задачу
лишних людей не посвящали. Это правильное решение - не контактировать  с
местными сотрудниками госбезопасности. Половина из  них  находилась  под
влиянием местных националистов, а вторая половина занимала нейтральную и
выжидательную позицию. Даже самые верные из них, такие, как  Лякутис,  и
то обижаются при напоминании о Магадане.
   Наверное,  у  представителей   маленьких   наций   своя   собственная
утрированная гордость".
   - Упаковывайте чемоданы, - приказал Савельев, - сейчас я  поговорю  с
Сарычевым и узнаю его мнение о  случившемся.  Может,  нам  еще  придется
выполнять какие-нибудь другие задачи.
   Через пять минут ему дали разговор с  Москвой.  Местные  телефонисты,
уже знавшие о случившемся в Москве, почти сразу отреагировали  на  заказ
по междугородному телефону, переданный  по  внутреннему  коммутатору  из
местного КГБ.
   - Слушаю вас, - раздался знакомый голос Сарычева.
   - Это я, - торопливо сказал Савельев. - Что нам делать?
   - У вас работает  шифратор  на  телефоне?  -  вместо  ответа  спросил
Сарычев.
   - Конечно. Я его уже включил. Здесь нельзя никому доверять.
   - Вы уже слышали о создании ГКЧП?
   - Да. Ельцина арестовали?
   - Это не наше с вами дело, полковник, - строго оборвал Сарычев. - Вам
поручена работа в Литве, и вы обязаны заниматься своими  вопросами.  Что
вы намерены предпринять?
   - Мы закончили свою работу и готовы выехать. Можете доложить  о  том,
что сегодня мы выезжаем в Москву.
   - Сегодня не нужно. У нас скопилось слишком много  дел  и  без  ваших
документов. А вы ждите в Вильнюсе условного сигнала. У нас не так  много
людей.
   Возможно,   вам   придется   временно   возглавить   местную   службу
госбезопасности, до прибытия туда оперативной группы из Москвы. Они  все
там у вас совершенно распустились. Будьте готовы к осложнениям.
   - Я все понял. Ждать ваших дальнейших указаний, -  по-военному  четко
ответил Савельев и, все-таки не удержавшись, спросил:
   - Значит, у вас все в порядке?
   - Пока не совсем, - признался Сарычев, - на улицах появились какие-то
студенты,  у  Белого  дома   собираются   толпы   людей.   Мы   пытаемся
контролировать ситуацию, но военные ненадежны. Они  уже  ни  на  что  не
способны.
   - Понятно, - вздохнул Савельев.
   - Ждите наших указаний, - повторил Сарычев, завершая разговор.
   Савельев положил трубку и посмотрел на своих сотрудников.
   - Он возражает против нашего возвращения. Они там  считают,  что  нам
придется работать здесь с местными кадрами.
   - Прибалтийское радио передает, что Ельцин выступил  с  обращением  к
народу, - вдруг сказал Потапчук, слушавший радио, - он заявил,  что  все
действия ГКЧП незаконны, и требует возвращения Горбачева.  Говорит,  что
руководство России выступает против ГКЧП.
   - Его арестуют уже сегодня вечером, - отмахнулся Савельев,  -  его  и
всех остальных. Это уже несущественно.
   - Что-то мне не нравится этот  переворот,  -  заметил  Семенов,  -  в
других странах к этому времени уже контролировали бы  и  телевидение,  и
радио, и газеты.
   А у нас обычный бардак.
   - Просто пока не развернулись, - на всякий  случай  успокоил  себя  и
своих сотрудников Савельев.
   День прошел в томительном ожидании. К вечеру стало ясно, что введение
чрезвычайного положения провалилось.  У  здания  Белого  дома  собрались
митингующие, выступавшие в защиту Ельцина и Горбачева.  Все  настойчивее
раздавались требования об освобождении первого президента страны.
   - Они проваливают операцию, - сказал в ночь на двадцатое Савельев.  -
На всякий случай нам  нужно  подготовить  все  документы  к  отправке  в
Москву.

Глава 29

   Когда крупье перевернул его карту, оказавшуюся пятеркой,  все  вокруг
выдохнули воздух, громко обсуждая случившееся. Дронго почувствовал,  как
Савельев повернул голову и заметил  его.  Именно  заметил,  хотя  быстро
отвел глаза. Взгляд не задержался на нем больше чем на  одно  мгновение,
но и этого было достаточно, чтобы почувствовать его интерес.
   За спиной Дронго кто-то прошел  к  столику  и  усаживался  рядом.  Он
почувствовал легкий нежный аромат. И, чуть скосив глаза, увидел женщину.
Она поставила свой жетон, и он обратил внимание  на  ее  пальцы.  Прежде
всего пальцы.
   Длинные красивые  пальцы  аристократки.  Он  посмотрел  на  ее  руку,
продолжая краем глаза внимательно наблюдать за Савельевым.
   Крупье раздавал карты. Женщина играла так  же  авантюрно  и  отчаянно
смело, как и сам Дронго. Когда они вдвоем обыграли крупье, остановившись
на  четырнадцати,  Дронго  повернул  голову   в   сторону   женщины.   И
почувствовал легкий толчок. Она тоже подняла глаза,  улыбнувшись  своему
случайному напарнику в этой игре. Она была не просто красива.  Она  была
вызывающе красива. Роскошные темные волосы, большие серо-голубые  глаза,
резко очерченные скулы, прямой нос с горбинкой, только усиливающий общее
впечатление своей дисгармоничностью, чувственные губы, тонкие правильные
черты лица. Женщина была очень молода.
   Савельев играл, спокойно выигрывая и проигрывая свои жетоны. Он делал
вид, что его не интересует происходящее в зале, хотя  время  от  времени
скучающе обводил глазами  казино,  каждый  раз  чуть  останавливаясь  на
Дронго. Сомнений не оставалось: он знал, что именно Дронго придет в  это
казино.  Ему  описали  облик  человека,  который   должен   приехать   с
Потапчуком. Возможно, это сделал его  двоюродный  брат,  с  которым  они
встречались в Германии, но возможно, и кто-то другой, о ком они даже  не
подозревали.
   До назначенного времени оставалось еще полчаса. Когда у крупье  выпал
туз, Дронго получил десятку, а сидевшая рядом с ним женщина -  шестерку.
Затем выпали тройка у Дронго и восьмерка у женщины. Когда  крупье  начал
раздавать по третьему разу, он посмотрел на женщину.  Она  взглянула  на
Дронго и покачала головой. У нее набралось четырнадцать, и рисковать  не
имело смысла. У Дронго было тринадцать,  и  он  попросил  карту.  Выпала
шестерка.
   Крупье начал сдавать карты. Ему выпали последовательно восьмерка, еще
одна восьмерка. Крупье чуть поколебался, посмотрел  на  карты  Дронго  и
открыл еще одну. Это оказался король, и крупье разочарованно  пододвинул
жетоны в сторону женщины и Дронго.
   - Мерси, - услышал Дронго ее голос.
   Он улыбнулся женщине. Сидя рядом с ней, он чувствовал,  как  все  его
тело  пронзали  невидимые  токи  напряжения,   вызванного   присутствием
ослепительной красавицы. За спиной послышалось  тяжелое  дыхание  Маира,
подошедшего к их столику. Он встал слева от Дронго и задышал ему в ухо.
   - Ты видишь, какая женщина сидит рядом с  тобой?  Красавица.  Честное
слово, она либо итальянка, либо француженка. Я не успокоюсь, пока она не
будет моей.
   Дронго, не обращая внимания на его шепот, продолжал игру. Он заметил,
что Савельев в этот  раз  посмотрел  в  их  сторону  более  внимательно.
Подошедший незнакомец явно не входил в расчеты Игната Савельева,  и  тот
терялся в догадках, соображая, правильно ли он вычислил самого напарника
Потапчука, появившегося в казино с незнакомцем.
   - Ты посмотри, какая женщина - Маир не мог унять  возбуждение.  -  Ты
видишь или нет?
   - Вижу. Только стой спокойно, не дергайся. Ты же видишь, что я играю.
Как у тебя с рулеткой?
   - Проиграл тысячу долларов, - огорченно сообщил Маир и снова  заладил
свое:
   - Но какая женщина! Ты посмотри на нее внимательно. Честное слово,  я
давно таких не видел.
   Рядом с женщиной освободился стул, и  он  быстро  занял  его.  Теперь
женщина сидела между ним и Дронго. Маир повернул голову к незнакомке  и,
улыбаясь, спросил по-английски:
   - Надеюсь, я вам не помешаю?
   - Нет, - холодно ответила она, даже не взглянув в его сторону.
   После этого начался обычный цирк. Каждый  раз,  получая  карту,  Маир
огорченно вздыхал, стонал, шипел,  задавал  какие-то  вопросы,  стараясь
привлечь ее внимание. Дронго продолжал играть в том самом рваном  темпе,
в каком он обычно играл, и следил за Савельевым. Но теперь  он  наблюдал
за ходом игры, отмечая ошибки торопившегося Маира  и  удивляясь  дерзкой
игре сидевшей рядом с ним женщины.
   Савельев встал, перед тем как отойти от своего стола, он обернулся  и
посмотрел на Дронго, словно приглашая его  последовать  за  ним.  Дронго
выждал несколько минут и тоже  поднялся.  В  этот  момент  в  зал  вошел
Потапчук. Он даже не стал притворяться, что его интересует игра, а сразу
начал искать Игната  Савельева,  озираясь  по  сторонам.  От  Дронго  не
укрылось, что его напарник вздрогнул, узнав своего бывшего руководителя.
И только потом  решительным  шагом  направился  к  нему.  Они  обнялись,
расцеловались и прошли к диванам, стоявшим в глубине зала, заказали  для
себя виски.
   Дронго с сожалением посмотрел на женщину,  которой  что-то  оживленно
говорил Маир, и перешел к рулетке.  Отсюда  удобнее  было  наблюдать  за
Потапчуком  и  Савельевым.  Долетали  даже  некоторые  слова.  Потапчук,
видимо, рассказывал об изменениях в своей жизни, о смерти Лозинского, об
их поисках.
   "А если они договорятся?" - вдруг тревожно подумал Дронго, глядя, как
Савельев согласно кивает головой, слушая  своего  бывшего  офицера.  Но,
заметив, как Игнат холодно смотрит в зал, не упуская из  виду  ни  одной
детали происходившего, он  несколько  успокоился.  Савельев  никогда  не
поверит своему бывшему "ликвидатору". Они долго не общались, более  пяти
с половиной лет - это слишком большой срок, чтобы  после  него  "иезуит"
так просто поверил товарищу.
   Тем более что на пути Потапчука в Ниццу лежал и труп другого  офицера
их группы - Лозинского, убитого неизвестно кем и неизвестно за что.
   Дронго опять уловил  аромат  знакомого  парфюма.  Повернул  голову  и
увидел женщину, которая, оставив разговорчивого  Маира,  следом  за  ним
подошла к столу, где крутилась рулетка.
   Он с большим интересом посмотрел на  нее.  Потом,  чуть  улыбнувшись,
сказал:
   - Кажется, мой друг не сумел вас заинтересовать.
   Она покачала головой.
   - Он плохо играет. У вас это получается гораздо интереснее.
   - Спасибо, - кивнул Дронго.
   Даже разговаривая с прекрасной незнакомкой, он продолжал  следить  за
Савельевым и Потапчуком. Женщина между тем поставила на цифру  "три",  а
он на цифру "десять". Выпало двадцать пять. Во второй раз они  поставили
на восемь и  тридцать  два.  Выпало  семнадцать.  В  третий  раз  у  них
получилось одинаково на двадцать два. Причем  Дронго  ставил  следом  за
дамой, и лишь когда она подвинула свои жетоны на двадцать два, он двинул
их туда же. Но выпало двадцать три.
   - Нам не очень везет в рулетку, - улыбнулась она.
   - Давайте поставим на семерку, - предложил Дронго,  -  попробуем  это
число.
   - Почему семерка? - не поняла женщина.
   - Просто мое любимое число - семь.
   Она согласно кивнула, и они передвинули свои жетоны на семерку. Шарик
крутился долго и выпал на четырнадцать.
   - Не повезло, - усмехнулась она.
   Он упрямо подвинул  новые  жетоны  на  семерку.  Она,  не  колеблясь,
подвинула туда же свои. И снова выпала другая цифра. На этот раз  "зеро"
- ноль.
   -  Нам,  кажется,  все-таки  не  везет,  -  констатировала  она   без
сожаления.
   К ним подошел Маир.
   - Что-нибудь выиграли  или  только  проигрываете?  -  осведомился  он
деловито.
   Как хороший товарищ, он  не  стал  возобновлять  попыток  знакомства,
увидев, что у его друга налаживается прочный контакт  с  незнакомкой,  и
тактично отошел, даже не дожидаясь ответа.
   - Опять на семерку? - спросила она.
   Дронго боялся признаться, что его сильно  задела  вызывающая  красота
женщины, одетой в длинное черное платье, чуть закрывающее плечи и грудь.
Он неплохо разбирался в подобных тонкостях и по достоинству оценил и  ее
простой наряд, стоивший  не  меньше  нескольких  тысяч  долларов,  и  ее
сумочку от Живанши, и ее ненавязчивую косметику, и, конечно,  ее  обувь,
собственно, сразу отличающую любого богатого человека от очень  богатого
и выскочку от аристократа. На ней были черные туфли  от  Лагерфельда  на
высоких каблуках. Характерный знак Карла Лагерфельда невозможно  спутать
ни с чем.
   Женщина также не оставила без внимания его одежду. Он не  принадлежал
ни к богатым, ни к очень богатым людям,  предпочитая  тратить  все  свои
гонорары на путешествия. Но в Париже он всегда успевал забежать на авеню
Монтеня и купить исключительно дорогие номерные галстуки из эксклюзивных
коллекций самых известных дизайнеров.  Раньше  он  предпочитал  галстуки
только "Монсеньор Кристиан Диор", отдавая предпочтение и  парфюмам  этой
фирмы. В последние годы он  иногда  позволял  себе  покупать  "Кензо"  и
"Живанши". Особенно ему нравились галстуки "от кутюр"  маэстро  Живанши,
которые поражали своими невероятными сочетаниями.
   Галстуки "Кензо",  которые  он  тщательно  подбирал,  таили  какой-то
вызов, агрессивную сексуальность и интеллект, что ему  так  нравилось  в
коллекциях Кристиана Диора.
   Галстуки были его страстью, его коллекционным  украшением.  Ремни  он
приобретал  от  известной   западногерманской   фирмы   с   собственными
инициалами на коже, совпадавшими с инициалами самого Дронго. И только  в
обуви он оставался консерватором,  предпочитая  "Балли"  всем  остальным
фирмам за их невероятное качество и долговечность.
   - Давайте на максимальный выигрыш, - предложил Дронго,  подвинув  все
свои жетоны на цифру "семь". Она, не раздумывая, снова  последовала  его
примеру. У крупье вспыхнули глаза, и он запустил свой шарик.
   На этот раз они ждали долго,  почти  тридцать  секунд.  И  наконец  с
характерным стуком шарик упал на цифру "семь". Все  оживленно  зашумели,
заметив, какая сумма стояла на этой цифре. Крупье подвинул к ним большую
кучу жетонов, состоящую из нескольких столбиков.
   - Вы выиграли, месье, - сухо сказал он, - вы выиграли, мадам.
   Дронго швырнул обратно несколько жетонов. Незнакомка последовала  его
примеру.
   - Теперь нужно сразу уходить, - сказал она, - иначе мы все проиграем.
   Интересно, сколько мы выиграли?
   - По-моему, тысяч семь или восемь, - засмеялся Дронго.
   - Это благодаря вашей семерке. - Смех у нее оказался мягкий и добрый,
какой редко  бывает  свойствен  очень  красивым  женщинам.  Обычно  смех
красавиц  жесткий  и  неприятный,  нечто  среднее  между   насмешкой   и
издевательским смешком королевы, сознающей свою власть над шутом. У  нее
был совсем другой смех. И это очень понравилось Дронго. Но ему совсем не
понравилось, как шептались в стороне Савельев и Потапчук, бросая  в  его
сторону неприязненные взгляды.
   Он вдруг почувствовал на себе удивленный взгляд женщины. И повернулся
к ней, вспомнив, что она предложила ему уйти из казино. Уйти  отсюда  он
не  мог,  а  отказывать  женщине  не  хотелось.  Он  замер,   мучительно
размышляя, как поступить.
   Положение мог спасти только Маир. И он появился, словно  почувствовав
свою необходимость.
   - Вы выиграли, - потрясение смотрел на них Маир, - какие вы молодцы!
   Давайте играть еще, у вас сегодня счастливый вечер.
   - Нет, -  возразил  Дронго,  -  по-моему,  достаточно.  Вы  позволите
получить ваш выигрыш? - обратился он к даме.
   Она утвердительно кивнула. Дронго собрал жетоны и  подошел  к  кассе,
чтобы получить деньги. И тут до него донеслось:
   - Твой напарник, кажется, выигрывает, Виктор.  Чего  он  привел  сюда
такую компанию? Друга своего, эту бабу.
   - Она не  наша,  -  прозвучал  ответ  Потапчука.  -  А  с  Другом  он
встретился случайно. Ты не ответил на мой вопрос...
   Дальше Дронго ничего не услышал, его отвлек кассир.
   В самом зале казино находилась  еще  одна  касса,  располагавшаяся  в
правой части зала, где разменивали деньги, выдавали жетоны и выплачивали
выигрыши победителям.  Оказалось,  их  выигрыш  тянул  на  девять  тысяч
долларов. Оставив в кассе двести долларов в качестве щедрых  чаевых,  он
вернулся к незнакомке.
   - Кажется, мы  сегодня  с  вами  действительно  выиграли,  -  заметил
Дронго, передавая женщине пять тысяч.
   - Спасибо, - она протянула руку за деньгами, -  давайте  их  поставим
еще раз на семерку.
   - Больше не выиграем. - Дронго отрицательно покачал головой. - Обычно
я точно чувствую такие вещи.
   - Ну, тогда закончим игру. - Она сразу согласилась и убрала деньги  в
сумочку.
   Он все тянул  время,  надеясь,  что  Потапчук  и  Савельев  прекратят
наконец свой разговор. Но "иезуит", словно почувствовав то двусмысленное
положение, в которое попал Дронго,  специально  тянул  время,  продолжая
беседу. Дронго прождал минуту, женщина терпеливо смотрела в его сторону.
Заставлять даму ждать дольше просто неприлично. Но и оставить  Потапчука
одного тоже нельзя.
   - Вы разрешите проводить вас до отеля? - спросил Дронго.
   - Да, конечно, - кивнула она, - я живу недалеко, в "Негреско".
   Конечно, она устроилась, как и они, в самом знаменитом отеле  в  этой
части побережья Франции. Здесь  останавливались  Чарли  Чаплин  и  Пабло
Пикассо, Сальвадор Дали и Коко Шанель, снимали сюит на двоих  влюбленные
Ричард  Бартон  и  Элизабет  Тейлор.  Перечисление  всех   блистательных
клиентов, когда-либо  живших  в  "Негреско",  могло  стать  своего  рода
галереей знаменитостей.
   - Вас проводит мой друг, - наконец решился Дронго.
   Он просто не мог уйти отсюда, оставив Маира с  двумя  профессионалами
КГБ.
   Ему было необходимо поговорить с Савельевым.
   Она повернулась и посмотрела ему в глаза. Ему стало грустно и стыдно,
словно он только что совершил самый подлый поступок в своей жизни.
   - Спасибо, - отрывисто сказала женщина, - я не нуждаюсь в провожатых.
Я вызову такси.
   Резко повернувшись, она пошла  к  выходу.  Он  чувствовал  себя  так,
словно она дала ему пощечину. К нему подскочил Маир.
   - Ты ее отпускаешь? - закричал он в гневе.
   - У нас важный разговор, - горько сказал Дронго.
   - Идиот, - громко сказал Маир, так громко,  что  на  него  обернулось
ползала, - быстрее догони ее.
   - Нет, - Дронго повернулся к дверям спиной, - у меня серьезное дело.
   - Ты никогда не будешь нормальным человеком! - крикнул  уже  на  ходу
Маир, выскакивая из игорного зала.
   Дронго подошел к Савельеву  и  Потапчуку.  Кивнул  обоим,  усаживаясь
рядом.
   - Познакомьтесь, - предложил Потапчук, - это мой напарник, о  котором
я вам говорил. А это Игнат Савельев.
   Дронго мрачно  кивнул,  не  протягивая  руки.  Савельев  с  интересом
посмотрел на него.
   - Я думал, вы к нам не подойдете. Рядом с вами стояла такая  красивая
женщина. Не стоило менять ее на двух старых коней. И, по-моему, вы  даже
выиграли большую сумму благодаря знакомству с этой леди.
   - Может быть, - сухо сказал Дронго, - но я посчитал, что наш разговор
важнее.
   - Конечно. Только один человек мог оставить такую прекрасную  женщину
ради важного разговора. И только один  человек  мог  найти  меня,  сумев
выстроить цепочку от убитого Лозинского ко мне в Ниццу. Вы ведь  Дронго.
Это правда?
   - Да.
   - Вот мы и встретились. - Савельев смотрел  ему  в  глаза.  -  Я  рад
видеть самого лучшего аналитика в мире, о котором ходит столько легенд.
   - Я не думал, что так знаменит, - мрачно признался Дронго.
   - Не скромничайте. Любой профессионал в разведке что-нибудь да слышал
о таком человеке, как вы. На  ваших  разработках,  по-моему,  даже  учат
молодых офицеров во многих разведшколах мира. Ваши операции  препарируют
и анализируют, а ваше  нестандартное  мышление  уже  давно  изучается  в
закрытых институтах разведки. Вы ведь все это знаете.
   В зал ворвался Маир, он явно искал Дронго.
   - Извините, - поднялся Дронго, - сейчас я вернусь.
   Дронго подошел к Маиру.
   - Целуй  мне  ноги,  негодяй,  -  торжествующе  заявил  Маир.  -  Она
прекрасная женщина, настоящая леди. Я ей объяснил,  что  у  тебя  важное
свидание с человеком, которого ты искал много лет. Сказал, что мы  живем
в "Негреско". Ты знаешь, где она остановилась?
   - Зна