ого бархата с вышитыми на нем масонскими знаками. Его тщательно напудренные волосы прикрывал капюшон. Спрятав руки в рукава, он отвесил гостю глубокий поклон.
     - Ваше преосвященство запаздывает, - заметил он и больше ни слова не прибавил.
     Посетитель, который был не кто иной, как принц Луи де Роган, кардинал, высшее духовное лицо при особе короля Франции и епископ Страсбургский, улыбнулся, сверкнув прекрасными белыми зубами:
     - Знаю, что опоздал, дорогой Калиостро, но вы должны меня простить. Меня задержал чересчур болтливый викарий.
     Калиостро не ответил на его улыбку. Нахмурившись, он с озабоченным видом покачал головой:
     - Ваше преосвященство слишком нравится женщинам, и ваше преосвященство слишком любит женщин. Это опасно.
     - Ну, будет вам, милый мой чародей! Вы умеете читать в сердцах и прекрасно знаете, что я люблю и всегда буду любить только одну женщину. Так что я остаюсь в неприкосновенности. Все уже готово?
     - Все готово...
     Калиостро посторонился, пропуская кардинала. С той ночи на Вогельсберге прошло десять лет, и теперешний граф де Калиостро мало чем напоминал ненасытно алчного молодого человека, не знавшего сомнений и терзаний совести и так легко дававшего себя заворожить блеску драгоценных камней. Он стал ученым, высоким масонским чином, одним из тех людей, которые, заворожив толпу, заставляют ее действовать удивительными, им одним ведомыми способами. Пять лет прошло с того дня, как его черная с золотом карета проехала по мосту, переброшенному через Рейн в городе Келе, и за эти годы он завоевал сначала Страсбург, затем Бордо, Лион и, наконец, Париж. Весь двор и весь город стекались к чародею с улицы Сен-Клод и, если ему ни разу не удалось снова увидеться с удивительным человеком, у которого он пробыл целый месяц, то полученные от того знания навеки запечатлелись не только в его уме, но едва ли не в плоти.
     Калиостро открыл перед гостем дверь комнаты, убранной с чисто восточной роскошью, блистающей красотой пышных ковров и затканных золотом драпировок, но полностью лишенной мебели, за исключением единственного стола, застеленного черной тканью. Различные предметы теснились на этом столе вокруг хрустального шара, наполненного чистой водой. У стола стояла на коленях совсем юная девушка, застывшая в каменной неподвижности, с закрытыми глазами, в белоснежных одеждах, с распущенными по плечам светлыми волосами.
     Приблизившись, кардинал разглядел, что, кроме шара и черного покрывала, на котором были вышиты красные каббалистические знаки, на столе размещались еще и зажженные свечи - кроме них, другого освещения не было, - египетские глиняные статуэтки, распятие слоновой кости и скрещенные обнаженные шпаги. Указав на девушку, кардинал тихо спросил:
     - Это и есть девственница?
     - Да, монсеньор, - ответил чародей. - Как вы видите, ваше преосвященство, она уже находится в состоянии транса.
     В подтверждение своих слов он приподнял пальцем веко девушки и показал совершенно белое глазное яблоко. Принц Луи кивнул и пробормотал слегка изменившимся голосом:
     - Хорошо! Спрашивайте ее!
     Тогда, взяв со стола одну из лежавших на нем шпаг, Калиостро легонько ударил ею по хрустальному шару. Вода замутилась, потом стала дымиться. Затем чародей, не выпуская шпаги, опустил клинок на голову девушки.
     - Сейчас вы будете читать в этой воде так же уверенно, как читали бы по книге, - медленно проговорил он. - Вы слышите меня?
     - Я слышу вас... - Голос девушки казался далеким и словно бесплотным. - Я готова читать. Что вам угодно?
     - Особа, находящаяся рядом со мной, нуждается в сведениях. Она встревожена из-за некоторых ожидаемых ею известий. Можете ли вы увидеть, что для нее готовится?
     Девушка, не вставая с колен, изогнулась всем худеньким телом и прижала руку к груди так, будто старалась унять жестокую боль. В углах ее губ показалась пена.
     - Я вижу всадника. Он только что проехал Рульскую заставу... едет через предместье Сент-Оноре... так спешит, что почти летит над землей... О! Я вижу письмо, которое он прячет на груди... это из-за него он скачет так быстро...
     - Откуда едет этот всадник?
     - Из... из Версаля. Он вымок под дождем, но ему приказано торопиться. Я все еще вижу его... он проезжает Пале-Рояль... Сворачивает в маленькую улочку... Подождите! Я читаю... улица... Вьей-дю-Тампль. Останавливается перед роскошной гостиницей.
     - Над входом в эту гостиницу должна быть какая-нибудь вывеска. Читайте, я хочу этого!
     Голос неуверенно смолк, потом медленно проговорил:
     - Гостиница... "Страсбург".
     Кардинал, едва удержавшись от восклицания, схватил Калиостро за руку.
     - Это письмо... - начал он. Но девушка уже заговорила снова:
     - Всадник стучит у дверей. Ему открывают... Он вручает письмо привратнику...
     - Кто написал это письмо?
     Девушка мучительно застонала и стала ломать руки.
     - Я плохо вижу... Мне кажется, это женщина...
     - Подпись!.. Прочитайте ее... хотя бы первые буквы! Ну, читайте же!
     - Вы делаете мне больно! Ох, как вы меня мучаете!.. Сейчас прочитаю... Это трудно! Подождите!.. Мари!.. Мария-Антуа...
     - Довольно!
     Этот крик вырвался у кардинала. Услышав его, девушка упала и стала биться в судорогах. Калиостро бросился к ней.
     - Вы едва не убили ее, монсеньор! - упрекнул он. - Никогда нельзя резко выдергивать из транса. Боюсь, что на сегодняшний вечер...
     Но кардинал, сияя лучезарной улыбкой, уже не слушал его.
     - Я знаю вполне достаточно! Спасибо, друг мой! Мне пора идти.
     - Но... как же наши опыты превращения?
     - В другой раз! Потом! Я только что получил слишком важное известие. До скорой встречи! Примите мою искреннюю благодарность.
     И кардинал, завернувшись в плащ, с силой захлопнул дверь и сбежал по лестнице так проворно, словно все еще был юным аббатом. Калиостро, с загадочной улыбкой на губах, слушал, как его карета быстро выезжает со двора, как затихает вдали стук ее колес. Перестав прислушиваться, он поднял на руки безвольно поникшую девушку и отнес ее на диван в соседней маленькой гостиной. Позвонил, и на звонок явился черный слуга.
     - Алкандр, скажи госпоже де Ла Мотт, что опыт закончен, а потом возвращайся сюда ухажи вать за этой девушкой.
     - Госпожа графиня уже ждет господина графа в магическом салоне.
     - Готов поклясться, что она подслушивала у дверей! - с саркастической улыбкой произнес чародей.
     В салоне, теперь опустевшем, его действительно ждала молодая женщина лет двадцати восьми. Она была высокого роста, хорошо сложена, изысканно одета и без видимого труда удерживала на огромном напудренном парике одну из тех нелепых, перегруженных украшениями шляп, какие тогда были в моде. На ее тонком лице, которое было бы совершенно прелестным, если бы не выражение напряженной хитрости, опасным огнем горели голубые глаза. Впрочем, в эту минуту прекрасная графиня казалась задумчивой.
     - В конце концов я поверю, что моя племянница в самом деле обладает даром ясновидения, - медленно произнесла она.
     Калиостро пожал плечами:
     - Этот дар приходит к ней по моей воле, потому что она девственно и безупречно чиста. В этом и заключается весь секрет...
     - Нет, но все-таки! То, что она смогла прочесть в этом хрустальном шаре сведения, которые, как я думала, знала я одна, - я имею в виду, что наш кардинал получит сегодня вечером записку... из высоких кругов, - это просто-напросто совершенно поразительно. В иные дни, Александр, ты внушаешь мне страх...
     Снова пожав плечами, Калиостро взял со стола хрустальный шар и спрятал в ларец, который затем запер маленьким золотым ключиком, висевшим у него на шее.
     - В мире есть много совершенно поразительных вещей, и тем не менее мы почти не обращаем на них внимания! Ты тоже внушаешь мне страх" Жанна! Ты не знаешь, куда идешь, но идешь туда очень быстро... слишком быстро!
     - Я иду к богатству, и это всего лишь справедливо для женщины, рожденной Валуа, пусть даже от побочной ветви, да еще женщины с моей внешностью. Наш милый кардинал всего лишь исправляет незаслуженную обиду, нанесенную мне судьбой, которая заставила меня родиться в бедности; впрочем, ему это тоже на руку. Без моей помощи он не может рассчитывать выпросить у королевы место, которое так жаждет получить.
     - А с твоей помощью он его получит?
     - Королева удостаивает меня своей дружбы, и ты прекрасно это знаешь. Для тебя я тоже многое могу сделать... если ты этого захочешь!
     Калиостро засмеялся. Сняв свое одеяние, он остался в немыслимом костюме из голубой тафты, по всем швам обшитом золотым галуном. С годами, из-за необходимости всегда быть заметным, он привык одеваться с подчеркнутой элегантностью, порой граничившей с безвкусицей.
     - Обо мне, пожалуйста, не беспокойся! - сказал он. - Что касается королевы, мне, возможно, захотелось бы проверить, правду ли ты говоришь, если бы только в мои планы не входило, чтобы все вещи оставались такими, как есть, и чтобы все шло, как идет, то есть зашло очень далеко.
     Графиня, улыбаясь, подошла поближе к Калиостро.
     - Я не делюсь с тобой ни своими планами, ни своими замыслами. Что ты можешь знать?
     - Что Бемер и Бассанж, придворные ювелиры, собираются продать сказочное бриллиантовое ожерелье, некогда предназначавшееся для Дю Барри, что королеве очень хотелось иметь это ожерелье, но она отказалась от него из-за его цены... и что кардинал очень богат.
     Молния, упавшая у ног графини, не так бы ее испугала. Она побледнела как полотно.
     - Александр, ты - сам дьявол! Если тебе это известно, значит, ты способен оценить размеры моего могущества. Но ты, по крайней мере, поможешь мне, если потребуется? Хотя бы советом?
     - Нет, Жанна. Я уже сказал тебе: я хочу, чтобы все шло так, как должно идти, до самого конца. И все же сегодня - и это будет в последний раз - я дам тебе совет. Остерегайся двух вещей: истинного состояния богатства кардинала и гордости королевы. Ты должна была научиться остерегаться ее гордости, если вы с ней подруги!
     - Разумеется! Зачем бы я стала тебя обманывать? - сказала графиня чуть более нервно, чем следовало, и улыбка Калиостро стала еще ехиднее.
     - Это было бы глупо! И все же запомни мои слова: бойся ее гордости и дня 15 августа!
     Графиня, ничего не ответив, поднялась.
     - Вели подать мой портшез. Я возвращаюсь домой! И посмотри, пожалуйста, готова ли моя племянница? Мне давно пора ехать.
     - Уже? Но почему так рано?
     В свою очередь пожав плечами, она мимолетно указала взглядом на верхние этажи:
     - А почему бы и нет? Ведь твоя жена здесь, правда?
     Лоренца в это время была в своей комнате, расположенной как раз над той, где происходил этот любопытный разговор. Сидя на стульчике у горящего камина, она тщетно пыталась согреться. Годы, прошедшие после той странной отлучки Жозефа в Гессене, не оставили на ней никаких следов. Несмотря на то что ей было уже за тридцать, она по-прежнему выглядела девически свежей и юной. Ее безупречная красота была одним из главных козырей Калиостро. Достаточно было одного взгляда на красавицу жену, чтобы преисполниться веры в едва ли не божественное могущество мужа.
     Но эта ослепительная красота, над которой время было не властно, стала почти обузой для самой Лоренцы, которую теперь перекрестили в Серафину, чтобы стереть всякую память о прежней жизни под фамилией Бальзамо. Пропасть, образовавшаяся между ней и ее мужем, все увеличивалась, заполняясь ненавистью, неудержимой ревностью, едва скрываемой злобой и суеверным страхом. От прежней любви осталась только горечь, и она с каждым днем росла при взгляде на многочисленных женщин, которые толпами стекались к модному чародею, готовые на любые жертвы, лишь бы быть причастным к его тайнам.
     Сколько времени прошло с той поездки в Германию, и сколько стран, сколько городов промелькнуло перед ними: Курляндия, Польша, Санкт-Петербург, где Екатерина Великая оказала им самый лестный прием, потом снова Варшава и, наконец, Страсбург. Там помешанный на оккультных науках кардинал де Роган гостеприимно предоставил им свой роскошный Савернский дворец. И там же они впервые встретились с этой графиней де Ла Мотт, которая утверждала, будто она - урожденная Валуа, и ее любезным мужем. Лоренца сразу же возненавидела эту женщину, угадав в ней порочную душу, но Жозеф отнесся к прекрасной Жанне с живым интересом. Поначалу из-за этого разыгрывались бурные сцены, но Жозеф, чья гипнотическая власть над женой не только сохранилась, а стала сильнее, чем когда-либо, быстро ее усмирял; потом чета Ла Мотт покинула Страсбург, и все улеглось. Но не прошло и года после их отъезда, как Калиостро вслед за ними перебрался в Париж, куда его повез кардинал, потому что старый маршал де Субиз, доводившийся ему родственником, нуждался в услугах "милого чародея". Разве тот не избавил его самого от неизлечимой астмы? Но они лишь ненадолго туда заехали, потому что чародея ждали другие дела, главным образом - создание масонских лож в больших французских городах.
     Кроме того, Калиостро действительно умел исцелять. Больные быстро выздоравливали благодаря трем таинственным средствам, состав которых был неизвестен даже Лоренце: ваннам, целебному травяному настою и, наконец, бесцветной жидкости, которую Жозеф называл жизненным эликсиром. Откуда Жозефу стали известны эти секреты? Лоренца не знала, но подозревала, что от того таинственного человека, которого она вместе с мужем разыскивала по всей Европе. Впрочем, она и не особенно старалась это узнать, потому что с годами она все отчаяннее цеплялась за свою ограниченную набожность истинной римлянки и смертельно боялась пламени преисподней, которая, как ей казалось, вот-вот готова была поглотить и ее, и ее мужа.
     Скрип ворот вывел Лоренцу из оцепенения. Она подошла к окну. Портшез удалялся, унося госпожу де Ла Мотт и ее племянницу. Дождь кончился. Слуги запирали дом. Жозеф сейчас должен быть один...
     Подобрав одной рукой складки своего атласного платья цвета опавшей листвы, Лоренца направилась к маленькой потайной лестнице, которая проходила в толще стены и вела прямо в парадные комнаты.

***

     Жена застала Калиостро в его рабочем кабинете, Причудливо сочетавшем в себе библиотеку и лабораторию. Он как раз переодевался из своего броского голубого наряда в простой камзол темного сукна.
     Увидев отражение Лоренцы в зеркале, он обернулся и улыбнулся ей:
     - Я собирался к тебе зайти перед уходом. Мне надо идти.
     Подойдя к жене, он нежно поцеловал ее, но жар поцелуя не растопил сковывавшего Лоренцу льда.
     - Наконец-то эта женщина ушла, - сухо произнесла она.
     Калиостро вздохнул:
     - Да перестань же ты ревновать, Лоренца! Клянусь тебе, для этого нет никаких оснований.
     - Она - твоя любовница. Во всяком случае, была ею. По-моему, этого вполне достаточно.
     - Прежде всего, это смешно. Который год я тебе твержу, что она мне нужна для совершенно иных целей. Она всего лишь пешка на моей шахматной доске, но важная для меня пешка.
     - Ты всегда так говоришь... и каждый раз лжешь!
     Калиостро с тоской поглядел на жену. До чего же она в последнее время стала жесткой и замкнутой! Для нее время любви давно прошло, но его-то любовь сейчас расцвела особенно пышным цветом. Он так гордился Лоренцей, ее чудесной красотой, не увядавшей с годами, что в конце концов страстно в нее влюбился. Время уступок, на которые он вынуждал ее идти, давным-давно прошло, и теперь при одном воспоминании о них краска стыда заливала лицо странного, непостижимого человека, каким стал Жозеф. По мере того как отдалялась от него Лоренца, он все более страстно желал к ней приблизиться и приходил в отчаяние, чувствуя, что, кажется, упустил время... Единственной возможностью на нее воздействовать оставалась его магнетическая власть, и он постоянно дрожал от страха, что и это последнее средство воздействия может быть у него отнято.
     - Клянусь тебе, что не люблю ее, - устало произнес он, - что я никогда ее не любил и что люблю тебя одну. Но ты отказываешься понимать, что мы наконец можем достигнуть счастья и покоя. Еще немного времени - и моя миссия будет выполнена, а наше положение окончательно упрочится.
     Лоренца рассмеялась сухим, неприятным смехом:
     - Твоя миссия? Ах да! Ты, как, впрочем, и многие другие, пытаешься уничтожить монархию во Франции. Ты всерьез рассчитываешь, что у тебя это получится?
     - Масонские ложи, основанные мной, не перестают множиться. Тебе это известно, ведь и ты сама согласилась возглавить женскую ложу. Я знаю, ты сделала это без большой охоты, но все же сделала. Идеи прокладывают себе путь, и люди, которым суждено разрушить одряхлевшее здание монархии, объединяются друг с другом. Но именно эта женщина, это порочное ничтожество, эта жалкая гнилая тварь, нанесет самый жестокий удар... и очень скоро. Мне потребовались бы годы, чтобы выполнить ту работу, которую проделает она. Всего через несколько месяцев...
     Черные глаза чародея словно старались разглядеть в пламени камина картины, встающие за теми, которые теснились в его мозгу и были доступны лишь его видению. В эту минуту на него снизошло пророческое величие, вид его был столь грозным и вместе с тем столь таинственным, что Лоренца торопливо перекрестилась несколько раз подряд.
     - Не знаю, откуда у тебя эта способность предсказывать будущее, да и не хочу знать, но думаю, что ты, Жозеф, продал свою душу дьяволу и будешь за это проклят!
     - Разве только в его власти позволить человеку заглянуть в будущее? Глубокое знание человеческого сердца и пристальное наблюдение за происходящими событиями уже позволяют о многом догадаться. Я не дьявол, Лоренца... и для тебя мне хотелось бы оставаться всего лишь мужчиной, просто быть твоим мужем!
     - У меня был муж, которого я любила, его больше нет...
     Калиостро больно сжал запястья Лоренцы.
     - Может быть, я смогу воскресить его, - прошептал он. - Разве ты не знаешь, что я могу призывать мертвых? Если бы я вернул тебе твоего мужа, Лоренца, того самого Жозефа Бальзамо, которого ты так любила?.. И который тем не менее немногого стоил!
     Отчаянно вскрикнув, она вырвалась из рук мужа, отбежала в дальний угол и в ужасе зажала уши обеими ладонями.
     - Замолчи, безбожник, я больше не хочу тебя слушать!
     Калиостро, обреченно вздохнув, отвернулся от нее, взял со стула широкую черную накидку, набросил на плечи.
     - Иди к себе, Лоренца, и постарайся уснуть, тебе нужен отдых. Я пойду в Египетскую ложу. Сегодня ночью мы принимаем новичков, и среди них одного очень знатного вельможу. Я вернусь поздно. Спокойной ночи.
     Лоренца хотела было возразить, но Калиостро внезапно протянул к ней руку, наставив два пальца на бледный лоб молодой женщины.
     - Спи! - громко приказал он. - Спи, я так хочу!.. Иди к себе. Ты проснешься, только когда рассветет!
     Лоренца пошатнулась, взмахнула руками, словно в поисках опоры, помощи. Затем ее черты разгладились, глаза закрылись, на губах появилась улыбка. Тихонько повернувшись, она послушно, словно автомат, направилась к лестнице.
     Калиостро смотрел, как она поднимается по ступенькам. Когда она скрылась из виду, он глубоко вздохнул:
     - Счастье не на твоей стороне, Ашара! Довольствуйся своей властью над мужчинами и молись, чтобы против тебя не обратилась ненависть единственной женщины, которую ты любил в своей жизни.
     Через несколько минут чародей с улицы Сен-Клод вышел из дома и быстро растворился во тьме парижской ночи...

5. Ожерелье королевы

     Вечером 27 марта 1785 года, в то самое время, как веселая толпа прибоем накатывала на ограды празднично освещенного Версальского дворца, на улицах пели и танцевали, огни фейерверков озаряли небо, а пушка беспрестанно палила, возвещая о рождении Его Высочества герцога Нормандского, которому позже предстояло стать дофином, - в это самое время король Людовик XVI принимал в своем кабинете с тщательно затворенными дверьми своего министра Калонна и своего начальника поли