слухи - это правда? Скажи, как в это поверить?
   - Пожалуйста... О чем ты говоришь? -  воскликнула  Фьора,  и  радость
неожиданной встречи сразу омрачилась холодностью голоса,  а  еще  больше
суровостью взгляда. - Во что невозможно поверить?
   - В  то,  что  ты  -  любовница  Карла!  Но  придется  согласиться  с
очевидным, раз я сам застал тебя рыдающей на его постели!
   - Я?! Любовница герцога Карла? Кто тебе это сказал?
   - Все это говорят! Много говорят  о  молодой  женщине,  переодетой  в
мужское платье, которая повсюду следует за бургундцем и без которой  тот
не может обойтись, которая может входить к нему в любое время дня и ночи
и которая...
   - Ну, хватит! Неужели ты меня так плохо знаешь,  что  поверил  в  эту
мерзость? Все, кто говорит об этом, доказывают одно, что никто из них не
знает герцога! Он не касается ни одной женщины, кроме своей герцогини. У
него никогда не было любовниц! Поведение отца внушило ему ко всему этому
отвращение.
   - Тогда что ты делаешь рядом с ним?
   - А ты не находишь, что задаешь слишком много  вопросов?  Теперь  моя
очередь спросить, что ты-то здесь делаешь? По тем сведениям, что я  имею
от Леонарды, ты воспылал дружбой к Рене Лотарингскому до такой  степени,
что не отходишь от него? А сейчас ты со швейцарцами?
   - Причина одна-единственная: герцог Рене здесь.
   Он вынудил отступить бургундцев, став во главе эльзасской  кавалерии,
а я, как обычно, был с ним рядом. Он сам сейчас будет здесь.
   - Что произошло? Ты увидел в нем будущего полководца? Как  только  он
чувствует, что проигрывает, то сразу бежит якобы за подмогой.., и больше
его не видно. Все это время жители  Лотарингии  испытывали  всю  тяжесть
войны... Герцог  Карл,  который  называет  его  мальчишкой,  знает,  что
говорит, а ты, как я поняла, стал его кормилицей?
   Деметриос рассмеялся, и в этом смехе было что-то жестокое.
   - Легко обвинять, когда не знаешь, как защититься! Ты забыла  кровную
клятву?
   - Нет, я ее не забыла, я выполнила то поручение, которое возложил  на
меня король Людовик. Я разрушила союз между бургундцами и Кампобассо, но
один только бог знает, чего это мне стоило! Бог  и,  наверное,  Эстебан,
потому что он, видимо, присоединился к тебе?
   - Да. Он рассказал мне, что ты, должно быть, пережила...
   - Без него я бы не осталась в живых, но мои  трудности,  кажется,  не
тронули тебя? Меня чуть было не казнил герцог,  я  едва  не  умерла  под
шпагой Кампобассо.., я потеряла... Филиппа, которого едва успела  найти,
и для того, чтобы на поле сражения  развевался  флаг  с  его  гербом,  я
оказалась здесь.
   Слезы, которые звучали в ее голосе, увеличивали ее негодование, и она
злилась на себя за то, что выказала слабость перед греком.  Она  думала,
что он ей друг, но стоило маленькому лотарингскому герцогу встать  между
ними, как он превратился в безжалостного врага.
   - Браво! Я вижу, что ты стала  примерной  бургундкой,  подругой  того
самого герцога, которого поклялась уничтожить!
   - Я не стала его подругой, - возразила Фьора, - он был добр  ко  мне.
Он старался облегчить мою боль и даже объяснил, почему не смог  защитить
Жана де Бревай, хотя любил его...
   - И ты, конечно, ему поверила. Когда хочешь верить, это так просто!
   - И так просто отрицать реальность,  когда  хочешь  остаться  слепым!
Только мне еще хотелось бы знать, что ты  сам  сделал  для  того,  чтобы
сдержать клятву?
   - Гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Мне  известно,  что
судьба предназначила Рене II быть победителем Карла, что  он  сегодня  и
доказал.
   - Если твой герцог и победил, то ведь не один?
   Я бы сказала, что в этом заслуга  швейцарцев.  Но  скажи,  Деметриос,
если  тебе  так  нужна  смерть  герцога  Карла,  почему  ты  не   хочешь
встретиться с ним? Чужеземный врач, тебе ведь это так просто, тем  более
что он болен?
   Пойди и убей его. Нет? Тебе это не  подходит?  Наверное,  живым  тебе
оттуда не выбраться, а что-то говорит мне, что сейчас ты очень держишься
за свою жизнь!
   - Не более, чем раньше, но мне еще много предстоит сделать! А кстати,
тебе было бы легко избавить от него землю,  которую  он  попирает  своей
гордыней и безумством. Например, вот этим...
   Деметриос вынул из кожаного мешочка,  который  висел  на  его  поясе,
небольшую склянку и поднес ее к свету свечи.
   - Три капли, и Карл уже не сможет убивать людей!
   Ты слышишь эти крики? Швейцарцы держат слово и убивают  всех  подряд.
Он поступил бы так же, если бы одержал победу! Это - чудовище, постоянно
жаждущее крови!
   Он мог бы говорить и дальше, но Фьора  его  уже  не  слушала.  Она  с
отвращением смотрела на этот  небольшой  пузырек,  который  грек  держал
кончиками пальцев.
   - Нет. Никогда в жизни ты  не  сделаешь  из  меня  отравительницу!  Я
говорила тебе об этом во Флоренции.
   Яд - это недостойное оружие.
   - Хорошо, - согласился Деметриос и поставил склянку  на  стол.  -  Ты
можешь использовать любое средство, которое  тебе  понравится,  но  знай
одно: как только умрет бургундец, я верну тебе твоего мужа!
   - Филиппа? Разве он еще жив?
   - Да. Я тоже был в Грандсоне, на этот раз без герцога Рене.  Я  нашел
Селонже на поле боя. Я увез его оттуда, вылечил и спрятал в таком месте,
что ты без моей помощи не сможешь его найти.
   - Филипп  жив...  Боже  мой!  Значит,  вы  иногда  прислушиваетесь  к
молитвам и исполняете их?
   - Оставь бога в покое! Время  идет.  Карл  Смелый  должен  исчезнуть,
поняла? Думай обо мне все что хочешь, но ты - единственная, кто  к  нему
близок. Тогда действуй! Он должен умереть...
   После этих слов Фьора неожиданно обрела полную ясность мыслей.  Гордо
выпрямившись, она смерила взглядом того, кого так  долго  считала  своим
другом:
   - Что же ты за человек, Деметриос  Ласкарис,  чтобы  осмеливаться  на
такое? Твоя слепая ненависть не дает тебе здраво оценить  жизнь,  и  мне
страшно за ту мою кровь, которая смешалась с твоею.
   - Тебе так дорог этот Селонже, хотя ты прекрасно знаешь, что он забыл
тебя? Вспомни о той молодой женщине...
   - Это вдова его старшего брата, который умер много лет  назад.  Но  я
что-то не понимаю, почему это тебя так интересует? Иди своей дорогой,  а
я пойду своей.
   В это время в палатку вошли два человека. Один из них был Панигарола,
в грязной и окровавленной одежде, другой  -  белокурый  юноша,  довольно
изящный, на котором был надет поверх доспехов короткий золотистый плащ с
двойным белым крестом и с рукавами белого и красного цветов. Увидев, что
Деметриос опустился перед ним на колени, Фьора поняла,  что  это  герцог
Рене.
   - Она здесь! - воскликнул миланец и взял Фьору за руку. -  Монсеньор,
вот та молодая женщина, о которой я вам  говорил,  и  она,  слава  богу,
жива!
   - Я от этого в восторге, мессир Панигарола! Было бы весьма  печально,
если бы с такой дамой что-нибудь случилось!.. И  я  понимаю,  почему  вы
из-за нее так рисковали...
   - Риск был не так велик с той  минуты,  как  я  заметил  ваше  знамя,
монсеньор. Я знал, что вы заставите уважать и мое!
   - До чего бы мы все докатились, если бы начали убивать дипломатов?  А
теперь идите и  ни  о  чем  не  волнуйтесь.  Мой  знаменосец  и  четверо
всадников вас проводят. Я приветствую вас,  мадам,  и  искренне  надеюсь
снова вас увидеть.., в менее трагических обстоятельствах.
   Ничего не сказав, Фьора преклонила колено и  вышла,  не  взглянув  на
Деметриоса.
   Но когда она увидела,  что  творится  вокруг,  сердце  ее  болезненно
сжалось. Шла настоящая резня. Это была страшная картина, чудовищный  ад,
и она в конце концов закрыла глаза и изо всех сил зажала  ладонями  уши,
чтобы не слышать криков раненых и умирающих, и  предоставила  Панигароле
вести ее лошадь вместе со своей. Только когда крики стали затихать,  она
поняла, что жуткий лагерь смерти остался позади.
   - Вы можете открыть глаза, - наконец сказал миланец, - мы одни.
   Она послушалась и попыталась ему улыбнуться, но это похвальное усилие
осталось безрезультатным.
   - Как мне вас благодарить? Ведь вы пришли за мной в самый ад!
   - Это мог сделать только один я. Герцог был вынужден  бежать,  и  его
сопровождали всего несколько копейщиков. Я  еще  никогда  не  видел  его
таким потерянным, почти лишившимся  рассудка.  Мне  показалось,  что  он
хотел погибнуть, люди с трудом увели его. Но  давайте  подумаем  о  вас!
Если вы в силах, поедем как можно скорее в Обрэ. Судя по тем слухам, что
дошли до меня, швейцарцы бросили преследование и,  поняв,  что  победили
окончательно, решили основательно разграбить город. Надо  поехать  найти
донну Леонарду и молодого Баттисту.
   Фьора испуганно посмотрела на него, а затем  послала  свою  лошадь  в
галоп. Не хватало еще, чтобы убили ее дорогую Леонарду!

Глава 14

ЗАМЕРЗШИЙ ПРУД

   Через три дня после спешного путешествия до Орбэ  они  направились  в
Лозанну все вместе. Панигарола, Фьора, Леонарда и  Баттиста  -  и  скоро
приехали в маленький городок Сен-Клод, живописно прилепившийся к горному
склону. Городок располагался в месте слияния двух рек и вокруг аббатства
бенедиктинцев. Ворота этого монастыря и открылись перед миланским послом
и его спутниками.
   Там они встретили Антуана  Бургундского,  который  в  нарушение  всех
правил этикета бросился на шею Панигароле:
   - Сир посол, передайте вашему господину, что я ему очень признателен.
Не будь этого бесподобного скакуна, я бы остался под Мора. Его  резвость
спасла мне жизнь!
   - И вашу честь, монсеньор. Вы здесь один? Мне  казалось,  что  герцог
тоже решил ехать сюда.
   - Он собирался,  но  затем  изменил  решение.  Узнав,  что  герцогиня
Савойская укрылась со своими детьми в замке Жэ, он поехал туда  с  сиром
де  Живри  и  мессиром  де  Ла  Маршем,  чтобы  убедить  мадам   Иоланду
отправиться за ним в Бургундию.
   - В Бургундию? Зачем?
   - Я полагаю, что он хочет знать, что она ему верна.
   - А! А как чувствует себя сам герцог?
   - Он в бешенстве. И оно не проходит. Он поклялся, что через  короткое
время соберет армию в полторы сотни тысяч человек, нападет на кантоны  и
не оставит там камня на камне. Я опасаюсь, - скорбно закончил Антуан,  -
что его разум не в порядке.
   - Нет, монсеньор, он все еще предается мечтам!
   Карл всю жизнь жил мечтой. Сначала - об империи, а затем - о  древнем
Лотарингском королевстве. И он преследовал именно эту мечту, подменив ее
ненавистью к швейцарцам. Боже, сделай так,  чтобы  пробуждение  было  не
слишком жестоким! Известно ли, сколько мы потеряли людей?
   - Вы хотите сказать, сколько было уничтожено?
   Несколько тысяч,  среди  которых  Иоанн  Люксембургский,  Сомерсет  и
большая часть английских алебардщиков. Галеотто удалось скрыться с двумя
ротами. Добавьте к тому, что и на этот раз к швейцарцам попал  весь  наш
лагерь с новой артиллерией, как и в Грандсоне. Это - крах, еще  больший,
чем тогда.
   - Могу я спросить, что вы собираетесь теперь предпринять,  монсеньор?
Вы будете ждать герцога здесь?
   - Нет. Завтра я отправлюсь в Сален, к  тем,  кому  удалось  спастись.
Если такие есть... Он прибудет туда.
   Хотите ехать со мной?
   - С удовольствием, если мои попутчики не слишком устали!
   В это время в доме для гостей, куда их проводили сразу же по  приезде
в аббатство, Леонарда при свете оплывшей свечи устраивала себе  постель,
еще не придя в себя после непривычной для нее скачки верхом, но при этом
не переставая ворчать и сулить Деметриосу все муки ада. Она негодовала с
тех пор, как Фьора рассказала ей о своей встрече с греком.
   - Должно быть, этот старый безумец совсем  потерял  рассудок!  Я  вам
всегда говорила, что я сама думаю о мести,  и  все-таки  отпустила  вас!
Слава богу, вы не запачкали себе рук!
   - Я их запачкала, Леонарда, я убила человека!
   - - Вы защищались, а  это  разные  вещи!  Но  хладнокровно  отравить,
зарезать или удушить человека - я уверена, что вы этого не сделаете.
   - Я бы, не задумываясь, убила дю Амеля,  а  герцога  я  бы  убила  до
Нанси, когда, наглый и высокомерный, он обращался со мной как с вещью! Я
не сделала этого, потому что снова нашла Филиппа, и у  меня  не  хватило
смелости дать приговорить себя к  смерти  за  убийство  герцога.  Любовь
оказалась сильнее ненависти, а потом я многое  поняла  и  даже  простила
герцогу то, что он не помиловал моих родителей. А теперь  сама  мысль  о
том, чтобы убить этого человека,  слабого  и  больного,  побежденного  и
почти сломленного, кажется мне вообще чудовищной! И все же...
   - Что "все же"? Ведь вы не сделаете это?
   Фьора расстегнула плащ, бросила его на одну из монашеских постелей  и
вынула из кожаного саквояжа, с которым Леонарда не расставалась  ни  при
каких обстоятельствах, небольшое зеркало и посмотрела в него:
   - Волосы растут. Надо...
   - Обрезать их? На меня больше не рассчитывайте, и я вам запрещаю  это
делать самой! Ваш супруг жив!
   Что он скажет, когда увидит  вас  остриженной?  Настало  время  снова
стать женщиной, Фьора!
   - Зачем? Я смогу вновь увидеть Филиппа, только если...
   Она достала из-за пояса драгоценный кинжал, который ей подарил  Карл,
и с отсутствующим видом стала проводить пальцем по  сверкающему  лезвию.
Леонарда побледнела:
   - Я вас оставлю на некоторое время, Фьора, если  вы  поклянетесь  мне
расстаться с этой безумной идеей.
   Попробуйте убить герцога, и вас тут же повесят, а я этого не  вынесу.
А что касается Деметриоса...
   - Мне уже известно, что вы об этом думаете, -  прервала  ее  Фьора  с
легкой улыбкой. - Вы только о нем и говорили, пока мы добирались сюда из
Лозанны.
   - Может быть, но я еще скажу: вы не обязаны  его  слушаться.  Низость
его трусливого предложения освобождает вас от  всех  обязательств  перед
ним.
   - А Филипп?
   - С ним ничего не случится, пока грек  ожидает  результатов  шантажа.
Надо вот что: узнать, где находится  герцог  Лотарингский,  а  Деметриос
будет рядом, и я знаю, что тогда делать!
   - Вы, безусловно, правы, но как узнать, где Рене II?
   По словам Панигаролы, он постоянно переезжает с места на место.
   - Тогда надо оставаться рядом с герцогом Карлом...  и  этим  любезным
послом, который всегда все знает.
   У них обоих есть шпионы, и нам будут известны все новости.
   - Почему тогда не поехать в Лион к королю и не попросить его  вызвать
Деметриоса? Это его врач и...
   - И неизвестно, послушает ли он нас. А  еще  вспомните,  что  молодой
Колонна головой отвечает за вас.
   - После всего, что случилось, вы думаете, что герцог об этом помнит?
   - С таким человеком лучше действовать наверняка.
   Но, к сожалению, вы ему нужны, да так, что он  попросил  сына  принца
приглядывать за такой старой особой вроде меня. Если бы  он  куда-нибудь
отослал Баттисту...
   Панигарола разделил мнение пожилой дамы. По словам бастарда  Антуана,
Карл проявлял беспокойство по поводу мадам де Селонже  в  таких  словах,
которые не оставляли никакого сомнения в его глубоком интересе.
   Фьора подумала, что для ее собственной пользы надо следовать  советам
Леонарды.
   Назавтра было решено ехать в Сален  вместе  с  Антуаном  Бургундским.
Несмотря на угрозы Деметриоса, Фьора чувствовала себя такой  счастливой,
как не чувствовала давно. Не было ли это от того,  что  она  знала,  что
Филипп жив и дышит одним воздухом с нею, под одним небом? Мрак,  которым
было окутано ее  будущее,  пронзил  слабый  луч  надежды.  Вдобавок  она
испытывала большое доверие к мудрости Леонарды. Она начинала  надеяться,
что с ее помощью ей удастся одолеть Деметриоса любимым женским  оружием:
хитростью и терпением.
   Когда 2 июля Карл Смелый в окружении нескольких всадников появился  в
Салене, Фьора с трудом его узнала. Как  же  он  изменился  за  несколько
дней! Отекшее лицо, потухший взгляд, горько искривленный рот...
   Неужели это был тот же человек?  Не  будь  раззолоченных  доспехов  и
шлема с золотым львом в короне, она бы никогда не  подумала,  что  перед
нею герцог Бургундский. Тем не менее он улыбался и приветствовал жителей
города, которые вышли встретить этот небольшой кортеж.
   При виде Фьоры и Панигаролы, которые  также  пришли  поприветствовать
его, он тепло улыбнулся им, а затем по очереди обнял. Казалось,  что  он
был страшно рад снова их видеть, и им пришлось быть при  нем  до  самого
вечера. За ужином, где помимо них присутствовал бастард Антуан,  он  был
чрезвычайно весел и своим очарованием даже  привел  гостей  в  некоторое
замешательство. Его  планы  были,  как  всегда,  грандиозны,  и  Карл  с
негодованием возлагал  полную  ответственность  за  поражение  на  своих
солдат, которые опять по причине недостатка храбрости повернули вспять и
ударились в бегство.
   - Монсеньор, - вступился за них Панигарола, - будьте  снисходительны,
ведь многие из них погибли!
   - ..Хотя этого могло бы и не быть, если бы они сражались достойно,  а
мои солдаты снова струсили. Ничего удивительного: многие были  французы,
но я обращусь к своим  вассалам  в  Бургундии:  я  уже  знаю,  что  могу
рассчитывать...
   Он писал столбики цифр,  формировал  отряды  и  назначал  командирами
таких людей, про которых никто не мог с уверенностью  сказать:  жив  тот
или нет.
   - У меня такое впечатление, что я ужинала с  призраками,  -  поведала
Фьора миланцу. - Эта огромная армия, о которой  он  все  время  говорит,
существует, по-моему, только в его воображении. Я боюсь, как  бы  он  не
заболел.
   - Я тоже так думаю. Но одно меня удивляет. Куда  пропал  капитан  его
гвардии, который, в принципе, никогда от него не  отходит?  Может  быть,
его отправили с поручением? Ведь он был с ним в Жэ, и я спрашиваю  себя,
что бы это могло означать?
   Об этом узнали через три дня,  когда  эхо  разнесло  по  всему  замку
яростные крики герцога: прибыл Оливье де Ла Марш  с  отрядом  солдат,  и
Карл кричал, что он "снимет ему голову". Фьора в это время прогуливалась
с Леонардой по берегу Бешеной, так называлась протока, вдоль которой был
расположен Сален, и, увидев явно взволнованного Панигаролу, поняла,  что
случилось что-то важное.
   - Я начинаю по-настоящему думать, что он сошел с  ума,  -  воскликнул
посол. - Карл только что совершил худшее из своих безрассудств: когда он
покидал замок Жэ, то поцеловал герцогиню и поклялся ей в вечной  дружбе,
а одновременно приказал де Ла Маршу охранять ее и ее детей в  то  время,
когда она хотела отправиться в Женеву к своему зятю, епископу.
   - Он арестовал герцогиню Иоланду? Но зачем?
   - Она отказалась следовать за ним в Бургундию, а его цель состояла  в
том, чтобы таким образом крепко держать Савойю.  К  сожалению,  один  из
слуг спрятал наследного принца Филибера и его младшего брата на  хлебном
поле. Сейчас они в Женеве, и я представляю, какой шум поднимет  епископ!
Могу поклясться, что заговорят о поцелуе Иуды, а король Людовик, который
явно в здравом рассудке, воспользуется возможностью  и  потребует  опеки
над своей сестрой и племянниками.
   А это превратит Савойю в смертельного врага нашего герцога. Как будто
ему мало других!
   - А где герцогиня?
   - Недалеко отсюда: в замке Рошфор, рядом с Долем . А  Ла  Марш  провалил  наполовину
свое задание, и я считаю, что для него это плохо кончится.
   Но голову Оливье де Ла Марш сохранил. У герцога Карла и без того было
много  забот,  чтобы  долго  задерживаться  на  этом  случае:  швейцарцы
продолжали свое наступление. Захватив Лозанну, они решили направиться на
Женеву, но в это время вмешался король Людовик. Результат  сражения  при
Мора привел его в восторг, но он не желал,  чтобы  швейцарцы  продолжали
растаскивать наследство его племянников, и поэтому  прибегнул  к  своему
испытанному способу - мешку с золотом.
   На всякий случай он направил в Шамбери и  войско,  демонстрируя  свою
силу и готовность к войне. И  через  какое-то  время  Савойя  и  кантоны
подписали мир.
   - Великий человек! - воскликнул Панигарола с истинным восхищением.  -
Это