ешь, чтобы я закрыла? - показывая на окно, спросила Фортюнэ, взволнованная торжественным эхом этого траурного праздника, который на один день сложил столицу к ногам самого, пожалуй, доблестного героя наполеоновской эпопеи.
     Марианна жестом показала, что нет. Она слушала, она тоже слушала, внимательнее, может быть, чем во время наигранной радости свадебного празднества, сознавая величие человека, покорившего судьбу, который, как бы высоко он ни вознесся, все же нашел время, чтобы позаботиться о ней.
     Она с волнением вспомнила о поддерживавшей ее руке, когда испытывала адские муки. Он обещал не оставить ее и сдержал слово. Он всегда держал слово.
     От Фортюнэ и Аркадиуса она узнала, что он, не щадя себя, оставался в австрийском посольстве, пока пожар не был полностью потушен, и даже спас простую горничную, осажденную огнем в мансарде. Она узнала также о его гневе на следующий день и о его правосудии: префект полиции Дюбуа сослан, Савари получил невиданную головомойку, незадачливый архитектор, построивший бальный зал, арестован, начальник пожарной части смещен, а сама часть подверглась полной реорганизации. Да, хорошо и утешительно быть предметом его заботливости, но Марианна хорошо знала, что ее страсть к нему угасла, как задутая свеча, оставив, возможно, чувства более глубокие, но несколько менее возбуждающие!
     Продолжая вслух свои тайные мысли, Марианна прошептала:
     - Я никогда не смогу принадлежать ему, больше никогда.
     - Что ты хочешь сказать? - заволновалась Фортюнэ. - О ком ты говоришь? О.., императоре? Ты больше не хочешь...
     - Нет, - отрезала Марианна. - Теперь это невозможно.
     - Но почему же?
     Марианна не успела ответить. В дверь тихонько постучали. Появилась Агата в нарядном платье из полосатого коленкора и накрахмаленном переднике.
     - Тут пришел некий господин Бофор, ваша светлость...
     Он спрашивает, достаточно ли хорошо госпожа княгиня себя чувствует, чтобы принять его.
     Поток крови ударил в лицо Марианне, украсив его румянцем.
     - Он? Здесь? Но я не могу...
     - Госпожа, возможно, не знает, что этот господин приходил каждое утро после происшествия и что сегодня я ему говорила, что госпоже лучше...
     Фортюнэ, чьи пытливые глаза следили за сменой чувств на лице Марианны, решила, что самое время взять бразды правления в свои руки.
     - Скажите этому господину, чтобы он подождал немного, Агата, и возвращайтесь помочь мне привести в порядок вашу хозяйку. Идите, бегом!
     Марианна, в смятении от одной мысли внезапно оказаться перед человеком, о котором она все это время думала, хотела протестовать. Она ужасно выглядит, такая бледная, истощенная. Любой нормальный человек попятится от прискорбного зрелища, которое она представляет! Госпожа Гамелен не хотела ничего слышать и, к счастью, удержалась от замечания своей подруге, что для женщины, безропотно покорившейся самоуничтожению, реакция перед визитом мужчины была более чем необычной. Она ограничилась подтверждением, что вышеупомянутый Бофор именно тот американец, так внезапно исчезнувший из жизни ее подруги, затем занялась делом.
     В одно мгновение Марианна оказалась в центре соблазнительного нагромождения розовых лент и белоснежных кружев, красиво причесана, скромно подрумянена и так обильно обрызгана одеколоном г-на Жана-Мари Фарина, что начала чихать. Комната заблагоухала лавандой, розмарином, лимоном, сиренью...
     - Нет ничего более отвратительного этих необъяснимых запахов, которые всегда держатся в комнатах больных, - заметила Фортюнэ, ловко поправляя пальцем непокорную прядь. - Теперь все в порядке.
     - Но в конце концов, Фортюнэ, к чему это?
     - А ни к чему.., так мне захотелось!.. Теперь я покидаю тебя.
     - Нет! - закричала Марианна. - Нет! Не смей!
     Фортюнэ не настаивала и расположилась в кресле у окна с торопливостью, которая могла вызвать сомнение в искренности ее намерения уйти. На самом же деле она сгорала от любопытства, и, когда сопровождаемый Агатой Бофор переступил порог, неутомимая охотница за мужчинами ожидала его, прикрывшись взятой наугад книгой с видом безукоризненной сиделки. Но из-за раскрытых страниц оценивающий взгляд ее черных глаз мгновенно пробежал по высокой фигуре гостя.
     А тот, быстро поклонившись незнакомке, направился к кровати, откуда смотрела взволнованная новым чувством Марианна. С его энергичным телом, загорелым лицом и светлыми глазами Язон словно принес ветер океана в эту комнату.
     И Марианне почудилось, что от его шагов потрескались стены и это сквозь них врываются потоки морского воздуха..
     Однако он абсолютно спокойно пересек комнату и склонился перед ней, учтиво выражая удовлетворение найти ее в состоянии принять его хоть на несколько минут. Задыхаясь от возбуждения, Марианне удалось овладеть голосом и спокойно ответить.
     - Я хочу поблагодарить вас за мое спасение, - начала она, прилагая усилия, чтобы удержать тон салонного разговора. - Без вас я не знаю, что бы произошло...
     - Зато я знаю, - спокойно сказал Язон, - с вами произошло бы то же, что с княгиней Лейен или некоторыми другими. Я хотел бы узнать, например, что именно вы собирались искать в том костре? Это не мог быть император, во всяком случае, его величество был в парке, помогая спасающим.
     - Неужели во всем мире нет ничего, кроме императора, что я могла искать даже в огне? На самом деле, по-моему, я искала нечто совсем другое.
     - Кого-то из дорогих вам, без сомнения! Может быть, родственника вашего нового супруга? И кстати (язвительная улыбка промелькнула на его губах, хотя синие глаза оставались ледяными), поведайте мне историю вашего неожиданного брака! Где вы раздобыли это имя и такой внушительный титул? Новый подарок императора? На этот раз он показал себя щедрым, но, учитывая все, он только воздал вам должное: вам больше к лицу быть княгиней, чем певицей!
     - Император тут ни при чем. Этот брак - дело моей семьи. Возможно, вы сохранили воспоминания об аббате де Шазее, моем крестном отце, который в Селтоне...
     - Вот как! Значит, и на этот раз он позаботился подобрать вам другое имя? Знаете, моя дорогая, вы действительно самая непостижимая из всех известных мне женщин! Когда покидаешь вас, никогда не догадаешься, в каком гражданском состоянии найдешь при новой встрече.
     Он прервал свою речь и досмотрел в сторону Фортюнэ, которая, удовлетворив свое любопытство, решила, что дела принимают довольно странный оборот и, пожалуй, лучше удалиться. Она встала и с достоинством направилась к двери.
     Марианна сделала было движение рукой, чтобы остановить ее, но передумала. Раз Язон пришел только для того, чтобы доставить ей неприятность, она и сама справится с ним. Фортюнэ должна понять, что она напрасно потратила бы время, пытаясь помочь ей. Приподняв бровь, Язон следил за ее уходом, затем обратился к Марианне, адресовав ей хищную улыбку:
     - Очень красивая женщина! Так о чем я говорил... Ах да, что никогда не знаешь, какое имя вы выберете. Я узнал вас как мадемуазель д'Ассельна, и вы тут же стали леди Кранмер. Когда мы снова встретились у князя Беневентского, вы превратились в мадемуазель Малерусс. Правда, ненадолго. Перед моим отъездом императорская волшебная палочка превратила вас в замечательную итальянскую певицу по имени, мне кажется, Мария-Стэлла? Теперь вы тоже итальянка, но уже княгиня и, как это вы сказали.., светлейшее сиятельство? Титул, который трудно себе представить такому, как я, гражданину свободной Америки.
     Марианна недоверчиво слушала это язвительное словоизвержение, выдаваемое размеренным тоном светской беседы, и задавалась вопросом, какую непонятную цель преследует ее гость. Была ли это простая насмешка, или же он пытался заставить ее понять, что рожденная в подземельях Шайо горячая дружба превратилась в холодно улыбающееся презрение?.. Если все это так, она, вероятно, не сможет вынести этого, но прежде надо удостовериться. С трудом отвернув голову на кружевной подушке, Марианна закрыла глаза и вздохнула:
     - Мне сказали, что после бала вы приходили каждое утро справляться о моем здоровье, и я по наивности отнесла такое усердие на счет дружбы. Я догадываюсь, что это не так, и вы просто хотели удостовериться, когда я соберусь с силами, чтобы стать мишенью для вашей иронии. К несчастью, как вы видите, я еще не настолько сильна, чтобы сражаться с вами. Простите!
     Наступило короткое молчание, показавшееся Марианне за закрытыми веками вечностью. На мгновение она подумала, что он ушел. Обеспокоившись, она открыла глаза, но тут же услышала смех. Возмущенная, она повернулась и испепелила его взглядом.
     - Вы смеетесь?
     - Увы, да! Вы непревзойденная актриса, Марианна, и я попался на удочку, поверив в вашу слабость. Но достаточно поглядеть на ваши сверкающие глаза, чтобы убедиться в противном.
     - Однако это так. Барон Корвисар...
     - Только что ушел. Я знаю, я видел его. Он сказал мне, что вы истощены, но теперь я знаю, что ослабело только ваше тело. Дух же, слава Богу, не сломлен, и это все, что я хотел знать. Простите мне иронию. Она преследовала единственную цель: вызвать ваше противодействие. С той ночи меня мучила мысль, что вы не будете на это способны.
     - Но.., почему?
     - Потому что, - сказал он серьезно, - женщина, которую я видел на балу и во время пожара, не была больше той, кого я знал. Это была женщина холодная, далекая, с пустым взглядом... Женщина, которая хотела умереть. Ибо, обладая всем, что может желать человеческое существо: красотой, богатством, почетом, да еще и любовью исключительного человека.., и в довершение всего готовясь стать матерью, вы решили умереть ужасной смертью. Почему, Марианна?
     Горячая волна пробежала по телу молодой женщины, задевая самые сокровенные струны ее души, замершие от отчаяния и физических страданий. Итак, он играл комедию безразличия и насмешки? Видя его тут, перед ней, с напряженным выражением лица, выдававшим его беспокойство, ее пронзило еще более острое чувство любви к нему. Это чувство было таким всепоглощающим, что она с трудом подавила неудержимое желание открыть ему всю правду, сказать, почему она хотела покончить с собой. В эту минуту она готова была признаться, как она любит его и насколько эта любовь поглотила ее. Но она вовремя удержалась. Стоявший перед ней человек уже женат. Он, безусловно, не имел больше ни права, ни желания услышать признание в любви, ибо его привело сюда только чувство дружбы. И у Марианны было достаточно врожденной порядочности, чтобы уважать чужой брак, даже если он превратился для нее в непоправимое бедствие.
     Тем не менее она нашла в себе силы улыбнуться, не догадываясь, что ее улыбка была печальнее слез, и, поскольку он повторил "почему", она наконец ответила:
     - Может быть, из-за всего этого, по меньшей мере из-за того, что в действительности было только обманом. Император женат, счастлив быть женатым.., и я для него только друг, нежный и преданный. Я думаю, что он любит свою жену. Что касается меня...
     - Вы любите его по-прежнему, не так ли?
     - Да, я люблю его и восхищаюсь им.
     - Но ребенок, неужели и ребенок тоже был обманом?
     - Нет, он оставался единственным бесповоротно связывающим нас звеном. Может быть, так лучше, по крайней мере для него, ибо для меня это в высшей степени осложняет отношения с князем Сант'Анна.., позвольте, - неожиданно воскликнула Марианна, - если вы приходили сюда все эти дни, вы, безусловно, встречали Аркадиуса?
     - Естественно.
     - Тогда не говорите, что он ничего не рассказывал! Я уверена, что он сообщил вам все о моем браке.
     - Действительно, - спокойно сказал Язон. - Он мне все рассказал, но я хотел узнать вашу версию. Он прежде всего сказал, что в Нанте у Паттерсона меня ждет письмо. В Нанте, куда я и ногой не ступил, потому что за мной гнался английский корвет, а я должен был убраться, чтобы избежать боя.
     - Избежать боя, вы?..
     - Соединенные Штаты не воюют с Англией, но мне следовало бы пренебречь этим, уничтожить англичанина и вернуться в Нант. Все было бы иначе! Вы не представляете себе, до чего я упрекаю себя за подчинение законам.
     Он поднялся и, как недавно Фортюнэ, неторопливо подошел к окну. Его строгий профиль и широкие плечи четко вырезались на зеленеющем фоне сада. Марианна затаила дыхание, охваченная волнением, одновременно радостным и пугающим перед подлинным огорчением, которое выдал голос Язона.
     - Вы расстроились, не получив это письмо? А вы согласились бы па мое предложение?
     В три шага он вернулся к ней, спрятал ее руки в своих и опустился на одно колено, чтобы их лица были рядом.
     - А вы? - сурово спросил он. - Вы честно выполнили бы свои обязательства в отношении меня? Вы последовали бы за мной? Вы бросили бы все и действительно стали бы моей женой без упреков и сожалений?
     Потрясенная Марианна впилась взглядом в глаза своего друга, пытаясь открыть чудесную правду, которую она уже ощутила, но в которую еще боялась поверить.
     - Без упреков, без сожалений, Язон, и даже с радостью, которую я совсем недавно осознала. Вам никогда не узнать, до чего я вас ждала.., вплоть до последней секунды, до последней секунды, Язон. И когда стало слишком поздно...
     - Замолчите!
     Внезапно он спрятал лицо в белизне покрывал, и Марианна ощутила на руке тепло его рта. Очень нежно она опустила свободную руку на густые черные волосы моряка и погладила непокорные пряди, счастливая от проявленной им неожиданной слабости, им, человеком невозмутимым, еще более счастливая от ощущения, что он взволнован так же, как и она сама.
     - Теперь вы понимаете, - совсем тихо проговорила она, - почему в ту ночь я хотела умереть. Когда я увидела вас вместе с... О Язон! Зачем вы женились?
     Так же внезапно он оторвался от нее, встал и отвернулся.
     - Я считал вас навсегда потерянной для меня, - глухим голосом начал он. - Бесполезно бороться с Наполеоном, особенно когда он любит! А я знал, что он любит вас...
     Пилар нуждалась в помощи. Она была в смертельной опасности. Ее отец, дон Агостино, не скрывал симпатий к Соединенным Штатам. После его смерти несколько недель назад испанский губернатор Фернандины сразу же взялся за Пилар, единственную наследницу. Он конфисковал ее земли, а ее бросили в тюрьму без всякой надежды выйти оттуда. Единственной возможностью спасти ее и навсегда обеспечить безопасность оставалось принятие американского гражданства.
     И я женился на ней.
     - Неужели нельзя было найти другой выход? Разве вы не могли увезти ее в свою страну, устроить там, позаботиться о ней?
     Язон пожал плечами.
     - Она испанка. С подобными людьми все не так просто даже у нас! А я многим обязан ее отцу. После смерти моих родителей дон Агостино был единственным, кто оказывал мне помощь. С Пилар мы познакомились очень давно.
     - И она, конечно, любит вас.., тоже давно?
     - Мне кажется.., да!
     Марианна умолкла. Ослепленная открытием своей любви, она только сейчас сообразила, что ничего или почти ничего не знала о том, какова была жизнь Язона Бофора до его появления осенним вечером в салоне Селтон-Холла. Он прожил столько лет без нее, даже не подозревая о ее существовании! До сих пор Марианна думала о Язоне только в связи со своей особой и с той ролью, которую он играл в ее жизни, однако позади него, в той гигантской стране, загадочной и даже непонятно тревожной для нее, остались невидимые, но крепко удерживавшие его связи. Его память заполняли ландшафты, в которые Марианна не могла себя вписать, различные лица, никогда ей не встречавшиеся, однако вызывавшие у Язона различные чувства, может быть, ненависть или любовь. Этот мир, или хотя бы небольшую его часть, представляла также и Пилар. Он был близок им, этот мир, а общность вкусов и воспоминаний связывает чаще более прочными узами, чем самая пылкая страсть. И Марианна выразила все то, что она испытывала, в короткой фразе:
     - Я люблю вас, и, однако, я вас совершенно не знаю!
     - А мне кажется, что я знал вас всегда, - воскликнул он, окидывая ее полным страдания взглядом, - но этим делу не поможешь. Мы прозевали назначенный судьбой час...
     Теперь уж слишком поздно!
     Внезапное возмущение вырвало Марианну из ее обычной сдержанности.
     - Почему слишком поздно? Вы же сказали, что не любите Пилар.
     - Не больше, чем вы не любите человека, давшего вам свое имя, но от этого легче не станет. Вы носите его имя, как Пилар носит мое. Бог свидетель, какое отвращение я питаю к игре в моралиста. И я в ужасе, что предстаю перед вами в подобном облике. Но, Марианна, у нас нет выбора. Мы должны уважать тех, кто выразил нам доверие.., или по крайней мере не делать ничего, что могло бы заставить их страдать.
     - Ах, - вздохнула Марианна. - Она ревнива...
     - Как всякая испанка. Она знает, что я не люблю ее по-настоящему, но она надеется на уважение, привязанность и на то, что я хотя бы внешне придам нашему браку оттенок если не любви, то полного согласия.
     Снова молчание, которое Марианна употребила на обдумывание слов Язона. Недавняя радость померкла перед суровой действительностью. Любитель приключений, до дерзости отважный, идущий на любой риск, Язон никогда не пойдет на сделку с совестью, и он ожидает, что любимая женщина проявит такую же стойкость... И никакие уговоры не смогут поколебать его решимость. Марианна вздохнула.
     - Если я правильно поняла, вы пришли попрощаться со мной.
     Я полагаю, вы скоро уедете. Очевидно, пребывание здесь не доставляет вашей жене большого удовольствия.
     Веселый огонек на мгновение мелькнул в глазах американца.
     - Она находит, что женщины здесь слишком красивые и слишком вольно себя ведут. Конечно, она доверяет мне, но, когда меня нет рядом, она сто раз предпочла бы знать, что я нахожусь в море, а не в каком-нибудь салоне. Один из друзей моего отца, банкир Багено, оказал нам гостеприимство в своем особняке на улице Сены в Пасси.., очень красивом доме среди большого сада, который прежде был собственностью одной из подруг Марии-Антуанетты. Пилар там нравится, при условии, что она никуда не будет выходить, а мне надо упорядочить некоторые дела. Затем мы вернемся в Америку. Мой корабль ждет в Морле.
     Это было сказано уже спокойным тоном светской беседы, и Марианна в глубине своего кружевного гнезда с сожалением вздохнула. Недавний страстный взрыв погасила несгибаемая воля Язона. Без сомнения, они уже никогда не встретятся. Эта воля разлучит их так же надежно, как бескрайний океан, который скоро расстелется между ними. Корабль, так часто занимавший ее мечты, увезет другую.
     Закончится что-то, что никогда не начиналось, и Марианна ощутила, что она не может больше долго удерживать слезы.
     Она на мгновение зажмурилась, стиснула зубы и глубоко вздохнула, затем прошептала:
     - Тогда прощаемся, Язон! Желаю вам.., быть счастливым.
     Он встал, взял трость и шляпу и отвел взгляд в сторону.
     - Я не требую столько, - сказал он с невольной жестокостью. - Пожелайте мне только душевного спокойствия!
     Этого будет вполне достаточно. Что касается вас...
     - Нет.., помилосердствуйте, не желайте мне ничего!
     Он повернулся и направился к двери. Растерянный взгляд Марианны провожал его высокую фигуру. Он уходит, уходит из ее жизни, возвращается к миру Пилар, тогда как совокупность их общих воспоминаний была еще такой скудной! Ее охватила паника, и, когда он взялся за дверную ручку, она не смогла удержать возгласа:
     - Язон!
     Медленно, очень медленно взгляд его синих глаз снова нашел ее, и такая в нем читалась усталость, что Марианна задохнулась от волнения. Язон выглядел сразу постаревшим.
     - Да? - спросил он подавленным голосом.
     - Не хотите ли вы, раз мы не увидимся никогда, поцеловать меня, прежде чем уйти?
     Ей показалось, что он сейчас бросится к ней. Охвативший его порыв был зримым, почти осязаемым. Но он удержался ценой усилия, заставившего побелеть суставы загоревшей руки на набалдашнике трости и вспыхнувшего молниями ярости в его глазах.
     - Вы