ойствие и размеренную жизнь, которой они не желали. Вкус к приключениям, невозможность найти другие способы к существованию, привычка к жизни за счет выкупа, разбоя и грабежа, независимо от того, враг это или друг, превратили наемные войска в безжалостных бандитов, разбойников с большой дороги.
     Это были французы, немцы, испанцы, фламандцы или шотландцы, все они разбойничали вместе, и королевство, которое уже так пострадало от воины, теперь страдало еще больше от мира. Аррасский договор был для них только позорным клочком бумаги. С обостренным аппетитом банды бросились на бургундские земли, громко заявляя, что этим Аррасским договором король обворован. Но был еще лучший предлог: у англичан оставались некоторые крепости, и, якобы с целью их атаки, разбойники опустошали страну.
     Бургундская сторона имела своих живодеров. Их звали Перрине Грессар, который вот уже много лет удерживал Шарите-сюр-Луар, Франсуа де Сюренн, по прозвищу Ара-, гонец, хозяин Монтаржи и все еще крепко державшийся за свое владение Жак-де-Плайн, или Магарыч, старый знакомый Катрин, чьи хищные когти продолжали обдирать окрестности замка Куланж-ла-Винез, откуда с таким трудом вырвались Катрин и Сара.
     Наученная опытом, Катрин старалась избегать опасных мест, которые хорошо знала. Кроме нескольких передышек в больших аббатствах или укрепленных городах, как, например, в Оксере, Тонерре или Шатийоне, она выбирала дороги, идущие по оврагам, или большие пространства, ставшие снова дикими, где уже ничто не могло привлечь внимание жадного хищника. Запасов провизии, которыми их снабдил Жак, было достаточно на весь путь"
     Самыми опасными были леса. В них скрывались несчастные крестьяне, покинувшие сожженные дома и лишенные средств к существованию. Они вели дикую жизнь, становясь волками еще в большей степени, чем те животные, у которых они оспаривали пропитание.
     Дважды Катрин и ее спутники были обязаны жизнью быстроте их лошадей. Третий раз Готье пришлось выбросить за собой мешок с собственной провизией под ноги заросших волосами и покрытых лохмотьями полу людей, полу призраков, которые бросились их догонять.
     - А не то пришлось бы обнажить меч, - пояснил он Катрин. - Я заметил детей среди этих бедняг...
     Уже не раз с тех пор, как они добрались до разграбленных земель, молодой человек умолял Катрин повернуть обратно, отказаться от дальнейшего продвижения по стране, где остались только палачи и жертвы, одни опаснее других.
     - Мы приедем слишком поздно, - говорил он. - Женщина при смерти не может так долго ждать. Со стороны вашей подруги грех заставлять вас подвергаться стольким опасностям.
     - Вы боитесь, мессир будущий капитан?
     - Не за себя, вы это хорошо знаете, мадам, но за вас. Сколько мы видели изнасилованных женщин, со вспоротыми животами, оставленных на обочине дороги!
     - Я знаю, Готье. Но даже если у меня остается очень слабый шанс увидеть снова мою мать, я им воспользуюсь. И я верю, что ее увижу. Она меня дождется.
     И они продолжали путь: Катрин со стиснутыми зубами, стараясь видеть как можно меньше, со смятенным от сострадания и отвращения сердцем, Беранже - немой от ужаса, Готье - ворча.
     При виде того, что претерпела Бургундия, его патриотические чувства проснулись вновь. Посещение Жака Кера их немного приглушило, но от этого разгрома, свидетельствовавшего об очевидном нарушении известного договора, он метал громы и молнии и посылал ко всем чертям короля, его министров и его капитанов так часто и выразительно, что Катрин наконец предъявила ему ультиматум:
     - Или вы замолчите, Готье де Шазей, или же я вас отошлю. Можете ехать, куда хотите, я вас не держу. Когда в Париже вы просили вас увезти, то клялись мне в верности, несмотря на то, что я вам сказала о своем муже. Запомните следующее: изгнанники или нет, но Монсальви служат королю Карлу, всегда ему служили и всегда будут служить! Если вы предпочитаете герцога Филиппа, никто вас не держит. В ближайшем городе идите к губернатору и предложите свои услуги. Он вручит вам великолепный зеленый плащ, украшенный белым крестом Святого Андрея <Андреевский крест имеет Х-образную форму. По преданию, на нем был распят апостол Андрей. Геральдический знак Бургундии. - Примеч. пер.>.., и вы сможете забыть, что родились под сенью Шартрского собора, и с легким сердцем обнажить меч против вашего законного сюзерена...
     Получив хорошую взбучку, Готье с тех пор хранил глубокое молчание. Вот так, споря, прячась, выискивая, где бы можно было немного передохнуть, они добрались наконец до Шатийонского леса. Им оставалось преодолеть три лье до скалистого выступа и башни Шатовилена, когда разразилась драма.
     Путешественники ехали через лес вдоль маленькой речки, которую Катрин хорошо знала". - Это был Ожон, чьи воды заполняли рвы замка Эрменгарды. Спускалась ночь, но было решено, что в этот вечер они остановятся только в замке.
     - Мы так близко теперь, что было бы жалко останавливаться! Заночуем в замке...
     - Мы близко, но погода портится, - сказал Готье. - Вот уже дважды я слышал вдали гром, и мне кажется, я вижу довольно темную тучу.
     Весь день было жарко как в печке. Много раз они останавливались на берегу ручья, чтобы освежиться. Знойный воздух был наполнен электричеством.
     Катрин пожала плечами:
     - Гроза неизбежна, Готье. Впрочем, мне кажется, что хороший ливень нам бы не помешал. И потом.., я хочу прибыть сегодня вечером.
     - А мне лучше и не надо, - сказал Беранже. - Я буду рад приехать вечером и согласен на ливень.
     - Идет, пусть будет ливень! - заключил добродушно Готье. - Я чувствую, что настолько высох, что могу вспыхнуть, если ко мне поднести факел.
     Именно тогда они увидели в прозрачных водах реки мрачный красный след и смешанное с длинными тростниковыми листьями оперение стрелы, плывшей по реке так прямо, что сомнений не было - она торчала из тела.
     Может быть, успев привыкнуть к такого рода зрелищам, они бы и проехали мимо, если бы не услышали на некотором расстоянии от себя стон, а чуть подальше шум, похожий на шум битвы.
     Готье быстро придержал лошадь, спрыгнул на землю, спустился к берегу реки и приблизился к тростниковым зарослям.
     - Давай, помоги мне, - бросил он Беранже. - Здесь человек, который еще жив.
     Пока взволнованная Катрин заводила лошадей в лес, чтобы привязать их к дереву, Беранже побежал на зов друга.
     Вдвоем им удалось вытянуть на берег реки человека высокого роста, одетого в широкую блузу и штаны из грубой ткани, с которых потоками стекала вода. Из его груди торчала стрела, на лице была маска страдания. Розоватая пена покрывала обескровленные губы, с которых вырывался уже знакомый слабый стон.
     Катрин встала перед ним на колени и платком вытерла губы раненого.
     - Он умрет?
     - Определенно! - произнес Готье, рассматривавший рану. - Стрела вошла слишком глубоко, чтобы я мог ее вырвать. Если бы у него был шанс, я срезал бы оперение и протолкнул ее вглубь, чтобы вытянуть из спины. Но смерть уже делает свое дело...
     Действительно, лицо человека стало приобретать свинцовый оттенок. Катрин быстро порылась в своем мешочке, висевшем на поясе, достала маленький флакон, который поднесла к губам умирающего. Это была смесь из кипрского вина, всевозможных ароматических трав, знаменитого "жгучего раствора господина Арно", которым Жак Кер снабдил ее среди прочих вещей.
     Горячая влага потекла по губам раненого. По его телу пробежала дрожь, и он открыл глаза. Его карие глаза казались подернутыми туманом. Он повернулся, словно не понимал, где находится, потом обратил лицо к Катрин и вытянулся. Его руки били воздух, губы шевелились, но беззвучно.
     - Похоже, он хочет говорить! - прошептал Беранже. Катрин дала ему еще каплю укрепляющего. Тогда раненый невнятно пробормотал:
     - Бегите... Деревня... Нельзя.., туда идти! Живодеры!
     - Опять, - проворчал Готье. - Кто на этот раз? Человек повернул к нему затуманенный взгляд.
     - Я.., не знаю! Кто-то.., неизвестный! Его называют.., капитан Гром. Лейтенант... Дворянчик из Коммерси... Уезжайте.., отсюда! Скорее... Скорее!
     Он всхлипнул, запрокинулся назад в предсмертном спазме, из его горла брызнул поток крови, и он замер.
     - Он мертв, - сказал Беранже бесцветным голосом. Катрин благоговейно закрыла ему глаза. Готье уже встал и рассматривал труп со смешанным чувством гнева и сожаления.
     - Гром! - проворчал он. - Дворянчик из Коммерси! А это еще что за бандиты?
     - Грома я не знаю, - сказала Катрин. - Но я могу вам сказать, кто такой этот Дворянчик. Он прекрасен, как женщина, знатен, как принц, доблестен, как Цезарь, молод.., как вы, Готье, так как ему должно быть, столько же лет, сколько вам, и жесток, как монгольский палач! Его зовут Роберт де Сарбрюк граф де Коммерси, архангел с глазами невинной девушки и душой демона. Однако смотрите.., слушайте...
     Уже была, ночь; под деревьями и в лесной чаще слышался гул, и на излучине реки они увидели первые вспышки пожара.
     - Мы не сможем проехать, - заявил Готье, увлекая Катрин к тому месту, где она привязала лошадей. - Надо спрятать животных, спрятаться самим и ждать. Когда они все сожгут.., они, конечно, уйдут в другое место. Самое главное, нам надо знать, большая ли эта деревня. Вы имеете об этом представление, госпожа Катрин:
     Она нахмурила брови, собираясь с мыслями.
     - Это, должно быть, Купрей.., или Монрибур.
     - Большие деревни?
     - Довольно большие! Двести душ, может быть.
     - Хм! Это может затянуться. Во всяком случае, надо ждать хотя бы для того, чтобы увидеть, в какую сторону пойдет пожар, так как лес тоже горит...
     Замаскировав лошадей в чаще, они спрятались в соседней лесосеке и, испытывая душевные муки, ждали со сжавшимся сердцем гибели этой деревни.
     Гроза приближалась. Огромные бледные вспышки простреливали небо, которое грохотало почти беспрерывно, но еще не упало ни одной капли.
     - Только бы пошел дождь! - пробормотал Готье. - Появилась бы надежда, что он потушит огонь. Ветер его несет как раз на нас. Он преграждает нам дорогу, по которой мы могли бы обогнуть деревню. С другой стороны река, а она кажется мне быстрой и опасной.
     - Лучше утонуть, чем попасть в руки этим людям, - возразил Беранже.
     Катрин ничего не говорила. Сквозь деревья она видела, как двигаются беспокойные тени, и слышала, как приближаются крики и проклятия.
     - Кто-то, должно быть, убежал, - выдохнула она. - Послушайте! Его преследуют... Боже мой! Они идут сюда!..
     - Нам будет нелегко. С другой стороны виден берег. Он почти отвесный.
     - Мы пересечем по диагонали. Посмотрите, там, немного не доходя до изгиба реки, есть небольшая насыпь.
     Действительно, гладкая поверхность реки оставляла тонкую бледную полоску заросшего травой спуска в форме полумесяца. Однако Катрин посмотрела на нее с недоверием.
     - Не кажется ли вам, что если мы пойдем туда, то окажемся на виду у бандитов?
     - Возможно, но все же они могут и не заметить нас. И потом, бандитам надо будет идти через лес, а в это время мы успеем пуститься наутек. Разумеется.., у Мае еще есть возможность вернуться назад...
     Он обернулся и издал вопль бешенства:
     - Ах, тысяча чертей!.. Нет, мы не можем больше вернуться... С той стороны тоже загорелось.
     И в самом деле, там, где они недавно проехали, уже бушевало пламя., - Надо идти, - сказала Катрин. - Или мы окажемся в кольце! С Божьей помощью!
     Они тихо сели верхом. Проезжая мимо трупа, который юноши в спешке прикрыли ветками, Катрин перекрестилась и содрогнулась. Путешественники осторожно спустили лошадей в реку. Отважные животные, борясь с течением, принялись с усилием плыть вверх по реке...
     Маленькая насыпь приближалась, копыта лошадей заскользили по дну реки.
     - Мы не попали в вспышки света, - сказал Готье с удовлетворением. - Эта удача и...
     Он не закончил фразу. Внезапно луг, возвышавшийся над насыпью, и заросли как будто вспыхнули. Группа людей, часть из которых держала факелы, отделилась от высокого леса, направляясь к укрепленной ферме. Она венчала собой холм, и Катрин увидела ее слишком поздно. В одно мгновение путешественники оказались на свету.
     - Эй! - крикнул один из наемников. - смотрите, что там в реке!
     С дикими воплями они стали спускаться по лугу вниз.
     - Мы погибли! - простонала Катрин.
     - Если эти люди на стороне короля Карла, у нас, может быть, есть шанс, - изрыгнул Готье с презрением. - Ворон ворону глаз не выклюет!
     - Юный дуралей! Живодеры не служат никому, а только самим себе!
     Продолжая говорить, они пытались повернуть лошадей и снова направить их в реку, но было уже поздно, Не прекращая испускать вопли, десяток солдафонов уже схватили лошадей за поводья. Юноши вытащили оружие, отчаянно пытаясь защищаться, но их усилия были напрасны. В мгновение ока все трое были брошены на песок маленькой насыпи и оказались в руках демонов с почерневшими лицами, которые принялись их связывать с ловкостью, говорящей о длительной практике.
     Вы только по Беранже, оглушенный, потерял сознание.
     - Славная добыча! - воскликнул один из нападавших. - Важные птицы и, наверное, богатые люди! Торговцы, конечно...
     - Торговцы! - прорычал Готье, неистово вырывавшийся. - У нас что, вид торговцев? Мы дворяне, подонок, а наш товарищ...
     Он замолчал. Тот, кто казался главным, встал на колени перед Катрин, которая ударилась головой о пень, когда ее швырнули на землю, и лежала почти оглушенная. Он грубо сорвал черный капюшон, покрывавший голову молодой женщины. Показались золотые косы, казавшиеся почти рыжими в свете факелов.
     - Смотри-ка! Смотри-ка!.. - проговорил он. - Какой приятный сюрприз!
     Чтобы удостовериться, он вытащил кинжал и быстрым жестом рассек шнурки, которые завязывали куртку Катрин. Показались полоски ткани, стягивающие грудь. Лезвие кинжала разрезало их в одну секунду, и совершенное доказательство женского пола пленницы развернулось перед глазами воров.
     Их глава восхищенно присвистнул.
     - Очень.., приятный сюрприз! Давайте до конца очистим скорлупку с этого лакомого ядрышка. Это в самом деле женщина, ребята. И из самых приятных...
     - Бандиты! Дикари! - ревел Готье, задыхаясь. - Это не женщина, это дама! Знатная дама, и если вы только осмелитесь до нее дотронуться...
     Пунцовый от бессильной ярости, он извивался в веревках и задыхался. Тем временем их командир, намеревавшийся раздеть Катрин, раздраженно пожал плечами.
     - Заткните рот этому крикуну! Он мне мешает думать... Ну-ка скажите, ребята, если мне не изменяет память, никто до сих пор не запрещал нам иметь дело с благородными дамами, насколько я знаю? Главное - узнать, откуда они? Давай, курочка! Просыпайся!
     Пока один солдафон кулаком оглушил Готье, другой вылил в лицо Катрин полную каску воды. Она вздрогнула, открыла глаза, выпрямилась и, почувствовав, как грубые руки поглаживают ее грудь, плюнула, как рассерженная кошка.
     Оттолкнув изо всех сил мужчину, который, потеряв равновесие, полетел вверх тормашками, она вскочила на ноги, вытащила кинжал из-за пояса и сжала его в кулаке острием вперед:
     - Банда прохвостов! Я распорю живот первому, кто приблизится!
     Ответом на угрозу был громкий взрыв хохота. Командир поднялся, вытирая черное от пыли и копоти лицо кожаным рукавом.
     - Идет, - сказал он, - мы потолкуем! Но только потому, что нам сказали, что ты "знатная дама", а иначе не воображай, что это веретено помешает нам сделать с тобой все, что нам захочется! Кто ты? Откуда едешь?
     - Из Тура, где десять дней назад присутствовала на свадьбе монсеньера дофина! Я придворная дама королевы!
     - Скажи-ка! Хромой! Кажется, это серьезно! Может, стоит отвезти всех к капитану?
     - Когда мне понадобится твое мнение, я его спрошу! - рявкнул другой.
     И снова обратился к Катрин:
     - Как тебя зовут, прекрасная госпожа!
     - Я графиня де Монсальви. Мой муж знаменит среди капитанов короля Карла!
     Хромой помолчал, почесал свою взлохмаченную шевелюру, снова надел каску и повернулся, пожимая плечами.
     - Ладно! Ведите всех к капитану Грому. Тем более что я тоже предпочитаю с ним не связываться... Но знаешь, красавица, если ты мне тут все наплела, он поймет, потому что он их знает, этих придворных дам. Во всяком случае, раз ты красива, у тебя есть шанс быть повешенной только после отсрочки. Гром красоток любит. Эй, вы там, поехали! Ты, Корнисс, втащишь этих юнцов на лошадей, свяжешь все-таки руки даме, потому что она слишком легко поигрывает ножом, и отвезешь их в деревню. Я умываю руки.
     Пока Корнисс привязывал Готье и Беранже, все еще не пришедших в сознание, к лошадям, потом связывал руки Катрин, Хромой и остальной отряд взобрались обратно по откосу и поехали по дороге к укрепленному дому. Черному и молчаливому. Через мгновение, вооружившись стволом дерева, они бросились на приступ двери, начавший издавать в ночи звуки, подобные церковному колоколу.
     Корнисс взял конец веревки, которой была связана Катрин. Его товарищ вел лошадей. Все направились к деревне, которую с этим берегом связывал небольшой мостик.
     Катрин изо всех сил старалась прикрыть свои пурпуэн, расстегнутый до пояса, но вскоре об этом даже перестала думать, ошеломленная открывшейся перед ней картиной: кроме двух-трех домов, вся деревня пылала. От одних хижин осталась только куча краснеющих углей, из которых торчали почерневшие брусья; другие пылали, как факелы, большим светлым пламенем. Горели даже кучи навоза, распространяя удушающий дым и запах.
     Повсюду лежали трупы. Катрин увидела женщин с задранными на голову юбками, которые умирали в лужах крови и нечистот, со вспоротыми животами; умиравшего старика с отрезанными кистями, который полз, упираясь локтями в землю, а из обрубков толчками брызгала кровь; повешенных с фиолетовыми лицами; привязанных вниз головой над затухающим огнем, лица которых превратились в огромные почерневшие угли...
     Единственная улица деревни была завалена трупами. Привязанные к стволам деревьев мужчины были, как ежи, утыканы стрелами. Перед дверью амбара, на которой был распят крестьянин, наемник насиловал кричащую молодую женщину, тогда как другой приканчивал огромной палицей двух детей, цеплявшихся за мать...
     Катрин закрыла глаза, чтобы не видеть этот кошмар, споткнулась и упала на колени.
     - Надо смотреть под ноги, мадам! - сказал ей Корнисс. - Здесь не Двор.
     - Смотреть? Чтобы видеть это? Но кто же вы такие? Звери? Нет, вы хуже зверей, так как звери, даже самые дикие, не такие жестокие. Вы изверги, демоны с человеческими лицами.
     Товарищ Корнисса равнодушно пожал плечами.
     - Ну что ж! Это война!
     - Война? Вы называете это войной? Убийства, пытки, грабежи, пожары...
     Корнисс с профессорским видом поднял палец:
     - "Война без огня ничего не стоит, не больше, чем свиная колбаса без горчицы!.." - это сказал король Англии! А он знает, о чем говорит!
     Больная от отвращения, Катрин предпочла не отвечать. Они направились к церкви. Сорванная дверь висела на петлях, изнутри шел свет и доносились крики животных.
     Они приблизились, и Катрин увидела, что внутри было полно коров, телят, быков и коз, которых наемник в кирасе.
     Надетой на монашескую рясу, записывал в толстую книгу, лежащую на аналое. Приделы были завалены тюками фуража, а в маленькой часовне люди сваливали продовольствие, захваченное в деревне.
     Перед алтарем три молодые девушки, совершенно голые, танцевали под угрозой мечей дюжины солдафонов, а те хохотали во всю глотку и отбрасывали длинные волосы несчастных, которыми те пытались закрыться.
     Корнисс позвал монаха-переписчика.
     - Эй, начальник! Ты знаешь, где капитан? Не отрываясь от своего письма и не поднимая глаз, переписчик показал в глубь церкви.
     - Последний дом сзади. Это дом бальи. Он там...
     - Ладно! Пошли туда! - вздохнул наемник, потянув за веревку, которой были связаны руки Катрин.
     Она устремила полный ненависти и отвр