и останется только выжженная земля!
     - Помощь не замедлит прийти, - возразил ему Николя Барраль. - В этот час Жанне должен быть уже в Карлате. Ставлю свою каску против копий монсеньора Бернара-младшего <Прозвище, данное в народе Бернару д'Арманьяку графу де Пардяку. - Примеч. авт.>, которые нам пошлет его супруга мадам Элеонора.
     Но ни на следующий день, ни через день ожидаемые копья не появились, вследствие чего стало нарастать всеобщее беспокойство. Даже когда Фелисьен с серьезным видом принес сержанту огромную капустную кочерыжку с просьбой обменять на каску, он добился только нескольких вымученных улыбок. Людям в Монсальви хотелось смеяться все реже и реже.
     Зато полил дождь. Он начался ночью, накануне Вербного Воскресенья, лил полный день и, казалось, зарядил на целую вечность. Но это не был тот тонкий и нежный весенний дождь, который хорошо проникает в землю и после которого идут в рост густые травы пастбищ, нежные ростки зерна и ржи, бархатистые почки каштанов. Это были грозовые ливни, порожденные яростным дыханием ветра, ненастья, которые вымывают почву по склонам холмов и на равнинах, обнажая скалы там, где в них не пустили корни деревья, обрывают ветви деревьев.
     Затем начался град. Твердые и большие, как орехи, ледяные шарики безжалостно вонзались в размытую почву, вырывая первые ростки и разрушая первые надежды на урожай.
     На стенах люди Монсальви, продрогшие до костей, смотрели, как бушующие водопады затопляют окрестность. Следующая зима будет суровой и полной лишений, но кто может быть уверен, что доживет до следующей зимы? Угроза, нависшая над городом, была совсем рядом. Враг был все еще здесь, посреди моря грязи, промокший под своими палатками, теми, которые еще не были унесены ветром и потоками воды.
     Недовольные, что погода прервала их наступление, они стали еще более злыми. Их командиры, конечно, укрылись в редких домиках предместья, но основная масса войска устраивалась как могла, стуча зубами при мысли о теплой постели и прочных крышах, спрятанных за этими толстыми стенами запертого города.
     Катрин и аббат Бернар неустанно сменяли друг друга, чтобы поддержать паству, которая изъяснялась теперь в основном пословицами:
     - Апрель мягкий и спокойный, но рассердится - хуже не найдешь, - вздыхал один.
     - Когда дождь на Вербное Воскресенье, то дождь на сенокос и на жатву, - объявил другой, и все стали вспоминать пословицы - одну пессимистичнее другой.
     В такие часы для этих землепашцев осада отходила на второй план, они говорили о своей земле, об урожае. И двум сеньорам из города надо было приложить немало усилий, чтобы бороться с мыслью, родившейся из грозовых ливней, - небо отвернулось от Монсальви.
     - Мы сможем заменить и возместить разрушенное! уверила Катрин, имея в виду своего друга Жака Кера и его запасы. - По крайней мере, эти дожди не дадут врагам жечь другие фермы.
     - Наоборот, Бог с нами, - подхватил подошедший ей на выручку аббат. - Разве вы не видите, что он держит врага на расстоянии? Когда он стоит за вас и закрывает вас дождевым покровом, будете ли вы беспокоиться о нескольких сметенных арпанах зерна или ржи? Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц.
     Но одновременно он заказывал большие публичные молебны. Никогда еще Страстная Неделя не была такой неистовой и.., такой дождливой.
     Братство Страстей Господних сочло за честь организовать традиционную процессию Страстного Четверга. Они вышли в своих черных и красных одеяниях, полинявших под дождем, и были похожи на представителей какого-то странного племени.
     Что касается Сары, то она неустанно перетирала руками капустные листы с глиной, готовя смесь от ревматизма.
     Большая же часть жителей все свое свободное время проводила на крепостных стенах, напряженно всматриваясь вдаль, в надежде, что на дороге с севера покажутся сверкающая сталь и яркие флажки арманьякских копий. Но серый горизонт оставался пустым и немым, и никакой луч надежды не нарушал его мрачной безнадежности.
     Когда прошла неделя, люди Монсальви стали думать, что с их гонцом Жанне что-то случилось. Подтверждение тому они получили довольно неожиданным способом.
     На заре Пасхи, восьмого апреля, в день Святого Гуго, солнце поднималось с таким же трудом, как и в предыдущие дни. Небо было так низко и так дождливо, как будто солнце решило покинуть их навсегда.
     Как и все другие, Катрин встала с постели с мольбой к Богу о спасении. О празднике, конечно, не могло быть и речи. Однако аббат Бернар должен был отслужить большую мессу, по окончании которой замок и аббатство ждали горожан на большой обед. Обед не обещал быть обильным, но по обыкновению мог внести какое-то праздничное настроение.
     В ожидании этого обеда Сара, Донасьена и Мари суетились в огромной кухне замка, как в лучшие дни.
     Катрин также собиралась принять участие в приготовлении теста, когда прибежал Сатурнен, запыхавшийся, почти радостный. Новость, которую он принес, была, по его мнению, лучшим из всех пасхальных подарков. У Катрин заколотилось сердце.
     - Помощь? Кто-то пришел?
     - Не те, кого мы ждали, госпожа Катрин, но все-таки подкрепление!
     И действительно, у ворот Антрэйг небольшой отряд пытался прорвать заградительную линию осаждавших, правда, довольно слабую в этом месте, чтобы проложить себе дорогу к городу.
     - Небольшой отряд? Сколько человек?
     - Примерно двадцать, как мне показалось. У них нет отличительных знаков, но дерутся они хорошо. Николя ждет ваших приказаний поднять решетку.
     - Я следую за вами. Нельзя терять времени. Если только...
     Она удержала про себя мысль, которая приглушила бы радость старика. Беро д'Апшье был способен на любые хитрости, на любой капкан. Кто мог поручиться, что это маленькое военное подразделение "без отличительных знаков", "хорошо дерущееся", не представляло собой лучшей из ловушек и самого надежного средства проникнуть в город?
     Тем не менее она побежала к воротам, где на самом деле развернулось сражение. Двадцать всадников в полном вооружении пробились наконец через людей Апшье, удивленных внезапностью атаки, и стекались теперь к городу, продолжая отчаянно отбиваться от быстро растущего отряда противника.
     - Кто вы? - крикнула Катрин, успевшая к этому времени преодолеть весь путь по галерее.
     - Откройте, черт побери! - прохрипел задыхающийся голос. - Это я! Беранже!..
     Голос исходил из странного скопления разрозненных частей рыцарского вооружения и доспехов, которые были на центральном всаднике. Вооруженный гигантским бердышом, который был почти так же опасен для соратников, как и для противника, этот странный солдат раздавал направо и налево удары, делавшие больше чести его собственной решимости и предприимчивости, чем военному опыту. Но хорошо знакомый голос пажа вызвал у Катрин такую радость, на какую, казалось, она еще минуту назад была совершенно не способна, радость, распространившуюся на всех защитников ворот.
     Еще до того как она открыла рот, чтобы отдать приказ, Николя Барраль и его два человека повисли на вороте, поднимая решетку, и срочно стали поднимать подъемный мост, тогда как на стене у зубцов выстроилась линия лучников и на врага полетел дождь стрел.
     Въезд маленького войска совершился с поразительной быстротой: еще не смолк звон и грохот лошадиных копыт, а мост уже медленно стал подниматься. Когда стрелы и арбалетные наконечники достигли массивных дубовых досок поднятого моста, Беранже де Рокморель с ужасающим грохотом и скрежетом стаскивал свой непомерно большой шлем и соскакивал со своего огромного коня почти на руки сержанта.
     - Кровь Христова, мальчик мой! - воскликнул он. - Каким же вы оказались грозным воином! Только вот выглядите уж очень бледным после такой жаркой драки!
     - Я в жизни своей не испытывал еще такого страха! - признался мальчик, стуча зубами. - Ах, клянусь Небом! Какая радость всех вас снова видеть! - добавил он, тщетно пытаясь стащить свой железный панцирь, чтобы склониться перед Катрин. - Я старался прийти как можно быстрее, но по дороге встретил немало препятствий. Надеюсь, несмотря на все это, вы еще не очень пострадали?
     - Нет, Беранже, все идет хорошо.., или почти хорошо. Но вы-то сами, откуда вы пришли?
     - От моей матери, она молится за вас и просила вам передать тысячу теплых слов.., а также из Карлата!
     - Из Карлата? А эти люди? - проговорила она, показывая на солдат, которые тяжело слезали с лошадей.
     - И они тоже. Это все, что мессир Эмон дю Пуже, управляющий замка, смог вам послать в качестве подкрепления. Он в полном отчаянии, но графиня Элеонора только что уехала в Тур, где, как говорят, готовятся торжества по случаю свадьбы монсеньера дофина и мадам Маргариты Шотландской, и сир дю Пуже не может ослабить крепость, послав в ваше распоряжение большее число людей. К тому же он предпочел, чтобы на них не было ни плащей, ни цветов их сеньора. Эти грязные псы, которые вас атакуют, не должны догадаться, что Карлат почти без охраны.
     Командир отряда подошел к Катрин и, преклонив колено, выразил свою готовность и готовность его людей умереть за нее, но в благодарность Катрин смогла выдавить бледную улыбку.
     Разочарование было слишком тяжелым: двадцать человек, всего только двадцать в то время, как она рассчитывала минимум на двести! Никогда с таким небольшим по численности составом ей не удастся разомкнуть железный обруч, грозивший задушить город.
     Тревога и смятение так явно изобразились на ее лице, что Николя Барраль, боясь, что народ, уже сбегавшийся на шум, догадается о случившемся, поспешил вмешаться.
     - Надо отвести этих людей в замок, госпожа Катрин, дать им отдохнуть и подкрепить их силы после боя. А что вы скажете об этом неожиданном странствующем рыцаре? - вскричал он, хлопнув пажа по спине так, что заставил его закашляться. И потом добавил тихо:
     - ..Не надо, чтобы новость распространилась слишком быстро. Сейчас нужно предупредить только совет и.., аббата.
     Аббат, впрочем, уже появился, радостно шлепая по лужам и не беспокоясь о том, что дождь льет на его парадное облачение.
     Быстро посвященный во все, он не поведя бровью вошел в игру и громко выразил радость по поводу нечаянного возвращения пажа. Потом он увлек всех к замку, поспешив объявить, что по окончании мессы в коллегиальном зале монастыря соберется чрезвычайный совет.
     В это время дождь полил с удвоенной силой, и каждый поспешил удалиться кто куда, чтобы обсохнуть и обсудить этот неожиданный приход, казавшийся многим хорошим предзнаменованием.
     В то время как Николя Барраль расквартировывал подкрепление, Катрин отвела Беранже в замок и поручила его заботам Сары.
     Препровожденный в банное помещение, герой дня был раздет, вымыт, выпарен, растерт, высушен, а затем его положили на широкую каменную плиту, где Сара собственноручно растерла его ароматическим маслом <В средневековых замках женщины всегда должны были мыть в бане сеньора и его сына и его первых офицеров. Передать гостя заботам дамы значило оказать оказать ему честь.>.
     Сидя тут же, в нескольких шагах, на скамеечке, Катрин, сложив на коленях руки, внимательно слушала рассказ о приключениях пажа, сопровождаемых постанываниями. Уж очень энергично мощные руки Сары растирали его.
     Беранже возвращался со своей "рыбной ловли" через лес, когда звуки набата предупредили его, что в Монсальви происходит необычное. Он был еще далеко, а сумерки нажигались очень быстро. Когда он подошел к городу, наступила полная темнота, и он заметил только силуэты солдат, проскользнувших к уже запертым Антергейским воротам.
     Тогда он обогнул город, увидел лагерь Апшье и услышал угрозы сеньора грабителя.
     - Не желая подвергать вас опасности, я решил не возвращаться. Я спрятался в руинах Пюи-де-д'Арбо Оттуда я мог наблюдать за всем, что происходит у врага.., и к своему несчастью, видел смерть монаха. Я испытал такой ужас, мадам Катрин, что бросился бежать как можно дальше от замка. По-моему, - добавил он, скорчив жалостливую улыбку, - я никогда не смогу быть храбрым. Моим братьям было бы стыдно за меня, если бы они могли меня видеть.
     - Если бы они видели вас, Беранже, - серьезно проговорила Катрин, - то, напротив, были бы за вас горды. Вы дрались как настоящий храбрец, доблестный рыцарь.
     - Так что, - перебила Сара, - перестаньте стонать, доблестный рыцарь. Видел ли кто-нибудь рыцаря с такой чувствительной кожей!
     - Вы не массируете меня, Сара, вы меня молотите. На чем я остановился? Ах, да! Я убежал... Весь день я прятался в овраге далеко за пределами Сент-Фон, ожидая наступления ночи. Мне тогда пришла мысль добраться до подземного хода и попытаться проникнуть в замок.
     - До подземного хода? - переспросила Катрин. - Так, значит, вы о нем знали?
     Беранже посмотрел на нее со смущенной и извиняющейся улыбкой, а Сара в это время заворачивала его в большой кусок тонкого полотна, снимая лишний слой масла.
     - У нас в замке тоже есть ход, почти такой же. Я нашел его без особых усилий, спускаясь в погреба в донжоне. И несколько раз люди из охраны помогали мне им воспользоваться, когда случалось выходить из замка...
     - ..на ночную рыбную ловлю! - закончила безжалостная Сара. - Мессир Беранже, вы сочли нас слишком наивными, если подумали, что ваши выходки пройдут незамеченными...
     - Оставь его, Сара! - вмешалась Катрин. - Сейчас не время для подобных объяснений. Продолжайте. Беранже. Так почему же вы не вернулись?
     - Стояла кромешная тьма, было около полуночи. Местность казалась пустынной, но все-таки из осторожности я продвигался небольшими переходами, стараясь все время держаться зарослей. И был совершенно прав, так как вдруг когда я был от хода всего в нескольких туазах, услышал голоса. Один жаловался, что приходится долго ждать. Тогда второй ответил: "Терпение! Теперь уже скоро. Меня предупредили, что этой ночью они пошлют нового гонца подземным ходом.
     Обе слушавшие его женщины хором воскликнули - Предупредили?.. Но кто?..
     - Больше мне ничего не удалось узнать. Третий, очень грустный голос заставил замолчать два других, и снова стала тихо. Тогда я съежился как только мог и стал ждать. Но я не мог удержать дыхание, и мне казалось, что стук моего сердца слышен на всю округу. В то же время я безуспешно искал способ предупредить человека, который должен был показаться из подземного хода. Но мои размышления длились недолго: все произошло чудовищно быстро! Что-то выскочило из узкого хода у насыпи. Я увидел, как зашевелились кустарники и отделившаяся от них плотная тень выросла и осторожно сделала два шага. Третий шаг этот несчастный сделать так и не успел: с торжествующим криком те люди бросились на него, схватили, уволокли...
     - Убили?
     - Нет. Только связали и заткнули рот. Спустя несколько мгновений я увидел, как они уходят с громким смехом, унося на плечах большой обмотанный веревками куль - вашего гонца. Но когда они поравнялись со скалой, где я прятался, я узнал человека, который указывал им путь. Это был...
     - Это Жерве, конечно! - вскричала Сара. - То самое отродье, которое принесло к нам эту чуму в доспехах. Он единственный у Апшье может знать о существовании подземного хода.
     - Единственный? Я начинаю в этом сомневаться, - выговорила Катрин с горькой улыбкой. - Число людей, знающих о нашем подземном ходе, может оказаться ошеломляющим, если учесть, что его существование оставалось секретом: начиная с Гоберты, которая громко и уверенно говорила о нем у фонтана, и кончая Жерве, чью жизнь я имела неосторожность сохранить и о чем теперь все больше жалею. Но продолжайте, что вы сделали дальше, Беранже?
     - Прежде всего я побежал домой, чтобы получить совет своей матери и, возможно, ее помощь. Она очень умная, сообразительная женщина, и она вас любит. Узнав, в каком вы положении, она пришла в ярость и одновременно в отчаяние, так как мои братья оставили в Рокмореле только пять солдат и домашнюю прислугу. Все остальные ушли с ними в Париж за славой. За славой! Вы только послушайте. Многие не вернутся, а среди тех, кто вернется, будут одноглазые, хромые, одноногие, однорукие, - Беранже! - перебила его владелица замка. - Я уже давно знаю ваше мнение о войне, но в настоящее время меня больше интересует продолжение вашего приключения. Потом у нас будет время пофилософствовать.
     Паж, на чьи худые ноги с торчащими коленями Сара как раз надевала черно-зеленые штаны, густо покраснел и бросил на молодую женщину виноватый взгляд.
     - Извините меня, госпожа, я забылся. Итак, мать мне сказала: "Без сомнения, госпожа Катрин и аббат Бернар отправили гонца в Карлат. Так как он туда никогда не попадет, надо вам, Беранже, постараться его заменить. И какого черта! Попытайтесь хоть раз оказаться достойным вашего рода". С этими словами она дала мне в дорогу ломоть хлеба, кусок мяса, флягу с вином и одну из двух рабочих лошадей, оставшихся в ее распоряжении.
     Конь получил двойную порцию овса, удар ладонью по крупу, заставивший его бежать быстрее. Мы отправились в путь... Сделав большой крюк, чтобы не наткнуться на разведчиков Апшье, мы добрались до Карлата.
     Наступило молчание, прервать которое не решался ни паж, ни Катрин. В сознании обеих женщин, уже смирившихся с мыслью о том, что большей помощи от своего сюзерена они не получат, настойчиво вертелся единственный вопрос: кто в Монсальви поддерживал отношения с Жерве Мальфра и с его помощью решился предать своих?
     Вопрос не покидал Катрин, затронув в ее душе самые чувствительные струны.
     Пока длилась месса, коленопреклоненная Катрин, утопая в снежных складках большой кружевной вуали, которую она надела на свой высокий головной убор из фиолетового бархата, подходящего по цвету к ее глазам, со сложенными молитвенно руками пыталась догадаться, кто из присутствующих мог оказаться предателем.., или предательницей.
     Эту мысль подала ей Сара. Не скрывая своего презрения, она сказала, пожимая плечами:
     - Давать сведения Жерве.., на это способна только какая-нибудь девушка! Ему так хорошо удается сводить их с ума.
     Девушка? Женщина?.. Возможно! И она рылась в памяти в поисках имени или лица, вертевшегося возле Жерве в тот момент, когда его прогнали. Но она не могла припомнить никого, кроме маленькой Бертиль. А найти было необходимо! Люди в Монсальви подвергаются слишком большой опасности, чтобы и далее оставлять предателя свободе. Но кто же это? Всех этих людей, находившихся сейчас здесь, графиня знала лично. Маленький город похож на большую семью. Если сеньор достаточно любит свой домен, он не боится нарушить сословие дистанции. И среди всех этих людей были и злые, и тупые и хитрые, и злопамятные, и совсем бесхитростные, но не было ни одного, способного на такую низость. Они были правдивы, откровенны, честны и чисты душой.
     Однако кто-то был!.. На совете, который состоялся сразу по окончании мессы, сообщение пажа было встречено гробовым молчанием. Лица были вытянуты и напряжены, губы плотно сжаты, и в каждом взгляде Катрин читала один и тот же вопрос: предатель среди них? Это невозможно!
     - Предатель - нет! Но предательница - да! - крикнул Мартен Керу, чья ненависть снова вспыхнула при одном имени Жерве и поэтому совпала с предположением Сары. - Есть только одна такая, совершенно одуревшая от любви, способная выдать своих этому грабителю. За кем он тут увивался, когда погубил мою малышку? Помнится, он здорово приударял за твоей Жанеттой, - добавил он, поворачиваясь к Жозефу Дельма, который тут же взорвался:
     - Эй ты! А ну попробуй только сказать, что моя Жанетта пропащая девушка, безбожница, способная нанести удар в спину своим отцу и матери! Я уважаю твое горе и сочувствую тебе, но ты переходишь границы! Этот Жерве крутился возле всех девушек, у которых глаза и нос были на своем месте! Почему это должна быть моя Жанетта, почему не твоя Виветта или Бабе Огюста?
     У овернцев кровь горячая, и они очень чувствительны в вопросах чести. Сразу же между Ноэлем Керу и Огюстом Мальвезеном разгорелся сильный спор, грозивший п