Когда кардинал и графиня уселись на диван, Люсьен Бассенж и Марсель Бемер заняли места в креслах напротив.
     Кардинал положил на столик свои портфель и, расстегнув застежку, достал из него свернутый в трубку листок бумаги, прошнурованный и запечатанный личной печатью великого капеллана Франции.
     Бемер развернул текст договора и радостно улыбнулся.
     - Это именно то, что надо! - восторженно произнес он. - Взгляни, Люсьен. Теперь ты можешь собственными глазами убедиться в том, что мы совершили надежную сделку. Лучших гарантий, чем подпись ее величества Марии-Антуанетты, не бывает.
     После этого Бемер вопросительно посмотрел на кардинала.
     - Вы привезли первый взнос? Кардинал несколько надменно посмотрел на Марселя Бемера.
     - Отправьте своего компаньона к моему личному секретарю, который находится сейчас в карете.
     Оба ювелира - и Бемер, и Бассенж - засуетились. Бассенж немедленно отправился к личному секретарю кардинала, а Бемер, низко кланяясь, принялся приносить извинения.
     - Прошу прощения, ваше высокопреосвященство. Я хотел всего лишь осведомиться о формальной стороне дела. Но, поскольку все уже можно считать улаженным, я готов немедленно принести ожерелье.
     Де Роан с чувством собственного достоинства произнес:
     - Сделайте одолжение.
     Графиня де ла Мотт не вступала в разговор, предпочитая быть молчаливым свидетелем завершения этого фарса.
     Бемер открыл сейф, предназначенный для хранения самых дорогих украшений, и достал оттуда черный бархатный футляр. Бережно держа футляр в руках, он положил его на стол перед его высокопреосвященством.
     - Вот та вещь, о которой шла речь, - произнес он. - Вы можете открыть футляр. Она ваша.
     Кардинал немедленно воспользовался предложением ювелира и, открыв футляр, едва удержался от восхищенного возгласа. Он долго разглядывал ожерелье, которое в лучах утреннего солнца сверкало и переливалось тысячами огней.
     - Такой красоты мне прежде не приходилось видеть... - сдавленно произнес де Роан. - Неужели вы сделали все собственными руками?
     - Да, ваше высокопреосвященство, - с гордостью ответил Бемер. - Мы сделали это ожерелье вместе с моим компаньоном. Оно стоило нам многих месяцев труда. Мы несказанно горды тем, что теперь оно будет принадлежать самой прекрасной и самой великой из всех королев.
     Графиня де ла Мотт выразила свое восхищение более сдержанно:
     - Да, оно действительно великолепно. Только королева достойна носить такое украшение.
     Кардинал еще некоторое время с восторгом разглядывал ожерелье, затем положил его обратно в футляр и закрыл крышку. Передвинув футляр графине де ла Мотт, он сказал:
     - Передайте это ее величеству. Остальное я отдам вам на улице.
     Графиня аккуратно положила черный бархатный футляр в свой ридикюль и поднялась.
     - Благодарю вас, ваше высокопреосвященство. На этом финальная часть спектакля была закончена. Однако, эпилог этой мастерски разыгранной пьесы оказался для ее участников намного драматичнее.
     Кардинал де Роан, совершенно уверенный в том, что приобретенное им бриллиантовое ожерелье отправилось в Версаль, вернулся к себе домой. Здесь его ждала встреча с епископом Майнцским, который проинформировал кардинала о германских делах.
     Тем временем графиня де ла Мотт отправилась отнюдь не к королеве. Ее карета в сопровождении охраны проследовала к дому графини, где ее уже дожидались законный супруг, граф де ла Мотт, и Александр де Калиостро.
     Когда графиня вошла в зал, где они сидели, здесь царила довольно нервная атмосфера. Граф де ла Мотт широкими шагами мерил покои, а Калиостро курил трубку, набивая в нее одну порцию табака за другой. Увидев супругу, граф де ла Мотт тут же бросился к ней.
     - Как прошла встреча? Кардинал поверил вам? Графиня, не говоря ни слова, проследовала через всюкомнату, уселась в мягкое широкое кресло и небрежно махнула рукой.
     - Прикажите падать холодного шампанского.
     - Господин де ла Мотт и граф Калиостро безошибочно восприняли эти слова мадам де ла Мотт как хороший знак. Граф де ла Мотт застыл посреди комнаты с глупой улыбкой на устах, Калиостро пыхнул дымом из трубки и задумчиво произнес:
     - Я все-таки не зря провел эти месяцы в Париже. Графиня укоризненно посмотрела на супруга.
     - Ну, что же вы стоите? По-моему, я ясно сказала, что хочу холодного шампанского.
     Граф де ла Мотт тут же засуетился, выскочил в коридор и, кликнув слугу, приказал достать из погребов бутылку шампанского и бутылку выдержанного бургундского, урожая 1753 года. Пока он отсутствовал, графиня насмешливо сказала:
     - Не понимаю, почему мой муж так суетится? По-моему, в результате удачно проведенного нами спектакля он не получит ни единого су.
     Калиостро усмехнулся.
     - По-моему, он радуется за вас. Я даже думаю, что в некотором смысле он вас любит.
     - Что значит "в некотором смысле"?
     - В прямом, - спокойно ответил Калиостро. - На мой взгляд, в последнее время он уделяет вам значительно больше внимания, чем прежде.
     Графиня едва заметно покраснела.
     - Откуда вам это известно?
     - Я разговаривал с баронессой д'0лива, или с Ма-ри-Николь Лепоэ, если вас больше устраивает такое имя. Она жаловалась мне на графа. Ваш супруг бросил Мари-Николь. Хорошо еще, что вы заплатили ей пятнадцать тысяч за исполнение одной небольшой роли, иначе, бедная девушка могла бы совершенно упасть духом.
     Графиня махнула рукой.
     - С ней ничего не случится. В лучшем случае, за долги ей придется переспать с парой своих кредиторов. Но я думаю, что она проделывает это с удовольствием. А что касается моего мужа, то, как ни странно, вы правы. В последнее время он исключительно внимателен и любезен со мной.
     Калиостро развел руками.
     - Ну что ж, причины вполне понятны. После того, как ему стало известна стоимость драгоценностей, которые должны попасть нам в руки, граф готов носить вас на руках. Я думаю, что он вполне удовлетворится одним маленьким бриллиантом.
     - Он не получит ничего, - сухо сказала госпожа де ла Мотт. - Нужно было думать об этом раньше.
     Спустя несколько мгновений в покои вернулся граф де ла Мотт, собственноручно несший перед собой широкий медный поднос с двумя бутылками и фужерами. Бутылка бургундского - длинная, с узким горлышком целиком была покрыта тридцатилетней пылью. Лишь в том месте, где она лежала на боку, был виден кусочек наклейки.
     - Предмет моей гордости, - торжественно возвестил де ла Мотт, - бутылка бургундского вина урожая 1753 года. Мы непременно должны откупорить ее в честь удачного завершения нашего совместного предприятия.
     Он начал возиться с пробкой, а графиня насмешливо спросила:
     - С чего вы взяли, мой милый супруг, что наше предприятие успешно закончилось?
     Граф де ла Мотт замер, а затем медленно повернулся к супруге. - Женевьева, умоляю вас, не надо шутить подобным образом. Вы же знаете, что я излишне впечатлительный человнек и всегда поддаюсь на розыгрыши.
     Графиня милостиво улыбнулась.
     - Ну, ладно, черт с вами.
     Она спокойно открыла свой ридикюль и достала оттуда черный бархатный футлят, переданный ей кардиналом де Роаном у Бемера и Бассенжа.
     - Александр, - обратилась она к Калиостро, - вы уже нашли людей, которые займутся камнями?
     Словно не расслышав вопроса, Калиостро оцепеневшим взглядом смотрел на футляр. Когда он заговорил, голос его дрожал. - Это оно?
     Графиня де ла Мотт торжественно помахала футляром в воздухе. - А у вас есть в этом какие-нибудь сомнения? Или вы думаете, что я намерена предложить вам стеклянные бусы. Так что на счет ювелиров?
     Калиостро на негнущихся ногах подошел к графине и протянул руку за футляром.
     - Разрешите мне взглянуть.
     Госпожа де ла Мотт игриво убрала ожерелье за спину.
     - Сначала мы решим кое-какие деловые вопросы, а после этого можете в первый и последний раз насладиться созерцанием этой весьма симпатичной игрушки.
     Граф де ла Мотт, пыхтевший над бутылкой бургундского, обернулся.
     - Почему в первый и последний раз? Неужели вы хотите?..
     Графиня снисходительно посмотрела на мужа.
     - До чего же вы глупы, мой милый. Это ожерелье должно немедленно исчезнуть. Впрочем, как и все мы. Граф де ла Мотт скис на глазах.
     - Мы должны немедленно бежать? Но куда? Графиня еще раз снисходительно взглянула на мужа и, глубоко вздохнув, сказала:
     - Когда нужно будет бежать, вы узнаете. А пока не стоит нервничать. У нас еще есть время. Александр, - она повернулась к Калиостро, - мы так и не договорили.
     Итальянец с угрюмым выражением лица сосал потухшую трубку. - А о чем мы должны говорить? У меня складывается такое впечатление, графиня, что вы уже все за всех решили. Может быть, мне вовсе стоит выйти из игры? Кажется, я только мешаю вам.
     Графиня, словно в издевку над Калиостро, вертела перед глазами футляр с бриллиантовым ожерельем.
     - Не надо обижаться. - Вы прекрасно знаете о степени истинных заслуг каждого. И сейчас мне не хотелось бы обсуждать эту тему. Нужно решить, что делать с ожерельем.
     Калиостро кисло улыбнулся.
     - У вас есть какие-нибудь собственные предположения на этот счет?
     - Да. Насколько мне известно, вы собирались переплавить оправу, а камни продать в Амстердаме. Я уверена, что вы договорились об этом.
     - Вы хотите сказать, что этот план вас не устраива-ет? - недовольно произнес Калиостро.
     - Никоим образом.
     Графиня была настроена столь решительно, что Калиостро даже приуныл.
     - Похоже, вы собираетесь взять игру в свои руки? А чем вас не устраивает мой план?
     Госпожа де ла Мотт поначалу оставила этот вопрос без внимания, обратившись к мужу:
     - Вы еще долго будете возиться с вином? Я же сказала, что хочу холодного шампанского.
     Граф оставил бесплодные попытки открыть бутылку бургундского и принялся торопливо исполнять просьбу супруги. Преподнося ей бокал с едва заметно пузырящейся жидкостью, он произнес:
     - Прошу прощения за задержку. Я хотел, чтобы мы выпили вместе.
     - А что вам мешает выпить шампанского? Ответа на этот вопрос у графа де ла Мотта не нашлось. Пробурчав что-то неразборчивое относительно излишне плотно закупоренных пробок, он разлил шампанское еще по двум фужерам, один из которых преподнес графу Калиостро.
     - Выпьем за удачу, - торжественно провозгласил граф де ла Мотт, поднимая фужер с шампанским. - Выпьем за то, чтобы фортуна всегда была благосклонна к нам.
     Калиостро задумчиво повертел бокал в руках.
     - Это хороший тост. Надо выпить, - коротко резюмировал он и сделал хороший глоток вина. - Так что же вы намерены делать, графиня?
     Госпожа де ла Мотт еще некоторое время демонстративно наслаждалась шампанским, но затем все-таки соблаговолила ответить.
     - Оправу я могу подарить вам прямо сейчас. Если у вас, конечно, найдется подходящий для этого инструмент. А вот что касается камней... Да, я всегда любила камни.
     Она посмотрела в сторону Калиостро и многозначительно добавила:
     - Так же, как и герцогиня де Шеврез. Большую часть камней придется, конечно, продать, как ни прискорбно об этом говорить. Но продавать их будете не вы, милейший граф Калиостро. Я хочу доверить это своему мужу.
     Граф де ла Мотт изумленно посмотрел на супругу. - Вы хотите, чтобы я продал бриллианты? Но для этого придется как минимум покинуть Францию.
     - Именно это вы и должны сделать. Но вы отправитесь не в Амстердам. Голландия поддерживает слишком тесные связи с Францией. И в том случае, если всплывут какие-то подробности об этом деле, отсюда, из Парижа, будет нетрудно проследить за тем, как и когда они исчезли. Я предлагаю другой вариант.
     Она хитро посмотрела на графа де ла Мотта.
     - Последнее время вы часто бывали в Англии. Она умолкла, а граф растерянно пробормотал:
     - Да, но...
     - Никаких "но", - отрезала графиня. - Поднимите все свои старые связи в Лондоне и найдите ювелиров, которые не станут особенно интересоваться происхождением предлагаемого им товара.
     - Но почему именно в Англию? - недовольно произнес Калиостро, которого графиня де ла Мотт довольно бесцеремонным образом исключила из игры.
     - Из Кале до Британии - рукой подать. - Я что-то не совсем понимаю...
     Графиня с сожалением взглянула на Калиостро. - О, милейший граф, если бы вы разбирались в политике так же, как в мистике и спиритизме. Англия уже на протяжении нескольких столетий находится в состоянии перманентной войны с Францией, и тайная служба его королевского величества Георга III отнюдь не склонна сотрудничать с французской тайной полицией. Можно почти не сомневаться в том, что в Англии следы бриллиантов потеряются навсегда. В конце концов, мошенники всего мира солидарны друг с другом. Итак, граф, вы продаете камни в Лондоне. Но это касается только самых крупных бриллиантов. Остальные я оставляю себе для уплаты кое-каких долгов и на текущие расходы.
     - А как вы собираетесь поделить деньги, вырученные от продажи камней в Англии? - хмуро спросил Калиостро.
     - Я буду великодушна. Мы разделим вырученную сумму на три части, и каждый получит свою долю.
     - А почему не на две? - спросил Калиостро, помня о намерении графини не делиться с мужем.
     - Я думаю, что трудная миссия моего супруга должна быть достойна вознаграждена.
     - В таком случае, я хотел бы напомнить вам, графиня, - холодным тоном произнес итальянец, - что в деле участвовал также Рето де Виллет. Я полагаю, что он также должен получить вознаграждение.
     - Вы вполне можете расплатиться с ним из своей доли, - еще более ледяным голосом произнесла графиня де ла Мотт. - У вас, наверняка, найдется лишних пятьдесят тысяч ливров, и этой суммы будет вполне достаточно для такого мелкого мошенника как де Виллет.
     - Я должен заплатить ему никак не меньше ста тысяч, - возразил Калиостро. - Иначе, в лице Рето де Виллета мы можем нажить смертельного врага, способного причинить нам немало неприятностей. Его нельзя обманывать.
     Упрямство Калиостро, наконец, подействовало на графиню. Ненадолго задумавшись, она ответила:
     - Хорошо. Я готова пожертвовать одним камнем ради того, чтобы заткнуть рот де Виллету. Но, в таком случае, вы должны получить у него расписку.
     - Какую расписку? - встрепенулся Калиостро.
     - В том, что он получил от нас в качестве вознаграждения сто тысяч ливров. Если у нас будет такой документ, мы гарантированно избавимся от головной боли по этому поводу.
     - Я уверен в надежности Рето, - сказал Калиостро. - Но если вы так настаиваете, графиня, то я готов уступить. В общем, я не считаю, что это имеет существенное значение.
     - А для меня имеет, - настаивала госпожа де ла Мотт. - Так же, как имеет значение молчание этой шлюшки Мари-Николь.
     Граф де ла Мотт скривился, словно ему пришлось разжевать лимон.
     - Дорогая... - укоризненно произнес он. Графиня сверкнула глазами.
     - Ты будешь делать так, как я говорю! - резко воскликнула она. - То, что ты с ней порвал, еще не означает, что я тебя простила.
     Граф де ла Мотт перепуганно молчал.
     - Твоя "баронесса" получила неплохой гонорар за пятнадцатиминутное выступление, но мне почему-то кажется, что она считает себя обманутой. После этого она уже более спокойно добавила:
     - Мой дорогой супруг, вы должны позаботиться о том, чтобы эта дамочка навсегда исчезла из вашей жизни.
     Калиостро, который понял, что все его планы - и относительно ожерелья, и касающиеся совместного с графиней де ла Мотт бегства в Италию - рухнули. Самым же неприятным выглядело то, что он более не выступал хозяином положения. Графиня де ла Мотт решительно оттеснила его в сторону, проявив неожиданное для Калиостро качество своего характера - злопамятство, упрямство и безумную жажду денег. Ни то, ни другое, ни третье уже давно не были секретом для Калиостро, но он, как все мужчины, был уверен в том, что без особых проблем справится с графиней. Полагаясь только на свое обаяние и изобретательность, он проиграл.
     Иного выхода из положения у Калиостро не было - оставалось только молча ждать своей доли и убираться из Парижа восвояси. Пожалуй, Францию покидать еще рано - пользуясь своей популярностью Калиостро мог еще проехать по провинциям, поражая тамошнюю знать Демонстрацией общения с духами Александра Македонского и кардинала Мазарини, превращая медь в золото с помощью философского камня и выращивая апельсины в кадках за одну минуту. Перспектива по-прежнему промышлять на жизнь шарлатанством, выманивать деньги у недалеких провинциалов мало радовала Калиостро. Поэтому он сидел с унылым выражением лица и бессмысленно водил пальцем по ободку бокала.
     Тем временем графиня де ла Мотт отдавала последние распоряжения, касающиеся последних актов толькс что разыгравшегося фарса.
     - Я сама найду ювелиров, которые согласятся разделить ожерелье на части. После этого вы, мой милый супруг, получите то, что вам необходимо будет продать в Англии. Судьбой остальных камней я также займусь сама. Вы, господин Калиостро, получите свою долю сразу же после возвращения моего супруга из Англии. То, что причитается Рето де Виллету, вы получите, как только я буду располагать необходимыми средствами. И учтите, я больше никогда в жизни не желаю видеть этого господина. Пусть служит в лавке своего адвоката, пусть уезжает в Португалию, пусть делает все, что угодно - мне абсолютно все равно. Я даже не желаю знать этого имени. Калиостро, наконец-то, подал голос:
     - Мне кажется, госпожа де ла Мотт, вы поступаете несколько опрометчиво. Ведь жизнь еще совсем не закончилась, и кто знает, может быть, вам придется еще не раз пользоваться услугами людей, к которым вы намерены отнестись столь жестоко, - осторожно сказал он.
     Графиня надменно фыркнула.
     - А что жестокого в том, что я плачу ему сто тысяч ливров? Мой дорогой Калиостро, вы можете подобными упреками засыпать свою возлюбленную госпожу де Сегюр. Что касается меня, то я вообще не вижу причин обсуждать этот вопрос. Будем считать его закрытым раз и навсегда. Кстати, что касается вас, граф Калиостро...
     Она не успела продолжить, потому что Калиостро с мрачным равнодушием заметил:
     - У вас и на мой счет есть планы.
     - Да, именно это я и хотела сказать, - холодно парировала графиня. - Мне бы не хотелось больше встречать вас в своем доме. Если мне понадобятся ваши услуги, то я найду способ, как найти вас.
     Калиостро хмуро покачал головой.
     - Значит, мне навсегда отказано в праве посещать ваш дом, - охриплым голосом произнес он. - Ну, что ж, прав оказался мой учитель Франц-Мессмер - женкое сердце неуправляемо. Сколько раз я имел возможность убедиться в этом. Но снова и снова надеялся, что это случайность. Кто знает, смогу ли я еще раз найти в себе силы проверить правильность этого тезиса.
     - Перестаньте скулить, - резко оборвала его графиня де ла Мотт. - Еще не хватало, чтобы вы ушли от меня в слезах. Мы деловые люди, и не за чем впадать р сентименты.
     Калиостро уязвленно замолк.
     - Налейте мне еще шампанского, мой дорогой супруг, - властно сказала госпожа де ла Мотт, выставив вперед пустой фужер.
     Граф, словно обыкновенный официант, принялся исполнять просьбу жены, в то время как Калиостро, презрительно скривив губы, отвернулся.
     Графиня отпила шампанского и снова обратилась к итальянцу.
     - Вам, Калиостро, нечего жаловаться на судьбу. Если бы не я, вы не получили бы и десяти франков.
     - Ну да? - ехидно ответил Калиостро. - Я должен сказать вам спасибо за великодушие. Что ж, покорно благодарю. С этими словами он поднялся со своего места. - Спасибо и вам, граф. Коллекционное бургундское вино урожая 1753 года произвело на меня неизгладимое впечатление.
     С этими словами он покинул покои графини де ла Мотт, задержавшись у порога лишь для того, чтобы сообщить:
     - Графиня, если вы все-таки передумаете, то меня можно будет найти по адресу, который вам известен. Не дождавшись ответа, он вышел.
     Когда Калиостро покинул дом