ько укрепляется. Даже такое прекрасное создание, как ты,  должна  это
знать. Овладев этим знанием, ты станешь только еще опаснее.
   Кроме  того,  грек  составил  для  нее   духи,   которыми   советовал
пользоваться не часто, а только в исключительных обстоятельствах.
   - Женщины гаремов  используют  их,  чтобы  возбудить  чувства  своего
хозяина и господина, а я сделал их еще более совершенными, - добавил  он
с самодовольством изобретателя.
   В этот вечер Фьора впервые прибегла к ним. Совсем  немного,  кончиком
пальца она провела за ушами и между грудями. Одна капля, но у Фьоры было
ощущение, что она  источала  благовоние,  как  горящая  курильница.  Это
добавляло ей уверенности, но и создавало странное впечатление внутренней
перемены, какой-то раздвоенности. Душа как бы отдалилась  от  тела,  все
движения которого она могла хладнокровно контролировать...
   Шум  незнакомого  города  постепенно  затихал.  На  потолке   комнаты
виднелись красноватые отсветы огней сторожевого  отряда,  расставленного
вдоль берегов Мозеля.
   Дверь, тихо скрипнув, отворилась. Несмотря на свою уверенность, Фьора
почувствовала, как по спине прошла легкая дрожь. Вот и наступил  трудный
момент, и ей более, чем когда-либо, потребуется все самообладание.
   В сумерках комнаты слабо обрисовалась чья-то тень.
   - Вы еще не легли? - спросил Кампобассо. - Разве вы не поняли, что..,
я приду?
   - Поняла.., но я никогда не ложусь, если жду гостей. Это унижает...
   - Бывают разные визиты. Я  не  думаю,  что  мое  присутствие  в  этой
комнате похоже на визит... Я надеялся...
   Она резко повернулась в его сторону, ее глаза блеснули:
   - Как? Лечь обнаженной в постель, раздвинуть ноги и ожидать, когда вы
соизволите прийти?
   - Святой Януарий! Какой неожиданный гнев! Давайте начнем наш разговор
с того места, где нас прервали. Попытайтесь вспомнить! Я  собирался  вас
обнять...
   Фьора ждала с его стороны грубости, но ничего  такого  не  произошло.
Напротив, его голос звучал нежно и просительно. Он стоял  так  близко  к
ней, что Фьора могла слышать его прерывистое дыхание. Это  заставило  ее
сдержать торжествующую улыбку: неужели ей удалось так  быстро  завоевать
его, не дав ничего взамен, кроме возможности  поцеловать  руку?  Неужели
зверь сдался на ее милость? У нее было искушение убедиться в  этом  и  с
высокомерным видом отослать его вон, но здесь она вспомнила  одну  фразу
своего любезного Платона: "Дай и получишь".
   - Тогда чего вы ждете? Или.., вы хотите сначала меня раздеть?
   Она почувствовала, как дрожат его руки,  когда  он  обнял  ее.  Затем
Кампобассо нежно провел по ее груди,  нашел  застежку  платья  и  дернул
ткань. Платье порвалось до самой талии,  и  Кампобассо  прижал  Фьору  к
своему телу, зарывшись лицом в ее  рассыпавшиеся  волосы,  покрывая  шею
жадными поцелуями. Затем стал целовать ее губы, поднял Фьору на  руки  и
отнес  на  кровать,  где  сорвал  остатки  платья  и  набросился  на  ее
обнаженное тело, как испытывающий страшную жажду зверь припадает к воде.
   Когда прошел вихрь бурных ласк и поцелуев, Фьора обнаружила, что этот
дикарь может быть страстным любовником  и  изумительно  владеет  женским
телом. Она ждала грубого солдафона, а  получила  пылкого  возлюбленного.
Она думала, что сможет сохранить ясность мыслей, но чувства обманули ее,
и она испытала многократно, как ее несут волны жгучего наслаждения. Ночь
подходила к концу, и сон  сморил  Фьору,  заставив  ее  забыть  о  своей
победе, которая далась ей так легко.
   Приложив ухо к двери комнаты, закусив губы  и  дрожа  от  бессильного
бешенства,  Вирджинио  считал  все  вздохи,  стоны  и   крики,   которые
сопровождали страстную любовную игру невидимой ему пары...
   Когда барабаны возвестили о наступлении утра, Кампобассо, как человек
слишком опытный в сражениях Венеры для  того,  чтобы  одна  ночь  смогла
заставить  его  забыть  свои  обязанности,  осторожно  встал,  чтобы  не
разбудить Фьору, оделся и  прошел  в  большой  зал,  где  его  уже  ждал
Сальвестро.
   - Ступай и приведи сюда тех двоих, которые приехали  вчера  с  донной
Фьорой! - приказал он, жадно хватая кусок хлеба,  который  он  нашел  на
столе. - А после этого расставь на лестнице человек двадцать солдат!
   Почти сразу же привели Эстебана и Мортимера.
   - Вы можете возвращаться к себе. Донне Фьоре ваши  услуги  больше  не
требуются.
   - Простите, монсеньор, но я состою на службе у донны Фьоры много лет,
и, если я ей больше не нужен, она сама должна мне  об  этом  сказать.  Я
никогда ее не брошу по своей воле..,  а  тем  более  по  приказу  чужого
человека, - возразил Эстебан.
   - Я тоже получил приказ охранять ее, - поддержал его Мортимер, - и  я
привык выполнять свой долг до конца.
   - Слишком странный долг для проводника. Тебе надо было  доставить  ее
сюда? Прекрасно, ты ведь так и сделал? А теперь можешь ехать.
   - Вы не так меня поняли: я обязан сопровождать ее повсюду,  куда  она
пожелает ехать. Я ей еще пригожусь, - невозмутимо сказал шотландец.
   - Бесполезно хитрить со мной, я знаю, кто ты: ты один из  шотландской
гвардии короля Франции. Вот что:  ты  вернешься  к  своему  господину  и
поблагодаришь его за прекрасный подарок, который он мне прислал.
   Еще скажешь, что я надеюсь выразить ему свою признательность.., когда
донна Фьора станет графиней Кампобассо. А теперь иди! А ты, - сказал он,
обращаясь к Эстебану, - ты же слышал:  я  собираюсь  жениться  на  твоей
хозяйке и смогу сам о ней позаботиться. Советую вам ехать вместе.
   - А если я откажусь? - спросил кастилец, в котором проснулся гнев.
   - Тогда все просто: через час я тебя повешу.
   - Я тоже не собираюсь уезжать, - проворчал Мортимер. - Или пойдите за
донной Фьорой. Если она прикажет, я уеду...
   Он посмотрел на Эстебана, и тот без  труда  понял,  что  Шквал  готов
взорваться гневом. Против них  двоих  безоружный  Кампобассо  мало  чего
стоил. Но кондотьер только вздохнул:
   - Как вы  оба  мне  надоели,  господи!  -  Он  хлопнул  в  ладоши,  и
моментально в зал вбежали двадцать вооруженных  людей.  -  По-вашему  не
будет. Поезжайте, и расстанемся по-хорошему. Мои люди дадут вам  еды  на
дорогу.., а вот это поделите между собой.
   Он отвязал от пояса кошелек и бросил его спутникам Фьоры, но ни  одна
рука не протянулась к нему, и  содержимое  его  высыпалось  на  каменные
плиты пола.
   Шотландец снова посмотрел на своего товарища, пожал плечами и заявил:
   - Мы едем! Я передам ваши слова своему начальству...
   - Замечательно! Вас проводят до городских ворот.
   Мортимер и Эстебан отправились в обратный  путь  не  оборачиваясь,  в
сопровождении солдат. Замыкал кавалькаду Сальвестро. Когда все скрылись,
Кампобассо принялся собирать рассыпанные золотые  монеты,  сложил  их  в
кошелек, с удовольствием подержал его в руке и направился в комнату.
   Фьора все еще спала,  ее  пышные  волосы  в  беспорядке  рассыпались,
подчеркивая красоту тела. Граф смотрел на  нее  некоторое  время,  затем
разделся и осторожно лег рядом. Опершись на локоть, он начал  потихоньку
ласкать ее. Она застонала и, не открывая  глаз,  потянулась,  чтобы  ему
было удобнее ее гладить, вся во  власти  желания,  охватывающего  каждую
клеточку ее тела. Когда она вся начала выгибаться в сладостной муке,  он
вошел в нее, и они соединились в высшей точке наслаждения.

Глава 9

АРЕСТ

   Три дня и три ночи Фьора и Кампобассо провели вместе, отгороженные от
остального мира стенами спальни.  Только  Сальвестро  два  раза  в  день
переступал порог комнаты, чтобы принести им еду,  но  никогда  не  видел
того, что происходило  за  пологом  кровати.  Галеотто  принял  на  себя
командование, он же наблюдал за порядком в Тионвилле.
   Он с раздражением выполнял свои новые  обязанности  и  сжимал  кулаки
всякий раз, когда его взгляд останавливался на одном из  закрытых  окон,
где, как он  точно  знал,  занимались  отнюдь  не  безобидными  детскими
играми.
   Все эти часы, наполненные страстью, Фьора проводила в объятиях своего
любовника. Он обнимал ее, когда она спала, ела и  пила,  а  когда  через
сутки ей понадобилась ванна, он на руках отнес ее в  небольшой  бассейн,
который старый шталмейстер наполнил свежей водой, сам вымыл ее  и  вытер
полотенцем, не переставая при этом ласкать и целовать ее. Когда  они  не
занимались  любовью,  Кампобассо   смотрел   на   нее   с   восхищением,
дотрагивался до ее лица, волос, тела, шепча при этом слова любви.
   Молодая  женщина  даже  не  могла  представить  себе,  что   способна
возбудить такую страсть. Этот человек никак не мог насытиться и  утолить
желание; вместо этого его чувства все обострялись, и  желание  росло  до
такой степени, что это порой пугало Фьору. Он почти не спал, но и во сне
не позволял ей отдалиться от него: через короткие часы Кампобассо  хотел
ее еще сильнее.
   - Ты моя навечно, - прошептал он ей как-то вечером, крепко обнимая, -
ты будешь моей женой...
   Застигнутая  врасплох  этим  неожиданным  заявлением,  Фьора   решила
обратить все в шутку:
   - Ты хочешь жениться на мне?.. Но я даже не знаю, как тебя зовут...
   - Здесь  меня  зовут  Никола,  как  молодого  герцога,  которому  мне
нравилось служить и которого я потерял.
   Но от тебя я хочу только слов любви.
   - Я ведь не говорила тебе, что люблю! Просто, что ты мне нравишься...
   - Неважно, что ты этого не сказала! Об этом кричало твое  тело,  твое
тело призывает меня, я заставляю его петь, трепетать, кричать. Это стоит
всей болтовни поэтов. И еще:  ты  меня  любишь,  но  пока  не  понимаешь
этого...
   - Может быть, но до тех пор, пока я не пойму,  я  не  выйду  за  тебя
замуж...
   Обмотав кулаки ее волосами, он грубо откинул назад ее голову:
   - Ты любишь кого-то  другого?  Говори!  Ты  любишь  другого  мужчину?
Отвечай!
   В приступе внезапной ярости он впился зубами в ее  шею.  Из  ее  глаз
брызнули слезы, и Фьора вскрикнула от боли...
   - Отчего же тогда я здесь... Если бы было, как ты говоришь...
   Он отпустил ее, затем увидел слезы и отметину на нежной коже.
   - Прости, моя любовь, прости... Я схожу с ума... От  тебя  кипит  моя
кровь, и ты даешь  мне  такую  радость,  как  ни  одна  другая  женщина.
Скажи..,  другой  мужчина   доставлял   тебе   когда-нибудь   такое   же
наслаждение?
   Скажи! Я хочу знать!..
   - Нет, - прошептала Фьора, подумав, что не очень кривит душой, потому
что ее брачная ночь была слишком короткой  по  сравнению  с  этой  бурей
страсти, настоящей оргией любви, отнявшей у нее все  силы,  но,  как  ни
странно, вернувшей ей хладнокровие.
   Она полностью отдавала себе отчет в разладе между  головой  и  телом,
которым не могла повелевать. Больше она не  должна  пользоваться  духами
Деметриоса,  запах  которых  давно  исчез,  а  Кампобассо   остался   ее
пленником. Выбирая между нею и герцогом, служить которому Кампобассо  не
так уж и нравилось, кондотьер, конечно, выберет ее... И в то время,  как
он зализывал ранку на ее шее, уставшая от любви Фьора подумала, что было
бы неплохо прервать их добровольное заточение, хотя, казалось, ничто  не
могло его и нарушить.
   Однако наутро четвертого дня  створки  двери  задрожали  под  ударами
руки, одетой в железную перчатку, а грубый голос Галеотто прокричал:
   - Никола, выйди! Мне надо срочно поговорить с тобой!
   Не одевшись, Кампобассо быстро пересек комнату и открыл дверь.  Перед
ним предстало полное бешенства лицо его друга:
   - Что случилось?
   - Исчез паж!
   - И это все новости? Пусть он убирается к черту, и чтобы...
   - Нет, дело не только в этом. Герцог Карл находится в замке Солевр, в
двенадцати лье отсюда. А как ты думаешь, что может случиться, если  этот
проклятый Вирджинио расскажет ему, что ты  бросил  все,  потому  что  не
можешь перестать миловаться со шпионкой французского короля?
   Рука Кампобассо, как змея, протянулась к горлу приятеля  и  в  ярости
сжала его:
   - Я запрещаю тебе говорить такие вещи! Она будет моей женой!
   - Тогда, если ты хочешь, чтобы она жила подольше, вели ей ехать туда,
откуда она явилась! - крикнул Галеотто, отбросив его руку.
   - Я никогда ее не отпущу!
   - Тогда спрячь ее, но сделай что-нибудь. Мальчишка  исчез,  вероятно,
вчера...
   Граф подумал некоторое время, затем проворчал:
   - Может быть, ты и прав. Пришли  сюда  Сальвестро  и  прикажи,  чтобы
нашли какую-нибудь карету и десять человек для сопровождения!
   - Ты что задумал?
   - Я хочу отправить ее в Пьерфор.
   - Через всю Лотарингию, где полно врагов? Ты сошел с ума!
   - Правильно. Карл Смелый не будет ее там искать, если этот  маленький
негодяй предал меня.
   Следующий час был трудным  для  Фьоры.  Не  из-за  того,  что  ей  не
нравился план ее любовника - она была готова ко  всему,  но  Фьора  была
сильно смущена, когда он признался ей, что отослал  ее  попутчиков.  Тут
ему пришлось выдержать приступ настоящей ярости, который сильно озадачил
его.
   - По какому праву ты позволил себе отослать моих слуг? - кричала она.
- Если ты спал со мной, то,  по-твоему,  ты  можешь  распоряжаться  моей
жизнью? Эстебан предан мне много лет, а ты прогнал его,  как  назойливую
муху! Этого я тебе никогда не прощу и больше не желаю здесь оставаться!
   - Успокойся, умоляю тебя. Ты уедешь, я только что это сказал...
   - Уеду! Но не туда, куда ты велишь! Если ты полагаешь, что я  позволю
похоронить себя в твоем  замке,  ты  сильно  ошибаешься!  Вели  оседлать
лошадь, и прощай!
   - Ты сошла с ума! Куда ты поедешь?
   - Ты можешь удивляться: я поеду  навстречу  герцогу  Бургундскому,  -
вскинула голову Фьора.
   - Он тебя повесит!
   - Ты так думаешь? Ты разве повесил меня, когда я  приехала?  Нет.  Ты
уложил меня в свою постель, и я согласилась, потому что думала,  что  ты
мужчина. А сейчас ты весь дрожишь оттого, что тебе кажется,  будто  твой
паж предал тебя! Я думаю,  что  Карл  Смелый  не  чета  тебе,  и..,  мне
интересно попытаться соблазнить его!
   Охваченный внезапным бешенством, Кампобассо сжал ее шею:
   - Грязная тварь!  Что,  я  тебе  уже  не  нужен?  В  постели  герцога
интереснее, чем в моей? Но у тебя ничего не получится. Я сказал, что  ты
останешься со мной, так и будет!
   - Тогда.., ты получишь мой труп, - прохрипела Фьора.
   Испугавшись, что он вот-вот убьет ее, Кампобассо отпустил  горло,  но
тут же ударом кулака свалил ее на пол.
   - Ты будешь делать то, что я приказал! Вставай и одевайся.., если  не
хочешь, чтобы я велел моим людям тебя одеть...
   Она поднялась и рассмеялась ему прямо в лицо:
   - Вот будет потеха! Отлично! Зови своих людей!
   Лучник в роли камеристки, это должно быть забавно!
   Нелепость такой ситуации сразу успокоила Кампобассо, но разбудила его
пыл.
   Он грубо обхватил ее, придавил к одной из колонн и овладел ею,  стоя,
с такой страстью, что она закричала от боли.
   - Не доводи меня до крайности, Фьора! Я никогда не соглашусь  на  то,
чтобы потерять тебя, слышишь?
   Я хочу обладать тобою всякий раз, когда мне этого  захочется,  а  для
этого мне надо тебя спрятать, увезти  тебя  от  опасности.  Если  герцог
прикажет убить тебя, я убью его... Понимаешь,  я  люблю  тебя!  Я  люблю
тебя, люблю.., люблю...
   - Что ты собираешься делать? - спросила она  через  некоторое  время,
когда он, попутно лаская ее, помогал ей одеться.
   - Как только  ты  уедешь  из  Тионвилля,  я  отправлюсь  в  Солевр  и
встречусь с герцогом. Я объясню ему, как ты мне дорога,  скажу,  что  ты
будешь моей женой.
   Тогда он больше не осмелится  преследовать  тебя.  Мои  люди  слишком
нужны ему. Потом я пошлю за тобой, и мы поженимся...
   - Почему бы тебе не уйти от него, вместо того  чтобы  испытывать  его
гнев? Давай уедем вместе?
   Было видно, что он никак не может решиться, хотя сама  мысль  о  том,
что эта обожаемая женщина покинет  его  даже  ненадолго,  разрывала  его
сердце, однако рассудок взял верх...
   - Не могу, - признался Кампобассо. - Я должен заплатить своим  людям,
а герцог обещал деньги...
   - Другой, возможно, даст больше?..
   - Знаю.., и, может быть, однажды так и будет. Но  я  должен  получить
свое. Карл послал в Ломбардию Антуана, своего сводного брата  и  лучшего
военачальника, набрать наемников. Я хочу, чтобы моим людям заплатили  до
того, как те придут...
   Фьора не настаивала. Она решила сделать так,  как  он  решил.  Оттуда
она, конечно, сможет убежать, и если она так нужна ему, как он  говорит,
то Кампобассо бросит все и последует за ней...
   Через час, расположившись на подушках  повидавшей  виды,  но  крепкой
кареты с плотно задернутыми кожаными шторами, Фьора покидала  Тионвилль,
который она так и не увидела. Как всегда, невозмутимый  Сальвестро  ехал
рядом с нею, а остальные десять человек, разделившись поровну, следовали
впереди и позади кареты. Из-за предосторожности на людях вместо  зеленых
плащей с  белым  Андреевским  крестом  были  надеты  боевые  кольчуги  с
лотарингским гербом... Ехали быстро, дорога лежала на юг. За  день  надо
было  проехать  около  двадцати  лье,  которые  отделяли  Тионвилль   от
лотарингского замка Кампобассо. Кондотьер предпочитал  сохранить  приезд
Фьоры в тайне и был рад, что это произойдет глубокой ночью.
   Построенный в прошлом веке, этот замок высился  на  скале  над  узкой
долиной, которая являлась естественным проходом между Барруа и  Мозелем.
Замок  представлял  собой  пятиугольник  площадью  примерно  в  двадцать
квадратных миль, защищаемый четырьмя башнями,  каждая  из  которых  была
своего рода образцом военной архитектуры той эпохи: одна из  башен  была
круглая, другая -  квадратная,  третья  -  с  выступами  и  четвертая  -
восьмиугольная - главная. Именно эту башню Рене II едва  не  разрушил  в
своем гневе, но в целом замок мало  пострадал  от  пожара.  С  севера  и
востока он выходил на крутой овраг, а с  запада  и  юга  его  огораживал
глубокий ров с висячим мостом, на который опускался еще один подъемный.
   Таким  образом  замок  представлял  собой  одновременно  произведение
искусства и довольно мощную крепость, где Кампобассо держал гарнизон  из
двадцати человек под командованием одного из своих сыновей...
   Но Фьора ничего этого не видела, как, впрочем,  и  всего  остального,
мимо чего они проезжали, так как, несмотря на тряску по неровной дороге,
она все время  проспала,  как  сурок,  и  открыла  глаза,  только  когда
раздался  шум,  производимый  подъемным   мостом   и   решеткой   ворот.
Путешественники проехали под аркой и  оказались  в  огромном  внутреннем
дворе,  слабо  освещенном  несколькими  горящими  факелами,  после  чего
остановились у  жилых  помещений,  окна  которых  были  изящно  украшены
скульптурными изображениями.
   На пороге стоял молодой человек, внешне очень похожий на  Кампобассо,
одетый в кожаную куртку и начищенную кольчугу.
   - Привет, Сальвестро, старый разбойник! - радостно закричал он. -  Ты
мог бы получить пару стрел из арбалета по своим лотарингским гербам! Что
это за идея - переодеться?
   - У Бургундии не слишком приятный запах. Так было намного разумнее...
   - Каким ветром тебя занесло?
   - Этот ветер унесет тебя отсюда, мессир Анджело.
   Твой отец посылает за тобой, а меня оставляет  в  Пьерфоре  на  твоем
месте.
   - На самом деле? И я смогу наконец бросить это совиное гнездо и снова
воевать? Слава богу! Я уже так давно этого жду!
   Они обнялись, обмениваясь дружескими тычками, затем Анджело спросил:
   - А что там, в карете?
   - Драгоценное сокровище твоего  отца.  Та,  кто  скоро  станет  здесь
хозяйкой: твоя будущая мачеха!
   Открыв дверцы кареты, он предложил руку Фьоре, чтобы помочь ей выйти.
Еще не совсем проснувшись, она мигала  глазами  на  свет  двух  факелов,
которые держали стоящие рядом слуги.
   - Мы уже приехали? - спросила она.
   - Да, сеньора. Это сеньор  Анджело,  старший  из  сыновей  монсеньора
Никола.
   Но молодой человек уже склонялся в глубоком  поклоне