с презрением посмотрела вслед уходившему Александру Шенье.
     Колетта не выдержала и бросилась вслед.
     - Александр!
     Но мать схватила ее за руку.
     - Если ты сейчас выбежишь на крыльцо, можешь не возвращаться.
     Колетта тут же остановилась, и баронесса увела ее.
     Александр Шенье, злой как черт, выбежал на улицу с арфой в руках и остановился, не зная, куда идти. Под мышкой он сжимал неряшливо сложенные ноты и пачку писем, перевязанных трогательной розовой шелковой лентой.
     И тут послышался приятный женский голос:
     - Шевалье!
     Александр оглянулся, не понимая, кто его зовет.
     - Шевалье, да неужели вы не видите меня? И только сейчас он заметил карету, стоявшую на другой стороне улицы. На дверях красовался герб графов Аламбер. Из-за приоткрытой дверцы ему приветливо помахивала рукой мадемуазель Аламбер.
     Шевалье ничего не понимал. Он считал, что Констанция должна быть на стороне баронессы, ведь она опекала Колетту, а лицо мадемуазель Аламбер говорило о ее расположении к шевалье, ее лукавая улыбка, прищуренные глаза.
     - Да идите же сюда! Не бойтесь меня! Шевалье пережил за сегодняшний день столько потрясений, что уже ничему не удивляясь, сел в карету. Дверца тут же захлопнулась, лакей вскочил на запятки и экипаж загрохотал по мостовой, пугая прохожих.
     - Чем обязан, мадемуазель? - наконец-то придя в себя, спросилАлександр.
     Констанция улыбнулась обезоруживающе и приветливо так, чторассеяла последние сомнения молодого человека.
     - У меня есть письмо для вас.
     - От кого?
     - Неужели вы не догадываетесь?
     - Неужели от Колетты? Когда она успела написать его?
     - Она написала его еще утром, - Констанция улыбнулась еще более приветливо.
     Конечно же, она не собиралась говорить учителю музыки Александру Шенье о том, что письмо было написано под ее диктовку.
     - Где оно? - воскликнул Александр.
     - Вот, - Констанция помахала конвертом перед самым его лицоми разжала пальцы.
     Тот спланировал ему на колени, и шевалье сразу же начал его читать. Его лицо просияло и из груди вырвался вздох облегчения.
     - Куда мы едем? Констанция кивнула.
     - Ко мне.
     - Но я...
     - Погодите, шевалье, вам нужно написать ответ.
     - Вы так любезны, мадемуазель.
     - Не стоит благодарности, я всего лишь пекусь о своей Колетте.
     - Но я думал...
     - Вы правильно думали, баронесса просила меня следить за ее дочерью, но сердце мне подсказывает, что ваши помыслы чисты, шевалье.
     - Я напишу ей ответ! - воскликнул Александр Шенье.
     - Конечно же, и сделаете это у меня дома.
     - Но мне, право... неудобно, мадемуазель.
     - Какая ерунда!
     Учитель музыки на мгновение задумался и его лицо погрустнело.     - Мадемуазель Аламбер, я даже не знаю, как благодарить вас, мысли мои сейчас находятся в расстройстве и я вряд ли напишу что-нибудь путное. Остановите, пожалуйста, карету, я должен походить,все обдумать.
     - Вы так волнуетесь, шевалье?
     - Конечно же, мадемуазель.
     - Я помогу вам написать письмо, ведь вы, наверное, не оченьискушены в эпистолярном жанре.
     Александр Шенье сидел за секретером в доме Констанции Аламбер и писал под ее диктовку. После обычных комплиментов и признаний в любви, Констанция решила добавить:
     - Пишите, шевалье: "...Моя дорогая Колетта, принадлежать тебе-мое самое большое желание, и я счастлив, что мадемуазель Аламбер обещает устроить нам встречу".
     Шевалье на мгновение замер с занесенным над строчкой пером. Онс удивлением смотрел на Констанцию. Та рассмеялась.
     - Ну конечно же, я устрою вам встречу, мой долг - помогать влюбленным.
     - Вы, мадемуазель, просто ангел! - воскликнул шевалье, не найдя лучшего сравнения.
     - А теперь подпишите.
     Взяв исписанный неровным почерком лист бумаги, Констанция просмотрела его.
     - Ошибок немного, но даже если Колетта и обнаружит их, это лишь выдаст ваше волнение, шевалье.
     Письмо было запечатано и исчезло в секретере мадемуазель Аламбер. Все детали предстоящей встречи были уточнены, назначено время - Констанция придумала хитрый план - и окрыленный надеждой Александр Шенье покинул ее дом.
     А сама Констанция, дождавшись вечера, отправилась к баронессеДюамель, конечно же, прихватив письмо для Колетты. Немного поболтав с Франсуазой, она как бы невзначай спросила:
     - А как себя чувствует Колетта?
     - О, она очень расстроена. И немудрено, девочка так переживает! Я чувствую себя виноватой перед ней, - покаялась в содеянном баронесса Дюамель.
     - Не стоит корить себя, дорогая, - воскликнула Констанция.
     - Может, ты поговорила бы с ней?
     - Ну конечно же.
     - Тогда ступай, Колетта с нетерпением ждет тебя и будет рада твоему визиту.
     Констанция, смеясь в душе над незадачливой баронессой, отправилась к ее дочери.
     У Колетты от слез покраснели глаза, и она бросилась к Констанции.
     Я так ждала тебя, так волновалась! Все погибло!
     - Да нет, дорогая, - улыбнулась мадемуазель Аламбер, - всетолько начинается.
     - Но как же, мать прогнала Александра, что же я буду теперь делать?
     - Я помогу тебе.
     - Ты?
     - А кто же еще может тебе помочь? - Констанция достала письмо. - Вот.
     - Что это?
     - Его написал твой возлюбленный.
     Девушка схватила конверт и прижала его к губам.
     - Ты просто ангел!
     Констанции сделалось смешно, и она сделала вид, что закашлялась.
     Пробежав глазами по строчкам, Колетта засияла от счастья.
     - Он любит меня!
     - Ты в этом сомневалась?
     - Нет, но все же...
     - Ты ничему не удивилась?
     - Так ты устроишь нам встречу, поможешь нам?
     - Конечно, без всякого сомнения.
     - Но мать, она же заподозрит.
     - На этот счет не волнуйся, Колетта, мне она доверяет, и я устрою все наилучшим образом.
     - Но ведь это обман.
     - Нет, это всего лишь маленькая хитрость.
     - Я так боюсь, видишь, Констанция, у меня даже дрожат руки.
     - Ничего, со временем это пройдет. Ты привыкнешь.
     - Когда? - только и спросила Колетта, ее глаза были полны нетерпением.
     - Я не могу тебе сказать с точностью, дорогая, но все будет готово и остается только ждать.
     - Ну когда же?
     - Когда твоя мама отправится в оперу.
     - Значит, это будет скоро, - задумчиво проговорила девушка, - она не пропускает ни одного спектакля.
     - Значит, это будет завтра. Франсуаза сама сказала мне, что собирается отправиться в оперу, и я поеду вместе с ней.
     - Но как же тогда ты поможешь мне? - испугалась Колетта.
     - Я все придумала, и вам поможет Шарлотта, она расторопная девушка.
     - Я так боюсь, - вновь произнесла Колетта.
     - Ничего, дорогая, все будет хорошо. И вот долгожданный вечер настал. Мадемуазель Аламбер заехала за баронессой Дюамель, чтобы вместе с ней отправиться в оперу.Женщины уже спускались по широкой мраморной лестнице, экипаж Констанции ждал у крыльца, а Колетта, которой Констанция четверть часа втолковывала все подробности своего хитроумного плана, оставшись одна, испугалась предстоящей встречи. Боясь, что опоздает и мать уедет, Колетта со слезами на глазах бросилась вслед за баронессой:
     - Мама, мама, возьми меня с собой! - кричала Колетта, растирая по лицу слезы.
     Констанция досадливо поморщилась, а баронесса строго посмотрела на дочь.
     - Ты наказана, Колетта, и еще целую неделю тебе будет запрещено появляться в обществе.
     - Но, мама, я так хочу пойти с тобой в оперу... - Колетта с надеждой смотрела на Констанцию, словно бы говоря своим взглядом: ну пожалуйста, уговори мою мать взять меня в оперу, я так боюсь встречи с Александром!
     Но Констанция оставалась безучастной к этим немым просьбам девушки. Ведь в ее планы не входили ни спокойствие баронессы Дюамель, ни устройство счастья самой Колетты. Ей всего лишь нужно было отомстить Эмилю де Мориво за его предательство. И поэтому она не проронила ни слова, предоставив выяснять отношения дочери и матери самим.
     - Мама, я обещаю тебе больше никогда не поступать так дурно!Ну пожалуйста, возьми меня с собой!
     Баронесса колебалась, но Констанция крепко сжала ее локоть, как бы говоря: нельзя уступать, нужно быть твердой до конца.
     И тяжело вздохнув, Франсуаза Дюамель отрицательно покачала головой.
     - Нет, ты останешься дома, ты наказана.
     - Но мама, пожалуйста!
     - Я никогда не отменяю данного мной слова. Ведь мы с тобой договорились, и ты должна прочувствовать всю тяжесть своего поступка.
     Заплакав навзрыд, Колетта побрела в свою спальню. Но правда, с каждым шагом в девушке нарастала злость на свою мать.
     - Ну и пусть, - шептала она, - не хочешь взять меня с собой, так я устрою. Я назло тебе встречусь с Александром Шенье - и ты об этом даже не узнаешь.
     Примерно такие же мысли навестили в этот момент и Констанцию. Она в душе посмеивалась над доверчивой баронессой Дюамель и над незадачливой молодой возлюбленной.
     Так и не дойдя до спальни, Колетта Дюамель промокнула последние слезы. Глаза ее были сухи и блестели неизвестно от чего - то ли от злости, то ли от предвкушения любовного свидания.
     Загрохотал, отъезжая от дома экипаж Констанции Аламбер, увозя с собой ненавистную теперь уже мать.
     Служанка подошла к своей юной госпоже.
     - Пора, - только и сказала она.
     - Я так волнуюсь! - воскликнула Колетта.
     - Некогда отдаваться на волю чувств, мадемуазель, нужно спешить, у нас слишком мало времени, - и девушки заспешили к черному ходу. - Подождите немного, мадемуазель, - служанка приоткрыла дверь и вышла на низкое крыльцо с зажженным канделябром в руке.
     Невдалеке, на противоположной стороне улицы, тускло освещенной масляными фонарями, ждала карета.
     Девушка махнула рукой, и экипаж подкатил к крыльцу. Служанка пристально осмотрелась: улица была пуста. И она подала знак своей госпоже.
     Колетта, пригнувшись, вскочила в карету. Хлопнула дверка, и экипаж загрохотал по пустынной улице, увозя девушку к дому Констанции Аламбер.
     Служанка еще долго стояла на низком крыльце, глядя вслед удаляющемуся экипажу. Расплавленный воск капал с наклоненного канделябра и застывал маленькими сверкающими дисками на холодном камне крыльца.
     Представление в опере уже началось, когда баронесса Дюамель и виконтесса Аламбер заняли ложу. Прозвучали последние аккорды увертюры, и занавес медленно пошел вверх.
     - Прекрасная музыка! - шепотом произнесла баронесса Дюамель.
     Констанция кивнула.
     - И великолепный художник делал декорации.
     И в самом деле, декорации были великолепны. Художник-итальянец постарался. Они чем-то напомнили Констанции места, где она выросла. Вдалеке синело море, окутанное дымкой, возвышались полуразрушенные башни старинного замка, а на краю леса виднелась небольшая хижина, возле которой стояла юная пастушка.
     Баронесса Дюамель слушала музыку с напряжением. Она то раскрывала, то захлопывала свой веер, то клала руку на парапет и нервно теребила ногтем бархатную обивку, чертя на ней свои инициалы. А потом принималась тщательно затирать их ладонью.Волновалась и мадемуазель Аламбер. Удастся ли ее план? Непобоится ли в последний момент Александр Шенье встретиться с Колеттой? Быть может, он одумается, ведь их любовь, скорее всего, детская игра. Лишь бы он не стал советоваться с кем-нибудь из опытных наставников, ведь те просто поднимут его на смех.
     И вот уже обе женщины чертили что-то на бархатной обивке парапета.
     - Что с тобой? - спросила баронесса.
     - Эта музыка... она приводит меня в трепет.
     - И я не нахожу себе места, - призналась Франсуаза. Констанция, чтобы не выдать своего волнения, стала смотреть в партер, отыскивая глазами знакомых. Но как назло, из тех, с кем бы ей сейчас хотелось встретиться, в зале не было. Тогда она перевела взгляд на ложи:
     Половина из них были пустыми.
     А музыка звучала все тревожнее и тревожнее, голос певицы ударялся о стены, крошился. Казалось, зал недостаточно велик для этой певицы, вкладывавшей в арию всю свою душу... Злодей уже подкрадывался к ней из темного леса с кривым ножом в руках. А девушка не замечала его, распевая о своей любви... И вот раздался пронзительный крик, злодей набросился на нее и потащил в лес. А опоздавший всего лишь на какую-то минуту возлюбленный, воздев руки к небесам, не спешил в погоню, а призывал свою возлюбленную, чтобы она поторопилась к нему.
     Веер задергался в руках баронессы, и ее лицо исказила гримаса.Констанция догадывалась, о чем сейчас думает Франсуаза, ведь ее дочь осталась одна, и Констанция вспомнила заплаканное лицоКолетты."Ничего, наверное, она сейчас улыбается, - подумала Констанция, - ведь Шарлотта, скорее всего, сейчас вводит ее в комнату".
     И Констанция прикрыла глаза. Чудесная музыка лишь дополняла ее видение.
     Ей виделась комната в ее доме, широкая кровать с пологом, скульптурная маска и молодые люди. Как робки их движения, как стесняются они друг друга, как трогательны их взгляды...
     Ведь это все у них впервые, они неискушены и неопытны в любовных утехах.
     Видения Констанции Аламбер были недалеки от истины. Правда, все происходило не так, как ей хотелось бы. Пока баронесса Дюамель и мадемуазель Аламбер наслаждались оперой, с Колеттой происходило следующее: у крыльца черного входа дома графа Аламбера ее встретила Шарлотта.
     Темнокожая девушка, с которой давно была знакома Колетта, всеравно показалась ей дьяволом в женском образе. В темноте, лишь немного разбавленной светом факела, укрепленного в кронштейне, горели белки глаз и ровные зубы эфиопки.
     - С прибытием вас, мадемуазель.
     Шарлотта повела Колетту по длинному переходу. Девушка с интересом рассматривала ту часть дворца Констанции, где ей никогдане приходилось бывать. Коридор был сумрачным и немного сырым.Колетта не знала - то ли от волнения, то ли от прохлады - ее кожа покрылась пупырышками, а руки дрожали.
     Наконец, Шарлотта распахнула низкую дверь и пригласила Колетту войти в комнату, озаренную неверным светом свечей. Здесь жарко пылал камин, но его свет, прикрытый экраном, достигал лишь потолка. Причудливо изгибались тени. А на стенах висели непривычные для взгляда Колетты картины - обнаженные женские тела, Вакх и вакханки, дьявол, искушающий юную прелестницу. Девушка смутилась.
     Шарлотта в своем странном наряде казалась ей сошедшей с этихполотен. Служанка-эфиопка усадила девушку на низкую банкетку и скептично осмотрела ее наряд.
     - Что-то не так? - с тревогой спросила Колетта.
     - Подождите, мадемуазель, сейчас я принесу то, что приготовиладля вас мадемуазель Аламбер.
     Шарлотта зашла за ширму и вернулась со странным нарядом. Он блестел золотым и серебряным шитьем, тончайшая материя светилась насквозь.
     - Встаньте, мадемуазель, я помогу вам раздеться.
     - Зачем?
     - Так надо.
     - Мы здесь одни?
     Шарлотта, немного помолчав, ответила:
     - Конечно.
     Служанка принялась расшнуровывать корсет Колетты. Девушка вздрагивала при каждом прикосновении смуглых пальцев Шарлотты.Она втянула голову в плечи и, казалось, вот-вот потеряет сознание от волнения. Шарлотта незлобно улыбалась, глядя на волнующуюся девушку.
     Наконец, платье Колетты упало к ее ногам. Шарлотта подхватилаего и унесла за ширму. Девушка стояла и рассматривала наряд, который предстояло ей надеть.
     - Ну как, мадемуазель, вам нравится?
     - По-моему, платье не совсем обычное.
     - Конечно же, его приготовила для вас моя госпожа. Одевайтесь,у нас не очень много времени.
     Колетта выставила вперед руки, и Шарлотта принялась ее одевать. Когда платье было застегнуто, Колетта с замиранием сердцавзглянула на себя в зеркало. Наряд больше открывал, чем скрывал еесобой. Колетта смутилась.
     - Мне кажется, оно слишком открыто. Шарлотта поспешила успокоить девушку.
     - Платье великолепное и как нельзя лучше подходит к сегодняшней встрече.
     Колетта глянула вниз, губы ее задрожали.
     - Но ведь у меня совсем голые ноги.
     - Но вы же, мадемуазель, будете совсем одни.
     Шарлотта притворно улыбнулась. И девушка почувствовала всю свою неопытность, ей стало стыдно за себя, за то, что она еще так мало осведомлена в любовных делах.
     Шарлотта тем временем поднесла туфли, сверкавшие серебром.Колетта не могла отделаться от смущения и постоянно пыталась прикрыть свои ноги прозрачной газовой накидкой.
     Шарлотта наконец-то, смилостивилась над девушкой, и подала ейнаполненный вином бокал.
     - Отпейте, мадемуазель, это придаст вам уверенности.
     Колетта трясущимися руками приняла бокал и жадно выпила несколько глотков. Вино сразу ударило в голову, и она прикоснулась ладонью ко лбу.
     - Я так волнуюсь, - прошептала девушка.
     - Ничего, - Шарлотта приняла недопитый бокал и поставила его на столик между ярко горевших свечей.
     Колетта с ужасом смотрела на кровать под полупрозрачным балдахином. Наверное, не существовало сейчас в мире вещи, способной сильнее напугать девушку. Она поискала взглядом, куда бы присесть. Шарлотта указала ей на массивное золоченное кресло, к которому больше подошло бы название трон.
     И тут, где-то далеко зазвенел колокольчик.Шарлотта, прищурившись, улыбнулась.
     - Это шевалье, он пришел вовремя. Садитесь, мадемуазель, ждите. Сейчас он появится.
     Шарлотта исчезла за дверью.
     Вскоре в коридоре раздались странные звуки - грохот и звон струн.
     Осторожно, шевалье, - прозвучал голос Шарлотты.
     - Но здесь так темно.
     Дверь распахнулась и на пороге появился Александр Шенье. Подмышкой он держал небольшую арфу, с которой приходил раньше давать уроки музыки. Он с трудом удерживал арфу на весу, просунув пальцы под струны.
     Колетта с ужасом смотрела на свои обнаженные ноги и еще сильнее сжала их при появлении Александра Шенье. Тот был ошарашен, увидев свою возлюбленную в таком странном наряде.
     - Колетта, - воскликнул он.
     Девушка приняла его восклицание за испуг и тут же закинула ногу за ногу, а для надежности набросила на них прозрачную накидку.
     Шарлотта бесшумно исчезла, притворив за собой дверь.
     Но она не собиралась далеко уходить, взбежав по лесенке, онавошла в небольшую комнату и припала к глазницам большой алебастровой маски. Она прекрасно видела, что происходит в нижней комнате.
     Правда, в черных провалах глазниц маски предательски блестели, белые, как вареные яйца, глаза эфиопки.
     Но Колетте и Александру было не до того, чтобы смотреть по сторонам. Они, не отрываясь, глядели друг на друга.
     - Колетта...
     - Александр...
     - Мадемуазель...
     - Шевалье...  Учитель музыки сделал несколько шагов навстречу своей возлюбленной и замер, не решаясь приблизиться. Та покраснела и смутилась.
     - Вы прекрасны, мадемуазель, - проговорил Александр Шенье.В его глазах застыло немое удивление. И было, чему удивляться. Колетта выглядела как кукла или как принесенный в подарок котенок. На шее повязана шелковая лента, такие же ленты украшали и запястья. А наряд, украшенный сееребром и золотом вообще не поддавался никакому описанию - декольте, сплошные разрезы, прорехи, обрамленные кружевами. Шевалье, волнуясь, судорожно сглотнул слюну.
     - Мадемуазель...
     - Что, шевалье?
     - Вы прекрасны.
     Арфа с грохотом упала на пол...
     Эфиопка поморщилась и, чтобы не рассмеяться, изо всех сил зажала рот ладонью.
     Даже не пытаясь поднять арфу, Александр Шенье принялся рыться в нотах. Книжки одна за другой, как раскрытые веера, посыпались к его ногам. Наконец, в его руках остался лишь белоснежный конверт.
     - Вот. Я написал вам письмо, мадемуазель. Колетта робко улыбнулась.
     - И я тоже.
     Она достала руку из-за спины и протянула Александру аккуратный четырехугольный конверт.
     - ...Я тоже написала вам.
     Сгорая от нетерпения, они вырвали друг у друга послания и, Колетта, усевшись в кресло, а шевалье на козетку, углубились в чтение.
     Было такое впечатление, что они находятся вдалеке друг