снова буду мучиться догадками?
     - А ты не страдай, занимайся музыкой, готовь себя к предстоящей свадьбе.
     - Но как я могу готовиться, когда я даже не знаю, кто он?Вдруг это старик или урод?
     - Ну что ты, Колетта, твоя мать нашла тебе великолепного жениха.
     - Так значит, ты его видела? - с недоверием в голосе спросилаКолетта.
     - Нет, дорогая моя, она лишь сказала мне, что он военный и служит в гвардии.
     Колетта задумалась. А Констанция подсказала ей:
     - Значит он молод и хорош собой, ведь в гвардии не бывает нистариков, ни уродов.
     - Боже мой, - воскликнула Колетта, - но почему она не сказала тебе его имени?
     - Я ничего больше не могла поделать, - сказала Констанция и направилась вслед за Франсуазой.
     Колетта даже немного поплакала, ведь она так рассчитывала узнать имя своего жениха у Констанции. Потом она спустилась вниз ивошла в комнату, где еще совсем недавно пела под присмотром своей служанки.
     Александр Шенье стоял возле окна, сжимая под мышкой маленькую арфу.
     - Вы еще здесь, шевалье? - изумилась Колетта.
     - Да, я ждал вас, мадемуазель.
     - Я что-нибудь сделала не так?
     - Нет, пели вы великолепно, но я должен вам сказать... - и молодой человек замялся.
     Колетта, ни о чем не подозревая, подошла к нему.
     - Может вам, шевалье, нужна моя помощь? Вы хотите о чем-то попросить?
     - Нет, я хочу сказать.
     - Тогда говорите.
     Румянец залил щеки Александра и он прикрыл глаза.
     - Я даже не знаю, как вам это сказать, мадемуазель...
     - Неужели вы хотите, шевалье, сказать мне что-нибудь стыдное? - со всей наивностью, граничащей с глупостью спросила Колетта.
     - Нет, я не могу! - воскликнул Александр и поклонившись,покинул комнату.
     "Какой он странный" - подумала Колетта, усаживаясь за стол.
     Но не успела она закончить эту мысль, как шевалье вновь появился со своей неразлучной арфой под мышкой. Избегая смотреть в глаза Колетте, он положил перед ней на стол запечатанный конверт.
     - Почитайте, мадемуазель, здесь все, что я хотел сказать, - и не дожидаясь, пока Колетта извлечет письмо, покинул комнату.
     Девушка достала сложенный вчетверо лист и принялась читать. Вначале ее глаза округлились от удивления. Она вновь вернулась к началу письма и перечитала. Затем ее бросило в краску, и она испуганно спрятала письмо под стол. Но оглядевшись, поняла, что никого рядом нет и вновь достала письмо. Строчка за строчкой Колетта вчитывалась в неровный почерк юноши. Такое письмо ей приходилось получать впервые.
     Дочитав до конца, она в ужасе, трясущимися руками сложила письмо и спрятала его в вырезе платья. Она подбежала к окну и выглянула на улицу.
     Шевалье Шенье с арфой под мышкой быстро удалялся по улице. Еще мгновение - и он исчез за поворотом.
     - Боже мой, - воскликнула Колетта, - почему я не остановила его?
     Она вновь села за стол и задумалась. Потом лицо ее прояснилось.
     - Я должна поговорить с Констанцией, только она может дать дельный совет, - и девушка побежала наверх, туда, где толпились гости.
     Она осмотрелась, но так и не увидела Констанцию. Колетта переходила из зала в зал, всматриваясь в лица, но Констанции среди гостей не было.
     Наконец, Колетту заметила баронесса Дюамель. Она подошла к дочери и поинтересовалась, кого она ищет.
     - А где Констанция, мама? Та пожала плечами.
     - Только что была здесь, я совсем недавно с ней говорила. Поищи.
     - Я уже искала повсюду.
     - А зачем она тебе так срочно понадобилась, - догадалась поинтересоваться Франсуаза.
     Колетта испуганно посмотрела на свою мать.
     - Я всего лишь хотела узнать у нее, когда мы вновь пойдем в оперу.
     - Она тебе обещала?
     - Да, - соврала Колетта и выбежала из зала.Франсуаза пожала плечами.
     "Все-таки хорошо, что у девочки есть такая покровительница. Констанция не допустит, чтобы с ней случилась неприятность" - ибаронесса снова вернулась к своему собеседнику, которым оказался,конечно, шевалье де Мориво.
     А Колетта уже сбегала по лестнице вниз. Она расспросила дворецкого и узнала от него, что Констанция покинула дом совсем недавно. И с удивлением узнала, что она куда-то страшно спешила, была зла и умчалась в своем экипаже, как ветер.
     Колетта недоумевала:
     "Ну что могло заставить Констанцию так спешно покинуть наш дом, даже как следует и не поговорив со мной?"
     Ведь теперь мадемуазель Аламбер была нужна ей как воздух. Ей требовался совет, а открыться кому-нибудь, кроме Констанции, Колетта не решалась. Мать только рассердится на нее. Колетту уже не радовал даже прием в ее честь, она забыла, каким успехом сопровождалось ее первое выступление. Она помнила только о письме, оставленном ей шевалье Александром.
     Колетта вернулась в зал, где стояла арфа, прикоснулась к струнам. Грустные звуки поплыли над пустыми креслами и стульями, и ей показалось, что вместе со звуками арфы возник образ Александра, словно он стоит у нее за спиной и, улыбаясь, смотрит, как ее пальцы касаются струн.
     - Я и в самом деле глупая, - с грустью произнесла Колетта, прикладывая ладонь к звучащим струнам, - и те сразу же смолкли.
     Девушка приложила руку к груди, ощутив под тугим корсажем шелестящий конверт с письмом учителя музыки.
     "Что мне ему ответить? - задумалась девушка. - Как жаль, что рядом со мной нет сейчас Констанции!"
     А Констанция Аламбер тем временем уже неслась в своем экипаже по улицам Парижа. Масляные фонари мелькали за окнами, а она то и дело постукивала в переднюю стенку и торопила кучера:
     - Скорее! Скорее!
     Но ее экипаж остановился не у ее дома, а возле крыльца дома виконта Лабрюйера. В окнах было темно и сколько ни стучал лакей в закрытые ставнями окна, никто ей так и не ответил.
     - Мадемуазель, - развел он руками, - виконта нет дома.
     - Разузнай, где он! - прикрикнула Констанция, но тут же остановила его. - Погоди, я знаю, он же сам говорил, что уехал к своей бабушке, графине Лабрюйер.
     И только тут Констанция вздохнула с облегчением.
     - Завтра же я отправлюсь туда, мне нужно его видеть.
     Экипаж развернулся и уже не спеша покатил к дому. Оставшись одна, Констанция долго сидела перед зеркалом. Шарлотта то и дело выглядывала из своей комнатки, ожидая, когда же госпожа позовет ее. Но Констанция медлила.
     Наконец, девушка решилась напомнить о себе. Она тихонько кашлянула, войдя в спальню. Констанция даже не повернула к ней головы.
     - Вы чем-то обеспокоены, мадемуазель? Констанция сидела, какокаменевшая.
     - Я думаю, Шарлотта.
     - Можно узнать, что вас беспокоит?
     - Ты все равно мне не поможешь советом. Единственное, ты только разбудишь во мне жалость, а мне бы этого не хотелось.
     - Я знаю, о чем вы грустите, - призналась эфиопка.
     - Откуда?
     - Ведь все говорят, что мужем Колетты будет месье де Мориво.
     - Может, еще говорят, что он мой любовник? - усмехнулась Констанция.
     - Нет, мадемуазель, я умею хранить тайны и никто не знает о ваших встречах.
     - Хоть это-то хорошо, - Констанция провела ладонью по лбу, словно смахивая с себя усталость. - И чего я только переживаю? - воскликнула она.
     - Вы, наверное, любите его?
     - Не-ет, - растягивая звуки, произнесла Констанция. - Теперь яего ненавижу и если он еще появится в моем доме, гони его.
     - Вы не хотите сами сказать ему об этом? - спросила Шарлотта.
     - Нет, я уже сказала ему все, что о нем думаю и вряд ли онотважится появиться здесь. Но если все же его нахальство дойдет дотаких пределов, ты, Шарлотта, сама скажешь ему, что я его ненавижу.
     - Слушаюсь, мадемуазель, - абсолютно спокойно произнеслаШарлотта, и ее темные руки принялись убирать со столика баночки спарфюмерией.
     - Я ненавижу его, - глядя на свое отражение, говорила Констанция, - я ненавижу Эмиля де Мориво, потому что он предал меня.
     Ночь, сгустившаяся за окном, наполнялась звуками. Грохотали экипажи, слышались голоса запоздалых прохожих.
     "Почему я забыла распорядиться подостлать соломы перед окнами на мостовой? Теперь мне не уснуть".
     - Я буду спать, - сказала Констанция, поднимаясь из кресла.
     Шарлотта стала раздевать ее.
     Наконец, оказавшись в одной ночной сорочке, Констанция, выслушав пожелания доброй ночи своей служанки, осталась одна.Она не стала ложиться, а подойдя к окну, подняла раму.Огромная луна вставала над крышами соседних домов. Ее кровавый диск заливал своим неверным светом потемневшую от времени черепицу. Нагромождение труб, щипцов, скульптурных украшений казались в ночи скалами, а шум большого города напоминал океанский прибой.
     - Как здесь в Париже все сложно! - пробормотала Констанция. - Здесь не знаешь, кто твой друг, а кто враг. Все рядятся, надевают личины преданных друзей, а в сущности, я здесь одна и никто не может мне помочь.
     Мадемуазель Аламбер вдыхала свежий ночной воздух, в котором лишь слегка угадывался горьковатый запах дыма. Она закрыла глаза и присела на подоконник. Напротив, так близко, что стоило протянуть руку и можно было коснуться ветвей, шумел листьями старый каштан.
     "Если я ненавижу Эмиля, то, возможно, люблю его, - подумала Констанция. - Нет, он мне безразличен. Был безразличен, - тут же поправила она сама себя, - пока не предал меня. А теперь ему нетпрощения. Жаль только Колетту, но и она должна ответить передо мной. Как необдуманно Франсуаза выбрала меня в покровительницы своей дочки , но это только придаст мне силы".
     Констанция спустилась с подоконника и подошла к кровати. Свежие простыни манили. Она легла, не накрываясь, попыталась уснуть. Свежесть, льющаяся из окна, холодила тело, и мадемуазель Аламбер, закинув руки за голову, задумалась.
     "Согласится ли виконт Лабрюйер на мое предложение? Ведь все-таки он мой друг. Но я попрошу его об очень странной вещи. Так что завтра - в имение его бабушки. И дай Бог, чтобы он оказался там, а не у какой-нибудь красотки в неизвестном мне месте. Хороша же я буду в глазах графини Лабрюйер, примчусь сломя голову на поиски виконта, а его там и нет. Чего доброго, старая графиня еще подумает, я одна из его любовниц, покинутая и обманутая. В общем, я такая и есть, только вся разница заключается в том, что мой любовник не Анри, а Эмиль.А виконт передо мной в долгу, ведь это с его подачи Эмиль решился забраться в мое окно. Значит, поможет мне".
     Стало совсем холодно и Констанция, накрывшись теплым одеялом, повернулась на бок. Но все равно не спалось. Ей казалось, что это город мешает сну.
     А тот все время отзывался то песнями ночных гуляк, то грохотом экипажей. Луна нещадно светила в окна, заливая комнату белесым светом.
     "Я должна уснуть, - уговаривала себя Констанция Аламбер. - Завтра я должна выглядеть великолепно. Но почему я должна мучиться из-за какого-то Эмиля, решившего жениться на богатой дурочке? Пусть себе женится, я не буду мешать этому. Но он все равно будет наказан".
     Мягкая постель казалась жесткой, накрахмаленные до хруста простыни сырыми, свежий ветер не радовал, а запах цветов в вазе у кровати казался слишком навязчивым и дурманящим.
     "Ты просто глупая, - принялась уговаривать себя Констанция, - тебе всего лишь не хочется менять заведенный образ жизни. Эмиль умел хранить тайну и никто не знал о нашей связи. А теперь ты боишься потерять его. Нет, я боюсь, - отвечала себе мадам Аламбер, - чтобы он был счастлив за мой счет. Ведь Эмиль же знал, когда встречался со мной, что ему в жены прочат Колетту. Он знал и молчал об этом, обнимая меня и целуя. Если бы он сказал, то я не держала бы на него обиды. Гнусный предатель! - назвала Эмиля Констанция, не придумав ничего лучше, - завтра я еду к графине Лабрюйер. Пусть он радуется, пусть веселится, ожидая свадьбы. Но он и не догадывается, что я ему уготовила, какой сюрприз его ожидает - пусть его предаст друг".

ГЛАВА 11

     Тем временем, пока Констанция спешила в загородное имение графини Лабрюйер, та развлекалась, если можно считать развлечением занятия женщины, которой под восемьдесят. Графиня собрала в своем дворце гостей. Среди них были маркиз Лагранж с женой, жена окружного прокурора Мадлен Ламартин и конечно же, ее внук Анри со своим неизменным слугой Жаком.
     И если маркиз и маркиза Лагранж большую часть времени проводили, играя с графиней в карты, то виконт имел занятие совсемдругого рода. Он сразу же заприметил хорошенькую Мадлен и не спускал с нее глаз. Женщина приехала сюда одна, муж был занят делами и посчитал, что будет лучше, если его жена проведет несколько летних месяцев в провинции, подальше от шумной столицы,где так много искушений. Но окружной прокурор не учел, что не вселовеласы безвыездно сидят в столице и даже в тихом имении его женуможет подстерегать опасность. Если бы он только догадывался, что виконт Лабрюйер приедет в гости к своей бабушке, он бы ни за что не пустил свою жену одну.
     Но к счастью или к несчастью, окружной прокурор не знал этого, и его жена Мадлен Ламартин с зонтиком в руках, прикрываясь им от палящего солнца, прогуливалась по берегу обширного пруда.Парк был безлюден, вернее, казался таким, ведь на другой стороне пруда в кустах притаились Анри и его слуга Жак.
     - Появилась, - сказал Жак, и его пухлые губы расплылись в улыбке.
     - Подожди немного, - предостерег Анри, - еще рано появляться.
     - Но ведь она же уйдет!
     - Ничего, деться ей некуда, - Анри высунул голову из кустов и осмотрелся.
     Мадлен остановилась у пруда, посмотрела в воду. Она любовалась своим отражением.
     И в самом деле, тут было на что посмотреть. Длинные каштановыеволосы находились в живописном беспорядке, какой может себе позволить женщина, находясь в провинции. Легкое белое платье лишь слегка прикрывало плечи, а огромный вырез обнажал белую грудь.
     Но тут зонтик опустился, закрыв от Анри лицо женщины.
     - Скорее, Жак! - Анри тихо выбрался из кустов и впрыгнул в лодку, стоявшую у берега.
     На задней лавке лежала огромная мягкая подушка. Жак мешкал.
     - Ну скорее же, подтолкни меня! - воскликнул Анри, хватаясь за шест.
     Жак, не жалея своих сапог, вошел в воду, увязая в иле, и с силой толкнул. Лодка легко скользнула по воде, и Анри, бешено орудуя шестом, двинулся наперерез гулявшей по берегу Мадлен Ламартин.
     Та не замечала стараний Анри, смотрела на небо, прислушиваласьк щебету птиц. Она заметила своего преследователя лишь тогда, когданос лодки уткнулся в илистый берег.
     Жак, стоя по колено в воде, из-под руки следил за своим хозяином.
     - Ну и хитрая же он бестия! - пробормотал он. - Еще ни одна женщина не смогла воспротивиться его желанию. Но эта Мадлен тоже не подарок. Сколько ни вьется он возле нее - никаких результатов. Посмотрим, что будет теперь, - и Жак укрылся в кустах.
     Его голова с толстыми, словно надутыми щеками высовывалась из ветвей, а глаза сверкали от любопытства.
     Мадлен Ламартин вздрогнула и подняла глаза. Перед ней предстал виконт Лабрюйер во всей своей красе. Белая навыпуск рубашка развевалась на ветру, волосы растрепаны, а лицо полно нежности и благородства.
     - Доброе утро, мадам Ламартин, - Анри склонил голову.
     - Доброе утро, - немного кокетливо проговорила женщина, вертя в руках белый зонтик.
     - Не хотите ли прокатиться? Я к вашим услугам. Погода сегодня чудесная, совсем нет волн, - Анри показал рукой на потянутую ряской поверхность пруда.
     Мадлен засмеялась.
     - Да нет, спасибо, виконт, я предпочитаю ходить по твердой земле.
     - Вы чего-то боитесь?
     - Я боюсь вас и воды.
     - Но неужели вы, мадам, сомневаетесь в моем благородстве?
     - Мне еще не представилось случая ни убедиться в нем, ни получить основание для сомнений, - смеялась женщина. - Я просто не умею плавать и поэтому избегаю передвигаться по воде.
     - Но мадам, ведь я прекрасный пловец и в случае чего спасу вас. Представьте себе великолепную картину :вы в мокром платье, я выношу вас на берег и принимаюсь приводить вас в чувство.
     - Вот именно потому, что я представила себе такую картину, мне и не хочется кататься в лодке.
     Мадлен Ламартин была немного раздражена такой навязчивостью, но здесь в имении ей не с кем было поговорить, и ее скуку немного развеял этот назойливый молодой человек.
     - Я не могу вам доверять полностью, виконт.
     - В чем дело? - изумился Анри.
     - Мой муж не простит мне, если я утону, - рассмеялась Мадлен, вновь прикрываясь от солнца зонтиком.
     Она никак не могла спокойно держать его в руках: то перебрасывала с плеча на плечо, то принималась крутить его, словноволчок.
     И Анри радовало это. Значит, она волнуется, значит он ей небезразличен.
     Но лицо женщины стало холодным и отстраненным.
     - Вы чем-то озабочены, мадам?
     - Мне кажется, вы слишком назойливы, виконт.
     - Я уже второй день наблюдаю за вами и мне кажется, вы немного скучаете. Где ваш муж, мадам?
     - Мой муж? - переспросила женщина.
     - Подождите, я сейчас угадаю. Он, наверное, живет в Риме?
     Улыбка скользнула по губам Мадлен.
     - Да нет, он живет в Париже, совсем недалеко отсюда.
     - А кто он, позволено будет узнать?
     - Он окружной прокурор, - не без гордости добавила Мадлен. Ей приходилось говорить довольно громко, ведь между ней и Анри пролегло расстояние шагов в восемь. И чтобы лучше слышать собеседника и самой не напрягаться, Мадлен спустилась почти к самой воде.
     Анри качнул лодку и небольшие волны побежали к самым ногам женщины. Та испуганно отступила назад.
     - Вы боитесь промочить ноги? Тогда идите в лодку.
     - Нет, - покачала головой Мадлен.
     - Так вы здесь без мужа? - улыбнулся виконт.
     - А что это меняет?
     - В общем-то, это решает многое.
     - Не понимаю вас.
     - Вы любите его? - внезапно спросил Анри. И Мадлен поняла, если она сразу же не придумала в ответ шутку, то придется сказатьправду.
     - Да, - с усилием проговорила мадам Ламартин, - я люблю своего мужа.
     - Очень?
     - Да, я люблю его безумно.
     - А он вас любит?
     - Конечно, виконт, еще сильнее чем я его.
     - Тогда почему же вы не вместе?
     - О, вы очень любопытны, но я объясню вам и это. Он посчитал,что несколько летних месяцев мне лучше провести в провинции, где нет молодых людей, которые пристают к чужим женам.
     - Он поступил абсолютно правильно, - Анри состроил серьезное выражение лица так, словно бы и впрямь оправдывал поступок окружного прокурора Ламартина.
     - Конечно же правильно, - сказала Мадлен.
     - Да, вам, мадам, представляется великолепный случай и спешите не упустить его.
     - Случай? - не поняв, переспросила Мадлен.
     - Ну да, ведь вы великолепная женщина.
     - Нет, вы ошибаетесь, виконт, для вас я просто мадам Ламартин,жена окружного прокурора.
     - Нет, мадам, вы необычная женщина.
     - Почему, виконт, вы так говорите? - забеспокоилась мадам Ламартин.
     Ей становилось не по себе, слишком уж навязчив был этот молодой человек и слишком уж красив. Она не хотела - и в то же время не могла не смотреть на его открытое лицо, развевающиеся на ветру волосы. Расстегнутая почти до пояса рубашка надувалась ветром. Анри стоял, поставив одну ногу на сиденье и опирался на шест, неглубоко вошедший в воду.
     - Вы странная женщина, не только великолепная.
     - А в чем моя странность?
     - Ну как же, мадам Ламартин, вы любите мужа, которого нет рядом.
     - А разве любовь зависит от того, рядом любимый человек или нет?
     И тут мадам Ламартин сообразила: лучше перейти в наступление и тогда, возможно, спеси у виконта немного поубавится.
     - Вы так охотно, виконт, рассуждаете о любви, что я хотела бы спросить вас: а вы сами любите кого-нибудь?
     - Нет, - тут же ответил виконт и опустил голову, словно смутившись, а затем резко вскинул ее, - да, я люблю.
     - Она здесь? - спросила Мадлен.
     - Да.
     - А кто она?
     - Попробуйте угадать.
     - Я перебираю в уме всех гостей, но никто не подходит на роль вашей возлюбленной.
     - Нет,