-  Вы  должны  хорошо  знать  город.  Как  вы  думаете;  где  нам   лучше
встречаться?
   - Только в отелях. На улицах мы сразу бросаемся в  глаза.  Вы  же  смогли
догадаться, что у меня парик. Об этом могут догадаться и другие. Кроме  того
завтра у вас поездка в Кербелу, а я как корреспондент  австралийской  газеты
буду сопровождать вас. Юбилей Физули отмечается по  решению  ЮНЕСКО,  значит
завтра будут все зарубежные корреспонденты.
   На завтра у него была назначена встреча с Афифом Заки в отеле "Виктория".
Предупредить связного он уже не мог, не поехать тем более.  Значит  придется
ехать. Афиф Заки догадается позвонить в отель, чтобы узнать,  почему  он  не
пришел. Даже если не догадается, он придет на следующий день, а это  одно  и
то же.
   - Договорились, - "Дронго" поднялся из-за стола. Ирвинг протянул Наде три
голубые бумажки. - Спасибо.
   На всех деньгах, кроме  двадцати  пяти  динаров,  были  портреты  Саддама
Хусейна. Голубые достоинством  в  сто  динаров,  коричневые  в  пятьдесят  и
красные в пять. А вот на зеленых были изображены арабские скакуны. Они вышли
из бара, сразу свернув на лестницу.
   Пока их никто, не видел. Поднявшись на следующий этаж, где был расположен
французский ресторан и конференц-зал, они подошли к лифтам,  нажимая  кнопку
вызова. Через мгновение уже в лифте Ирвинг сказал:
   - В номере я не произнесу ни слова, чтобы нас не услышали.
   - Да, у меня есть ключ, я открою дверь, - кивнул "Дронго".
   Они вышли из лифта, прошли коридор  и  "Дронго"  очень  тихо,  осторожно,
почти бесшумно вставив ключ в замочную скважину, открыл дверь.
   В номере никого не было.

VIII

   Ирвинг приложил палец к губам, внимательно осмотрелся, вышел  на  балкон,
вернулся обратно в номер Затем, выйдя в коридор, поманил к себе "Дронго"
   - Встретимся утром в Кербеле, - кивнул он на прощание, - если  что-нибудь
очень срочное -  попросите  кого-нибудь  из  друзей  позвонить  в  "Шератон"
Ирвингу Робертсу. Я, конечно, подозрительный иностранец, но пока вне  особых
наблюдений наших хозяев. Договорились?
   "Дронго" кивнул, возвращаясь в номер.  Непонятно,  почему  Наиля  его  не
дождалась.  Или  это  опять  разновидность  игры.   Правила   профессионалов
предусматривали безукоризненное  выполнение  взятых  на  себя  обязанностей.
Иначе провал был неминуем. Но женщина ушла. Она могла поступить так только в
случае крайней нужды, исключительной опасности. Или произошло нечто  другое.
Он подошел к телефону, набрал номер комнаты. Телефон не отвечал,
   "Дронго" вновь  вышел  на  балкон,  Нужно  немного  успокоиться  и  вновь
проанализировать ситуацию. Американцам, конечно, в этом регионе "Волк" никак
не нужен. Он не просто  мешает  им,  он  для  них  представляет  смертельную
угрозу. Ирвингу врать незачем, его позиция  ясна.  Или,  или.  Или  "Дронго"
убирает "Волка", или это делает за него сам Ирвинг. Тут все просто.  И  есть
конкретные очень сильные, мотивы.
   С англичанами сложнее. Почему они так хотят получить этого "Волка".  Что,
у них нет своих специалистов. Или им  нужен  конкретный  специфический  опыт
"Волка"? Может здесь какая-нибудь игра  с  подставкой,  что  не  раз  делали
английская и российская разведка. Но тогда почему так откровенна Наиля.  Или
это откровенность растерявшегося дилетанта. Не похоже, она для этого слишком
умна. Здесь как раз все не сходится. Ему очень не нравится, что все играют в
открытую. Или делают вид, что играют в  открытую.  Иракцы,  убирающие  столь
явно его связного. Англичане, внедряющие своего агента  "Иодида"  в  группу.
Американцы, столь откровенно демонстрирующие свой интерес к  его  миссии.  И
только "Волк" пока. молчит. Или он затаился в своей норе,  выжидая  удобного
случая. А если Ирвинг - это дьявольская игра  самого  "Волка"?  Тогда  он  и
Наиля обречены. Но если это так, почему "Волк" сразу не убирает их. Чего  он
ждет, чего медлит? Это не  в  его  интересах.  Здесь  наворочено  столько...
Почему нет никаких данных  у  этого  Нури.  Он  же  наверняка  встречался  с
предшественником "Дронго". Но не послал никаких сообщений, не  дает  о  себе
знать. Или  его  раскрыли  иракцы.  Но  тогда  они  должны  были  его  сразу
арестовать.  Саддам  Хусейн  очень  не  любит  предателей,  тут  промедление
невозможно. Если это игра, тогда  им  не,  позволили  бы  проникнуть  в  дом
начальника полиции. А если это еще более тонкая игра с  подставкой  сейфа  и
отсутствием документов, то за ними должны  были  вести  наблюдение  от  дома
Нури-ад-Дуруби до их отеля.
   Этого не было. Вернее, они не обнаружили слежку, а это  уже  кое-что.  Не
могли два таких специалиста как Ирвинг и он  сам  не  заметить  слежки.  Это
исключено.
   Завтрашний разговор с господином Нури очень важен. Нужно будет  позвонить
ему до того, как они покинут Багдад. А вот с Афифом Заки он встретится  лишь
послезавтра. В Кербелу ехать нужно  обязательно,  иначе  его  не  поймут,  а
иракцы просто посадят его под домашний арест до самого выезда из страны.
   На балконе было душно. Он потрогал решетку еще раз  подумав,  как  именно
дипломат мог выпасть из своего номера. Затем, подойдя с другой стороны,  где
стояли  небольшие   украшения   для   цветов,   стоявшие   теперь   пустыми,
перегнувшись, посмотрел вниз.  Здесь  пролезть  или  что-либо  сказать  было
невозможно. Но вот  в  соседний  номер,  за  решетку  справа,  вполне  можно
докричаться. Или даже негромко что-то произнести. Неужели это Ариф. Директор
Литфонда - любитель вкусно поесть, посидеть в компании друзей. Четыре года в
Афганистане могли превратить его в хладнокровного убийцу.  Других  вариантов
больше не было, Азиз не выходил даже на балкон.
   В дверь постучали.
   - Войдите, - громко сказал он забывшись.  Затем,  вернувшись  в  комнату,
пошел открывать дверь. На пороге стояла Наиля.
   - Ты заснул, - громко сказала она подмигивая, - мне  стало  скучно,  и  я
ушла.
   - Ты могла бы меня разбудить, - решил подыграть ей "Дронго",  -  впрочем,
ты права.
   - Давай немного пройдемся, - предложила женщина.
   - Сейчас сменю рубашку, - он только теперь вспомнил, что не смыл  с  себя
грязь после возвращения.
   Но уже было поздно.
   Через пару минут он был готов и они вдвоем вошли в лифт. Внизу, в  холле,
сидело несколько  иностранцев.  Среди  них  был  высокого  роста  человек  с
огромными бицепсами и удивительно тупым выражением лица. "Дронго"  шагнул  к
нему.
   - Вы не видели здесь доктора Ахмада, - спросил он умышленно по-английски.
   Араб раздраженно покачал головой даже не отвечая.
   Это был Халед-аль-Вали, описание которого точно  соответствовало  образу.
"Дронго" постарался запомнить этого типа в лицо.
   Выйдя из отеля и попав сразу под действие горячего  южного  воздуха,  они
пошли к мосту, находившемуся почти рядом.
   - Что случилось? - спросил "Дронго". - Почему вы ушли из номера?
   - Меня позвали, - немного виновато ответила Наиля, - позвонили  из  моего
номера. Мы живем так с подругой. Я же не могла долго  оставаться  у  вас.  У
меня в нашем городе есть муж, ребенок. Представляете, что все подумают.
   - Я об этом даже не вспоминал.
   - Напрасно, - разозлилась женщина, - здесь  настоящий  Восток.  И  у  нас
тоже. Может быть, арабов мы обманем, подсунув им мои притворные экстазы,  но
боюсь, что вместе с ними мы убедим и всю нашу делегацию. А вот  рассказывать
всем о своем моральном падении мне не хотелось. Даже за  большие  деньги.  В
конце концов я должна думать о своей репутации.
   - Смешно, - медленно сказал он, -  об  этом  я  как-то  не  подумал.  Мне
приходили в голову разные обстоятельства.
   - Именно поэтому мы вернемся в отель через пятнадцать минут. Мое  слишком
долгое ночное отсутствие и без того вызовет колоссальный интерес всех женщин
нашей делегации. Как прошел ваш визит. Успешно?
   - Не совсем. Я встретил еще одного "специалиста", Только на этот  раз  из
Лэнгли.
   - Вы издеваетесь, - обиделась Наиля, закусив губу.
   - Только над собой. Там действительно был  парень  из  ЦРУ,  -  последние
слова он произнес оглянувшись.
   Метрах в ста от них медленно  шла  машина,  кажется,  "фольксваген",  или
"пежо", издали он не рассмотрел.
   Их слова можно было подслушать только с помощью  направленного  луча,  но
если учесть, что у Наили был скэллер, подслушать  их  разговор  было  крайне
затруднительно. Особенно, на мосту, где не было стен, отражающих волны.
   - Что ему нужно, - раздраженно  спросила  Найдя,  -  тоже  хочет  забрать
"Волка"?
   - У вас включен скэллер?
   - Нет. Они очень далеко от нас. Вы не ответили на мой вопрос.
   - Его голову,
   - Его знания, -  поняла  женщина,  -  это  становится  забавным.  У  меня
появился конкурент; что может быть лучше.
   - Нет, им не нужны его знания, - терпеливо объяснил "Дронго", - им  нужен
мертвый "Волк", чтобы он не сумел попасть на иракскую службу.
   - Значит, они ваши объективные союзники.
   - В этом деле - да.
   На мосту горели все  огни.  Автомобиль  ехал  сзади  на  очень  маленькой
скорости.
   - Давайте их разозлим, - предложила Наиля, - постараемся убежать от них.
   - Не нужно их дразнить просто так, - возразил "Дронго". Это  не  в  наших
интересах.
   - Вы думаете только о своих интересах.
   - А у меня главный интерес всегда один - чтобы все окружавшие  меня  люди
вернулись домой живыми. Другого я у Бога никогда не прошу.
   - Вы верующий?
   - Воинствующий безбожник. Но в мечети, храмы, костелы, церкви  все  равно
хожу и, кстати, получаю огромное удовольствие.
   - Знаете, - продолжал "Дронго", - это ведь все история культуры,  история
народов. Неуважительное отношение к религии сродни неуважению своих  пред  -
ков. Мы еще много не знаем, о многом догадываемся. Завтра вы увидите  тысячи
верующих в Кербеле. Отнимите у них веру - и  их  мир  рухнет.  А  это  очень
страшно, когда рушится чей-то мир. Страшно и печально.
   - Вы философ, - заметила женщина.
   - Нет, просто слишком много повидал на своем веку. Раньше мы считали, что
человека можно изменить. Вернее,  он  изменится  под  влиянием  цивилизации,
компьютеров, всевозможной техники, так  облегчающей  жизнь  человеку.  Но  с
течением времени все стали понимать - человек остается человеком. Смешным  и
сильным, великим и ничтожным. Обратите внимание на нашу делегацию. Там  есть
и умные, порядочные, действительно  толковые  ученые,  писатели,  художники.
Есть немало всякой дряни, просто мешающей нормально жить. И,  наконец,  есть
еще больше средних людей, мечтающих о своем счастье,  о  своей  судьбе.  Для
многих из  них  понятие  счастья  даже  более  относительно,  чем  для  вас.
Поставить на ноги детей, дать им образование,  воспитание.  Чтобы  все  были
живы и здоровы. Вот предел  мечтаний  многих  из  них.  И  уверяю  вас,  это
прекрасные мечты. У них, у, каждого, свой мир,  своя  сфера  общения  И  они
бывают счастливы, а это самое важное.
   - Мне понятно, - немного печально ответила женщина, -  но  такое  счастье
устраивает не всех. Меня завербовали шесть лет назад. Тогда перестройка была
в самом разгаре. Уже разрешались кооперативы. А мы с мужем на двоих получали
триста рублей. Он прекрасный человек, но  как  нам  было  жить?  Первая  моя
информация была о наших военных заводах. Знаете, еще  во  времена  СССР  был
такой крупный военный завод.
   Она произнесла название.
   - А я работала там переводчиком, - продолжала Наиля, - с тех пор мне  это
понравилось.  Чувствуешь   себя   независимым   человеком,   самостоятельной
личностью. Можешь покупать все, что хочешь, работать где хочешь, вести  себя
как хочешь. Это почти счастье. Вы не находите?
   - У каждого свое, - немного уклончиво ответил "Дронго", - получается, что
в бывшем СССР вы изменили родине.
   - Пустой звук, - возразила женщина, - что  такое  ваша  родина.  Камчатка
тоже моя родина? Или земля Франца-Иосифа? Разве я  изменила  своему  городу,
своим родным людям? У нас была огромная империя и я только способствовала ее
распаду.
   - Не обижайтесь, - возразил "Дронго", - но я с вами не согласен. Сейчас в
нашем городе все стали патриотами. Рассказывают о борьбе с прежним  режимом.
Но это только громкие слова. Парадоксы истории  непредсказуемы.  Получается,
что человек, всю свою жизнь защищавший интересы своей  страны  в  КГБ,  ныне
становится автоматически предателем своей нации и отщепенцем.  Хотя  работал
не стукачом в родной конторе, а, скажем, воевал в Мозамбике или Афганистане.
А вот другой, предающий интересы своей страны, своего дома,  места,  где  он
жил, становится героем. Простите меня, я этого понять не могу.
   - По-вашему, я предатель? - гневно спросила Наиля.
   - Если честно, то да. Меня так воспитывали.
   - А вы, бывший коммунист и офицер КГБ, значит, честный  человек,  Сколько
несчастий принесли ваша Коммунистическая партия и  ваш  КГБ  нашему  народу,
сколько загубила людей. И после всего этого вы  смеете  говорить  мне  такие
вещи, - запальчиво произнесла женщина.
   - Во-первых, я никогда не был офицером КГБ,  -  возразил  "Дронго",  -  и
сейчас не являюсь им. Хотя, если бы был, очень  гордился  и  никогда  бы  не
скрывал, Во-вторых, я был коммунистом и надеюсь  им  остаться  всегда,  а  в
третьих КГБ и КПСС  действительно  принесли  много  плохого  на  землю  моих
предков, но разве в этом только их вина? А сколько  страшного  они  принесли
России, Украине или Белоруссии. А вспомните Прибалтику?
   - Вы только подтверждаете мои слова. Прибалтика как раз вышла из  состава
СНГ и никогда туда не вернется.
   - Мы  говорили  о  людях,  -  возразил  "Дронго",  разве  можно  обвинять
латышских стрелков, что они поверили в революцию. Или литовских большевиков,
боровшихся с фашистской  диктатурой.  Люди  попадают  под  догмы  идеологии,
становятся ее узниками и это  действительно  трагедия.  Но  во  все  времена
человека,  работавшего  против  своей   страны,   называли   предателем,   а
помогавшего ей - патриотом.  Иного  просто  не  дано.  Несколько  минут  они
прошагали в молчании.
   - Жарко, - наконец сказала Наиля, - давайте повернем.
   - Вы простите меня, я, кажется, увлекся,  -  извинился  "Дронго",  сейчас
говорить  об  этом  глупо.  Мы  оба  живем  ныне  в  независимом   свободном
государстве и можем сами выбирать, на кого хотим работать.  Тем  более,  что
данная работа не направлена конкретно против нашей страны и  нашего  народа.
Здесь я с вами согласен.
   - Вы сложный человек, - медленно сказала женщина, - а почему вы  не  были
офицером. Это правда?
   - Да. Я всегда был экспертом специального комитета  ООН.  Мы  работали  в
контакте с "Интерполом" против мафии. Но в последние годы КГБ все чаще  стал
просить  оказать  им  ту  или  иную  любезность,  и  я  всегда  помогал   их
сотрудникам, не отказывая в помощи.
   - А вы не боитесь, - спросила вдруг женщина, взглянув на него  искоса,  -
если "Волк" обнаружит вас раньше и убьет.
   - Не боюсь, - он пожал плечами, - я знал на что иду. Значит, у меня такая
судьба. В конце-концов умереть в Багдаде - это так романтично.
   - Не знаю, - поежилась женщина, - мне кажется, это так глупо.
   Потом они долго шли молча, почти не разговаривая. У лифта они прощались.
   - Спокойной ночи, - улыбнулась женщина, - это была удивительная ночь.
   - Мы теперь почти родные, - пошутил "Дронго", - все равно все ваши вздохи
записаны на пленку. Это уже документ.
   - Не уверена, - засмеялась женщина, - я  включала  скэллер.  Слышать  они
могли, а вот записать - вряд ли. Представляете их разочарование?
   И она весело подмигнула ему.

IX

   Уже рано утром  он  трижды  пытался  дозвониться  до  Нури-ад-Дуруби,  но
телефон упрямо молчал. Ждать больше не имело смысла. Он  спустился  вниз  и,
выйдя на улицу, сел в один из многочисленных автобусов, уже  стоявших  перед
гостиницей. Иракская сторона выделила специальные  скоростные  автобусы  для
предполагаемой поездки в Кербелу
   Ирвинг сел в другую машину. Наиля оказалась вообще в автобусе, где  ехали
румынские ученые. Колонна автобусов, сопровождаемая  полицейскими  машинами,
довольно быстро выстроилась в линию и, набирая скорость, помчалась по шоссе.
   Вокруг стояли двухэтажные дома, словно перевернутые башенками  вверх.  По
краям дороги росли пальмы Цветущая на них хурма заменяла местным жителям  не
только сладости, но зачастую и муку.
   Испуганные арабы выстраивались у дверей  своих  домов  наблюдая  за  этой
величественной процессией,
   Дорога в Кербелу заняла  не  более  двух  часов.  Местность  вокруг  была
достаточно живописной, особенно  при  пересечении  Евфрата,  когда  огромные
раскинувшиеся пальмы заставляли вспоминать,  сколько  тысячелетий  прошло  с
момента возникновения здесь первых шумерских городов-государств.
   Ариф сидел через ряд и  "Дронго",  всю  дорогу  глядя  на  него,  пытался
постичь непостижимое.
   В Кербеле две огромные мечети стояли рядом. Мечеть имама  Хусейна,  самая
почитаемая шиитская святыня мусульманского мира  и  мечеть  Хазрета  Аббаса,
друга и сторонника Хусейна, также принявшего мученическую смерть. К  моменту
появления автобусов местные полицейские навели относительный порядок,  убрав
большую часть нищих Купола мечетей  горели  золотыми  пластинками.  Потолки,
выложенные из  горного  хрусталя,  переливались  всеми  цветами  радуги.  По
традиции вошедшие мужчины  снимали  туфли,  сдавая  их  специально  сидевшим
гардеробщикам. Женщины были в черных платках.
   Сама мечеть имама Хусейна была  знаменательна  еще  и  тем,  что  за  ее.
оградой, прямо при входе, с правой стороны  был  похоронен  величайший  поэт
древности - Мохаммед Физули, живший почти на восемьсот лет  позднее.  Могила
была замурована  прямо  в  стену  и  наиболее  ревностные  поклонники  поэта
целовали эту  стену,  поднимаясь  дальше  в  библиотеку,  где  было  создано
уникальное книгохранилище. Миновав двор посетители оказывались  перед  самой
мечетью. Часто можно было встретить  необычных  людей  в  белой  одежде.  Их
схожесть делала их чем-то родными  друг  другу.  Это  были  наиболее  верные
последователи мусульманской религии,  отбивающие  все  положенные  намазы  в
день, Число намазов,  которые  должны  были  совершать  все  мусульмане,  не
превышало пяти, но эти, наиболее ревностные, молились столь  усердно,  кладя
себе под голову особые камни с печатями имамов, что  через  некоторое  время
эти печати уже вырисовывались у них на лбу.
   В мечеть приводили маленьких детей  и  инвалидов.  Сама  гробница  стояла
окруженная решеткой из чистого серебра.  Многие  целовали  эту  решетку,  на
глазах сотен людей стояли слезы. "Дронго", дотронувшись до  решетки,  сделал
ритуальный круг, забрал несколько молитвенных  камней  и  вышел  из  мечети.
Большая широкая улица простиралась перед ним. В руках у него  была  сумочка,
набитая деньгами, под которыми лежал нож  -  принесенный  ему  вчера  Афифом
Заки. Вдали мелькнула фигура Ирвинга.
   "Дронго"  заторопился   туда.   Повсюду   продавали   ритуальные   четки,
молитвенные камни, разную мелочь. У входа в кебабную он заметил Ирвинга.
   - Добрый день, - весело сказал "Дронго", - как добрались?
   - Жарко, - пожаловался Ирвинг, - душно.. А я здесь уже в пятый раз.
   Он достал фотоаппарат, щелкая несколько раз в сторону мечети.
   - Что-нибудь новое есть? - спросил американец.
   - Нашего друга я не застал, хотя звонил ему все утро.
   - Мне это не нравится, - нахмурился Ирвинг.
   - Мне тем более. Кстати,  наша  подруга,  боевая  подруга,  -  поправился
улыбаясь "Дронго", - наконец нашлась. Она,  оказывается,  вышла  из  номера,
чтобы не компрометировать себя перед другими членами группы.
   - Перед кем, - не понял американец, - ее засекли иракцы?
   - Не важно. Вам трудно понять  наши  ханжеские  нравы.  Для  этого  нужно
родиться на Востоке.
   - Когда попадаю в такую жару, мне  кажется,  что  время  остановилось,  -
вздохнул американец, - со вчерашнего дня за мной следят.