ла на улицу Армюрье. Приоткрыв одну створку дубовых ставен, Катрин осторожно выглянула и тут же отпрянула со сдавленным криком: вооруженные солдаты с луками и алебардами, в шлемах со стальными воротниками окружали дом Жака Кера, перегородив улицу Армюрье и, конечно, улицу Орон. Лучники и командовавший ими офицер передвигались в полном молчании, очевидно, рассчитывая захватить обитателей дома врасплох.
     Катрин испуганно бросилась к постели И встряхнула Арно.
     - Скорее! Вставай! Дом окружен!
     Он вскочил молниеносно, как человек, привыкший к опасности, и бросился к окну. На мгновение его высокая фигура застыла, сверкнув белизной на темном фоне ставен, затем он быстро натянул штаны и, даже не надев рубашку, ринулся к выходу, бросив на бегу Катрин, которую уже охватила дрожь.
     - Одевайся! Я предупрежу мэтра Кера. Катрин, потеряв голову от страха, с трудом отыскала свою одежду. Она зашнуровала корсаж, когда Арно возвратился вместе с меховщиком, который завязывал пояс домашнего халата. Во входную дверь уже грохотали железные кулаки. Раздался голос офицера:
     - Открывайте! Именем короля!
     - Должно быть, за мессиром де Ксантраем следили или же видели, как он выходил из дома, - прошептал Жак. - Нельзя терять ни минуты. Идемте!
     Он повлек их из комнаты, куда в этот момент входила Масе в ночной рубашке и с подсвечником в руке. Обменявшись встревоженным взглядом с Катрин, жена Жака скользнула в разобранную постель. В дверь колотили древками алебард, и они ясно услышали властный угрожающий голос.
     - Взламывайте дверь, раз это мужичье не торопится открывать!
     - Ну что ж! - сквозь зубы сказал Кер. - Пусть взламывают! Мы выиграем время.
     В кухню они вошли в тот момент, когда старая Маго вводила сюда Сару и Катрин. Лицо Жака Кера прояснлось.
     - Веди их в тайник, - сказал он служанке, - а я попробую вступить в переговоры с офицером. Слава Богу, все здесь, и огонь потушен.
     Последнюю загадочную фразу Катрин поняла, только увидев, что Жак Кер залез в камин и повернул бронзовую плиту с лилиями, за которой открылась, словно по волшебству, черная дыра. Маго, взяв в руки свечу, пошла первой. Арно, схватив Катрин за руку, двинулся за старухой.
     - Иди! Не бойся!
     Но у нее зуб на зуб не попадал от холода и страха. Ее грубо вырвали из состояния блаженства и покоя, и теперь ей казалось, что она видит какой-то кошмарный сон. Арно, быстро сорвав с себя колет, накинул его на плечи жены. Колет еще хранил тепло его тела.
     - Быстрее! - нетерпеливо произнес Жак. - Внизу вы найдете теплую одежду. На этот раз дело плохо!
     В самом деле, дверь уже трещала под ударами солдат. Через минуту они ворвутся в дом. Сара и Готье пролезли в дыру следом за Арно и Катрин. Бронзовая плита, повернувшись, закрылась, и они оказались в полной темноте. Катрин в ужасе уцепилась за руку мужа. Впереди мигал слабенький огонек свечи. Каменные ступеньки, ведущие вниз, были высокими и скользкими, в горле щипало от сильного запаха дыма, однако - странное дело! - сверху до них не доносилось ни единого звука.
     - Куда мы идем? - тихо спросил Арно у Маго.
     - Хозяин сказал вам. Здесь тайник, где он хранит дорогие меха, которые хочет укрыть от жадных рук главного камергера... сюда же сложены товары для его будущего путешествия на Восток.
     - Но почему он не захотел спрятать нас на чердаке? - прошептала Катрин.
     Она знала, что в доме Кера, как и в других домах Буржа, тайники устраивались обычно под крышей: именно там меховщик укрывал многих своих гостей, которым незачем было показываться на улицах города.
     Старуха Маго ответила не сразу. Они уже спустились по лестнице, и пламя свечи заколебалось в спертом воздухе подвала. Маго зажгла своей свечой подсвечник, стоявший на полу, у подножия круглой массивной колонны, и не поднимая глаз, сказала:
     - Если дом наш вызвал серьезные подозрения - а хозяин думает, что так оно и есть, - солдаты могут поджечь его. Недавно они спалили аптекаря Нобле. Здесь вы будете в полной безопасности, даже если над вами будет бушевать пламя.
     Катрин действительно помнила эту гнусную историю с поджогом. На аптекаря донесли, что он скрывает редкие пряности. Всю ночь город был в смятении. Пламя могло перекинуться на соседние дома. С большим трудом удалось отстоять от пожара квартал Нотр-Дам-дю-Фуршо...
     Молодой женщине стало не по себе. Какому риску подвергали себя из-за них эти славные великодушные люди! Однако, разглядев странное убранство подвала, она на секунду забыла о своих страхах. Готье, высоко подняв подсвечник, двинулся на середину длинной узкой комнаты со сводчатым потолком из блекло-розовых кирпичей. В стенах, через равные промежутки, были пробиты продолговатые ниши - пустые или заложенные кирпичами. На последних были изображены какие-то странные рисунки с непонятными надписями. Чаще всего среди рисунков встречалось нечто, напоминающее по форме рыбу. В глубине комнаты виднелась низкая узенькая дверь.
     Хриплый голос нормандца гулко отозвался под низкими сводами.
     - Какое странное место! Ниши выбиты словно для того, чтобы положить человеческое тело...
     - Так оно и есть! - сказала Маго, поспешно осенив себя крестом. - Хозяин говорит, что здесь было кладбище. О, это было очень давно... в те времена, когда край наш был совсем диким.
     - Когда-то в Италии я видела римские некрополи, - молвила Сара, - очень похожие на этот.
     - Может быть! - прервала ее Маго, которой, очевидно, не нравилось это место. - Пойдемте дальше. Больно здесь холодно.
     За порогом низенькой дверцы не стало теплее, но следующие две комнаты со стрельчатыми сводами были гораздо просторнее первой. Везде стояли туго набитые мешки и лежали толстые рулоны тканей. Видимо, это и были спрятанные сокровища мэтра Кера. Благодаря им подвал выглядел не таким таинственным, как это показалось сначала. Здесь стоял острый въедливый запах нового полотна, пряностей, мехов. Молодая женщина несколько успокоилась, однако по-прежнему, несмотря на колет Арно, дрожала от холода. Готье, углядев в углу кипу, вытащил широкий суконный плащ, подбитый рыжим лисьим мехом, и протянул его Катрин.
     - В нем будет теплее, да и мессиру Арно надо одеться.
     Плащ был таким широким и длинным, что Катрин почти исчезла в нем. Но ей действительно стало тепло, и она уселась на рулон, лежавший возле одной из колонн.
     Ока не заметила, как внезапно помрачнел Арнон Молодой человек надел свой колет, однако сухо отказался от плаща, который Готье извлек из той же кипы. Насупившись, он смотрел, как нормандец, встав на колени, закутывает в полу плаща ноги молодой женщины.
     - Вот так, - удовлетворенно произнес Готье, поднимаясь, - теперь вы не будете мерзнуть!
     - Из тебя вышла бы превосходная горничная! - саркастически промолвил Арно. - Может, ты научился этому во время ваших совместных странствий? Что же тогда делала Сара?
     Цыганка тем временем устраивалась возле Катрин, сжавшись в комочек, чтобы было теплее. Она бросила на Арнв недовольный взгляд.
     - Пока меня не кинули в подземелье и не приговорили к сожжению на костре, - сказала она с вызовом, - я, как могла, оберегала ее от отчаяния, потому что она могла лишиться рассудка.
     Катрин с удивлением слушала эту перепалку. Она не понимала, отчего Арно так рассердился. Сама она настолько привыкла к заботливости великана, что находила его поведение совершенно естественным. Тем не менее она решила вмешаться, чтобы сгладить тяжелое впечатление. Если Арно и Готье начнут ссориться, то это приведет к большой беде. Схватив мужа за руку, она потянула его к себе.
     - Иди ко мне... Мне всегда холодно без тебя.
     Он тут же успокоился и примостился рядом, у ее ног.
     - Прости меня... я бешусь от того, что заперт здесь, как крыса в клетке. А наверху, быть может...
     Он не договорил, но все мысленно закончили его фразу. Что происходило там, над их головами? В этом подвале, глухом, как могила, они были отрезаны от внешнего мира. Кто знает, не запылал ли уже дом смелого Жака Кера? Возможно, им не удастся повернуть бронзовую плиту, если ее придавит обломками стен. Тогда, спасшись от мести Ла Тремуйля, они все равно погибнут самым ужасным образом в этом подземелье, надежно спрятанном от людских глаз. При мысли, что они замурованы заживо, Катрин похолодела, и кровь отхлынула от ее сердца. Ей уже казалось, что она задыхается под этими низкими сводами... И, словно подтверждая ее страхи, издалека донесся какой-то глухой звук, как будто что-то обрушилось наверху Старая Маго боязливо перекрестилась.
     - Милосердный Иисус! Неужели...
     У всех пятерых мелькнула одна и та же мысль. Сгрудившись вокруг подсвечника, стоявшего на полу, они переглядывались и видели в глазах друг друга один и тот же страх. Тогда они опускали глаза, в которых плясали желтые блики пламени; словно стыдясь ужасной мысли, засевшей у них в голове. Никто не смел высказать ее вслух. Молчание становилось невыносимым, и Арно, сжав кулаки, вскочил, стал метаться по подвалу, как зверь в клетке. Катрин не решилась остановить его. Впрочем, хотя это кружение действовало ей на нервы, давящая мертвенная тишина была еще хуже. Все-таки звук шагов напоминал о жизни, как и испуганный взгляд Маго, которая переводила взгляд с одного на другого, будто надеялась обрести поддержку. Старуха вытащила из кармана фартука самшитовые четки и, шевеля губами, стала перебирать деревянные бусинки, отполированные до блеска за долгие годы молений. С тяжкой медлительностью текли минуты, и с каждой секундой нарастал страх. Катрин с трудом удерживалась, чтобы не закричать в голос.
     Внезапно ужас исчез, как будто его и не было. Пятеро замурованных, не веря своим глазам, смотрели на Жака Кера, который возник в желтом круге света, подойдя совершенно незаметно. Меховщик улыбался, но только когда он заговорил, Катрин поверила, что это живое существо из плоти и крови, а не призрак.
     - Они ушли! - сказал он. - Можно подниматься наверх.
     - Что означал этот грохот, который мы услышали? - спросил Арно. - Мы уже решили, что дом рушится.
     - Да нет, просто сержанту вздумалось повалить шкаф с посудой. Он подумал, что там скрывается потайной ход. Грохот был такой, что, наверное, его услышали даже в королевском дворце. Пойдемте. Пока опасность миновала. Скоро рассвет, а нам еще много надо сделать.
     - Это был донос, не так ли? Жак Кер кивнул.
     - Да, нежная подруга мессира де Ксантрая слишком любит золото. Капитан зашел к ней попрощаться, перед тем как идти в церковь, и его выследили. Мне удалось убедить командира лучников в своей благонадежности, но, боюсь, ненадолго. Впрочем, теперь это не имеет значения, потому что все готово для вашего отъезда.
     - Когда мы едем? - спросила Катрин.
     - Сегодня же.
     - Днем?
     Меховщик засмеялся.
     - Днем или ночью, все равно. Пусть это вас не беспокоит. В подвале есть тайные ходы, о которых вы не подозреваете. Например, из этих двух комнат можно попасть в старую часовню тамплиеров, что стоит за воротами Орнуаз. И это только малая часть подземного города, который был сооружен римлянами. Тамплиеры восстановили и укрепили некоторые ходы для нужд своего ордена. Здесь они прятали сокровища. Многие ходы полузасыпаны, и по ним опасно ходить. Другие сохранились в сносном состоянии со времен римлян. Один из таких ходов прорыт под бывшей ареной цирка и ведет к одному из четырех акведуков. Именно этим путем вы покинете город, потому что подземелье расположено под моим домом и улицей Орон. Подземный ход выведет вас довольно далеко, к развалинам башни де Брюйер, на дороге Дюн-ле-Руа. Там вас будут ожидать солдаты мессира де Ксантрая.
     С этими словами он предложил руку Катрин, чтобы помочь ей подняться, но молодая женщина была настолько изумлена, что, как и все остальные, не двинулась с места-
     - Подземный город... Это какой-то чудесный сон! Жак Кер улыбнулся.
     - Везде, где прошли римляне, они оставили творения рук своих, похожие на чудесный сон. Не обладая гениальностью, не завоюешь мира! Но их гений настолько материален, что приносит пользу даже такому скромному торговцу, как я.

Глава четвертая
ПЕЩЕРА ВЕНТАДУРА

     На заре следующего дня, оказавшись у древних стен башни де Брюйер и увидев Арно, сидящего на коне, Катрин испытала очень странное чувство: ей показалось, что она вновь теряет любимого. Стоило Монсальви снова вскочить в седло и дать шпоры скакуну, как ушло в далекое прошлое воспоминание об умирающем пленнике, которого принесли в дом Жака Кера. Он был одет в черный замшевый колет и легкий синий панцирь, подаренный меховщиком. Капюшон широкого черного плаща был откинут назад, открывая темноволосую, коротко постриженную голову - волосы были такой длины, что не мешали надевать шлем. Посадка у него была гордая, мужественная, и, глядя на него, никто бы не сказал, что это изгнанник, объявленный вне закона.
     Именно таким он и помнился Катрин. Он снова стал высокомерным сеньором де Монсальви, и молодая женщина с тревогой спрашивала себя, стоит ли ей радоваться этому. Никогда не будут они так близки, как в доме Жака Кера, когда Арно возвращался к жизни, преодолевая слабость и отчаяние.
     Десять солдат, присланных Ксантраем, также мгновенно поняли, с кем они имеют дело. Они сразу узнали в нем воина, вождя и по молчаливому согласию приняли назначенную им роль подчиненных. А ведь эти люди явно принадлежали к элите армии - иными словами, были безжалостными, отчаянно-смелыми наемниками. Их надменные лица, покрытые многочисленными шрамами, говорили сами за себя. Катрин совсем не понравились двусмысленные взгляды, которые они исподтишка бросали на нее.
     Все они были гасконцы, небольшого роста - за исключением их командира, огромного сержанта Эскорнебефа, смуглые, черноволосые, очень подвижные, с острыми усами и глазами, горящими, словно угли. Более опытных и свирепых солдат не было во всей армии, ибо земля их граничила с Гиэнью, занятой англичанами, и с самого детства они привыкали к ежедневным стычкам и сражениям, беря в руки оружие, как только позволял возраст. Приведя к башне де Брюйер свой отряд и лошадей, предназначенных для беглецов, сержант Эскорнебеф вручил Арно свиток с печатью. Капитан развернул его и с улыбкой прочел: это был пропуск, написанный по всей форме и скрепленный подписью канцлера Франции. В нем рекомендовалось всем властям оказать содействие барону де Ладинаку, который в сопровождении жены, слуг и десяти вооруженных солдат направляется к своему законному сюзерену графу Жану д'Арманьяку. Ксантрай потрудился на славу и принял все меры предосторожности. Пропуск для лже барона был удостоверен оттиском большой печати Французского королевства. Положительно, Ксантрай был не только верным другом, но и человеком находчивым, влиятельным и умным союзником. Катрин мысленно горячо поблагодарила рыжего капитана, чья грубоватая веселость была лучшей порукой преданности, чем красноречивые уверения придворных щеголей. Еще одна потеря! Бог знает, когда доведется увидеть его вновь!
     А пока маленький отряд неторопливо двигался по старой римской дороге, которая от древнего Аварика вела, через Берри и Лимузен, прямо в гористую Овернь. Арно на рысях шел впереди. Он сидел на рослом черном жеребце, которого приходилось осаживать, поскольку Катрин, в ее положении, скачки были противопоказаны. Как ни хотелось Арно пустить коня в галоп, чтобы развевался на ветру широкий плащ, он подавлял в себе это желание. За ним ехала Катрин в окружении Готье и Сары. Она была рада встретиться с Морган, и грациозная кобыла вполне разделяла это чувство. Навострив изящные уши, она весело цокала копытами, распустив по ветру хвост, который по белизне мог сравниться со снегом. Сара же с большим удовлетворением взгромоздилась на Рюсто. Этот конь был ей по нраву, ибо без видимых усилий нес свою довольно увесистую наездницу. На него можно было вполне положиться, и цыганка, покачиваясь, дремала, не обращая внимания на холод. Готье, напротив, держался настороже и время от времени оглядывался назад. Эскорнебеф со своими гасконцами замыкал шествие. Оба великана, чья сила, по-видимому, была примерно равной, сразу же не понравились друг другу. Катрин видела, каким взглядом они обменялись, и поняла, что это значит. Нормандец и гасконец привыкли к тому, что их мощь внушает окружающим боязливое почтение, и теперь им не терпелось схватиться, чтобы выяснить, кто сильнее. Катрин поделилась опасениями с мужем.
     - Раньше или позже они сцепятся, - тихо сказала она, смотря на Эскорнебефа, который, вытирая нос рукавом, задумчиво поглядывал на Готье, седлавшего Морган.
     - Если это будет схватка по рыцарским правилам, то любопытно будет взглянуть на поединок двух великанов. А если это превратится в заурядную драку, я вмешаюсь. Хищных зверей дрессируют при помощи хлыста, я это давно понял и знаю, как с ними надо справляться.
     Иного ответа от Арно ожидать было трудно, но Катрин он не убедил, напротив, опасения ее только увеличились. Она решила пресечь любое столкновение в зародыше, однако при этом невольно подумала, насколько проще было жить, если можно было бы сразу избавляться от людей, готовых вцепиться в глотку любому, кто косо на них посмотрит. Она невольно положила руку на живот. Неужели тот, кто уже живет в ней, также станет бредить войной и превратится в убийцу себе подобных? И пылкая кровь Монсальви. одержит верх над гораздо более мирным нравом матери и деда, доброго Гоше Легуа, повешенного за то, что он ненавидел насилие? Впервые Катрин стало страшно за свое дитя, и она остро ощутила, какую великую тайну несет ее плоть.
     А вслед за этим опасением пришло другое, не менее сильное: неизвестность ждала впереди, и что обретет она в конце пути? Земля Арно, какая она? Катрин не имела об этом ни малейшего понятия. Горы, что совсем непривычно для нее, дочери равнин... чужие лица, незнакомый дом, свекровь... В глубине души она понимала, что именно мысль о матери Арно тревожит ее больше всего. Что она знала о ней? Ничего, кроме того, что оба сына любили ее до обожания. Когда-то, в подвале дома Легуа, Мишель де Монсальви, позже растерзанный парижской толпой, рассказывал о ней Катрин, и детская память цепко сохранила этот образ: рано овдовевшая знатная дама, у которой на руках остались два сына, большой замок, земли... Ей казалось, что она слышит голос Мишеля: "Моя мать останется одна, когда брат, в свою очередь, станет воином. Она будет страдать, но никто и никогда не узнает об этом. Она слишком горда, чтобы позволить себе жаловаться на судьбу". И Катрин думала теперь: "Как же встретит эта высокомерная графиня незнакомую ей невестку? Как отнесется к тому, что жена сына - дочь ремесленника? Как поладят они между собой, если им придется жить бок о бок?"
     - О чем ты думаешь? - спросил Арно. Погруженная в свои мысли, она не заметила, как он подъехал к ней. Увидев его встревоженное лицо, она улыбнулась, но он настаивал:
     - Тебе нехорошо? Или ты просто устала?
     - Нет, - ответила она, - задумалась, вот и все.
     - О чем же?
     - О том, что нас ждет впереди... о твоей земле... о семье.
     Лицо Арно осветилось улыбкой, сверкнули белые зубы. Наклонившись в седле, он обхватил Катрин за плечи и поцеловал в висок.
     - Мне ты можешь довериться, - шепнул он. - Все это тебя пугает, правда?
     - Да... немного.
     - Напрасно. Если ты полюбишь Овернь, она ответит тебе тем же. Что до моей семьи, иными словами, моей матери... Полагаю, ты ей понравишься. Больше всего она любит смелость.
     Придержав коня, чтобы шел вровень с Морган, которая сразу же начала заигрывать с жеребцом, Арно долго говорил о своей земле. Мало-помалу Катрин перестала замечать холмистую равнину, припорошенную снегом, и перед ее глазами возникли крутые горы, обдуваемые всеми ветрами, поросшие лесом долины и головокружительные ущелья. Горы, которые синеют в утреннем тумане, фиолетовые на заходе солнца, черные скалы и горные потоки в кружевах белой пены. Внезапно ей захотелось побыстрее попасть в эти странные места. Возможно, там ждет е