..
     - Да, вы правы - проблем предстоит немало. Единственное, о чем я думаю, - герцогиня слишком глупа, чтобы проворачивать какие бы то ни было махинации. Так что в этом вопросе я рассчитываю на вашу деликатность, и, надеюсь, вы сохраните пока всю эту историю в секрете.
     - Надеюсь, я не дал вам повода сомневаться в моей сдержанности ?
     - Нет, конечно, но мне внушает опасение репортер из "Ивнинг Мэйл", с которым так часто видится наш друг-археолог.
     Альдо рассмеялся:
     - Не забывайте, что все мысли Видаль-Пеликорна сосредоточены на Долине царей и успехах господина Картера.
     Благодаря Бертраму Кутсу он узнает все новости первым.
     Герцогиня их не интересует - ни одного, ни другого...
     - Хорошо бы так было и дальше!.. До свидания, вполне возможно, мы прощаемся ненадолго!
     Говорят, достаточно вспомнить о волке, чтобы увидеть его хвост. Вернувшись в Челси, Альдо столкнулся нос к носу с Бертрамом Кутсом, который вприпрыжку бежал вниз по лестнице, насвистывая старинную уэльскую песенку. Увидев вошедшего, он с сияющей улыбкой и очень речисто принялся извиняться за то, что спешит, с неожиданной сердечностью вдруг схватил обе руки князя и принялся их пожимать, после чего кинулся к двери, и Альдо, обернувшись, увидел только его развевающийся плащ, из-под которого выглядывал поношенный шевиотовый костюм.
     - Жизнь прекрасна! - донесся до него голос Кутса. - Вы даже не представляете себе, до чего она порой может быть прекрасной!
     Морозини даже и не пытался определить, Шекспир это или сам Бертрам Кутс... Репортер растворился в вечернем тумане, а Альдо поднялся к Адальберу, который сидел в гостиной и раскладывал пасьянс. Увидев входящего приятеля, Адальбер улыбнулся:
     - Ну что? Не сожрал тебя птеродактиль?
     - Пытался, но в конце концов мы поладили. Я только что встретил Бертрама, он летел будто на крыльях. Настоящий мотылек! Что случилось? Он получил наследство?
     - Унаследовал от меня пятьдесят фунтов в знак признательности, благодарности и с надеждой на молчание, хотя бы на какое-то время...
     - Пятьдесят ливров! Однако ты щедр!
     - Дело того стоило, можешь поверить мне! Благодаря Кутсу я вновь напал на след "Розы". На этот раз след теряется где-то в самом начале нашего столетия.
     - Как? Опять теряется? Впрочем, по-другому и быть не могло! Скажи, а ты не говорил Бертраму, что камень, украденный у Хэррисона, ненастоящий?
     - За кого ты меня принимаешь? Он верит в нашу с тобой официальную версию. Но поскольку в последнее время писать ему особенно не о чем и в его компетенции по-прежнему остаются лишь пострадавшие под колесами собаки, он решил начать собирать материал с тем, чтобы впоследствии написать книгу о приключениях, выпавших на долю знаменитых камней. В центре повествования, конечно, должна быть история исчезновения "Розы Йорков". Так вот, он пришел ко мне, чтобы узнать, известны ли мне как археологу какие-нибудь истории в этом роде, существовали ли еще какие-нибудь необычные камни, которые исчезали, а потом появлялись в самых неожиданных местах. Замысел показался мне любопытным, и я поинтересовался, откуда он возник. Тогда он и рассказал мне о своем друге Леви, еврее-портном из Уайтчепла, у которого он обычно одевается.
     Вспомнив потертый шевиотовый костюм репортера, Альдо не мог удержаться от улыбки:
     - Портной? У Бертрама Кутса? Да я голову даю на отсечение, что он одевается у старьевщика!
     Адальбер смерил своего друга суровым взглядом.
     - При всей твоей безупречной элегантности можно быть и подобрее. Бертрам выходит из положения как может, вот и все. Что же до истории, которую он рассказал мне со слов своего портного, то она и вовсе не вызывает желания посмеяться. Она потрясает, а то и просто вселяет ужас.
     - А ты не преувеличиваешь? Ужасные истории Уайтчепла - это истории полувековой давности, они восходят ко временам Джека-Потрошителя...
     Голубые глаза Адальбера внезапно посерьезнели и буквально впились в лицо друга. Руки нервно смешали карты, разложенные на столе.
     - Ты можешь мне не верить, как и я сам сначала не поверил Кутсу, но наш знаменитый алмаз, этот королевский камень, принадлежавший стольким знатным особам, докатился до той кровавой сточной канавы, куда этот монстр, тайна которого до сих пор не разгадана, - бросал свои жертвы. И я знаю это наверняка!
     - Перестань! Тебе что, дурной сон приснился?
     - Вовсе это не сон! Вчера вечером я уговорил Бертрама проводить меня в Уайтчепл и пообещал хорошее вознаграждение, если он уговорит своего портного поделиться со мной воспоминаниями об алмазе, который он называет "еврейским камнем".
     - "Еврейский камень"? Неужели это...
     - Лучше послушай! В ночь на 29 сентября 1888 года, уже ближе к рассвету, один торговец, польский еврей, въехал со своим фургоном во двор "Образовательного клуба для иностранных рабочих", который находится на Бернер-стрит.
     Вдруг его лошадь шарахнулась в сторону. Он посветил фонарем и увидел лежавшее на земле тело женщины средних лет с перерезанным горлом. Заметил он и метнувшийся в глубину двора темный силуэт. Торговец попытался позвать на помощь, но только беззвучно открывал рот, ибо от страха и ужаса у него пропал голос. Тогда он опустился на колени возле погибшей и обнаружил, что она еще теплая. Возле разжавшейся руки женщины что-то поблескивало, что-то вроде гальки или стекляшки, заляпанной грязью. Он подобрал камешек, сунул в карман и понял, что голос к нему вернулся. Минуту спустя сбежались все, кто еще оставался в клубе, а еще спустя несколько минут приехала и полиция. Полуживого от страха торговца привели в чувство и рассказали, что это уже третье преступление Потрошителя, но на этот раз он не успел совершить надругательства над трупом, так как его спугнуло появление фургона. Новую его жертву звали Элизабет Стрейд.
     Вдова лет сорока, знававшая и лучшие времена, она стала заниматься проституцией после того, как ее мужа посадили в тюрьму, и он там умер. Но не о ней речь. Торговец, проведя немало времени в полицейском участке, наконец вернулся к себе. И тут он вспомнил о своей находке, достал камешек из кармана и принялся очищать его от грязи. И хотя он никогда не видел не ограненного, а просто отполированного алмаза и не был слишком образованным и сведущим человеком, он понял, что перед ним что-то необыкновенное! Он хотел было отнести камень в полицию, но испугался, что его накажут за то, что он не отдал его сразу, и тогда он решил сходить к своему соседу, раввину Элифасу Леви, с которым вдобавок состоял в отдаленном родстве, и поступить так, как тот ему посоветует.
     Раввин был человеком набожным, мудрым и осторожным, так что на него можно было полностью положиться.
     Раввин похвалил торговца за то, что тот пришел к нему.
     Раз уж он совершил неосторожность и подобрал что-то на месте преступления и сразу не сказал об этом в полиции, то лучше ничего и не говорить. С тех пор, как в Уайтчепле стали совершаться ужасные преступления, полиция часто вела себя грубо и необдуманно. К тому же обитателям квартала почудилось, что предыдущее преступление было совершено человеком в кожаном фартуке, и подозрение пало на несчастного Джона Пиццера, сапожника и тоже польского еврея. Его арестовали, а его близким пришлось испытать на себе ярость соседей. К счастью, у сапожника было алиби, и его отпустили. Элифас Леви, успевший уже узнать, что такое погром, вовсе не хотел, чтобы это снова повторилось, и поэтому посоветовал торговцу молчать. Но чтобы тот чувствовал себя спокойнее, предложил оставить камень у него, с тем чтобы он его как следует изучил. Раввин дал торговцу немного денег, тот их взял и оставил камень у раввина.
     Когда он ушел, раввин принялся тщательно рассматривать находку. Он немного интересовался минералогией, так что у него нашлись кое-какие инструменты, и главное - лупа.
     Изучив внимательно камень, он обнаружил на его плоской стороне крошечную звезду Давида. Теперь он уже не сомневался, что держит в руках святыню, тем более что легенда об исчезнувшей пекторали была ему известна. Рыночная цена камня его не интересовала. Он понимал, что в его руках оказалось драгоценнейшее из сокровищ, пришедшее из глубины веков. Будучи человеком крайне осторожным, он запер камень в надежную шкатулку и не говорил о нем никому, кроме двух своих сыновей, да и они узнали об алмазе только в зрелом возрасте. Одним из этих сыновей и был Эбенезер, портной...
     - Но это же великолепно! - вскричал Морозини. - Теперь нам только остается уговорить этого славного человека продать нам "Розу"! Признаю, что это будет непросто. Но если он узнает, что пектораль до сих пор существует и необходимо, чтобы...
     - Ты дашь мне закончить или нет? - вскипел археолог. - Если бы алмаз был по-прежнему в Уайтчепле, я бы с этого и начал. А я начал с другого - с того, что след его потерялся. Лет десять тому назад раввин и его старший сын, тоже избравший духовный путь, были убиты темной зимней ночью. Шкатулка исчезла.
     - О, господи! - простонал расстроенный Альдо. - Мне кажется, мы никогда не разыщем этот несчастный алмаз!
     Им владеет сам дьявол!
     - И мне так кажется! Знаешь, что я тебе скажу? Если нам все-таки удастся его отыскать, мы, не медля ни единой секунды, передадим его Симону, с тем чтобы он наконец вернул его на место. Этот камень внушает мне страх и отвращение: слишком уж много на нем крови!
     - Но вот чего я не могу понять: как попал алмаз к проститутке самого низкого разряда?
     - Поди знай! Ее покойный муж был вором. Он мог украсть его где угодно.
     - И с таким наследством эта самая Элизабет Стрейд предпочла панель, а не обеспеченное существование?! Она же могла его продать!
     - Не так-то это легко! Она же прекрасно понимала, что муж нашел камешек не во время прогулки по Гайд-парку.
     И потом, этот древний отполированный алмаз на первый взгляд не кажется таким уж соблазнительным. Без всякого сомнения, она и не подозревала о его ценности. Скорее всего она берегла его в память о муже, как некое подобие талисмана, и носила его всегда с собой. Убийце хватило времени только на то, чтобы перерезать ей горло и разорвать платье. Камень выкатился, вот и все.
     - Известно, что самые простые объяснения часто оказываются самыми лучшими, - вздохнул Альдо. - И все-таки давай пофантазируем. А что, если Потрошитель искал именно этот камень?
     - Это не фантазия, это уже бред, - сказал, пожимая плечами, Адальбер.
     - Я не знаю, слышал ли ты, но рассказывали, будто этот единственный в своем роде преступник был не кем иным, как герцогом Кларенсом, внуком королевы Виктории. Он умер в 1892 году, хотя ходили слухи, будто он еще жив, содержится в сумасшедшем доме, где разлагается заживо от неизлечимого сифилиса.
     - Откуда ты все это взял?
     - Лорд Килренен рассказывал эту версию моей матери.
     Согласись, что история была странной - вначале во всех этих ужасах обвинили евреев, а потом внезапно вообще прекратили расследование...
     Вошел Теобальд и объявил, что обед на столе. Друзья уселись за стол, ограничившись мытьем рук. Переодеваться ни одному ни другому не захотелось.
     Пока они отдавали должное супу из омаров, Морозини размышлял. К злодеяниям в Уайтчепле он вернулся только после того, как их тарелки опустели.
     - А что думает портной Бертрама по поводу убийцы своего отца и брата? Он кого-то подозревает?
     - Возможно, но он закрылся, как устрица, стоило мне задать этот вопрос. Мне кажется, он боится.
     - Но чего, бог мой?
     - Полиции. Когда нашли обоих убитых, он не решился ни на какое обвинение. Иначе пришлось бы рассказать о "еврейском камне", а он был уверен, что их обвинят в укрывательстве краденого или даже в краже... Та полиция, которую мы с тобой знаем по высоким чинам и кабинетам Скотленд-Ярда, не имеет ничего общего с той, что действует в бедных кварталах. Особенно в тех, где большинство населения составляют иностранцы, а тем более евреи.
     - Кстати, в твоем рассказе речь шла о польских евреях.
     Их что, так много в этом квартале?
     - Наверное. Об этом как-то не заходил разговор. По всей Центральной Европе немало евреев из самых разных стран. А с чего вдруг тебя это заинтересовало?
     - Выходец из Польши всегда остается выходцем из Польши, даже если он не родился в гетто. К тому же евреи всегда отличались гостеприимством. С тех пор, как Возински покинул Истборн, он наверняка где-то прячется... Что, если?..
     - Если он ждет парохода, то прятаться должен где-то на побережье, а не зарываться в грязь Уайтчепла?
     - Слова твои исполнены мудрой логики, сын мой, - признал Морозини. - А знаешь что? Мне бы очень хотелось там побывать. Как ты думаешь, можно навестить еще раз портного по имени Эбенезер Леви?
     - Конечно. А ты не сваливаешь опять в одну кучу оба дела?
     - Нет. Но, как всегда, надеюсь убить одним выстрелом двух зайцев. Если ты согласен, мы отправимся туда завтра, потому что сегодня вечером...
     Позабыв о всяком этикете, Альдо потянулся и сладко зевнул. После своего спасения на скалах Бич-хид Альдо провел на ногах целый долгий день и, если не считать двух часов в поезде, совсем не спал в предыдущую ночь. Теперь усталость брала свое. Зевок завершился невеселой гримасой.
     - Положительно, я старею, - признал он. - До войны я мог не спать трое суток и был свеж как огурчик. Вот о чем стоит подумать, прежде чем проявлять интерес к двадцатилетней девушке...
     - В любом случае изменений в семейном положении ни для нее, ни для тебя пока не предвидится. Так что выспись хорошенько и больше ни о чем не думай, - сказал Адальбер с насмешливой полуулыбкой. - Завтра днем мы сходим с тобой в Уайтчепл. Дневной визит будет выглядеть естественнее.

***

     Торговля бурлила в Уайтчепле в любое время. Такси, на котором приехали друзья, было вынуждено буквально прокладывать себе дорогу среди толпы, кишевшей на улице, по обеим сторонам которой располагались не только лавчонки, но и бесчисленные лотки с товарами. Торговцы-евреи в рубашках и жилетах один громче другого расхваливали достоинства своих товаров. Чего тут только не было - грубое белье, поношенное платье, самая разнообразная обувь вплоть до морских ботфортов, шляпы, пестрые жилеты, часы, ткани - все предлагалось, все продавалось. Женщины в мужских каскетках, замотанные в дырявые шали и забрызганные по шею грязью, торговались на идише и прерывали торговлю только для того, чтобы призвать к порядку замурзанных ребятишек, которые то и дело порывались дать тягу от своих мамаш.
     Мастерская портного располагалась напротив маленькой синагоги, но Адальбер попросил остановить такси метрах в ста ниже по улице и подождать, заплатив только часть суммы по счетчику и пообещав щедрые чаевые.
     Подойдя к мастерской, Альдо и Адальбер увидели, что она заперта на висячий замок, а за мелким решетчатым переплетом окна не видно ни малейших признаков жизни. На втором этаже, где и располагалось собственно жилище портного, ставни также были плотно закрыты - Что могло произойти? - пробормотал себе под нос Видаль-Пеликорн, оглядываясь по сторонам, как это обычно проделывают, оказавшись перед запертыми дверьми, в надежде увидеть спешащего к дому хозяина.
     Но появился не хозяин, а грузная женщина, возвращающаяся с рынка, с тяжеленной сумкой, полной зеленого лука-порея и капусты.
     - Вам нужен портной, господа? - осведомилась она с широкой улыбкой.
     - Да, - подтвердил Альдо. - Мы слышали, что он хорошо шьет.
     Женщина одобрительно оглядела костюмы обоих джентльменов.
     - Вряд ли он придется вам по вкусу, - заключила она, - но в конце концов это ваше дело, а не мое. Жаль только, что сегодня вы понапрасну потеряли свое время, потому что Эбенезер Леви вряд ли скоро появится. Я живу по соседству и видела, как сегодня поутру он уходил из дома с дорожной сумкой.
     - Раз вы его соседка, может быть, он вам что-нибудь сказал?
     - Ничего! Он не слишком-то разговорчив, должна вам сказать. Раньше я помогала ему по хозяйству, и тогда мы обменивались двумя-тремя словами. Но теперь он справляется сам, и мы совсем не общаемся.
     - Похоже, вы его неплохо знаете. Может, у вас есть какие-нибудь соображения, куда он мог поехать?
     - Понятия не имею. Знаю я его давно, и всегда он был один как перст и никогда никуда не ездил.
     - Может, у него домик за городом?
     Женщина чуть не задохнулась от смеха:
     - Вы думаете, жители Уайтчепла могут себе такое позволить? Нет, джентльмены, я понятия не имею, куда он поехал.
     Но он очень торопился, и вид у него был озабоченный.
     - Ну ничего! Мы зайдем через несколько дней, - вздохнул Морозини, вытаскивая из кармана пригоршню мелкой монеты.
     Соседка заинтересованно следила за его движениями и охотно приняла протянутые ей деньги.
     - Я бы удивилась, если бы он уехал надолго, - продолжала она. - Если хотите, я сообщу вам о его возвращении, только оставьте адрес.
     - Да нет, спасибо, не стоит. При ближайшей возможности мы еще зайдем.
     Попрощавшись с соседкой, они вернулись к своему такси.
     - Странно! - заметил Видаль-Пеликорн. - Можно подумать, что наш портной чего-то испугался.
     - Да, и его отъезд очень похож на бегство. А когда ты был у него в прошлый раз, он охотно рассказал тебе о "еврейском камне"?
     - Ну да, он был даже доволен, что может поведать такую интересную историю. Как мальчишка, который знает красивую сказку и наслаждается тем, что ее повторяет.
     - Ничего себе красивая сказка с двумя убийствами в конце!
     - Да, знаешь, евреи настолько привыкли ко всевозможным несчастьям!.. Однако когда я попытался расспросить его, не подозревает ли он кого-нибудь в убийстве и ограблении, он стал проявлять признаки страха.
     - Вот это-то и странно! Дело десятилетней давности!
     И если ему есть чего бояться, то почему он не побоялся рассказать все это Бертраму Кутсу?
     - Он не купается в золоте, и поэтому немного лишних денег ему никогда не помешает. Ладно, скажи, что мы теперь будем делать? Может, имеет смысл, чтобы поисками портного занялся Скотленд-Ярд? - предложил Адальбер.
     - У бедного портного и так предостаточно беспокойства!
     Да и у Уоррена дел хватает как с поддельным алмазом, так и с леди Фэррэлс. Давай лучше подождем: Эбенезер Леви рано или поздно появится...
     Такси тронулось в обратный путь, вновь с большим трудом прокладывая себе дорогу сквозь густую толпу, еле двигаясь и с трудом пробивая себе дорогу. Вдруг Альдо схватил своего друга за руку:
     - Посмотри на двоих мужчины, - что остановились перед бакалейной лавкой!
     - Один в черном плаще, а другой в сером и в каскетке, надвинутой почти до бровей?
     - Вот именно. Присмотрись к тому, что в сером плаще, ты его знаешь.
     Ссора между двумя торговцами вынудила такси притормозить, и Адальбер получил возможность как следует рассмотреть указанного джентльмена, который был занят оживленным разговором со своим спутником.
     - Да неужели?.. Так оно и есть, наш старинный друг граф Солманский. Что же касается другого...
     - Я уже видел его однажды. Это священник из польского костела в Шедуэлле. А вот что им понадобилось посреди еврейского квартала, я не знаю точно так же, как и ты. Послушай, почему бы нам не поразмяться?
     Альдо уже приготовился расплатиться с таксистом и выйти из автомобиля, но Адальбер удержал его. Солманский и его спутник направились к такси, что поджидало их на поперечной улице. Они сели в него и тут же уехали. Размышлять было больше некогда.
     - Поезжайте за этой машиной, по возможности, не слишком обращая на себя внимание, - обратился археолог к шоферу.
     Но ничего интересного они не узнали - граф Солманский отвез своего соотечественника в костел, а потом приказал везти себя в гостиницу. Альдо и Адальбер тоже вернулись домой, дав себе слово разузнать как можно больше о деятельности отца Анельки.
     Дома их поджидал неприятный сюрприз: шеф полиции Уоррен передал для них записку, в которой сообщал несколькими короткими фраз