сь вот так, сразу, по-мужски высадила окно и так смело, не боясь врагов, целится.
     Выстрел Этель был точным. Она вспомнила науку своего мужа и, увидев, как покачнулся бандит, а затем рухнул лицом в грязь, прошептала:
     - Спасибо тебе, Робер, ты хорошо научил меня стрелять, и твою науку я не забыла.
     - Мама, отойди от окна, - закричал Филипп, - тебя могут убить!
     Бандиты стреляли и стреляли, как будто у них наготове было множество заряженных ружей, а может, это эхо множило выстрелы. Дом, двор и окрестности заполнились грохотом выстрелов, звоном разбитого стекла, криками, стонами и испуганным ржанием лошадей.
     Констанция не успевала заряжать.
     Марсель Бланше зло и нервно посмотрел вниз и закричал:
     - Лилиан! Лилиан! Тащи сюда ружья, они лезут с этой стороны!
     И действительно, несколько бандитов, явно сообразив, что защитники не успеют перезарядить ружья, смело шли через двор.
     Лилиан подоспела вовремя.
     - Я же тебя учил, Лилиан, бери ружье и стреляй. А сам Марсель Бланше уже схватил два пистолета из Рук Констанции и одновременно выстрелил. Один из бандитов коротко вскрикнул, пошатнулся и, цепляясь за плечо своего приятеля, начал оседать на землю. А тот испуганно оттолкнул раненого и бросился наутек.
     Лилиан, зажмурив глаза, нажала на курок. Конечно же она не попала, а только истратила заряд. Марсель посмотрел на девушку и сказал единственное:
     - Когда целишься, не закрывай глаза, вернее, закрывай толькоодин, а не оба.
     Девушка согласно кивнула и приложила к плечу второе ружье.
     Марсель Бланше понял, что долго в доме они не продержатся. Но и отступать было некуда.
     Поэтому он закричал на Лилиан.
     - Дорогая племянница, ничего не бойся, стрелок из тебя никудышний, а вот заряжать оружие ты умеешь. Так что ступай вниз и займись делом.
     Лилиан собрала разряженные ружья и бросилась вниз.А Констанция, забыв обо всем на свете, засыпала на полки порох и заталкивала в стволы пули, предварительно завернув их в замшу.Помощь Лилиан была как нельзя кстати. Вдвоем они быстро зарядили все свободное оружие.
     Но бандиты теперь не вели себя уже так неосмотрительно. Потеряв нескольких товарищей, они взяли повозку и под ее прикрытием подобрались к самому дому. Они, правда, еще не решались начать выламывать двери и только готовились к этому.
     - Сейчас будет жарко, Филипп, так что готовься, они будутштурмовать дом.
     А Виктор Реньяр носился на взмыленном скакуне между двумя пылающими постройками. Он грозил кулаком темному дому, изрыгал страшные проклятья в адрес рода Абинье.
     - Я сожгу вас заживо! Я распну тебя, Филипп, на двери, а твоюсестру и мать брошу в подвал! Нет, с сестрой я обойдусь по-другому,ею займутся мои люди, они не знают жалости и давно скучают без женщин!
     - Виктор, ты мерзавец! - закричал в ответ Филипп Абинье.
     Не трать на этого головореза силу, племянник, - строго приказал Марсель Бланше, - словами здесь ничего не решишь.
     Виктор гарцевал, понимая, что он недосягаем для пуль Филиппа.
     А твоего дядю, мятежника и изменника короля, я с огромным удовольствием отдам судье Молербо. Как он обрадуется, Филипп, он будет целовать меня! А еще я получу награду. Я знаю, что он там, один бы ты с нами не справился и тебе бы давным-давно пришел конец.
     Виктор, не помня себя от ярости, кричал и кричал. Ветер развевал его волосы, и он был похож на самого настоящего дьявола, перепачканный с ног до головы сажей и грязью.
     - Эй, Виктор, - вдруг закричал Филипп Абинье. Всадник придержал коня, а Филипп прицелился и выстрелил.
     Виктор Реньяр поднял своего скакуна на дыбы.
     - Да ты и стрелять-то толком не умеешь, молокосос, а решился пойти на Реньяров, против меня, Виктора! Если ты такой смелый, Филипп, выходи, и мы сразимся один на один. Но я знаю, что ты гнусный трус и у тебя не хватит смелости покинуть дом.
     Сердце Филиппа охватил праведный гнев. Он схватился за шпагу ихотел было броситься к двери, но Марсель оттолкнул племянника и крикнул:
     - Ты что, сошел с ума? Он же специально выманивает тебя из дома, чтобы пристрелить как кролика!
     И тогда Филипп, отложив клинок в сторону, вновь взялся за пистолеты.
     Бандиты же, разогнав повозку, пытались ею высадить дверь черного входа. Но они поняли, что это им не удастся, потому что перед дверью была ступенька. И тогда они вчетвером, схватив большое бревно, лежащее у самого цоколя, принялись им, как тараном, бить в дверь. Две распорки вылетели, дубовые доски затрещали, а каленые гвозди с писком от каждого удара начали вылезать из своих гнезд.
     Марсель Бланше застыл прямо перед дверью с двумя пистолетами наготове.
     - Филипп, ты будь у окон, а я встречу их здесь.
     Этель тоже пришла на помощь своему брату, держа наготове заряженные пистолеты. И как только дверь с грохотом упала на пол.Марсель Бланше не раздумывая, разрядил два своих пистолета прямо в нападавших и тут же схватил поданное Этель ружье.
     Один из бандитов все же успел выстрелить. Марсель вскрикнул, иружье выпало на пол. А на правой стороне груди, под ключицей, у него появилось большое кровавое пятно.
     Этель не раздумывая выстрелила прямо в голову бандита, который торопливо выхватил из-за пояса клинок. Выстрел женщины был точным. Бандит захрипел и, захлебываясь в собственном крике, упал прямо к ногам женщины.
     И тогда Этель, взяв ружье за ствол, размахнулась и изо всей силы ударила бандита по голове. Он замер навсегда.
     А Марсель Бланше, корчась от боли, лежал на полу, пытаясь рукой зажать рану. В другой руке он сжимал пистолет и целился в дверной проем.
     Но бандиты, испугавшись такого смелого отпора, уже бросились наутек.
     - Сестра, кажется меня зацепило и на этот раз, по-моему, серьезно.
     - Да нет, нет, Марсель, - заволновалась Этель, - все будет хорошо. Я тебя сейчас оттащу наверх.
     - Не надо меня никуда оттаскивать, неси пистолеты и дай тряпку. Надо перевязать рану.
     Тут кстати подоспела Лилиан. Она подхватила Марселя Бланше и, оттащив немного в сторону, принялась перевязывать.
     Марсель скрежетал зубами, закатывал глаза, хватался рукой за ножку стула, но ни единый стон не слетел с его губ.
     - Тебе легче. Марсель? - шептала Лилиан.
     - Да, да, дорогая племянница, мне совсем хорошо. Не волнуйся, я еще смогу стрелять.
     Сквозь тугую белоснежную повязку начала проступать кровь. Пятно ширилось.
     На этот раз, Лилиан, твоему дяде не повезло. Меня много разранили, но всегда легко, а на этот раз бог отвернулся от меня и дело обстоит скверно.
     - Да нет, нет, Марсель, - причитала Лилиан, - все будет хорошо,сейчас я принесу тебе попить.
     - Да, принеси вина и притащи сюда заряженные пистолеты.
     А Этель Абинье стояла прямо перед дверью, дерха р руках заряженное ружье, нацеленное в темноту. Ее лицо было решительным и суровым, две горькие складки лежали в уголках ее рта. Сквозняк шевелил седые волосы, и ее голова казалась окруженной серебрянымсверкающим нимбом.
     Констанция подошла к Филиппу, который сидел на корточках у разбитого окна.
     - Филипп, если с тобой что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу.
     - Не волнуйся, Констанция, - ответил Филипп Абинье, - все обойдется, нам поможет бог и мы выберемся из этой передряги.
     - Я боюсь, мне очень страшно. Мне еще никогда в жизни не былотак страшно.
     - Да что ты, любимая моя! - Филипп прижал девушку к груди и зашептал ей на ухо ласковые слова, пытаясь ободрить и утешить своюрастерявшуюся испуганную подругу.
     Он говорил так, словно они сейчас сидели не у разбитого окна, а на теплом, прогретом солнцем камне посреди ручья. И казалось, непули свистят у их голов, а радостно щебечут птицы и журчат волны. И не стоны и проклятья раздаются со всех сторон, а шумит водопад.От слов Филиппа Констанция успокоилась. Испуг исчез с ее лица, а движения стали спокойными и уверенными. Девушка сбежала вниз и принесла четыре пистолета.
     - Филипп, позволь я буду рядом с тобой!
     - Нет-нет, Констанция, будь внизу, здесь очень опасно!
     - Когда ты рядом, дорогой, я чувствую себя куда более уверенной, и меня не пугают выстрелы и свист пуль.
     Филипп рассмеялся.Прибежала Лилиан.
     - Филипп! - она принялась трясти за плечо брата. - Марсель ранен!
     Филипп Абинье с ружьем наперевес заспешил вниз. Одного взгляда Марселя Бланше было достаточно, чтобы понять, что его дела плохи. Он был бледен, а по лицу струился пот. Волосы слиплись и были растрепаны. Большое пятно крови ширилось на белой тугой повязке. Но все равно, через силу, мужчина продолжал улыбаться и с ненавистью смотрел на черный проем двери.
     Филипп недоумевал:
     "Почему же медлит Виктор? Почему бандиты не нападают?"
     Но он не мог даже предположить, что бандитов осталось всего трое вместе с Виктором Реньяром.
     Тишина становилась гнетущей. Из темноты послышался охрипший надсадный крик Виктора Реньяра:
     - Констанция, выходи, я заберу тебя, и мы вернемся домой! Выходи!
     - Никогда! Никогда я не выйду! - закричала девушка.
     - Тогда выходи ты, Филипп Абинье, бесчестный вор, укравший Констанцию, посягнувший на честь рода Реньяров!
     Филипп выхватил клинок и выскочил во двор. Прямо навстречу Филиппу шел немного прихрамывая Виктор Реньяр. Шпага поблескивала в его правой руке, а в левой он сжимал кинжал. Двое приспешников с ружьями наперевес следовали за своим главарем.Один из них навел ствол на Филиппа, готовый выстрелить.
     Но Виктор предупредительно поднял руку:
     Это будет честный бой! Я заколю этого мерзавца собственнойрукой.
     Марсель, ухватившись рукой за подоконник, попытался подняться, но тут же с глухим стоном опустился на пол.
. Лилиан, помоги мне!
     Девушка подхватила своего дядю под руки, и он смог-таки подняться на ноги. Опираясь локтями о подоконник, Марсель Бланшенавел два заряженных пистолета на приспешников Виктора.
     - Так-то оно будет лучше, - с улыбкой на бескровном лице проговорил Марсель. - Если только кто-то из вас шевельнется, я незадумываясь нажму на курок и будьте уверены, не промахнусь.
     Бандиты переглянулись. Делать было нечего, они опустили ружья.
     Марсель Бланше держался из последних сил. Свет то и дело меркв его глазах, голова кружилась. Но он собрал в кулак всю свою волюи держался на ногах.
     Виктор Реньяр и Филипп Абинье медленно сходились.
     Виктор остановился, расставив ноги, и взмахнул шпагой.Филипп отразил удар. Заскрежетала сталь и начался поединок.
     И странное дело - не очень искусный в фехтовании Филипп умело вел бой. А Виктор, искушенный в подобных делах, с трудом отражал удары.
     Констанция замерла на пороге дома. Она с ужасом смотрела на дерущихся и вздрагивала каждый раз, когда шпаги скрещивались. Она шептала побелевшими губами:
     - Филипп, ФилиппВиктор то и дело поглядывал на Констанцию и тогда с еще большим остервенением бросался в бой. Он даже, изловчившись, сумел царапнуть острием шпаги по лицу Филиппа.Кровь двумя тонкими струйками зазмеилась по лицу юноши. Но этотолько придало Филиппу силы. Он с двойной энергией и яростью бросился на своего врага, и ему удалось выбить шпагу из рук противника.
     Виктор от неожиданности отскочил, поскользнулся и, беспомощновзмахнув руками, рухнул на спину.
     А Филипп успел наступить ногой на запястье руки, в которой Виктор сжимал кинжал. И тут же, не давая противнику опомниться, приставил острие своей шпаги к его горлу.
     Виктор зло захрипел, но ничего не мог поделать. Двое его людейбеспомощно переглядывались, но были бессильны, ведь Марсель Бланше держал их на прицеле.
     - Ну что же, убивай меня, что же ты медлишь? - зло проговорил Виктор, закрывая глаза.
     Он ощущал острие шпаги на своем горле, каждое мгновение могло стать для него последним.
     "Ну что же он медлит? - думал Виктор, - наверное, он хочет насладиться, видя мою беспомощность".
     - Убивай! - вновь прохрипел Виктор и почувствовал, как кожапод острием шпаги натянулась. И тут раздался иступленный крик Констанции.
     - Остановись, Филипп! - и девушка вцепилась ему в руку. - Я заклинаю тебя, не убивай его!
     Филипп словно очнулся. Он посмотрел в лицо Констанции и увидел такую невыносимую тоску и мольбу в ее глазах, что ему сделалось не по себе.
     Он отбросил шпагу в сторону и отступил.
     Виктор, еще не веря в свое спасение, приподнялся на локтях и судивлением посмотрел на Констанцию. Он не ожидал от нее подобного.
     - Убирайся отсюда! - закричал Филипп Виктору. - Убирайся и никогда больше не появляйся возле моего дома, иначе я убью тебя! Благодари Констанцию за свое спасение.
     Он развернулся и пошел к дому.
     А Марсель Бланше прохрипел:
     - Забирайте трупы своих людей и проваливайте отсюда! И не показывайтесь здесь, иначе я пристрелю вас!
     Виктор поднялся на ноги.
     Констанция стояла всего в трех шагах от него, и Виктор попытался шагнуть к ней. Но взгляд Констанции был красноречивее любых слов - между ней и Виктором стояла невидимая стена, за которую Виктор не мог сделать и шага.
     Он опустил голову и бросил своим людям:
     - Собирайте убитых, уходим.
     А сам, пошатываясь как пьяный, двинулся в темноту.

ГЛАВА 3

     За час до рассвета начался проливной дождь. Он и погасил уже догоравшие постройки и стога соломы.
     Дом Абинье представлял собой ужасное зрелище - выбитые двери, разбитые окна, закопченные стены. Но еще более ужасно было внутри - перевернутая мебель, пулевые отверстия в стенах, разбитая посуда, кровь на полу и на стенах.
     С каждой минутой Марселю Бланше становилось все хуже и хуже. Он уже не приходил в себя, бредил, выкрикивал какие-то слова, имена, шептал молитвы. Потом силы оставляли мужчину, и его голова запрокидывалась, а глаза закатывались.
     Лилиан и Этель сидели у изголовья постели. Лилиан держала руку Марселя в своих ладонях и слезы, которые текли по ее лицу, капали на грудь Марселя Бланше.
     - Держись, держись. Марсель, все будет хорошо, - шептала девушка, все еще надеявшаяся на то, что Марсель сможет самостоятельно выбраться.
     А он вдруг открыл глаза, криво улыбнулся и обвел собравшихся странным взглядом.
     - Я скоро умру, - прошептал он бескровными губами, - вы слышите, я умру. Никогда не думал, что это так просто и никогда не надеялся, что умру в своей семье.
     Этель наклонилась к брату, приложила к его горячему лбу мокрое полотенце.
     - Брат! Брат! Марсель! Я люблю тебя! Держись из последних сил!
     - Нет, Этель, нет, сестра, жизнь покидает меня, - Марсель ввзяал ладонь Лилиан и та разрыдалась. - Не надо плакать, Лилиан, это тебе не к лицу, ты славная девушка, ты лучшая девушка из всех мне известных. Ты так смело боролась с этими проклятыми Реньярами, ты дорога мне и если мне повезет предстать перед всевышним, я обязательно попрошу, чтобы он послал тебе счастье, чтобы он послал тебе хорошего мужа и славных детей.
     - Марсель, не говори так, береги силы, ты обязательно выздоровеешь, рана не очень глубокая, - соврала Лилиан.
     - Ты пытаешься меня обмануть, племянница, но Марсель Бланше за свою жизнь видел столько всяких ран, что научился безошибочно определять, какая рана смертельная. И моя, я скажу тебе, Лилиан, смертельная, мне уже не выкарабкаться.Филипп, подойди! - зашептал Марсель Бланше, пальцем подзывая племянника.
     Филипп опустился на колени и склонился к Марселю. Тот был настолько слаб, что говорил чуть слышно. - Береги мать и свою сестру, а также береги Констанцию. Она славная и лучше покиньте этот дом, уходите куда-нибудь, я вам советую. А потом, может быть, вернетесь сюда и будете счастливы.
     Марсель Бланше отстранил от себя Филиппа и поманил пальцем Этель. Женщина со скорбным лицом тоже опустилась на колени и склонилась к самой груди Марселя. - Этель, прости меня за все, прости, если я причинял тебе беспокойства, прости за то, что ты страдала из-за меня.
     - Что ты. Марсель, успокойся, может быть, все еще будетхорошо.
     - Нет, сестра, мои дни сочтены, даже сочтены мои минуты.
     Марсель странно дернулся, его глаза закатились, а из горла вырвался стон.
     - Он умирает, - сказала Этель, - и мы остаемся одни.
     Но жизнь все еще не покинула Марселя. Его душа пока еще оставалась в теле. Он вздрагивал, хрипел,выкрикивал свое имя, кого-то проклинал. Но потом вдруг стих, по его щекам покатились слезы, на губах появилась блаженная улыбка, он поднял руку и несколько раз взмахнул ладонью, давая прощальный знак всем близким людям. Его душа покинула тело, а на лице застыла блаженная улыбка.
     Этель положила свою ладонь на лоб брата и закрыла глаза.
     - Господи, прими его душу в свои объятия, прости ему все прегрешения. Он был хорошим человеком, может ошибался, может быть, когда-нибудь злил тебя, но он никогда не держал на людей зла и если мог, то помогал им. Прости его, господи!
     Филипп работал без устали целый день. Он выкопал глубокую яму под старым деревом. Марселя завернули в его кожаный плащ и опустили в землю. Женщины плакали, а Филипп держал себя в руках. Он принес из дому Библию, старую, с пожелтевшими страницами, ту, по которой отец учил его читать, развернул и прочел отходную молитву.
     Едва смолк его голос, как из конюшни послышалось тревожное, похожее на плач ржание лошади. Филипп вздрогнул.
     - Это конь Марселя, - сказал он и зашагал через весь двор к конюшне.
     Он выпустил лошадь и та сразу же бросилась к разверстой могиле. Она бегала вокруг женщин, заглядывала в темную глубину, где лежал ее хозяин, и жалобно ржала. От этого ржания слезы сами катились по щекам людей.
     - Уведи ее, Филипп, - сказала Этель, - ее ржание разрывает мое сердце.
     Филипп хотел поймать лошадь, но та отбежала и стала носиться по двору.
     Она далась в руки только Констанции. Девушка отвела ее в конюшню и вернулась только тогда, когда закрыла ворота.Этель взяла горсть влажной красноватой земли и бросила в яму. Ее движение повторили Констанция, Лилиан и Филипп.
     - Идите, идите в дом, я зарою могилу сам, - сказал Филипп ивзялся за лопату.
     Он работал не останавливаясь, и вскоре под старым деревом появился холм свежей земли. Филипп взял крест и поставил его уизголовья. А затем написал на желтой струганой древесине имя своегородственника.Буквы краснели, как будто были написаны свежей кровью, они буквально кровоточили на свежей древес они были похожи на рваные раны.
     Когда Филипп вернулся в дом, на столе стояли бутиль с вином и глиняные чашки.
     - Помянем Марселя, он был хорошим человеком сказала Этель, разливая вино. Все выпили молча и стоя.
     - Как же, мама, мы теперь будем? - спросила Лилиан.
     - Они вернутся, - ответила Этель.
     - Да, да, они придут, - в голосе Констанции было что-то странное, она чувствовала себя виноватой за то, что удержала Филиппа, когда он был уже готов убить Виктора Реньяра. - Они вернутся и начнется что-то страшное. Пощады не будет ни для кого.
     - Я убью его во второй раз, - прошептал Филипп, сжимая кулаки. - Надо собрать все оружие, мама, и будем готовиться к бою.
     Женщины разошлись по дому, собирая разбросанные повсюду ружья и пистолеты.Филипп осмотрел оружие.
     - Что ж, будем снова отливать пули. Ведь нам ничего больше неостается, нам никто не поможет, если мы не поможем себе сами.
     - Да, сын, ты прав, - вскинула голову Этель, - мы можем рассчитывать только на свои собственные силы да на то, что нас защитит бог.
     Констанция прижала руку к груди и вдруг послышался далекий конский топот.
     Филипп огляделся, схватил ружье и бросился к двери. Женщины замерли на своих местах, понимая, что сейчас начнется что-то страшное.
     Лилиан взбежала на второй этаж и оттуда раздался ее радостный крик.
     - Мама! Констанция! Филипп! Это не Реньяры, это королевские солдаты! Я вижу их яркие мундиры. Солдат много, большой отряд!Мама! Мама! Это солдаты! Все оживились и бросились на улицу.Всадники ехали рысью, дорога проходила у самого дома, и Филипп, сбежав с холма, застыл на