- Нет, но мне довелось пережить вчера страшное потрясение.
     - Кто напугал тебя, Констанция?
     - Мне предложили выйти замуж.
     - Это что-то новое.
     - Но ты, Анри, никогда не догадаешься, от кого исходило подобное предложение.
     Виконт принялся перечислять всех знакомых ему дворян, кто бы мог отважиться на такой безнадежный в своих последствиях поступок. Но каждый раз Констанция отрицательно качала головой.
     - Нет, Анри, не угадал. Тебе ни за что не угадать. Наконец, Анри сдался.
     - Ну, признавайся сама, такого мужчины не существует в мире. Женщины могут быть глупыми, могут быть прозорливыми, но большинство мужчин умны.
     Не знаю, как насчет ума, - улыбнулась Констанция, - но наглости у него, наверное, даже больше, чем самоуверенности.
     - Нелестного же ты мнения, Констанция, о своем будущем муже.
     С таким же успехом и ты можешь называть меня своей невестой.
     Так кому ты отказала?
     Во-первых, Анри, я еще не отказала ему, я обещала ему подумать. Во-вторых, он граф, к тому же занимает видный пост при дворе.
     - Констанция, давай по порядку. Я перечислил всех, кто занимает хоть какой-то пост при дворе, исключая разве что королевских поваров. Но насколько мне известно, среди них не числится ни одного графа.
     - Ты не спросил, Анри, при каком дворе.
     - О-о, за тебя сватается иностранец?
     - Да, граф де Бодуэн, постельничий короля Пьемонта.
     - Мне остается, Констанция, только поздравить тебя. Выгодная партия в том случае, если бы ты была бедной девушкой, а с твоим богатством можно желать лишь свадьбы с королем.
     - Так наш уговор, Анри, остается в силе?
     - Ты насчет своей подопечной?
     - О ком же еще.
     - Я бы посвятил ей вечер-другой. Но пойми, Констанция, я сейчас влюблен в другую женщину.
     Анри говорил с такой серьезностью, что Констанция Аламбер рассмеялась.
     - Анри, разговаривая со мной, ты можешь не делать такого страдальческого выражения лица. Я прекрасно знаю цену всем твоим обещаниям, особенно любовным.
     - Я в самом деле люблю ее, - голос Анри звучал так трагически, что будь он актером, зал рыдал бы. - Кстати, - виконт принял свой обычный скучающий облик, - 
     Кто-то, я не берусь утверждать, что это сделала ты, написал письмо Мадлен Ламартин, где перечислены мои преступления...
     - Твои достоинства, Анри.
     - Но бедная женщина восприняла их как нечто ужасное. И знаешь, что меня насторожило?
     - Что?
     - В письме была приписка не разглашать имени писавшего, вернее, писавшей.
     - И ты, конечно же, Анри, решил, что это я.
     - Я в этом уверен.
     - Да, это я написала письмо, - виновато вздохнула Констанция Аламбер, - и надеюсь, ты догадываешься, зачем?
     - Зачем же?
     - Чтобы ускорить развязку твоей затянувшейся любви с Мадлен Ламартин. Это письмо или подтолкнет ее испытать неведомое ей доселе счастье быть с мужчиной, сумевшим соблазнить двести женщин к двадцати двум годам, или же, если она в самом деле любит своего мужа, начнет избегать тебя.
     - Я бы мог понять тебя, Констанция, если бы Мадлен отбила у тебя любовника, но ты же равнодушна ко мне.
     - У меня в этом деле есть свой интерес.
     - Ах да, Эмиль де Мориво. Как же ты можешь простить подобную обиду?! Он собрался жениться, не испросив у тебя согласия. Но ты же ему не мать и даже не сестра.
     - Это было подлостью с его стороны. Он приходил ко мне и не сказал даже ни одного слова. А я как дура встречалась с Франсуазой.  Они все знали, что происходит. А я-то даже не догадывалась. А твоя престарелая родственница не скучает без тебя?
     - Я бы попросил тебя, Констанция, не шутить по этому поводу. У нас очень нежные чувства друг к другу.
     - Я смотрю, Анри, о чем бы мы не заговорили, всегда начинаем ссориться. Ведь мы с тобой друзья, хоть ты и не хочешь помочь мне.
     Анри внезапно толкнул Констанцию и отскочил в сторону. Та глянула на него и рассмеялась. Настоящий мальчишка, собравшийся играть в пятнашки.
     - Неужели, Анри, ты, возмужав, не забыл наши детские игры?
     - Вся жизнь игра, - Анри пожал плечами.
     - А вот я уже не так легка на подъем. Мне не хочется играть и, наверное, вскоре я заживу по-настоящему.
     - А хочешь, мы с тобой сыграем, Констанция?
     - Как?
     - Если ты отгадаешь слово, загаданное мною, то я, возможно, выполню твою просьбу.
     - Возможно или выполнишь?
     - Выполню.
     - Когда?
     - Лишь только пойму, что Мадлен готова стать моей.
     - Тогда начнем, на это уйдет не много времени.
     - Итак, ты можешь спрашивать меня о чем угодно, а я буду отвечать тебе, да или нет.
     Констанция, не задумываясь, спросила.
     - Это живое?
     - Нет.
     - Мы его сейчас видим?
     - Нет.
     - Но оно есть в имении мадам Лабрюйер?
     - Да.
     - Оно большое?
     - Да.
     - Это предмет?
     - Нет.
     - Это есть у меня?
     - Конечно.
     - Оно есть у каждого из живущих в доме?
     - Скорее всего, да.
     - Но самое большое, конечно же, у тебя, Анри?
     - Да.
     - Это вещь?
     - Нет.
     - Не живое и не вещь? - задумалась Констанция Аламбер.Но тут же глаза ее просияли.
     - Это дух?
     - Можно сказать и так.
     - Ну конечно же, это любовь, - рассмеялась Констанция.
     - Да, - Анри, не дав Констанции опомниться, схватил ее, прижал к себе и попытался поцеловать в губы.
     Но мадемуазель Аламбер больно укусила его за щеку. И сквозь прокушенную кожу тоненькой струйкой потекла кровь. Констанция словно желая поиздеваться над виконтом Лабрюйером, провела пальцем по его щеке, сняла капельку крови и слизнула ее языком.
     - Я думала, Анри, кровь у тебя какая-то необыкновенная, а на поверку такая же соленая, как мои слезы.
     - Ты играешь с огнем, Констанция!
     - Нет, Анри, ты загадал слово, я сумела его разгадать, и тебе придется выполнять свое обещание.
     - Ну вот, теперь-то ты, Констанция, и попалась, - Анри расхохотался.
     Женщина, не понимая, в чем дело, уже было подумала, не сошел ли он с ума, но виконт объяснил ей.
     - Больше всего я боялся, что ты сумеешь отговорить Мадлен. Но теперь тебе придется помогать мне, иначе я вправе не выполнить твою просьбу. Ведь уговор был таков.
     - Ах ты, пройдоха, - Констанция легко ущипнула Анри за плечо. - Ты всегда найдешь способ обмануть доверчивую женщину.
     - О нет, к сожалению, мне не всегда это удается.
     - Но пожалуйста, сделай это ради меня, и я буду тебе благодарна.
     - Ты полюбишь меня? - спросил виконт.
     - Это не в моих силах.
     - Ну хотя бы постараешься?
     - Постараюсь, Анри.
     - Но из этого, конечно же, ничего не выйдет.
     - Конечно.
     - Ты, Констанция, такая же несносная, как и я. Побежали к дому.
     Анри схватил Констанцию за руку и они, подбадривая друг друга криками, бросились к дому, словно в старой детской игре: кто первым притронется к столбу крыльца, тот умный, а кто опоздал, тот дурак.
     Анри, конечно, благородно уступил даме право первой коснуться столба. Подождав запыхавшуюся Констанцию, он взял ее руку и приложил ладонь к теплому дереву.
     Ты первая.
     А ты, как всегда, опоздываешь, даже в том случае когда прибегаешь раньше.

ГЛАВА 2

     Пока Колетта Дюамель отдыхала в доме графини де Лабрюйер, ее возлюбленный Александр Шенье маялся в Париже. Правда, скучать у него времени не было, ведь он вот уже два года был зачислен в школу гвардейцев, из которой самых способных и смелых учеников зачисляли в королевскую гвардию.
     Учителем фехтования у Александра был Эмиль де Мориво. И если раньше этот немногословный, немного загадочный мужчина, избегавший в обществе своих воспитанников говорить о женщинах, казался Александру чуть ли не идеалом, то теперь он смотрел на него с ненавистью.
     Ведь Констанция Аламбер не преминула сказать Александру, кто же будет мужем Колетты.
     Сперва Александр даже подумал, стоит ли идти на занятия фехтованием, ведь он боялся, что не сможет скрыть своего отвращения к Эмилю де Мориво, но потом он решил, что такой поступок будет не достоин мужчины, и вместе со своими
     Сверстниками направился в зал для фехтования.
     Это было огромное помещение недавней постройки. Ровный рассеянный свет лился из окон, размещенных у самого потолка.
     Утреннее солнце золотило росписи, изображавшие батальные сцены.Шевалье де Мориво стоял перед строем будущих гвардейцев, держа в руках защитный жилет для фехтования. Во время занятий он никогда не пользовался учебной рапирой, предпочитая ей остро отточенную боевую, настолько шевалье был уверен в своем искусстве - и к тому же призывал своих воспитанников.
     Но поскольку их умение оставляло желать лучшего и поэтому, на всякий случай, перед каждым занятием де Мориво надевал жилет из толстой телячьей кожи, прошитой в несколько слоев.
     Эмиль не спеша облачился в жилет и взял в руки рапиру. Он несколько раз попробовал клинок на гибкость. Сталь оказалась превосходной.
     - Теперь, когда вы умеете уже делать хоть что-то, - обратился он к воспитанникам, - я хотел бы проверить ваше искусство в деле.
     И тот, кто сможет победить меня, будет без дальнейших экзаменов зачислен в гвардейцы.
     Глаза воспитанников восторженно блестели. И лишь только Александр Шенье опустил голову.
     Но шевалье де Мориво не придал этому значения. Он вызвал первого из стоявших в шеренге.
     - Шевалье де Дюбуа, попытайте вы счастье. Молодой человек принял стойку и несколько раз ударил своим клинком по клинку Эмиля де Мориво. Звон стали словно приободрил сражающихся и молодой человек сделал первый выпад.
     Эмиль легко от него уклонился и легонько плашмя коснулся плеча своего противника. Тот понемногу входил в азарт, его движения становились резче. Если до этого в движениях молодого человека чувствовалась скованность, то теперь он сражался изо всех сил.
     - Наносите удары пониже, - кричал Эмиль де Мориво, - так вы никогда не сможете меня достать. Вот видите, ваша шпага прошла у меня под мышкой, а я, развернувшись, наношу вам удар в бок. А теперь попробуйте еще.
     Эмиль специально стал отступать, предоставляя противнику возможность действовать по его усмотрению. Эмиль даже не пытался наносить удары, лишь только легко отбивал выпады.
     - И это вы сделали не правильно, шевалье, у вас открыта правая половина груди, старайтесь все время держаться боком, так мне будет труднее в вас попасть.
     Александр Шенье смотрел на сражающихся и ему казалось, его сверстник действует неумело и нерешительно. И он начал подбадривать его выкриками.
     Эмиль де Мориво удивленно посмотрел на Александра. Обычно этот его воспитанник вел себя тихо и особыми талантами не выделялся. Над парнем подтрунивали приятели за то, что тот зарабатывает себе на жизнь уроками музыки в богатых домах.
     Шевалье Шенье, - на ходу выкрикнул Эмиль де Мориво, отбивая один за другим три удара, - следующим будете вы, готовьтесь.
     И тут же, словно это не составляло для него особого труда, Эмиль нанес удар в грудь своему противнику. Рапира лишь только коснулась рубашки молодого человека и тут же замерла.
     - Вы мертвы, шевалье, и постарайтесь в следующий раз быть более напористым.
     Посрамленный таким легким поражением, молодой человек вернулся к своим приятелям.
     Александр Шенье вышел на середину зала.
     - Может, вы не желаете сражаться? - спросил Эмиль де Мориво, глядя на побледневшее лицо Александра.
     - Нет, месье.
     - Может, вы плохо себя чувствуете?
     - Нет, это у меня природная бледность лица. Александр отбросил со лба свои непослушные длинные волосы и принял стойку. Кончик его рапиры чуть заметно подрагивал, направленный прямо в шею де Мориво, не защищенную жилетом.
     О, так вы настроены серьезно, - Эмиль тоже принял стойку. - Что ж, начинайте первым, шевалье.
     Александр вложил в свой удар всю ненависть, накопившуюся в душе, но де Мориво был неуязвим. Он даже не отрывая подошв от пола, уклонился от удара и хотел дотронуться клинком до плеча Александра, но тот успел вывернуться и подбил его рапиру снизу.
     - Отлично. Уходите от удара, шевалье.
     Рапиры снова скрестились.
     Эмиль де Мориво не понимал, что происходит, откуда только берется злость в этом тщедушном молодом человеке, никогда не выделявшемся ни талантами, ни особой храбростью. Еще несколько раз Александр чуть не достигал своей цели - острие его клинка проходило буквально в волоске то над плечом, то над рукой Эмиля де Мориво.
     - Вы делаете успехи, шевалье, - на ходу выкрикивал Эмиль, отбивая удары. - Но смотрите, до этого момента я только защищался, теперь же поведу наступление, - и Эмиль, полностью уверенный в своей победе, сделал выпад.
     Александр подбил клинок снизу и пригнулся. Эмиль чуть не потерял равновесие, но вовремя успел отскочить. Александр Шенье стоял, ожидая следующего удара, и он не заставил себя ждать.
     На этот раз Эмиль де Мориво применил свою излюбленную тактику - он перебросил рапиру в левую руку. Это должно было смутить противника, ведь каждый привык фехтовать, видя перед собой правшу. А Эмиль одинаково хорошо владел и левой, и правой рукой.
     - Ну что, шевалье, посмотрим, как вы справитесь с такой задачей.
     Но злость придала Александру редкую силу. Он смотрел на своего противника с нескрываемой ненавистью, пожирая его глазами. Несколько раз Эмиль делал выпады, но всегда Александр уходил от них и даже один раз умудрился задеть острием рапиры плечо своего наставника.
     - Вы ранены, месье, - не без злорадства заметил Александр, изготавливаясь к выпаду.
     - Вы тоже, - Эмиль резко ударил и зафиксировал острие своей рапиры на большой сверкающей пряжке ремня Александра Шенье. И тут молодой человек, изловчившись, поддел рапиру своего наставника и поворотом выбил оружие из его рук.Со звоном рапира упала на каменные плиты пола.
     Будущие гвардейцы онемели: никому еще не удавалось выбить рапиру из рук Эмиля де Мориво.
     Тот и сам стоял в растерянности. Нужно было что-то говорить.
     - Шевалье, вы не хотели бы поступить на службу в мой полк?
     Нет, месье, - абсолютно спокойно ответил Александр Шенье, склонив голову.
     Это был, наверное, единственный случай отказа за все время существования гвардейской школы. Никто ничего не понимал, а Александр, удовлетворив свое самолюбие, вложил рапиру в ножны и двинулся к выходу. Никто не стал его останавливать. Он вышел на залитый солнцем двор и остановился у тихо
     Журчащего фонтана.
     - Я мог убить его, - тихо проговорил Александр, - но он бы умер, не зная за что. Я похищу Колетту, и она будет моей женой.
     В имении графини Лабрюйер все шло своим чередом. Обилие гостей лишь радовало старую графиню. Ведь когда рядом с тобой молодые люди, реже вспоминаешь о собственной старости. Не стоит только смотреться в зеркало. Мадам Лабрюйер уже давно убрала зеркало из своей спальни. Она не любила теперь своего лица, изрытого морщинами, своего дряблого подбородка. А когда-то она была очень красива, и мужчины сходили по ней с ума.
     У нее не было дочерей, не было внучек и только Анри оставался ее единственной надеждой. Она не баловала внука большими деньгами, предпочитая оплачивать его долги только после того, как они были сделаны. Но в душе старая графиня очень любила своего развязного внука. Он был как бы продолжением ее молодости, только теперь ее былое женское коварство воплотилось в мужчину.
     После ужина все гости собрались в гостиной. Но на этот раз начать игру в карты не дала Констанция Аламбер.
     - Как вы думаете, мадам, - обратилась она к Мадлен Ламартин, - люди любят глазами, ушами, сердцем, душой или руками?
     Мадлен Ламартин и без того чувствующая себя потерянной, растерялась.
     - Я не совсем понимаю ваш вопрос, мадемуазель Аламбер.
     - Ну, скажем так: вы могли бы быть полностью уверены, что обнимаете своего мужа, если бы находились в абсолютно темной комнате?
     - Думаю, да, - улыбнулась Мадлен Ламартин.
     - А мне кажется - нет.
     - Вы хотите сказать, что я не узнала бы собственного мужа?
     - Дело в том, мадам Ламартин, что человек, предаваясь любви, становится совершенно другим существом. И ваш муж, думаю, не исключение из правила.
     - Констанция, но почему ты задаешь такие странные вопросы? - поинтересовался виконт.
     - Я вспомнила, Анри, сегодняшний наш разговор, когда ты уверял меня, что человек любит душой, а значит, нет разницы, видишь ли ты предмет своего обожания или он скрыт от тебя темнотой.
     - Ты хочешь, Констанция, уверить меня, что любовь - это всего лишь оптический обман?
     - Нет, виконт, человек любит душой, а наслаждается телом.
     - Я никогда не ошибусь, - неосмотрительно воскликнул виконт.
     - А это можно проверить.
     - Каким же образом?
     - Я хочу предложить тебе одну игру, конечно же, если все присутствующие согласятся на нее, - Констанция пристально посмотрела на Мадлен Ламартин.
     Колетта же явно скучала, ее мысли были заняты Александром Шенье.
     - Я согласна отказаться от партии в вист, - сказала старая графиня, - если вы, мадемуазель, предложите что-нибудь более веселое.
     - Я предлагаю, - говорила Констанция, - завязать виконту глаза и пусть присутствующие дамы по очереди целуют его, а он примется отгадывать их имена. Вот мы и узнаем, чем любит виконт, глазами или же душой.
     Такое предложение пришлось по вкусу Анри и он, сняв шейный платок, дал себе завязать глаза. Анри сидел в кресле, запрокинув голову, а Констанция готовила его к игре.
     Я советовала бы, виконт, спрятать руки за спину.
     Ты так боишься, что я примусь прикасаться к дамам, не доверяя своим
     Губам?
     Хорошо, Анри, можешь держать руки перед собой, все равно это тебе не поможет, ведь ты будешь вести честную игру.
     - Конечно, но мне не терпится скорее ее начать.
     - Кто же будет первой? - Констанция посмотрела на Колетту, та испуганно вжалась в кресло.
     - Колетта, подойди же и поцелуй виконта, - сказала Констанция и сама склонилась к Анри.
     Она лишь слегка губами коснулась его плотно сжатых губ и отошла в сторону.
     - Не нужно стесняться, Колетта. Девушка, наконец-то поняв, что ее имя использовали лишь для розыгрыша, рассмеялась.
     - Вот тут ты ошиблась, Констанция, - улыбнулся виконт, - Колетта находилась слишком далеко для того, чтобы так скоро поцеловать меня и, наверное, это сделала ты.
     - Ну что ж, первый опыт удался. Но это не твоя заслуга, а моя промашка.
     В полной тишине Констанция подошла к Мадлен Ламартин, взяла ее за руку.
     Та отрицательно качнула головой. Но улыбка Констанции выглядела так просительно, что Мадлен Ламартин не могла устоять перед соблазном.
     Ее сердце сильно билось в груди, ведь то, о чем она мечтала в последние дни, хоть в виде игры могло осуществиться.
     - Да не волнуйтесь же так, мадам, - прошептала Констанция, - это всего лишь игра, к тому же при свидетелях. В этом нет ничего зазорного или постыдного.
     Мадлен Ламартин опустила руки на спинку кресла и коснулась своими влажными губами лица виконта.
     - Но мы договаривались целовать в губы, я так не разобрал, - пробормотал Анри. - Придется повторить.
     Мадлен Ламартин, плотно закрыв глаза, коснулась губами губ виконта и тут же отпрянула.
     - Но погодите же, нельзя так быстро, я ничего не успел разобрать.
     - Виконт, - воскликнула Констанция, - вы не хотите придерживаться правил. Всего лишь один поцелуй - и вы должны угадать. Так кто же была эта дама?
     - Моя бабушка, - с улыбкой ответил виконт, - только она могла догадаться поцеловать меня в щеку.
     - Нет, вы не угадали.
     - А кто?
     - Это тайна, о которой вам лучше не знать. Виконт сидел от злости сжимал кулаки. Он понял, что проиграл. В самом деле, невозможно догадаться, кто тебя целует. Он даже не мог разобрать, старуха перед ним или молоденькая девушка.
     - Ну что ж, еще одна попытка.
     Колетта, уже осмелев, смотрела на Констанцию. Та улыбнулась ей и сделала знак рукой.