енобля.

РУАМОН
Король-каменщик

     Работать - значит молиться.
     Девиз бенедиктинцев

     В 1228 году тринадцатилетний король Людовик IX решает построить большое аббатство в местечке, называемом Кьюмон, недалеко от королевского замка Асньер-сюр-Уаз, где он очень любил бывать. Это было не просто решение короля, это было одно из последних желаний его отца, Людовика VIII, умершего скоропостижно после трех лет правления, во время осады Авиньона. Но он немного поспешил. "Он был очарован закладкой первого камня, - пишет Поль Гут и добавляет, - ничто не приносит столько славы земным королям, как камни, с искусством уложенные один на другой во славу короля Небес..."
     Это очарование не оказалось мимолетным. Молодой Людовик внимательно следит за тем, чтобы быстрее отстроить свое творение. Но начинает он с того, что меняет название местности, которое ему не нравится. Действительно, Кьюмон не будит воображение. И потом, когда в аббатстве построились галерея и аббатский дворец, он стал местом пребывания короля. И тогда Людовик находит подходящее имя, приказав отныне называться этой местности Руамон... (что значит "королевская гора"). Все оказалось очень просто. Король часто посещает рождающееся аббатство. Выслушаем Жуанвиля:
     "После того как была построена стена в аббатстве Руамон, король Людовик Святой часто приезжал послушать мессу (послушники, которые должны были там поселиться, строили аббатство сами под руководством мастеров) и проследить за ходом строительства. И в том порядке, как монахи привыкли в Сито после молитвы идти на пашню, они шли переносить камни и, укладывая их на известковый раствор, возводили стену. Король брал носилки, нагруженные камнями, и, взявшись за них спереди, переносил их вдвоем с монахом, шедшим сзади. И одновременно он приказывал браться за носилки своим братьям, господину Роберу, монсеньору Альфонсу и монсеньору Карлу... И когда его братья хотели громко говорить, кричать и играть, король говорил им: "Монахи поддерживают это место в тишине, и мы тоже должны это делать". Когда братья короля хотели отдохнуть, он говорил им: "Монахи не отдыхают, и вы не должны отдыхать..."
     Какая картина и какое воспоминание! Можете себе представить Людовика XIV с закатанными рукавами, трудящегося в аббатстве и заставляющего изнеженного монсеньора своего брата возить тачку? Стены Руамона в их чистой красоте сохранили что-то от этой горячности, еще детской, но уже королевской, от этого смирения перед лицом дома Божьего.
     Освящение замка состоялось 19 октября 1235 года, Людовик IX присутствовал на нем с молодой и очаровательной женой Маргаритой Прованской и также со своей матерью, Бланкой Кастильской, изо всех сил стремившейся помешать молодой королевской чете предаваться после свадьбы законным забавам любви. Но в этот день, по-видимому, ей нечего было сказать.
     Людовик Святой часто посещал Руамон. Через духовника королевы Маргариты известно, как он проводил там свое время. Когда он бывал у капитула, то сидел на земле в знак смирения, относил свою еду одному из монахов, жившему вдали от других, или прокаженному. В церкви аббатства он похоронил троих детей, рано умерших, Жана, Луи и Бланку...
     Смерть Людовика Святого ввергла Руамон в запустение. Его преемники время от времени приезжали туда. Филипп Красивый приезжал очень редко: он предпочел Мобьюссон, рядом с Понтуазой.
     Потом началась Столетняя война. Англичане не жалели аббатство, и его повреждения были значительными. Платежи опустошили казну. Число монахов уменьшилось, нужно было дождаться Ришелье, чтобы Руамон смог вновь обрести былой блеск.
     Людовик XIII часто живет в Шантильи, конфискованном у семьи Монморанси после смерти последнего герцога, обезглавленного на площади Терро в Тулузе за участие в заговоре Гастона Орлеанского, брата короля. Герцог-кардинал предпочитает Руамон, более соответствующий его вкусам, но состояние зданий беспокоит его. Он начинает восстановительные работы, а позднее решает собрать там аббатов из самых больших аббатств Франции: Сито, Клерво, Понтиньи и Моримона. Он собирает их не для похвалы: пора навести порядок. Хочешь не хочешь, но надо было отправляться туда, куда велел всемогущий кардинал, и вырабатывать план реформы.
     Увы, Ришелье умер, его постарались забыть. Для Руамона наступили бесславные времена аббатов-комендантов, не живущих в своей резиденции. Большую часть времени их резиденцией был двор.
     Вскоре появился Мазарини, ставший аббатом Руамона, одного из многих доходных мест. У него был вкус к роскоши. Это был человек искусства, а аббатство было очень красивым местом. После Мазарини можно продолжить перечень аббатов-комендантов: принц Альфонс Лотарингский, которому было только шесть лет и за него управлял его отец, его внук Франсуа-Арман Лотаринг-ский, епископ де Байо. Далее епископы: Филипо де Пон-чачтран, де Флени. В 1781 году наконец во главе аббатства был аббат, и мы не можем не заметить, как изменился внешний вид аббатства, ибо он прибавил к разрушающемуся аббатству великолепный аббатский дворец. Его звали Анри-Элеонор Ле Корню де Баливьер, постоянный священник короля Людовика XVI и уже комендант аббатства Бонневаль. Это был придворный человек, и прежде всего человек со вкусом, один из очаровательных придверных аббатов. Он был священником короля, но именно в Трианоне он часто служит у лучших друзей Марии-Антуанетты, знаменитых Полиньяков, к грехам которых он проявил досадное попустительство.
     Когда вернулись хорошие времена, все с удовольствием посещали Руамон, где старый аббат сохранил благородство и очарование. Невиданная честь, но путешествующие государи останавливались у аббата де Баливьера, который повидал у себя графа и графиню Северных (будущего Павла I и его жену), и графа Гаагского (Густава III Шведского), под такими прозрачными инкогнито.
     Эти визиты навели нашего аббата, ни на мгновение не предполагавшего приближение революции, на мысль о постройке достойного жилища для столь известных посетителей. Этим занялся ученик Леду, архитектор Луи Ле Массой, служивший у графа Прованского. Он был последователем палладийского стиля, и вскоре в парке Руамон вырастает дворец-вилла в итальянском стиле, напоминающий прекрасные творения, построенные при брентском дворе.
     К несчастью для Баливьера раздались первые залпы Революции. Полиньяки эмигрировали в Вену, а вместе с ними уехал и аббат. Он умер, так и не увидев прекрасный дворец завершенным. Но в Руамоне остались монахи. Их было немного, не более десятка, когда в 1790 году их выгнали оттуда. Аббатство должно было быть проданным во имя благосостояния науки.
     Оно было куплено в 1791 году благородным, но разорившимся старым соседом, хозяином замка Виарм.
     До переворота маркиз де Траване, бывший драгун, обладатель большого состояния, женится на очаровательной девушке, госпоже де Бомбелль. Эта девушка состояла при дворе госпожи Елизаветы, самой молодой сестры короля Людовика XVI, и была душой этого двора. У нее был небольшой поэтический талант и ей мы обязаны очаровательной песенкой, сочиненной на предмет нежного приключения садовника принцессы:

     Бедный Жан, когда я была рядом с тобой,
     Я не чувствовала своей нищеты.
     Но теперь, когда ты далек от меня,
     Мне не хватает всего на земле.

     Увы, Траване любил опереточных певиц и азартные игры. Он сильно злоупотреблял первым и проиграл так много денег во втором, что его бросила жена. Мадам де Траване уехала в эмиграцию в то время, как он остался.
     Купив Руамон на остатки состояния, маркиз устраивает в нем ткацкую мастерскую, а сам поселяется во дворце. После Траване в нем жил бельгийский промышленник Ван дер Мерси. Последний разделил владения. В аббатство вернулись священники, а во дворец - победитель, Жюль Гуин. Это был благородный человек, обладавший тонким вкусом. В 1905 году, в момент выхода закона о конгрегациях, он выкупил аббатство, находившееся в плачевном состоянии.
     Его наследники восстановили аббатство и вернули ему насыщенную культурную жизнь. Теперь Руамон - один из крупнейших центров литературы и искусства.
     Аббатский дворец был куплен бароном и баронессой Фулд-Спрингер и перешел к их дочери, баронессе Эли де Ротшильд, вернувшей ему необычайный блеск, и он опять стал самым прекрасным архитектурным памятником в окрестностях Шантильи.

ЛА РУЭРИ
Человек короля

     Моя единственная надежда в моем отчаянии.
     Расин

     Недалеко от незначительного дорожного узла Антрена находится замок Ля Руэри, длинный светлый фасад, стройные линии которого поражают, открывая взору здание с треугольным фронтоном. Просторный парк с различными редкими растениями, привезенными с разных концов света, кажется ларцом и благородной картиной, дарящей не только мир, легкую жизнь, но и безмятежное спокойствие. Ничто не говорит здесь о человеке, сделавшем этот замок и нарисовавшем парк в том виде, в котором мы можем его лицезреть в настоящее время.
     Его звали Арман-Шарль Тюффан, маркиз Ла Руэри, и его жизнь представляет непрекращающуюся скачку, безумные похождения, осуществленные благодаря лишь его собственным энтузиазму, великодушию и увлеченности. И все это на службе у короля, за которого в тяжелые времена он был готов отдать жизнь.
     В 1767 Руэри семнадцать лет. Он знаменосец полка французской гвардии и его наставник в Париже - его дядя, господин Ла Белинай, как и он бретонский дворянин, но намного старше, как и полагается дяде; что, впрочем, не исключало безрассудства. Именно в это время господин Ла Белинай сильно увлечен одной актрисой, молодой и очень хорошенькой, мадемуазель Бомесниль, заставившей многих потерять голову, прежде чем она сама почувствовала легкое головокружение. Среди них был и наш молодой маркиз, безумно влюбившийся в нее, но ни на мгновение не забывавший о нежном интересе, питаемом дядей... Юноша влюблен столь сильно, что даже подумывал жениться на ней.
     Нужно сказать, что Бомесниль вела себя очень достойно. Она отвергала своего воздыхателя с большой твердостью. Арман, со своей стороны, видел в этом всего лишь проявление стыдливости и решил применить силу, будучи уверенным, что от него только этого и ждут.
     Однажды ночью он направляется к дому своей красавицы в сопровождении двух кровельщиков, несущих лестницу, взбирается по фасаду и удачно влезает в окно. К счастью, актриса была одна, и это позволяет неблагоразумному юноше упасть на колени, чтобы пылко объясниться: он не выйдет, пока его любовь не будет оплачена.
     У растерянной молодой женщины есть как раз время, чтобы выставить его за дверь, но появляется Ла Белинай. Он готов драться даже с двумя кровельщиками. Объяснение. Драма. В ярости старый господин, который считает себя обманутым, порывает со своей любовницей. На следующий день он возвращается в Бретань, в то время как племянник запирается в Ла Трапи, чтобы постараться забыть свою несчастную любовь.
     Случаю угодно, чтобы однажды дядя, проходя мимо монастыря, встретил своего племянника и узнал, что последнего привело сюда необъяснимое сопротивление одной из дочерей Оперы. Какой? Конечно же Бомесниль!.. Тогда племянник и дядя возвращаются в Париж, где все быстро устраивается. Бомесниль вновь обретает своего покровителя... и находит способ сообщить и господину, и его племяннику, что они совсем ей не безразличны... Успокоившись на этот счет, Ла Руэри начинает совершать разные безумства, делает долги, дерется на дуэли, ему отказывают в руке одной девушки, он опасно ранит на дуэли графа де Бурбон-Бюссе, затем, чтобы избежать наказания, подает в отставку и скрывается. Сначала в Женеве, потом в Америке, куда он прибывает задолго до Лафайета, и идет на службу к восставшим.
     Он поистине великолепно ведет необычную партизанскую войну, за которую приобретает у своих братьев по оружию большую известность. Там знают полковника Армана больше и лучше, чем Лафайета, и, к большому сожалению, эта слава не последовала за ним во Францию. Может быть потому, что он вернулся слишком поздно, намного позднее других, когда все награды были уже розданы. Ему достались лишь Цинциннатова медаль, долги и друг, майор Шафнер, который устроил ему спокойное существование у него в Бретани.
     Грустное возвращение в замок Ла Руэри, перестроенный еще в 1730 на старых развалинах и нуждавшийся в восстановлении. Но что делать без денег, кроме как жениться? И действительно, на расстоянии в полтора лье жила самая прекрасная и самая богатая наследница, которую только можно было пожелать: Луиза-Каролина, дочка покойного маркиза де Сен-Бриса, опекаемая Марией-Антуанеттой, желавшей выдать ее за кавалера де Парни. Но Ла Руэри был привлекателен, и после некоторых сомнений со стороны матери 22 декабря 1785 года в замке Сен-Брис состоялась свадьба, свидетелями на которой были его друг Шафнер и его кузина Тереза де Моэльян, о которых у нас еще будет возможность поговорить. Нежная любовь связывала двух кузенов: ведь Тереза красива, с роскошными шелковистыми светло-русыми волосами, какие редко случается видеть. Никто не знает, насколько далеко заходила эта нежность, но, казалось, что мадемуазель де Моэльян, очень благородное создание, всегда любила своего кузена и не любила никого, кроме него.
     У брака не было времени стать счастливым. Тремя месяцами позже юная маркиза, здоровье которой никогда не было хорошим, заболела истощением. Для ухода за ней был приглашен молодой врач из городка Базуж-ла-Перуз, которого звали Шеветель, бывший сыном одного очень известного врача. Шеветель, которому надо было поддерживать имя, был соблазнительным, элегантным и умным молодым человеком. Ла Руэри увлекается им и делает его своим другом. Он поселяет его в замке и с благодарностью принимает его согласие сопровождать больную к кюре в Котере, ранее расхваленному им же больной. Но путешествие окончательно истощило молодую женщину, скончавшуюся 18 июля 1786 года, через шесть месяцев после свадьбы. Шеветель возвращается, чтобы сообщить об этом Ла Руэри, весьма удрученному этой смертью.
     Но первые порывы Революции начинают проникать в Бретань. С одиннадцатью другими дворянами Ла Руэри отправляется в Версаль, чтобы представить королю заметки о свободах в провинции. Скорее для проформы его ненадолго заключают в Бастилию. После освобождения маркиз возвращается к себе, где ждут его Тереза и Шафнер. Шеветель же поселяется в Париже, где маркиз устраивает ему место врача у графа Прованского, брата Людовика XVI.
     Когда Революция наконец свершается, Ла Руэри особенно это не волнует. Он перестраивает свой замок, перерисовывает свой парк, где устраивает четыре тюльпанных клумбы, привезенные им из Америки и существующие и поныне. Но когда выпускают гражданскую конституцию духовенства, в маркизе просыпаются его христианские и монархические чувства. Он согласен стать главой дворянской организации, созданной у графа де Нуайана, рядом с домом.
     Эта организация хочет получить поддержку принца, и Ла Руэри отправляется в Кобленц, где граф д'Артуа живет в эмиграции. По возвращении он задерживается в Париже, чтобы повидать своего друга Шеветеля, которому рассказывает обо всем, происшедшем с ним. Увы, врач к тому времени познакомился с Маратом, Дантоном и Камилем Демуленом и стал ярым революционером. Но or об этом не говорит и сыграет еще в жизни человека, подарившего ему дружбу, разрушающую роль.
     Вернувшись в Бретань, Ла Руэри собирает там группу с помощью Терезы. Вступивших много, и постоянное доверенное лицо, Жорж де Фонтевье осуществляет связь с Кобленцом, не забывая останавливаться у Шеветеля, чтобы держать его в курсе. Вся эта суматоха вокруг замка кончилась тем, что замок стал вызывать подозрения и, во избежание обыска, маркиз переезжает в деревеньку рядом с Фожером, где живет Тереза де Моэльен. Именно там он встречает старого слесаря Жана Коттеро, которого все звали Жан Шуан, и вместе с которым он будет воевать за короля.
     Восстание в Бретани должно начаться, когда станет известно о взятии Шалона прусскими войсками. Шеветель, знавший об этом, рассказывает Дантону обо всем, и тот делает все возможное, чтобы прусские войска отступили. Поговаривали также о секретных переговорах между Дантоном и герцогом Брунсвиком.
     Бретонские заговорщики будут долго ждать сигнала, который никогда не придет. Однако теперь начинается война на дорогах. И ее больше не остановить.
     Чтобы войти в доверие, побольше узнать и предать тех, кто так сильно доверял ему, Шеветель переезжает жить в замок Ла Фосс-Анжан, к семье Дезиль, близким друзьям Ла Руэри, которые, конечно же, роялисты. Предатель берет с собой одну из своих преданнейших душ, некоего Лаллидана-Морильона, старого фальшивомонетчика, которого он из осторожности оставляет в Сен-Сер-ване, проведя перед этим некую крупномасштабную операцию.
     У Дезилей Шеветеля считают почти братом того, которому доверена миссия рядом с графом д'Артуа, миссия, о которой Дантон уже знает.
     Теперь Шеветель хочет взять Ла Руэри, но маркиз сделался неуловимым. Он переезжает с места на место, чтобы не скомпрометировать тех, у кого он скрывается, тем не менее предатель надеется встретить его как-нибудь вечером в Ла Фосс-Анжане, но Ла Руэри туда больше не вернется.
     12 января 1793 года Ла Руэри просит прибежища в Ла-Гийомарэ, рядом с Сен-Денуалем. Он уже очень болен, и болезнь прогрессирует. От него пытались скрыть пришедшую весть о том, что 21 января Людовик XVI был казнен, но он все понял сам. Началось воспаление мозга, и ночью с 29 на 30 января маркиз Ла Руэри умер. Его похоронили вдалеке от дома, а Тереза узнала о его смерти несколькими днями позже.
     Ужасный замысел Шеветеля не удался на этот раз, но исполнился позднее. Это запечатлелось в истории замка Ла Фосс-Анжан, которая будет продолжена ниже...

СЕНТ-УЛЬРИХ
Печальные тени

     Ах! из глубины долины.
     Что таит холодные туманы,
     Если б я мог выйти, какая
     Это радость для сердца моего.
     Фридрих фон Шиллер

     Три замка, три разрушенных средневековых крепости, покинутых с XVI века, возвышаются над прекрасным городком Рибовиль, нежно заключенным среди холмов, дающих самые тонкие вина благородной эльзасской земли. Их зовут Сент-Ульрих, Верхний Рибопьер и Гирсберг, но все три принадлежат одному владению и два последних - вассалы первого.
     Главный по званию и по значению Сент-Ульрих, который раньше назывался просто Рибопьер, возвышается на гранитном отроге горы, поддерживающем величественное и красивое здание, которое на протяжении веков свидетельствовало о величии и пышности жизни средневековых сеньоров.
     Он впервые упоминается в летописях в 1038 году, когда эльзасский сеньор по имени Рейнбо жил в доме, который он называл Рейнбопьер, позднее Рибопьер, давший имя его наследнику. Первое здание разрушилось веком позднее, и выросший со временем замок перешел епископам де Балям, потом прусским императорам, привлеченным этой гордой крепостью, возвышающейся на фоне прекрасного лесистого пейзажа. Но епископы перекупили его опять. Один из них был Эгенольф д'Урелин-жен, в свою очередь тоже взявший имя де Рибопьер для себя и своих потомков.
XIII век стал веком расцвета "Рибопьера". В это время строятся Верхний Рибопьер и Гирсберг, чтобы обеспечить полную защиту владений. В это время Рибопьер переименовывают. У него, единственного из трех замков, есть часовня, освященная в честь Святого Ульриха. И в его честь замок получил свое новое имя. Это было славное, но и беспокойное время. Ансельм II де Рибопьер отказался разделить свои богатства со своим братом и племянниками-детьми умершего ранее брата, прусского суверена Родолфа де Габсбурга. Шестью годами раньше его пышно принимали в замке, он захотел его завоевать и осадил Сент-Ульрих. Но замок был неприступен. Шестью годами позже его преемник, решивший справиться с Ансельмом, начинает осаду, и перед Кольмаром барона берут в плен. Арестованный Ансельм вынужден был выполнить требования своего победителя, но его преемникам удалось получить большую часть разделенного поместья.
     В XIII веке в замках поселились первые привидения. Легенда