ли женщина, которая сказала бы, что оно ей не нравится?
     - Тогда оно ваше. Ваш приезд освобождает меня от обязанности доставлять его в Монсальви и дарит мне неожиданное удовольствие видеть его на вас.
     Не успела Катрин возразить, как Жак надел на ее шею колье и застегнул крючок.
     - Султан прислал колье, но не позаботился подобающе его оправить. Я найду вам аграф, достойный этой редкости.
     Катрин почувствовала на шее мимолетный холодок. Жемчужины быстро нагрелись и приобрели температуру ее кожи. Это было новое ощущение, словно жемчуг внезапно сросся с ней.
     Любуясь лицом очарованной женщины, Жак протянул ей зеркало.
     - Они созданы для вас, - заметил он. - Или, скорее, вы созданы для них.
     Кончиками пальцев, почти робко, она дотронулась до хрупких шариков, как до кожи младенца. Казалось, она проверяет их реальность. Какое чудо! Жак был прав: ее отдохнувшее лицо благодаря жемчугу приобретало новый свет, в то время как жемчужины, соприкасаясь с ее нежной золотистой кожей, казалось, ожили...
     Но внезапно Катрин положила зеркало и повернулась.
     - Спасибо, друг мой. Но я не хочу этого жемчуга! - сказала она твердо.
     Жак Кер оскорбился. - Но почему же нет? Они для вас и ни для кого другого. Я вам сказал: они являются частью вашей прибыли. Это не подарок.
     - Именно поэтому. Госпоже де Монсальви нечего делать с новым украшением, когда ее люди и крестьяне в нужде. Я говорила вам о том, какому мы подверглись этой весной опустошению. Настолько, что я даже думала просить вас об оплате натурой наших прибылей: зерном, семенами, полотном, кожей, фуражом, собственно, всем, чего нам будет не хватать следующей зимой.
     Недовольный и мрачный еще минуту назад взгляд торговца сменился нежностью.
     - Вы получите его сверх счета, Катрин. Неужели я настолько глуп, чтобы оставить вас в это трудное время только с горсткой золота и ниткой жемчуга? Как только вы рассказали о вашей нужде, я сделал кое-какие распоряжения. Ваше состояние, даже не сомневайтесь, растет вместе с моим. Вы - мой главный акционер, и каждый год я употребляю в дело часть того, что вам причитается. Вы этого, конечно, не знаете, но ваши интересы представлены во множестве банковских домов: у Козимо Медичи во Флоренции, в Аугсбурге у Якоба Фуггера, а после Аррасского мира - в Брюгге у самого Хильдебранда Векингхузена из Любека, у которого я покупаю меха, сало, мед из России, смолу и соленую рыбу. Скоро я намереваюсь основать здесь, в Type, ткацкие мастерские, чье полотно будет успешно выдерживать конкуренцию с фландрским к особенно с английским.
     Он увлекся. Ничто так не захватывало Жака Кера, как его торговые дела и грандиозные планы. Катрин знала, что он может так продолжать до восхода солнца. Лучше сразу прервать красноречие друга, так как через минуту он ударится в лирическое настроение.
     - Жак! - сказала она, улыбаясь. - Вы такой Друг, каких больше нет. И я подозреваю, что вы делаете для меня бесконечно больше, чем этого заслуживал тот заем, который я вам дала, Спустившись внезапно с высот, в которых он парил, Жак Кер грустно вздохнул.
     - Боюсь, что у вас никогда не сложится правильного представления ни о значении денег.., ни о вещах. Ваш алмаз стоил целое состояние. Я и получил за него огромную сумму. Через несколько лет вы станете, без сомнения, самой богатой женщиной Франции.
     - При условии, что король оставит нам наше состояние.
     - То, что помещено у меня, не имеет никакого отношения к королю. Если только он не арестует меня самого и не присвоит мое добро. Вот чем хорош торговец, который так презирает знать. Даже если у вас не останется ни акра земли, ни одного крестьянина, вы все еще будете богаты. Вот что такое кредит! Теперь положите жемчуга в этот кожаный мешочек и спрячьте в ваш ларец.
     Он попытался силой положить ей их в руку, она снова засопротивлялась. У него внезапно вздулись от гнева жилы на висках.
     - Но почему же, наконец? Вы меня обижаете, Катрин.
     - Не воспринимайте это так. Я думаю только, что вашим жемчугам можно будет найти другое применение.., более полезное!
     - Другое? Какое же?, - На шее этой красивой девушки, которую любит король.., этой Аньесы Соро.., или Сорель, о которой вы мне говорили, что она одна из ваших друзей.
     Действительно, когда Катрин рассказала Жаку о своей встрече с Карлом VII и о том, как она окончилась, негоциант рассмеялся. Потом сказал:
     - Вы ошибаетесь на ее счет, Катрин. Она добрая девушка.
     Уязвленная тем, что обнаружила такую снисходительность в человеке, у которого рассчитывала найти сочувствие, Катрин не без боли п