сидевшая в седле, уже не слышала ее. Она поскакала прямо на толпу.
     - Вернись! - в панике закричала Кьяра. - Они тебя раздавят!
     Пришпорив коня, она поравнялась с Фьорой.
     - Ты посмотри, кто возглавляет эту толпу! - сказала она, указав на всадника, едущего во главе и постоянно оглядывающегося. - Это же Лука! - сказала она, пораженная. - Он решил стать предводителем?!
     Лука Торнабуони отдавал какие-то приказы.
     - Не сейчас! Сейчас их убивать не стоит! Мы задушим их на могиле Джулиано, а головы отнесем моему кузену Лоренцо!
     Толпа криком одобрила слова подстрекателя, отозвавшиеся в душе Фьоры отвращением и ужасом. Она представить себе не могла, что ее бывший поклонник прятал за наружностью греческого бога столь черную душу. Она решительно направила своего мула ему навстречу. Кьяра последовала за ней вместе со слугами, оставив бедную Коломбу, уверенную в том, что ей уже не увидеть в живых обеих женщин.
     - Так вот как выглядит твоя храбрость. Лука? - с презрением спросила Фьора, приблизившись настолько, чтобы ее было слышно. - Кого же ты собираешься прикончить?
     - А мне казалось, Фьора, что ты больше не желаешь разговаривать со мной, - ответил Лука с улыбкой, которая показалась Фьоре отвратительной.
     - Я не с тобой говорю, а с потенциальным убийцей.
     Вдруг она побледнела, узнав в несчастных жертвах мужчину и женщину, которых волокла толпа. Оборванные, окровавленные, покрытые пылью... Это были Карло Пацци и Хатун. Фьора направила своего мула прямо в толпу, нимало не заботясь о том, что он мог кого-нибудь лягнуть своим острым копытом. Толпа медленно расступилась, давая дорогу Фьоре и ее слугам. Прошел легкий шепот: "Это же сама Фьора, подруга монсеньера Лоренцо..."
     Приблизившись к несчастным, которые в бессилии упали на колени, она спрыгнула с мула и обняла Хатун. Какой-то мужчина попытался воспрепятствовать ей, но она гневно бросила ему прямо в лицо:
     - Попробуй только дотронуться до нее, и тебе придет конец! Эта женщина - не Пацци. Ее зовут Хатун. Она татарка и моя рабыня.
     Затем в гневе она обернулась к подошедшему Луке:
     - Только не лги мне, что не узнал ее. Ты сто раз видел ее в доме моего отца!
     - Возможно! Но почему тогда она прятала этого жалкого ублюдка Карло? Я его сразу узнал, увидев, как он проходил по мосту с девицей.
     - Так, значит, это дело твоих рук? - негодованию Фьоры не было предела.
     - Конечно! Никто из семьи Пацци не должен жить на этой земле, которую они испоганили, - воскликнул Лука. - Признаюсь, что мог ошибиться относительно твоей рабыни. Я отдам ее тебе, но с этим уродцем я покончу сам!
     На несчастного Карло нельзя было смотреть без сострадания.
     Его худые ноги подгибались, глаза были закрыты, он с трудом дышал и не падал только потому, что его мучители поддерживали его. Фьора поняла, что борьба не окончена.
     - Ни ты, ни твои сообщники не могут распоряжаться его жизнью. Его участь должен решить сам монсеньор Лоренцо.
     - Я уже сказал, что кузен получит его голову.
     - А я не уверена, что это доставит ему удовольствие. Он запретил выносить скоропалительные приговоры, и будет лучше не вызывать его гнева.
     - Его гнева? Ради этого идиота? Ты забываешь об одном:
.он заплатил за убийство Джулиано.
     - Деньгами, которых у него не было. Он был заложником Франческо Пацци, поэтому я и говорю, что только Лоренцо может распоряжаться его судьбой. А вы что, не слышите? - сказала она, обращаясь к другим. - Сейчас мы все вместе отведем Карло Пацци во дворец на виа Ларга. И уж будьте уверены, что наш владыка будет вам благодарен за живого, а не за мертвого человека!
     Возгласы недовольства, раздававшиеся после ее выступления, постепенно стали стихать. Фьора говорила от имени хозяина, и они не сомневались, что у нее есть на это право. Особенно им понравились слова Фьоры о том, что Лоренцо может их отблагодарить. Но все едва не погибло, когда Фьора сказала, чтобы Карло посадили на мула.
     - До сих пор он держался, доберется и до дворца, - воскликнул человек огромного роста.
     Фьора ответила, пожав плечами:
     - Тогда неси его сам! У тебя хватит на это сил. Разве ты не видишь, что он еле жив? А за труп ты не получишь ничего!
     Ей удалось убедить их: Карло бросили на спину осла, которого Фьора взяла сама за узду. Она понимала, как трудно выиграть эту партию. Но ни за что на свете, если даже Лоренцо разлюбит ее после этого, она не оставит на поругание толпы странного молодого человека, который протянул ей руку помощи в трудную минуту. Тут Кьяра вышла из аптеки, она сразу же поняла, что происходит. Но Фьора не дала ей времени выразить свое мнение.
     - Уведи, пожалуйста, Хатун к себе, - попросила она ровным голосом. - Я скоро вернусь к вам.
     - Ты не возвращаешься во Фьезоле?
     - Нет. Сначала мне надо встретиться с Лоренцо.
     Она продолжила путь во главе толпы, настроенной уже не так воинственно. Лука Торнабуони шел рядом с ней с мрачной миной, а мясник - по другую сторону мула. Никто не произнес ни слова до тех пор, пока они не добрались до дворца Медичи.
     Раньше любой мог переступить порог этого дворца, даже войти в большой квадратный двор, а сейчас он был строго охраняем.
     После убийства Джулиано дом утратил свою приветливость. Он стоял таким же неприступным, как и римские дворцы. Да, Флоренция очень изменилась!
     Солдаты вынули оружие при виде этой пестрой, возбужденной толпы. Они не убрали его даже при виде Луки Торнабуони, но Фьора потребовала позвать Саваджилио, который не преминул тут же объявиться. Капитан гвардии был, как обычно, в мрачном настроении.
     - Что здесь опять происходит? - возмутился он. - Я уже говорил, чтобы никто не собирался перед этим домом. Всем разойтись!
     - Позвольте мне, однако, войти вместе с этим мулом и Двумя мужчинами, - бросила Фьора. - Мне надо видеть монсеньора Лоренцо.
     Взгляд Саваджилио задержался на безжизненном теле Карло:
     - Для Луки не надо разрешения на вход к своему кузену, как и для тебя, донна Фьора. Но других я не знаю. А что эти остальные?
     - Они подождут здесь, а мне надо увидеться с монсеньером один на один, - сказала она твердо. - Он у себя?
     - Он в своем кабинете. Я провожу тебя.
     - Я тоже хочу пройти к нему, - воскликнул Торнабуони, - и не понимаю почему...
     - Дамам всегда отдается предпочтение! Вы разве не знаете? - спросил начальник караула, улыбка которого выражала вежливое почтение к молодому человеку. - Я уверен, что донна Фьора не задержится там надолго. А вы можете немного подождать.
     Потом он обошел вокруг осла, желая разглядеть лицо человека, который был положен на него.
     - Он мертв?
     - Нет, просто потерял сознание. Мне кажется, что ему необходима помощь. Это Карло Пацци, мессир Саваджилио. На него напали, когда он возвращался из Рима.
     - Карло Пацци! Ты слышишь, Саваджилио?
     Фьора приблизилась к Луке так близко, что тот ощутил ее дыхание.
     - Всем известно, что он ни в чем не виновен. И не забывай, Лука, что одна из сестер Лоренцо замужем за одним из Пацци.., и что его никто не трогал до сих пор. Только Лоренцо может решить судьбу Карло, а я буду на его стороне.
     Не дожидаясь ответа, она направилась быстрым шагом к лестнице, ведущей наверх в апартаменты Лоренцо. Слуга объявил о ее визите. Саваджилио остался во дворе следить за остальными людьми, не внушающими ему доверия.
     Вслед за слугой Фьора прошла по великолепным комнатам, так хорошо ей знакомым. Она давно видела эти шитые золотом ковры на стене, эту мебель, расставленную с нарочитой небрежностью на толстых персидских коврах, шкафчики, на которых стояли дорогие изделия из золота или серебра с драгоценными камнями. Только богатый человек с тонким вкусом мог собрать все это. Она вошла в библиотеку, где стояли шкафы со множеством книг в кожаном, бархатном и даже в серебряном чеканном переплете. Лоренцо вышел ей навстречу с таким величественным видом, что Фьора готова была броситься перед ним на колени. Но тот удержал ее и прижал к себе:
     - Это ты? Какая радость! Подожди, надо узнать, что за шум на дворе.
     - Я как раз пришла поговорить с тобой по этому поводу.
     Это в какой-то степени из-за меня. Иди посмотри!
     Фьора вывела его на галерею, откуда был виден двор, и указала на группу людей, среди которых можно было различить Луку и Саваджилио, снимающего бесчувственное тело Карло с осла.
     - Я потребовала, чтобы твой кузен и его единомышленники, которые собирались убить этого несчастного на могиле Джулиано, пришли сначала к тебе.
     - Мне кажется, я узнаю его, - сказал Лоренцо, прищурив свои близорукие глаза. - Это Карло Пацци?
     - Да, это он. Он возвращался из Рима в сопровождении моей рабыни Хатун, возвращенной мне Катариной Сфорца.
     А твой кузен и эта шпана стали издеваться над ними. Я вмешалась в это, и Хатун отнесли во дворец Альбицци, к моей подруге Кьяре. Теперь тебе нужно решить судьбу Карло, но поверь мне, он непричастен к заговору.
     Ничего не ответив, Лоренцо перегнулся через перила балкона и приказал капитану внести к нему пленника. Потом он взял за руку Фьору и привел ее в библиотеку, где усадил рядом со столиком, который украшала аметистовая ваза.
     - Откуда ты знаешь Карло Пацци? - спросил он ледяным тоном, которого Фьора так опасалась.
     - Я видела его в Риме. Он помог мне бежать. Тебе напомнить о письме, которое я тебе вручила?
     - Донна Катарина была права, - кивнул Лоренцо Великолепный. - Она очень любила моего брата. Но какую выгоду Карло имел от этого?
     - Ты был так добр к нему, что хотел отдать его на лечение Деметриосу. Он был уверен, что в этом городе ты был его единственным другом.
     Разговор был прерван приходом Саваджилио и его двух охранников, несущих Карло. Несчастный едва дышал, на его худом лице запеклась кровь. Его положили на скамейку с подушками. Сжалившись над Карло, Фьора потребовала принести холодной воды и сердечных капель. Слуга принес все, что она попросила, и помог молодой женщине, пытавшейся привести несчастного в чувство. Лоренцо наблюдал за этой сценой с мрачным видом. Когда казалось, что уже все усилия бесполезны, Карло глубоко вздохнул и с трудом открыл голубые глаза. Искра удивления промелькнула в них, когда он узнал лицо, склонившееся над ним.
     - Фьора, - выдохнул он с трудом. - Это просто чудо! Вы хорошо.., себя чувствуете?
     Вопрос, заданный тонким, почти детским голосом, тронул Фьору. Он был полумертв, но его первым вопросом был вопрос о ее здоровье.
     - Отлично, Карло! Чудо соединило нас, но что вы здесь делаете? Разве вы не знаете, какая опасность ожидает вас во Флоренции?
     - Знаю, но мне нельзя было оставаться в Риме. Папа просто возмущен Медичи и.., вами. Он говорит только о войне! Я же больше не оправдывал его надежд, и не будь донны Катарины, спрятавшей меня, мне бы уже не быть на этом свете. Только благодаря ей мы с Хатун могли покинуть Рим. А Хатун всей душой рвалась к вам.
     - И вам не хотелось бы вновь увидеться со мной?
     Он немного помолчал, робко улыбнулся.
     - Нет. Я знал, что вы вряд ли обо мне скучали. Мне просто хотелось вернуться в мой сад в Треспьяно. Только там мне было хорошо. Что же касается комедии, которую нас заставили сыграть, я скажу вам, чтобы вы забыли ее и жили так, словно меня никогда и не было.
     - Какую еще комедию?
     Этот вопрос Лоренцо задал голосом, в котором чувствовалось едва сдерживаемое нетерпение"
     Взглянув на Лоренцо, Фьора увидела скорбные складки у его рта и гневный блеск в его карих глазах. Она его слишком хорошо знала, чтобы не понять, что полуправда не удовлетворит его.
     " - Не выпуская из своей руки руку Карло, который слишком устал от разговора, она сказала, глядя прямо в глаза Лоренцо Великолепному:
     - Накануне того дня, когда мне пришлось уехать из Рима, папа обвенчал нас в своей личной капелле.
     В этот самый момент, словно само небо услышало сказанные слова, как бы выражая свое неодобрение, раздался сильный гром и проливной дождь обрушился на город. Толпа, собравшаяся перед дворцом, несмотря на ливень, не расходилась и продолжала вопить:
     - Смерть Пацци! Выдайте нам его!
     Фьора еще сильнее сжала руку раненого:
     - Если ты выдашь его, Лоренцо, то тебе придется выдать и меня...

Глава 2

ПРАЗДНИК СВЯТОГО ИОАННА

     То, что произошло дальше, было ужасно. Лоренцо в черных одеждах, делавших его еще выше ростом, возвышался с грозным видом над лежащим Карло и молодой женщиной, склонившейся над ним. Руки, сжатые в кулаки, и напряженное лицо говорили о том, что он был сильно разгневан и едва сдерживает себя.
     Фьора медленно поднялась и встала напротив него, сознавая, что она могла навлечь еще больший гнев этого вспыльчивого человека, охваченного жаждой мести. Это был совсем не тот Лоренцо Медичи, который еще недавно стонал в ее объятиях.
     - Решай, - сказала она, - не медли! Ты слышишь их?
     Крики становились все громче. Дождь не только не разогнал толпу, даже напротив, она все росла и росла. Казалось, что Лоренцо не слышал призывов к смерти. Он смотрел на свою возлюбленную, словно хотел вырвать правду из ее уст.
     - Пацци! - произнес он наконец. - Ты - супруга Пацци, этого жалкого урода...
     Возмущение Фьоры граничило с горьким разочарованием.
     Какая же сила, кроме примитивной ревности, непростительной для любящего человека, двигала этим всегда трезво мыслящим человеком, толкнула его на столь грубое оскорбление?
     - Принудительное замужество не имеет силы в глазах бога, даже если его благословил сам папа римский, - сказала она. - Что же касается Карло, знай, он даже не дотронулся до меня.
     Затем она добавила с презрением, заставившим покраснеть Лоренцо:
     - Тебе следовало лучше меня знать, но я вижу, что я для тебя всего лишь женщина для наслаждений, как обычная куртизанка. Можешь без сожаления отдать меня в руки этой черни, потому что я больше не буду жить с тобой.
     - Что все это значит?
     - Это значит, что завтра же я уеду во Францию, конечно, при условии, если меня не растерзает эта толпа вместе с Карло.
     - Не говори со мной так, Фьора, - попытался урезонить ее Медичи. - Ты от этого ничего не выиграешь.
     - Вот видишь, в тебе заговорил банкир! Разве я пыталась когда-нибудь получить от тебя выгоду? То, что ты подарил мне, я не возьму с собой, будь спокоен! Но если ты не способен понять, кто твой настоящий друг, если тебе чуждо чувство сострадания, говорить нам больше не о чем!
     Она оттолкнула его и направилась к двери. Он настиг ее:
     - Куда ты идешь?
     - Сказать правду Луке Торнабуони. Я скажу ему, что я жена Карло и что, если он хочет убить его, пусть убьет и меня, - с горечью сказала Фьора.
     - Тогда скажи мне, зачем тебе нужно, чтобы Карло Пацци оставили в живых, если, как ты сама утверждаешь, тебя выдали за него насильно? Его смерть только освободит тебя от него, ты это отлично понимаешь!
     - Освободит меня? Да это же он дал мне свободу, проводив меня до дворца Риарио и вернувшись к себе с Хатун, переодетой в мое платье. Если ты не веришь мне, то этим оскорбляешь меня! Вспомни о Филиппе де Селонже. Я любила и люблю его до сих пор, а ты осмеливаешься думать, что я по своей воле вышла замуж за другого!
     - Нет, я этого еще не забыл!
     Он почти силой подтащил ее к дорогому венецианскому зеркалу, в котором отражался великолепный зимний сад. Их лица также отразились в нем:
     - Смотри внимательно! Я некрасив, Фьора, даже уродлив.
     Но и Карло не лучше. Однако ты позволила мне обладать тобой! Более того, ты сама отдалась мне в первый же вечер! Вспомни! Ты завлекла меня в свою спальню, сняла рубашку... Разве ты сделала это ради любви к твоему покойному мужу? Разве для этого ты обнажила свое тело, позвав меня к себе?
     - Я желала тебя, и это желание не иссякло и теперь, иначе я давно бы ушла от тебя.
     - Тебе нравится заниматься со мной любовью, но ты продолжаешь думать об этом бургундце. А я надеялся, что со мной ты не будешь даже вспоминать о нем.
     - Есть вещи, которые нельзя забыть, Лоренцо! - воскликнула Фьора.
     - Правда? Неужели мы настолько похожи, если ты принимаешь мои ласки в той самой спальне, в которой он сделал тебя женщиной? Значит, ты продолжаешь думать о нем, когда стонешь от удовольствия, лежа со мной? Однако в порыве страсти ты же произносишь мое имя!
     - Значит, поэтому ты пришел ко мне в ночь после преступления? - прошептала с горечью Фьора. - Ради того, чтобы восторжествовать над мертвым? А я-то думала, что мы оба нуждаемся друг в друге. Получается, что мы соединились по недоразумению. Но что ты хотел доказать мне, сказав, что Карло уродливее тебя? Что я настолько неразборчива, что готова отдаться любому мужчине?
     В этот момент раздался слабый голос:
     - Лоренцо! Когда вдыхаешь аромат розы, разве ты задаешься вопросом, кто вырастил ее? Куда делась твоя философия?
     Решил ловить момент, не так ли? Мне кажется, что ты опоздал.
     Лоренцо с удивлением взглянул на раненого. Тот слегка приподнялся, опершись на локоть, и смотрел с некоторой иронией на спорящих любовников.
     - Карло! Ты ли это? А я-то думал, что ты просто идиот! - изумленно воскликнул Лоренцо.
     - Я знаю. Я же всегда считал тебя умным. Надо быть таким несчастным, как я, чтобы оценить такой подарок жизни. Ты же такой богатый и могущественный, которому такая женщина подарила столько счастья, не можешь понять и оценить его.
     С большим усилием Карло удалось сесть.
     - Будь я на твоем месте, я бы думал только о том, как сохранить ее. Но, может быть, тебя это просто не интересует...
     Он попытался подняться. Фьора поспешила к нему и села рядом. Взяв Карло за плечи, она снова уложила его и вытерла своим платком пот с его лба.
     - Куда вы собрались?
     - Дать пищу этим воронам, - сказал он с горьким смехом. - Им не составит труда справиться со мной, потому что я и так полуживой. Они даже окажут мне услугу в некотором смысле.
     - Мы пойдем вместе, Карло! Монсеньор Лоренцо никогда не был способен восстановить порядок во Флоренции во время бунтов. Это позволяло ему думать, что он живет в республике.
     Презрение, прозвучавшее в голосе Фьоры, подстегнуло Лоренцо:
     - Фьора, я прощаю тебе твой сарказм! Успокойтесь оба! Действительно, пора дать людям понять, кто здесь хозяин!
     Не прошло и пяти минут, как на виа Ларга восстановился порядок. Дождь внезапно прекратился, и люди, толпившиеся у дворца, разошлись по своим делам. На главных улицах закрывались лавочки, потому что наступил священный час прогулки.
     Женщины готовили ужин, а мужчины встречались около Дуомо, сеньории или на Меркато Веккио поговорить о делах или политике. Молодежь предпочитала встречаться на мосту Святой Троицы, на котором всегда царило оживление при заходе солнца. Довольно странно, но именно в это время от стен города исходила какая-то непонятная грусть, потому что звон колоколов был похож на голоса, раздававшиеся с небес.
     Облокотившись на один из комодов, Фьора смотрела, как женщины в нарядных платьях и мужчины в камзолах совершали прогулку. Город казался действительно каким-то странным и непонятным: с одной стороны, он вобрал в себя всю цивилизацию, а с другой - именно здесь могла вдруг собраться кричащая толпа, требующая крови, оставляющая после себя трупы убитых на улицах и площадях.
     Карло Пацци прикрыл глаза. Ему было плохо, и он нуждался в помощи врача. Вернувшийся Лоренцо увидел, что Фьора стояла перед Карло, держа его за руку.
     - Кажется, тебе удалось разогнать их? - спросила молодая женщина. - Что ты им сказал?
     - Что он умер, - ответил Лоренцо, показав на лежащее тело.
     Фьора кисло улыбнулась, сказав этим все.
     - Тебе этого недостаточно? - взорвался Лоренцо. - Что означает твоя улыбочка?
     - Да ничего. Я только задаю себе вопрос: можешь ли ты воспротивиться когда-нибудь народному возмущению? А еще мне странно, что они не потребовали у тебя тело Карло, из которого они бы сделал