нать,  куда  он  направляется.  Флорин,  если  вы  сумеете
проследить за ним.
   - Это не составит труда. Он идет быстро...
   Батлер вошел в кафе  на  Грабене  как  раз  напротив  колонны  Святой
Троицы. Гортензия тут же послала кучера посмотреть, что он  там  делает.
Кучер быстро вернулся.
   - Похоже, он не собирается там задерживаться.
   Он заказал кофе и отказался взять газеты. Будем ждать?
   - Будем ждать.
   Ожидание продлилось еще меньше, чем они предполагали. Примерно  через
полчаса человек вышел из кафе, и Гортензия  едва  удержалась,  чтобы  не
вскрикнуть от удивления. Это,  несомненно,  был  Батлер  и  одновременно
совсем другой человек. Несмотря на теплую погоду,  на  нем  был  плащ  с
тройной пелериной, который прекрасно скрывал зеленый костюм.  На  голове
была все та же черная шляпа, но под ней виднелись прямые черные  волосы.
Наряд завершали очки, и только  жадное  внимание,  с  которым  Гортензия
ждала его появления, помогло ей не попасться на удочку. Если бы  она  не
знала так хорошо своего мучителя, он ускользнул бы у нее из-под носа.
   - Вот он! - бросила она кучеру. - Человек в черном пальто.
   - Вы уверены? Но ведь это совсем другой...
   - Да нет, именно он! За ним!
   - Ну, если хотите... Наверно,  он  переоделся  в  туалете.  Наверняка
знает кого-нибудь в этом кафе, а деньги творят чудеса.
   Долго ехать не пришлось. Владелец черного плаща с  тройной  пелериной
дошел до Шенкенштрассе и вошел в  красивый  особняк,  который  находился
почти напротив дворца Пальм. Перед дворцом, кстати, стояла карета  Марии
Липона.
   - Я так и думал, что долго ехать не придется, - надулся кучер.  -  Вы
ведь сначала сказали - во дворец Пальм?
   - Да. Остановитесь перед парадным подъездом.  И  спасибо  за  помощь.
Держите два флорина.
   Довольный, что все так удачно получилось, кучер высадил Гортензию  и,
весело насвистывая, поехал прочь.
   Гортензия задумчиво направилась к себе. Она представила, как  Батлер,
вооружившись биноклем, целыми днями наблюдает,  что  происходит  в  доме
напротив.
   Конечно, настоящая удача - обнаружить его, но  ежеминутной  опасности
это вовсе не уменьшает.
   - Боже мой. Гортензия, откуда вы? -  воскликнула  Фелисия,  когда  ее
подруга вошла в желтую гостиную, где она беседовала с Марией  Липона.  -
Похоже, вы повстречались с дьяволом.
   - Почти. Я видела этого подлеца  Батлера,  говорила  с  ним.  Кстати,
живет он как раз напротив нас.
   Гортензия  быстро  рассказала  о  своем  приключении,  хотя   Фелисия
беспрестанно перебивала подругу, упрекая за то, что  та  вышла  из  дому
одна и не взяла карету. Когда она наконец закончила, обе  женщины  долго
молчали. Выводы были самыми неутешительными.
   Затем графиня Липона вздохнула:
   - Вы не должны больше оставаться здесь. Поедемте ко мне...
   - Он запросто найдет нас и там, - ответила Фелисия. - И потом незачем
подвергать вас излишнему риску.
   - А вы не преувеличиваете? Мой дом  все-таки  не  мельница.  Из  него
можно легко выйти, а вот войти туда - совсем  другое  дело.  Теперь  что
касается риска: мои слуги, я в этом уверена, готовы меня  защитить,  тем
более от одного безумца. К тому же, если на нас  нападут,  что  или  кто
помешает нам вызвать полицию?
   Разве мы не мирные жители Вены? Послушайтесь моего  совета:  соберите
вещи, заприте дом и переезжайте жить к Марии Липона!
   - Нет! - запротестовала Фелисия, гневно сверкнув глазами. - Я никогда
не отступлю перед противником.
   К тому же, если мы уедем, этот подлец  догадается,  что  раскрыт.  Он
перенесет свои вещички на Салезианергассе, изменит  внешний  вид,  и  мы
опять придем к тому, с чего начали.  А  на  данный  момент  у  нас  есть
преимущество, и необходимо им воспользоваться. Почему бы  не  расставить
ему ловушку? Кажется, у меня есть идея...
   - Надеюсь, на сей раз хорошая!  -  вздохнула  Мария.  -  У  меня  нет
совершенно никакого желания однажды узнать, что он  всадил  вам  пулю  в
голову, чтобы освободить Гортензию от вашего пагубного влияния.
   - Нет, по-моему, идея неплохая.
   Через некоторое время графиня Липона в сопровождении своих подруг, не
скрываясь, вышла из дворца  Пальм.  Громко  и  отчетливо  она  приказала
своему кучеру отвезти  их  на  Пратер  к  Паперлю.  Это  был  знаменитый
ресторан на свежем воздухе, где с наступлением теплых  весенних  деньков
собирались  сливки   венского   общества.   Место   действительно   было
превосходным.  Столики,  накрытые  простыми  скатертями  в  красно-белую
клетку,  были  расставлены  под  огромными  каштанами,   и   молоденькие
официантки в тирольских  платьях  разносили  на  подносах  лучшие  блюда
австрийской кухни. Дворяне и буржуа, сидя бок о  бок,  весело  поглощали
огромные порции кнелей, которые ни у  кого  не  получались  так,  как  у
Паперлю, запивая их несметным количеством кружек пива.
   Мария Липона, Фелисия и Гортензия с удовольствием позавтракали, забыв
на время о тягостных событиях.
   - Я специально привела вас сюда, чтобы напомнить, что Вена не  только
город убийц, здесь есть немало чудесных мест, - сказала Мария Липона,  -
даже если вы в это больше не верите, -  быстро  добавила  она,  легонько
похлопывая по руке Гортензию. - Мне кажется, Гортензия,  вам  у  нас  не
нравится.
   - Просто  у  вас  сложилось  такое  впечатление,  Мария.  При  других
обстоятельствах я бы несомненно полюбила ваш красивый и  веселый  город,
но...
   - Но наша Гортензия заскучала по дому,  по  сыну,  по  своей  стране,
наконец. Мы не вправе ее упрекать, - сказала Фелисия, понимающе глядя на
подругу. - Что я могу сказать вам в  утешение,  Гортензия?  По-видимому,
наше пребывание здесь подходит к концу. Не  спрашивайте,  почему  я  так
думаю, я все равно не смогу вам ответить. А поскольку  мы  на  несколько
дней расстаемся, выпьем за нашу скорую встречу  и  за  исполнение  наших
планов.
   И она подняла бокал мозельского вина; жидкость цвета бледного  топаза
искрилась в лучах пробивающегося сквозь листву солнца.
   Гортензия улыбнулась и тоже подняла бокал. Мужество вновь вернулось к
ней, частично  благодаря  уютной  непринужденной  обстановке  ресторана.
Друзья улыбались ей из-за столиков,  подходили  поздороваться  знакомые.
Траутхейм и Дегерфельд упрекнули всех трех женщин за то, что  те  пришли
завтракать к Паперлю, не предупредив их, в противном  случае  они  бы  с
удовольствием их пригласили. Отовсюду слышались шутки и смех, в  воздухе
носились нехитрые сплетни.
   Говорили  об  отъезде  двора  в  летнюю  резиденцию  в  Шенбрунн,   о
шестидесятом пехотном венгерском полке под командованием графа Гулаи,  к
которому  император  прикомандировал  герцога  Рейхштадтского   в   чине
командира батальона. Говорили, что принц "обезумел от радости"  и  решил
полностью посвятить себя военной карьере, оставив  императорские  дворцы
ради казарм в Альслергассе, где ему оборудовали небольшую квартиру.
   - Что отнюдь не облегчает вашу  задачу,  -  тихо  проговорил  Мармон,
подошедший в это время к трем подругам. - Отныне принц в казармах,  и  с
ним так просто не поговоришь...
   - Ну, из казарм время от времени выходят, - ответила Фелисия  тем  же
тоном. - На маневры, например, но сейчас у  нас  и  без  того  есть  чем
заняться. Мы должны кое-кого поймать, и  вы  могли  бы  быть  нам  очень
полезны. Хорошо, что мы встретились, я собиралась просить вас прийти  ко
мне сегодня вечером.
   - Не верю своему счастью! Вы действительно нуждаетесь во мне?
   - Верьте, верьте! Вы мне совершенно необходимы.
   После завтрака Фелисия, Мария и Гортензия долго  гуляли  по  тенистым
аллеям Пратера, затем вернулись в город и отправились  во  дворец  Марии
Липона, где провели около часа. А потом карета Марии отвезла  во  дворец
Пальм Фелисию и женщину, очень похожую на Гортензию. На самом  деле  это
была Марика, горничная Марии, одетая в  платье  мадам  де  Лозарг.  Сама
Гортензия осталась у подруги.
   Идея Фелисии была необычайно проста: нужно, чтобы Гортензия  внезапно
исчезла и Батлер не смог ее  найти,  тогда  он  забеспокоится,  наделает
глупостей и в конце концов попадется им в руки.
   - На улице тепло, и мы можем держать окна открытыми,  это  "облегчит"
ему задачу. Я уверена, что он наблюдает за нами, по-другому  и  быть  не
может, а так он не упустит ничего из происходящего. Он быстро  обнаружит
пропажу Гортензии и, естественно, начнет ее искать. Сначала  у  Марии..,
но ее там не будет. Что может прийти в  голову  этому  помешавшемуся  на
почве любви? Я уверена, что однажды ночью он попытается проникнуть  сюда
и узнать, что же случилось. Ведь один раз он уже приходил, не забывайте.
И попытается вновь.
   Но здесь его будут ждать, и он получит по заслугам.
   Гортензия попыталась узнать,  что  Фелисия  под  этим  подразумевает.
Вопреки тому, что ей пришлось выстрадать из-за Батлера,  и  несмотря  на
постоянно исходящую от  него  опасность,  мысль  об  очередном  убийстве
приводила ее в ужас. Но Фелисия не пожелала посвятить ее в детали своего
плана.
   - Эта часть плана касается только  меня.  А  ваше  желание  обо  всем
узнать - еще одна причина, по которой нам лучше расстаться на  некоторое
время. Вы из тех, кто в последний момент вступается  за  преступника.  Я
закаленнее вас. Я просто вынуждена быть такой.
   В противном случае.., представьте  только,  Гортензия,  что  будет  с
вами, с вашей жизнью и с жизнью  того,  другого,  если  Батлер  появится
однажды в Лозарге.
   Гортензия молча опустила голову, потому что сама  не  раз  обдумывала
эту возможность. Однако ее расстроенное лицо вызвало у Фелисии улыбку:
   - Мученица вы моя! Успокойтесь, нежная душа!
   Я сделаю все возможное, чтобы не произошло того, чего вы так боитесь.
   И она уехала вместе с лже-Гортензией, оставив настоящую, облачившуюся
в платье  Марии,  которое  было  ей  немного  велико,  вкушать  прелести
обыкновенной чашки чая.
   На следующий день Марика вернулась в своей  обычной  одежде,  которую
захватила с собой, и привезла некоторые вещи  первой  необходимости  для
Гортензии.
   А полчаса спустя Мария усаживала ее в карету  во  внутреннем  дворике
своего дворца, точно исполняя часть плана, предложенного Фелисией.
   - Будет ли нескромно  спросить,  куда  вы  меня  везете?  -  спросила
Гортензия.
   - Ну что вы, милочка! У меня есть небольшой домик за  городом.  Место
тихое, дикое, вам наверняка понравится.
   - Я не знала, что у вас есть еще один дом.
   - Еще я владею замком в Богемии, но везти вас так далеко нет  смысла.
А этот маленький домик за городом я купила сравнительно недавно, и  мало
кто знает, что он принадлежит мне. Там живет пара проверенных  слуг,  вы
быстро поймете, что они незаменимы.
   До места доехали быстро.  Пересекли  городские  укрепления,  и  почти
сразу же показалась деревушка Гринцинг. По обе  стороны  улицы  призывно
распахнули двери  кабачки,  приглашающие  отведать  самые  разнообразные
вина. Кабачки эти содержали в основном сами сборщики винограда и,  чтобы
их дома заметны были издалека, украшали их шестами с еловыми ветками  на
конце.   Карета   выехала   на   узенькую   дорогу,   петляющую    между
виноградниками, и стала подниматься к замку Кобенцль.
   Примерно на полпути к нему на зов кучера открылись  ворота  старинной
виноградарской фермы. Солнце золотило коричневую крышу,  из-под  которой
выглядывали  побеленные  стены  и  маленькие  окошки   с   геранями   на
подоконниках. Вокруг дома росли липы, создавая приятную прохладу.
   - Очаровательно! - сказала Гортензия. -  Почти  рядом  с  городом,  и
какая тишина!
   - Она бывает обманчива. По  вечерам  при  южном  ветре  слышны  песни
выпивох из Гринцинга, но это не так уж неприятно. Познакомьтесь:  Людвиг
и Эльза смотрят за домом, - добавила Мария, указывая  на  чету  супругов
средних лет, стоящих рядом с каретой. - Они будут ухаживать за вами, как
за родной дочерью, так же, как они ухаживают за другим моим гостем...
   - Еще один гость? Я буду здесь не одна?
   - Нет! Я вас очень люблю и поэтому решилась нарушить его одиночество.
Надеюсь, вы подружитесь.
   Мария провела Гортензию в большой прохладный зал,  пол  которого  был
вымощен камнем, а стены облицованы деревом и керамикой. Перед  небольшим
секретером сидел молодой человек и что-то писал на листе  белой  бумаги.
Одетый в светло-серый камзол, брюки из белого кашемира и белую  сорочку,
он низко склонился над письмом, его четкий, точеный профиль  и  короткие
черные волосы четко выделялись на фоне окна. При  виде  двух  женщин  он
бросил перо и подошел к ним.
   - Кого вы привезли сюда, друг мой? - сказал он теплым  контральто,  и
странно было слышать в голосе мужчины женские  нотки.  Но  Гортензия  не
слушала.
   С округлившимися от удивления глазами она изучала  это  незнакомое  и
одновременно очень знакомое лицо. так  похожее  на  портрет  в  кабинете
отца, которым она сотни раз восхищалась: лицо императора  Наполеона,  но
Наполеона двадцати пяти лет...
   Впечатление было таким сильным, что она инстинктивно  согнула  колени
для реверанса, но незнакомец, рассмеявшись, остановил ее.
   - Даже в другом месте и при других обстоятельствах я не имел права на
то, чтобы мне делали реверансы, моя дорогая. Здесь для  всех  я  -  граф
Кампиньяно. А вы?
   - Графиня  Гортензия  де  Лозарг,  крестница  императора  и  королевы
Гортензии, я рассказывала вам о ней, друг мой, -  представила  Гортензию
Мария. - Она тоже нуждается во временном убежище... Поэтому  я  привезла
ее сюда. Я говорила вам, что у графини и ее подруги принцессы Орсини  та
же цель, что и у нас.
   - Ах, Мария! Ну что же вы раньше не сказали!
   Тогда мне нечего скрываться  от  вас,  дорогая,  -  добавил  странный
молодой человек, протягивая руки к Гортензии. - Я племянница  Наполеона,
графиня Камерата, приехала в Вену инкогнито две недели назад.
   - Я вызвала ее, - объяснила Мария  Липона  Гортензии,  -  решив,  что
графиня  будет  сильно  разочарована,   если   не   примет   участия   в
восстановлении Империи.
   - К тому же, - добавил лжеграф, - я знаю всех тех, кто  присоединится
к нам, когда  Римский  король  доберется  до  берегов  Сены.  Итак,  нас
становится все  больше,  и  добро  пожаловать!  Присаживайтесь  рядом  и
расскажите, как идут дела. Я не видела Марию больше недели  и  буквально
терзаюсь от неизвестности.
   - Вы  еще  больше  расстроитесь,  когда  узнаете  новости,  Леона,  -
ответила Мария. - Они совсем нехороши, Дюшан убит...
   Однако, возвращаясь часом  позже  в  Вену,  Мария  Липона  испытывала
огромное  облегчение,   поскольку   побаивалась   эксцентричного   нрава
племянницы Наполеона, чье поведение было трудно предсказать. Но  встреча
двух крестниц императора прошла превосходно, и Мария надеялась, что  они
поладят и вместе будут бороться во славу Наполеона II.
   А в это время во дворце Пальм  Фелисия  в  основном  проводила  время
перед открытыми окнами, специально выставляя себя напоказ. Ей предстояло
провести несколько тревожных ночей.  Она  была  уверена,  что  рано  или
поздно Батлер попробует проникнуть в  дом,  но  предугадать,  когда  это
случится, не представлялось возможным. Тимур был послан на  разведку,  и
вскоре Фелисия узнала, что Батлер поселился в доме напротив  под  именем
археолога месье Ле Гоффа и был связан с французским посольством. Новость
была не из  приятных,  поскольку  предполагала,  что  человек  из  Морле
находится в прекрасных отношениях с маршалом Мэзоном, который,  по  всей
видимости, согласился прикрыть  этого  фальшивого  археолога  от  обычно
подозрительной  императорской  полиции.  При  Батлере  находился  слуга,
крепкий высокий блондин, очевидно, тот, кто всю дорогу от Парижа до Вены
следил за каретой Фелисии и Гортензии.
   Тимур воздержался от расспросов слуги, а отправился на Картнерштрассе
к  знаменитому  оптику  и  приобрел  там  подзорную  трубу   с   сильным
увеличением.
   Вооруженный трубой, он устроился  в  одной  из  комнат  для  слуг  на
последнем этаже дворца Пальм, откуда квартира Батлера была видна как  на
ладони.
   Тимур убедился, что человек из Морле выходил из дома только ночью,  а
днем сидел в кресле с биноклем  в  руках,  уставившись  на  окна  дворца
Пальм, и нервничал все больше и больше.
   Во дворце Пальм Фелисия  каждый  вечер  разыгрывала  один  и  тот  же
спектакль. Поужинав в одиночестве и на видном  месте,  принцесса  Орсини
играла в гостиной на арфе или фортепиано. Когда  слуги,  потушив  свечи,
отправлялись  спать,  она  устраивалась  в  комнате  Гортензии,   открыв
предварительно окно и вытянувшись на ее кровати. В это время  Тимур  шел
открывать Мармону, который тайком приходил  каждый  вечер  через  черный
ход, похожий на заговорщика или влюбленного, и, обменявшись парой слов с
Фелисией, занимал соседнюю комнату. Тимур из окна мансарды  наблюдал  за
домом напротив.
   Комедия повторялась четыре ночи подряд, изматывая нервы и терпение ее
участников, не знавших покоя.  Только  Тимуру,  казалось,  нипочем  были
ночные бдения. И вот на пятый вечер...
   Слуги поднялись  к  себе,  свет  в  комнатах  давно  погас,  в  малой
гостиной, освещенной луной, Фелисия,  не  в  силах  заснуть,  болтала  с
Мармоном.  Точнее,  не  болтала,  а  приносила   свои   извинения:   она
чувствовала себя  все  более  и  более  неловко  за  то,  что  заставила
влюбленного проводить ночи в непосредственной близости от  предмета  его
любви. Но Мармон смотрел на вещи иначе.
   - Вы прекрасно знаете, что и французскому посольству,  и  австрийской
полиции потребуется свидетель нападения. С другой стороны, - добавил  со
смехом маршал,  -  когда  еще  подвернется  такая  чудесная  возможность
скомпрометировать вас. Поскольку, не обольщайтесь,  любезная  принцесса,
вы рискуете запятнать в этом деле  свою  репутацию.  Если  этот  человек
промедлит еще несколько ночей - а я жажду этого всем сердцем, - вся Вена
начнет болтать о нашей интрижке, и эта идея сама по себе приводит меня в
восторг. Она позволяет мне надеяться...
   - Излишне не обольщайтесь, друг  мой.  Мне  кажется,  я  не  способна
больше любить.
   - Так всегда говорят. Я надеюсь, что время излечит раны...
   - Но не сотрет шрамы. Друг мой, я не хочу, чтобы вы понапрасну теряли
время, может быть, вы предоставите довершить это дело нам, мне и Тимуру?
   - И не надейтесь! Я и  так  смертельно  боюсь,  что  вы  каждый  день
буквально живете под дулом пистолета. Ведь этот человек вам угрожал.
   - Знаю. Но, если подумать, моя смерть ему ничем не  поможет.  Кто  же
тогда ему ответит, где Гортензия?
   По правде говоря, сам факт ее отсутствия защищает  меня  больше,  чем
если бы она была рядом. Я уверена, что он  придет  в  надежде  заставить
меня заговорить.
   Затем он, несомненно, меня  убьет,  но  не  простой  пулей.  Он  меня
слишком ненавидит и захочет насладиться моей смертью...
   - Хочется верить, что вы не ошибаетесь.  А  теперь  идите  и  поспите
немного. Вы совсем измучены.
   Внезапно Мармон  замолчал.  Дверь  гостиной  открылась,  и  показался
Тимур.
   - Человек только что вышел из дома, - сказал  он,  -  и  направляется
сюда.
   - Итак, займем наши места.
   Фелисия прилегла на кровать Гортензии и накрылась  одеялом,  Тимур  с
пистолетом в  руке  встал  за  шторами  второго  окна,  а  Мармон,  тоже
вооруженный, спрятался за ширмой.
   И вовремя. Послышался  легкий  шорох,  человек  карабкался  вверх  по
стене, цепляясь за выступающие камни, из которых она была  сложена.  Вот
из-за перил показалась голова, затем человек ловко, как змея, перескочил
через  них.  Чуть  слышно  скрипнула  створка  окна,   человек   застыл,
прислушиваясь, вглядываясь в темноту. Мармон и Тимур затаили дыхание,  а
Фелисия, наоборот, старалась дышать ровно, как спящий человек.
   Батлер вынул из-за пояса длинный  нож,  лезвие  зловеще  сверкнуло  в
бледном свете луны. Крадучись, он пересек комнату, к счастью,  паркетные
полов