предупреждающий взгляд. - Вчера вечером я прогуливался среди ваших удивительных скал, и со мной произошел несчастный случай: я свалился в расселину. В полубессознательном состоянии я лежал там до тех пор, пока мой секретарь, обеспокоенный моим отсутствием, не отправился на поиски и не разыскал меня.
     - Нет сомнения, что наши скалы самые красивые в мире, но с вашей стороны было большой неосторожностью отправляться бродить по ним в потемках.
     Несколько напыщенный тон полицейского лишний раз подтвердил Морозини, что он поступил правильно, ничего не рассказав ему о своем приключении. Пожалуй, этот деревенский полисмен мог его еще и в тюрьму упрятать за то, что он самовольно проник в богатый частный особняк.
     - Однако странно, что вам вчера вечером пришла в голову идея прогуляться, - с сомнением и подозрением в голосе проговорил полицейский. - Погода была так себе, а вы, сдается мне, иностранцы...
     - Да, я иностранец. Князь Морозини из Венеции к вашим услугам. К сожалению, я неисправимый романтик! Обожаю бродить между скалами в сумерках - чувствуешь себя на краю земли! Для сердечных недугов это так целительно.
     Альдо не сомневался, что полицейский примет предложенный ему язык - язык дешевых романов. И полицейский тут же попался на крючок.
     - По крайней мере вы не собирались покончить жизнь самоубийством? - осведомился он.
     - Если бы собирался, то, несомненно, достиг бы успеха.
     Ваши скалы просто созданы для этого. Вы знаете, сержант, единственное, что мне сейчас нужно, это что-нибудь погорячее и покрепче! А потом как можно скорее в гостиницу, переодеться и - в Лондон!
     - Ну и прекрасно. Тогда позвольте вас пригласить к себе. Миссис Потер напоит вас отличным чаем, а я тем временем раздобуду для вас автомобиль. Вы в какой гостинице остановились?
     - В "Терминусе". В первой, что попалась мне на глаза, когда я вышел с вокзала.
     - Вы же князь, могли бы найти себе что-нибудь и получше. В нашем городе самые лучшие гостиницы на побережье - "Кавендиш", "Легран", "Бурлингтон"...
     Представив себе, что сейчас ему придется выслушать весь перечень самых лучших гостиниц вместе с подробным описанием красот и достоинств Истборна, Альдо сделал вид, что теряет сознание. Это стоило ему пары шлепков по щекам, прежде чем два его спутника отволокли его в дом сержанта Потера, где молодая женщина, похожая на румяное яблочко, с удовольствием взялась напоить чаем такого молодца, да еще с таким красивым голосом, да еще с такими прекрасными манерами: князь обращался с нею как с настоящей леди.
     Сам Потер, несмотря на свой туповатый вид, был отнюдь не глуп и к тому же куда любознательнее, чем могло показаться. Пока они ехали на любезно им предоставленной полицейской машине в "Терминус", он задал Альдо еще один вопрос, свидетельствующий о том, что полицейского далеко не все удовлетворило в объяснениях венецианца.
     - Если я вас правильно понял, то вы со своим секретарем приехали специально для того, чтобы прогуляться по нашим скалам, и теперь уезжаете?
     - Понимаю, что это может показаться странным, но уверяю, что романтическая прогулка - это лишь часть задуманного мною плана. Видите ли, я иностранец, но мне очень нравится жить в Англии, к тому же мне необыкновенно расхваливали прелести Истборна. И я хотел убедиться собственными глазами, действительно ли он так хорош... Если получится, то я хотел бы купить.., или по крайней мере снять здесь домик на будущий летний сезон...
     - Я все понял! А какие дома вам по вкусу? Коттедж вроде моего?
     Автомобиль катил по Парадному проспекту. Забавная мысль пришла Альдо в голову, и он несколько помедлил с ответом, дожидаясь, пока не появится фасад дома-торта, который он прекрасно запомнил.
     - Ваш коттедж просто очарователен, - сказал он, - но мне нужно более просторное помещение, я люблю приглашать друзей. У меня всегда бывает много гостей, и я хотел бы...
     Вот! Смотрите! Такой дом мне подошел бы! Как раз то, что мне нужно!
     Сержант Потер, который чуть было не обиделся за пренебрежение к его жилищу, поглядел на дом, а затем от души расхохотался:
     - Ах, он вам подходит? Неужели? Да вы, как я посмотрю, не промах! Беда только, что его никак нельзя ни купить, ни снять!
     - Вы в этом уверены? - продолжал настаивать Морозини, разыгрывая недоверчивое простодушие. - Может быть, можно уладить дело, надбавив цену?..
     - Вы можете предлагать хоть миллионы, у вас ничего не получится. Потому что этот дом, сэр, - тут лицо полисмена приняло чрезвычайно важное выражение, - принадлежит ее светлости герцогине Дэнверс!
     - Ах вот оно что! - И Альдо закашлялся, пытаясь скрыть удивление. - Раз так, то мне действительно придется поискать себе что-нибудь другое.

***

     Несколько часов спустя Альдо сидел в гостиной в уютном домике Челси. Устроившись поудобнее в большом кожаном кресле, он рассказывал о своей причудливой одиссее Адальберу, а тот внимательно его слушал, не скрывая своего изумления:
     - Чтобы дом герцогини служил пристанищем предполагаемому убийце Фэррэлса?! Ведь все знают, как она была к нему привязана, и к тому же он помогал ей деньгами, чтобы она могла вести такой образ жизни, к которому обязывает ее титул! Нет, это просто в голове не укладывается!
     - Дорогой я обдумывал все это, прикидывал и так и этак и в конце концов решил, что, может быть, это не так уж невероятно. Если я правильно понял разговор тех двоих, что едва меня не убили, то Ладислав ждал парохода, чтобы отправиться на нем в Польшу с грузом оружия. Ты следишь за моим рассказом?
     - Слежу и очень внимательно. Как ни дико это звучит, но аристократический особняк - идеальное место для подпольных спекуляций.
     - А я думаю по-другому. Сэр Эрик торговал оружием открыто. По крайней мере часть его торговых операций была на виду. Я бы сказал: видимая часть айсберга. Но я уверен, что большую часть своих сделок он совершал при закрытых дверях, и вполне возможно, герцогиня ему в этом помогала.
     Может быть, она делала это сознательно, а может, и нет...
     - Что ты имеешь в виду?
     - Что она, как мне кажется, недостаточно умна для того, чтобы справляться с такими деликатными делами. К тому же мне кое-что припомнилось: в разговоре эти двое упомянули некоего Симпсона, с которым хотели немедленно посоветоваться.
     - Ты его знаешь?
     - Скажем, что я его однажды видел и, разумеется, у леди Дэнверс. Это ее дворецкий.
     Держа в руках поднос с кофейным сервизом, Теобальд, добродушный и подтянутый. - как если бы он спокойно проспал всю ночь у себя в постели, а не карабкался по скалам, появился в гостиной как раз вовремя, чтобы услышать конец фразы Альдо.
     - Если мне будет позволено высказать свое мнение, - вступил он в разговор, - то, исходя из того, что господин князь говорил мне в поезде, я склонен думать, что ее сиятельство не только не в курсе никаких дел, но даже и не подозревает о том, что творится у нее в доме...
     - Ну это уж, по-моему, слишком! - возразил Видаль Пеликорн, беря с подноса дымящуюся чашку и с наслаждением вдыхая чудесный аромат кофе. - Должна же она знать, откуда берутся деньги, на которые она живет!
     - До тех пор, пока сэр Эрик был жив, безусловно, знала.
     Но почему бы этому Симпсону не продолжить выгодную торговлю самостоятельно теперь, когда сэра Эрика уже нет? - сказал Теобальд.
     - Я склонен согласиться с мнением Теобальда, - подал голос Морозини. - Остается только узнать, к кому именно обращались польские подпольщики, стремясь раздобыть оружие.
     - Сказать это может только Сэттон. И вот еще что! Неужели ты полагаешь, что такого рода торговля требует особой деликатности?.. В любом случае, - заключил Адальбер, - ясно одно: ты все должен рассказать Уоррену.
     - Именно об этом я и думаю с самого утра. Дело в том, что я не имею права... Я обещал Анельке не ставить в известность полицию.
     - Какая интересная подробность! А что бы ты стал делать со своим Ладиславом, если бы тебе удалось вытащить его с виллы и увезти с собой?!
     - Он утверждал, что не имеет никакого отношения к убийству.
     - Очень может быть, что он сказал правду. Остается уточнить, кому ты веришь: ему или ей. И кого хочешь спасти:
     Анельку или Ладислава. Даже если предположить, что Анелька вдруг враз поглупела, она все равно должна была понять: если тебе удастся поймать этого малого, ты должен будешь сдать его в полицию.
     - Она это понимает, но только схватить его должен я, а не наряд полиции.
     - С тем, чтобы никто не заподозрил, что она его выдала?
     Невелика разница! - проворчал Адальбер. - Однако теперь, с выходом на сцену герцогини, дело может зайти слишком уж далеко! Имей в виду, что, промолчав, ты рискуешь оказаться сообщником в незаконной продаже оружия! И неизвестно еще, куда тебя это может завести. Десяток лет в Петонвилле или Дартмуре тебе по вкусу?
     Альдо на секунду задумался, а потом попытался переменить тему разговора, чтобы успеть обдумать свой ответ.
     - А как твои успехи? Как твое посещение Уайтчепла?
     Тебе удалось что-нибудь узнать?
     - Не увиливай! У меня есть новости, но мой рассказ подождет до вечера. Говори прямо: ты пойдешь к Уоррену или мне пойти вместо тебя?
     - Нет, я сам, - вздохнул Морозини. - Мне нужно пойти самому, хотя бы уж потому, что я могу описать нашего противника. Надеюсь, я сумею уговорить птеродактиля действовать осторожно и позволить мне участвовать в задержании поляка, когда его найдут. Думаю, он не сможет отказать мне в этой любезности. Новости, которые я ему принесу, того стоят!
     Какая наивность! Стоило Морозини оказаться в кабинете шефа полиции, и его надежды рухнули скорее, чем стены Иерихона от труб Иисуса Навина. Птеродактиль встретил князя-антиквара хоть и радушно, но сдержанно. Но когда тот принялся ему рассказывать о своих "курортных" приключениях, то вежливость доисторического хищника мгновенно сменилась яростью, и он принялся носиться по кабинету, злобно щелкая клювом.
     - Как! - кричал он. - У вас была такая важная информация, и вы пришли с ней только сейчас, когда успели все испортить?! А вы знаете, что я могу вас немедленно арестовать за то, что вы помешали ходу следствия?!
     - И чем вам это поможет? - осведомился Альдо без тени робости. - Я могу вам только напомнить, что пресловутая информация была сообщена мне леди Фэррэлс при условии сохранения тайны, с тем, чтобы я лично "взял" - так это у вас говорится? - ее бывшего возлюбленного. Причем таким образом, чтобы никто не мог ее обвинить в том...
     - Что она выдала его и, стало быть, избежала бы мести его друзей-анархистов! - закончил Уоррен устало. - Старая песня! Я успел ее выучить наизусть. И что? Теперь вы оставили свою щепетильность?
     - Не совсем. Но как только я столкнулся с подпольной торговлей оружием, а это уже находится в компетенции органов государственной безопасности, и вдобавок в ней оказалась замешана особа, приближенная к королевскому двору, я понял, что не имею права молчать.
     - Ну хоть на этом спасибо!
     Шеф полиции уселся за письменный стол, взял стопку бумаги и отвинтил колпачок ручки.
     - Итак, прошу вас! Начнем с самого начала и с мельчайшими подробностями...
     - Разве вы не пригласите секретаршу для записи показаний?
     - Вы же должны действовать осторожно, не так ли? - рявкнул Уоррен. - Так что я буду писать сам! А затем посмотрю, что можно сделать, чтобы сохранить эту дурацкую тайну и не нарушить обещания, которое вы дали этой вашей юной идиотке!
     Со вздохом облегчения Альдо вернулся к своему рассказу, стараясь быть предельно точным и не упустить ни одной детали. На протяжении довольно долгого времени в кабинете слышался лишь его приглушенный голос и поскрипывание пера.
     Когда рассказ наконец был закончен и Уоррен прочитал вслух все, что записал, Морозини, поколебавшись минуту, все-таки попросил:
     - Могу я надеяться на вашу любезность?..
     - Какую именно?
     - Известить меня о том, что вы установили местопребывание Возинского... Я ни в коем случае не помешаю вам провести операцию, тем более если вы обеспечите тылы, но прошу вас - предоставьте мне честь завершить самолично то, что я начал в Истборне...
     Круглые желтые глаза птеродактиля уставились на страдальческое лицо гостя.
     - Как вы теперь понимаете, с вашей стороны это будет большой неосторожностью! Он выстрелит в вас без колебаний! Вам что, нравится рисковать жизнью? - спросил он.
     - Что-что, а риск меня совершенно не пугает. Я хочу довести до конца порученное мне дело. Пусть даже ценой собственной жизни. И считайте, что с этого момента я целиком и полностью в вашем распоряжении...
     Полицейский молчал, внимательно разглядывая сидевшего напротив человека. Наконец он завинтил самописку и положил ее поверх стопки бумаг.
     - Я никогда не сомневался в том, что вы человек чести.
     И я прекрасно понимаю всю сложность вашего положения.
     Обещаю вам сделать все возможное для того, чтобы вы с честью вышли из него. При единственном условии: успех операции от вашего участия пострадать не должен. А это значит, что вы должны будете неукоснительно повиноваться, - Уоррен особо подчеркнул эти два слова, - моим распоряжениям и приказам!
     - Даю вам слово!
     Раздался стук в дверь, и, не ожидая разрешения, в кабинет уже входил инспектор Пойнтер. Он подошел к своему начальнику и что-то очень тихо шепнул ему на ухо. Речь, очевидно, шла о какой-то чрезвычайно важной новости, потому что шеф, услышав ее, даже вздрогнул, но тут же отстранил своего подчиненного.
     - Мы займемся с вами чуть позже. Сейчас я закончу свой разговор с князем.
     - Но я не могу понять, как это могло случиться, сэр! - возбужденно проговорил Пойнтер. - Неусыпное наблюдение, и несмотря ни на что...
     - Оставьте нас, Пойнтер! Я приглашу вас!
     С видимым сожалением инспектор вышел. Морозини собрался последовать его примеру. Один только Уоррен пребывал в неподвижности. Он, казалось, погрузился в глубокие размышления, отстукивая длинными нервными пальцами неведомую мелодию на подлокотнике своего кресла. Наконец он произнес:
     - Нам все равно не удастся сохранить случившееся в тайне, так что узнайте все из первых рук. Ян Чанг повесился в камере на желтом шелковом шнурке.
     - Повесился? - переспросил ошеломленный Морозини. - Но ведь только вчера вы говорили, что не сможете продержать его в тюрьме слишком долго. В чем же причина?
     Ему же не грозила смертная казнь.
     - Он сам себе вынес смертный приговор. Вернее, почти сам...
     - Что вы имеете в виду? Смерть не была добровольной?
     - Точнее: не совсем добровольной. Я хочу сказать, что это было самоубийство по приказу. Вы знаете хоть немного Китай, князь?
     - Нет. Я знаю его искусство, культуру, но никогда там не был.
     - Знаете культуру? А известно ли вам, каковы были обычаи древней китайской империи? В частности, обычай, который именовался "драгоценный дар"? Нет? Ну так я вам расскажу: если император имел основания быть недовольным одним из своих подданных, принадлежавших к высшей знати, или одним из высокопоставленных сановников, но в память о прошлых заслугах не хотел отдавать провинившегося в руки палача, то он отсылал ему так называемый "драгоценный дар" - шелковый шнурок желтого - императорского - цвета, шелковый мешочек с ядом и кинжал. Это означало, что осужденный может сам выбрать, какой смертью ему умереть...
     - А если он выбирал жизнь?
     - Такой возможности у него не было! Если он не решался сам лишить себя жизни, его тут же казнили. У Ян Чанга, я думаю, и выбора не было - ему могли передать только шнурок в куске хлеба или уж не знаю в чем. И он не мог не повиноваться. Таков кодекс чести мандарина.
     - Погодите! Погодите! - сделал попытку возразить Морозини. - Вы сказали, что он повиновался. Но кому?
     Обычай этот существовал в китайской империи, однако в Китае вот уже несколько лет, как произошла революция. Там теперь всем заправляет Сун Ятсен, и я не думаю, что он озабочен воскрешением маньчжурского императорского дома!
     - Когда речь идет о Китае, ничему не приходится удивляться. От этой страны можно ждать самого невероятного, немыслимого и непредставимого, потому что корни его уходят в такие глубины веков, какие нам и не снились! И сколько бы их ни подрубали и ни выкорчевывали, они остаются живыми и мощными. Страна пережила революцию, согласен. Однако юный император Пу И, в настоящее время низложенный, продолжает жить в своем дворце - в так называемом Запретном городе. А это позволяет предположить наличие и определенного числа верноподданных по всей бывшей империи.
     Ян Чанг, очевидно, и был одним из них. Несмотря на то что он вот уже много лет живет в Лондоне, он был тесно связан с Гонконгом, где заговоры процветают, как цветы на солнце...
     - Кроме того, что возможность отыскать камень, похищенный у Хэррисона, сводится теперь почти к нулю, самоубийство Ян Чанга что-нибудь меняет для вас? - спросил Морозини.
     Уоррен взял со стола свою любимую трубку из шотландского вереска и задумчиво принялся набивать ее. Потом не спеша раскурил - ароматная затяжка, похоже, несколько успокоила его.
     - Конечно! - наконец проговорил он. - Это означает, что мы заблуждались, наделив его слишком большим могуществом и полагая, что он действует в одиночку как фанатик-коллекционер, разыскивающий исчезнувшие сокровища. Теперь мы вынуждены признать, что он принадлежал к одной из многочисленных тайных организаций, разбросанных по всему миру. Их члены превыше всего ставят выполнение своего долга, они готовы на любые преступления ради "высших" целей, которым они служат. Подобные организации не гнушаются ничем: они торгуют оружием, наркотиками, женщинами, рабами и даже детьми. Вы не поверите, но я сожалею, что не стало Ян Чанга. По крайней мере мы знали, чего от него ждать.
     А теперь нам придется продвигаться в густом тумане...
     - А леди Мэри? Она тоже будет продвигаться в тумане?
     - Чего не знаю, того не знаю. Вполне возможно, она откажется от своих поисков, поняв, что дело это безнадежное.
     - Я бы очень удивился, если бы она отказалась. Внешность у нее ангельская, но характером она похожа на бульдога, а у бульдогов нельзя отнимать их кость. Вряд ли в своем безумии она способна остановиться.
     - В любом случае она по-прежнему останется под нашим наблюдением.., и я буду только рад, если она даст нам основания в один прекрасный день отдать ее в руки правосудия, - заключил Уоррен. От его кровожадности у Альдо мороз по спине прошел.
     - Для вас это дело личной доблести? - поинтересовался он.
     - На этот раз да! Она убила Джорджа Хэррисона.
     Я считаю ее убийцей, как если бы она сама нажала на курок!
     Если бы не ее алчность, этот замечательный человек был бы по-прежнему с нами...
     Непримиримый тон Уоррена свидетельствовал о том, что сам он уже осудил преступницу - окончательно и бесповоротно, и надо сказать, что у Альдо не возникло никакого желания выступить адвокатом новоиспеченной графини Килренен. Не склонен он был защищать ее и еще по одной причине: не так давно он вновь вспомнил о своем покойном друге сэре Эндрю, и вдруг в голове у князя промелькнула на первый взгляд совершенно нелепая мысль: уж не причастна ли леди Мэри к убийству дядюшки своего мужа? Немного подумав, он нашел, что это вполне возможно. Для женщины, якшающейся с сообщниками вроде Ян Чанга, не представляло большой сложности подкупить в Порт-Саиде грабителя, который к тому же не погнушался бы и убийством. Альдо припоминал, что после того как она ничего не добилась от него в Венеции, графиня выразила намерение отправиться следом за "Робертом Брюсом"... Но все это были лишь предположения, и князь оставил их при себе. Пора было прощаться с мистером Уорреном, и Морозини взял свои шляпу и перчатки.
     - Я совершенно согласен с вами относительно леди Мэри. Могу только выразить сочувствие. Похоже, что высший свет не собирается оставлять вас в покое: то графиня Килренен, то теперь герцогиня Дэнверс.