ропорту. И моя жена. Ей, наверняка  покажут  эту  пленку.
Господи, как я мог вам довериться...
   - Успокойтесь, - крикнул Дронго, вставая с дивана и толкая  бизнесмена  в
кресло, - я же вам сказал, что беру всю ответственность на себя. Успокойтесь
и смотрите телевизор. Это только начало. Вы увидите продолжение фильма.
   - Какое продолжение, - упал в свое кресло  Александр  Михайлович,  -  все
кончено. Я труп. Никто не подаст мне руки. Я разорен. Они закроют  компанию.
Меня посадят в тюрьму. Я не смогу доказать, что пленка подделана.
   - Может, вам лучше не смотреть? - предложил Федосеев.
   - Нет, - упрямо сказал Александр  Михайлович,  -  я  должен  досидеть  до
конца.
   Он был сильным человеком. И упрямым. Именно эти  качества  приносили  ему
успех в том нелегком деле, которое теперь и в России называлось бизнесом.  В
отличие от всего мира, раньше в него вкладывали  неоднозначный  смысл  -  от
мошенничества   до   организации   убийств,   от   сокрытия    налогов    до
лжесвидетельства, от  коррупции  до  предательства.  Заниматься  бизнесом  в
России в девяностых годах - означало иметь надежную государственную "крышу",
хорошие связи с преступным миром, устойчивую психику и стремление  к  успеху
любой ценой. Заниматься крупным бизнесом  означало  быть  готовым  на  любое
преступление, на любую сделку во имя большой прибыли.
   Наконец на пленке закончились эротические сцены и вновь явившийся в кадре
ведущий с нехорошей улыбкой  пояснил,  что  подобные  нравы  характерны  для
политической  элиты  страны,  которая  представлена   компанией   Александра
Михайловича.
   - Однако, - добавил он, - теперь  вы  увидите  самое  страшное.  И  самое
важное в нашем репортаже. Мы показываем его вам не ради того, чтобы  сорвать
маски с лица моральных разложенцев. И не для того,  чтобы  уличить  женатого
человека в аморальных  связях.  Мы  показываем  вам  этот  репортаж  во  имя
торжества справедливости, во имя торжества закона,  -  патетически  закончил
ведущий.
   - Много говорит, - посмотрел на часы Любомудров, - можем не успеть.
   - Успеем, - вздохнул Дронго, - у нас еще восемь минут.
   Он боялся признаться себе, что и его нервы были на пределе. Он  переживал
не меньше Александра Михайловича. Если задуманный им план  сорвется,  он  не
только подведет доверившегося ему человека,  но  и  подпишет  свой  смертный
приговор. Ему не простят вызова, который он бросил  другой  стороне.  И  они
рассчитаются с ним жестоко и быстро.
   На  экране  пошли  последние  кадры  пленки.  Появилось  плечо  убийцы  с
характерным шрамом на спине.
   - Все, - застонал  Александр  Михайлович,  -  я  погиб.  Теперь  уже  все
кончено.
   Девушка подошла к окну,  открыла  занавес.  Солнце  осветило  ее  тело  и
кровать, на которой она лежала. Неизвестный убийца  поднял  руку.  Раздалось
два выстрела. Девушка упала на пол. Убийца поднял  руку,  и  третий  выстрел
заставил уже умирающую жертву дернуться еще раз.
   - Господи, - почти плакал Александр Михайлович.
   Показ был закончен. До назначенного времени оставалось четыре с половиной
минуты. На экране снова появился ведущий.
   - Мы обвиняем, -  торжественно  изрек  он,  называя  имя  бизнесмена.  Он
разошелся окончательно.  Он  обвинял  Александра  Михайловича  не  просто  в
убийстве. Он поднял его  преступление  До  уровня  символа  зла  в  масштабе
страны, символа бесчестья, коррупции,  моральной  нечистоплотности,  символа
распада, раздавив который страна наконец смогла бы вырваться из беды.
   До назначенного времени оставалось  чуть  меньше  трех  минут.  Александр
Михайлович  взял  таблетку  валидола,  предложенную  ему  в  очередной   раз
адвокатом, и механически проглотил  ее,  запивая  водой.  После  чего  снова
уставился на экран телевизора.  И  тут  резко  зазвонил  телефон.  Александр
Михайлович повернул голову. У него не  было  сил  даже  подняться.  Федосеев
встал и взял мобильный телефон. Понимая состояние своего патрона,  он  решил
сам отвечать на звонки.
   - Слушаю вас, - сказал генерал.
   - Где Александр  Михайлович?  -  раздался,  разъяренный  голос.  Федосеев
хорошо знал, кому именно принадлежит этот высокий с хрипотцой голос. Говорил
первый заместитель премьер-министра.
   - Его нет, - быстро нашелся генерал.
   - Передайте ему... - задыхаясь от бешенства, начал вице-премьер, но Савва
Афанасьевич невежливо перебил его:
   - Ничего не нужно говорить,  -  посоветовал  он,  -  переключитесь  через
несколько минут на второй канал, и вы все увидите.
   - Какое, к черту, переключение, - заорал вице-премьер, - где этот  чертов
ублюдок? Передай ему, что я его больше видеть не хочу. И чтобы не звонил мне
сукин сын. Я его сам в тюрьму посажу, лично!
   Он  отключился.  Федосеев  незаметно   кивнул   адвокату,   взглянув   на
бизнесмена. Тот сидел, закрыв глаза, уже не реагируя  ни  на  какие  внешние
раздражители. Ведущий продолжал  что-то  говорить.  Любомудров  взглянул  на
часы. Оставалось полторы минуты.
   - Кто звонил? - тяжело спросил Александр Михайлович.
   - Ошиблись номером, - ответил Любомудров вместо  Федосеева,  стараясь  не
смотреть  на  Дронго.  На  мгновение  ему   показалось,   что   эксперимент,
поставленный тем, был слишком жестоким.  Дронго,  понимая  состояние  обоих,
сосредоточенно молчал.
   Раздался новый  звонок  мобильного  телефона.  Федосеев,  не  выпустивший
аппарат из рук, тут же передал его адвокату, словно  опасаясь,  что  телефон
может перехватить Александр Михайлович.
   - Слушаю, - сказал тот.
   - С вами говорят из Лондона, - услышал он прозвучавшие на русском слова с
характерным английским акцентом, -  мистер  Стюарт  хотел  бы  поговорить  с
Александром Михайловичем.
   - Вы ошиблись номером, - ответил Викентий Алексеевич, на этот  раз  вовсе
отключая телефон.
   - Снова ошиблись? - понял его уловку Александр Михайлович.
   - Снова, - подтвердил Любомудров. Полминуты. Оставалось еще не более  чем
полминуты. Ведущий продолжал изгаляться.
   - Все! Переключите на другой канал, - раздался напряженный голос Дронго.
   - Не нужно, - возразил Александр  Михайлович,  -  все  равно  уже  ничего
нельзя изменить.
   Любомудров,  взявший  пульт  дистанционного  управления,   на   мгновение
заколебался.
   - Переключайте! - почти  крикнул  Дронго,  и  Викентий  Алексеевич  нажал
кнопку переключателя.
   Здесь уже закончилась реклама, и на  экране  появился  другой,  не  менее
популярный  ведущий.  Глядя  в  глаза  миллионов  зрителей,  он  начал  свой
комментарий:
   - Сегодняшний день войдет в современную  историю.  Он  станет  поворотным
пунктом  развития  демократии  в  нашей  стране,  торжества   законности   и
справедливости, - но  вдруг,  почувствовав  неловкость  от  произносимых  им
штампованных фраз, он оторвал глаза от  заранее  подготовленного  текста.  -
Только  что  по  дружественному  каналу  телевидения  был   показан   сюжет,
обвиняющий известного российского бизнесмена в аморальном поведении и даже в
убийстве. Сюжетов такого рода никогда не  бывало  на  нашем  экране.  И  нам
хотелось бы знать  -  как  подобный  ролик  попал  на  телевидение  к  нашим
коллегам, кто мог заранее знать об убийстве, смонтировав  подобный  кровавый
натуралистический фильм?
   Александр Михайлович, сидевший в своем кресле, оглянулся по  сторонам.  У
него были остекленевшие глаза, глаза  человека,  который  не  мог  адекватно
воспринимать происходящее. А ведущий тем временем продолжал:
   - Дело даже не в моральных критериях, которые были полностью отброшены. И
даже не в той безответственности, которая  позволила  нанести  травму  семье
бизнесмена и его компании, известной далеко за пределами России.  Дело  даже
не в миллиардных инвестициях, которые западные кредиторы давали на  развитие
одной из самых мощных российских компаний. Дело в самой истине.
   Сегодня мы можем утверждать, что  безнравственный  сюжет,  показанный  по
соседнему каналу, был не только смонтирован крепкими профессионалами,  но  и
выполнен на  высоком  профессиональном  уровне.  Показанная  по  телевидению
девушка действительно погибла. И убийство действительно было  совершено.  Но
не Александром Михайловичем, а  теми  сценаристами  и  режиссерами,  которые
стояли за этим преступлением, которые наняли статистов, поставили  камеру  и
решили подло сыграть на нашей наивности и доверчивости.
   На  экране  мелькнули  вечерние  кадры  торжества  у  друзей   Александра
Михайловича. Все  сидели  за  столом,  весело  смеялись,  шутили.  Александр
Михайлович чинно сидел рядом с убитой, которая улыбалась.
   - Эта съемка проведена вечером, - пояснил ведущий, - за день до убийства.
Убитая и Александр  Михайлович  действительно  были  знакомы,  но  это  было
обычное  знакомство,  -  слукавил  ведущий,  -  взгляните,  вот  они  сидят,
разговаривают, улыбаются. Пленка снималась за  день  до  убийства,  и  здесь
хорошо видно, что, кроме них двоих,  за  столом  сидят  еще  около  двадцати
человек, которые могут подтвердить, что это был обычный дружеский ужин.
   Александр Михайлович убрал руки с лица и начал смотреть на изображение.
   - На следующий день, - продолжал ведущий, - Александр Михайлович улетел в
Париж. Вот его билет с указанием числа и времени рейса,  -  ведущий  показал
билет, - Александр Михайлович прошел две границы, нашу и французскую.  И  на
обеих границах были проставлены отметки его  прохождения  через  пограничные
пункты. Самолет вылетел ровно в половине второго дня. Вот справка  о  вылете
самолета из Шереметьева-два, которую мы получили только что в ответ  на  наш
запрос. Самолет вылетел вовремя  и  через  три  часа  сел  в  Париже.  Таким
образом, с половины второго дня  до  половины  пятого  Александр  Михайлович
находился в самолете, который совершал свой рейс по маршруту Москва-Париж.
   Любомудров забыл поставить телефон на столик и почему-то вцепился в  него
обеими руками, прижимая к  груди.  От  волнения  Александр  Михайлович  чуть
привстал со своего места, ожидая, чем кончится показ второй ленты.
   - А теперь посмотрите на момент убийства, - продолжал ведущий.
   На экране снова появилась девушка. Она подошла к окну, открыла занавеску,
солнце  осветило  ее  лицо,  кровать,  на  которой  она  спала...  Кадр  был
остановлен.
   - Посмотрите, - сказал ведущий, - несчастная девушка открыла занавеску, и
солнце ударило ей в лицо.  Но  создатели  грязной  стряпни  не  учли  одного
важного момента. Номер, в котором была убита девушка и в котором до того жил
Александр Михайлович, находится на западной стороне.  И  солнце  бывает  там
лишь после полудня. Но если внимательно посмотреть на  девушку,  видно,  что
солнце находится уже гораздо ниже своего верхнего предела,  оно  почти  бьет
девушке в лицо. Мы лично побывали в этом номере.
   Камера показала номер, где  было  совершено  убийство.  Ведущий  отдернул
занавеску - солнце ударило ему прямо в лицо.
   Александр  Михайлович  вскочил,  словно  готов  был  прыгнуть  на   экран
телевизора. Рядом с ним застыл, не дыша, Любомудров.
   - Исходя из всего этого, - с торжеством в голосе заключил ведущий,  -  мы
можем абсолютно точно утверждать, что пленка, изображающая  сцену  убийства,
была подмонтирована уже после отъезда Александра Михайловича.
   Дронго почувствовал, как у него  ноют  зубы.  Все  это  время  он  сжимал
челюсти мертвой хваткой, боясь проронить хотя бы слово.
   - Разработчики грязного сценария учли все, -  продолжал  ведущий,  -  они
нашли несчастную девушку, которую угрозами или подкупом заставили  сниматься
в этом отвратительном "кино".
   На роль убийцы был подобран  актер,  которому  даже  нарисовали  шрам  на
спине, чтобы имитировать участие в кровавом финале Александра Михайловича, у
которого действительно есть такой шрам. - Камера показал спину убийцы.  -  А
Александр Михайлович никак не мог быть в этом номере, так как находился  уже
в самолете. Из чего мы можем сделать  единственный  вывод:  пленка  является
грандиозной фальшивкой, задуманной и осуществленной конкурентами бизнесмена.
Подобные грязные игры...
   Теперь издевался уже второй ведущий. Он  обвинял  конкурентов  Александра
Михайловича во всех смертных грехах  -  от  Адама  и  Евы  до  предательства
интересов России, говорил об аукционе, под который и подкладывалась вся  эта
"липа", о грязных методах конкурентов, которые шли на все -  на  шантаж,  на
подлог и даже на убийство. Звериное лицо конкурента было  продемонстрировано
крупным планом, со всем публицистическим блеском.
   Александр Михайлович  обессиленно  откинулся  на  спинку  кресла.  Тяжело
вздохнул. Посмотрел на Дронго и бросился к нему, раскрыв объятия.
   - Спасибо, спасибо, - бормотал он, прижимая его  к  груди,  -  вы  спасли
меня. Вы спасли нашу семью... Мое дело... Спасибо за все. - В глазах у  него
стояли слезы. Очевидно, он испытывал  в  этот  момент  подобие  психического
шока. Шока радости и  искренней  благодарности.  Любомудров,  только  сейчас
обнаружив отключенный мобильный телефон, который он  сжимал  в  своей  руке,
включил аппарат. Он растерянно улыбался, будто и не знал о второй съемке,  о
которой ему подробно рассказывал Дронго. Но даже такой опытный адвокат,  как
Викентий Алексеевич, не ожидал столь ошеломительного  эффекта.  Он  понимал,
почему Дронго так настаивал на показе второй ленты  только  после  выхода  в
эфир первой, отчаянно рискуя возможным срывом графика.  Вторую  ленту  могли
задержать или вообще не выпустить в эфир, и тогда весь их план срывался.  Но
в такой последовательности впечатление, становилось  мощным  психологическим
шоком. После такого удара противник лежал в смертельном нокауте.
   Адвокатский опыт Любомудрова безошибочно подсказывал ему, что теперь  все
обвинения с Александра Михаиловича  будут  не  только  сняты,  но  бизнесмен
вызвал шквал сочувствия и волну понимания  даже  со  стороны  тех,  кто  еще
полчаса назад готов  был  отдать  его  на  растерзание  толпы.  И  словно  в
подтверждение его мыслей зазвонил телефон.
   - Вас слушают, - ответил Любомудров, чувствуя, что вот он - первый сигнал
успеха.
   - Попросите Александра Михайловича, -  говорил  первый  вице-премьер.  На
этот раз в его голосе звучали даже извиняющиеся нотки.
   - Сию минуту, - Любомудров, улыбаясь, протягивал аппарат своему патрону.
   - Слушаю вас, - сказал все еще дрожащим  от  волнения  голосом  Александр
Михайлович.
   - Здравствуй, - раздался голос, прозвучавший для  Александра  Михайловича
музыкой , хочу тебя поздравить.  Каков  удар  подлецам!  Вся  страна  видела
сегодня, как подло  пытались  с  тобой  разделаться.  Мне  особенно  приятно
сказать это тебе, потому что я был одним из немногих,  кто  всегда  верил  в
твои силы, верил до конца...
   Он продолжал говорить, а Александр Михайлович, отойдя в  сторону,  высоко
поднял  вверх  телефон,  показывая  его  адвокату.  Они  были  победителями.
Викентий Алексеевич, улыбнувшись, кивнул ему в ответ.
   - Теперь мы можем не сомневаться, - продолжал вещать первый вице-премьер,
- вы наверняка выиграете аукцион. У вас появились сегодня миллионы союзников
и друзей по всей России. Подумать даже страшно, йак же подло  тебя  пытались
подставить.
   - Да, - согласился Александр Михайлович, - действительно страшно.
   Вице-премьер говорил еще несколько минут. Викентий Алексеевич  подошел  к
Дронго.
   - Вы оказались правы, - тихо сказал он, - это  был  наиболее  эффективный
вариант. Но и самый рискованный, - добавил адвокат. - Честно говоря, я бы не
хотел еще раз пережить этот вечер. Сильнейший эмоциональный шок.
   - Нужно было выбить у них эту пленку как оружие, которым  они  могли  нам
угрожать, раз и навсегда, - пояснил Дронго. - Если  бы  мы  прокрутили  нашу
пленку до их показа, то потом "вражескую пленку" можно было оспорить лишь по
части убийства. А я хотел раз и навсегда избавить Александра Михайловича  от
любых попыток шантажа, связанного  с  его  пребыванием  в  этом  злополучном
номере. Теперь мало кто поверит, что  любовные  игры  в  отеле  снимались  с
настоящим Александром Михайловичем. Все смотревшие убеждены, что и в постели
статист, игравший свою роль. А это не менее важно, чем  снять  с  Александра
Михайловича обвинение в криминале.
   - Вы великий человек, - с искренним восхищением воскликнул Любомудров,  -
рассчитать все до таких мелочей. Это потрясает!
   Александр Михайлович закончил разговор, отложил телефон на столик и вновь
шагнул к Дронго.
   - Вы даже не представляете, что вы для меня сделали, - сказал  он,  глядя
ему в глаза, - можете попросить любой гонорар. Я готов даже на  проценты  от
нашей прибыли.
   - На Востоке говорят, что мужчина может торговаться, - заметил с  улыбкой
Дронго, - это даже принято у многих  народов,  но,  когда  спор  закончен  и
названа окончательная цена, настоящий мужчина не может ее менять, что бы  ни
случилось. Таких "торгашей" обычно презирают.
   - Мне необыкновенно повезло, что я встретил в жизни такого человека,  как
вы, - пробормотал Александр Михайлович.
   Снова раздался телефонный звонок. Любомудров взял телефон.
   - Из Лондона, - произнес он с торжеством, - мистер Стюарт  хочет  с  нами
поговорить...
   И все четверо дружно расхохотались. На экране телевизора ведущий все  еще
рассуждал о  моральных  качествах  как  необходимом  условии  для  успешного
бизнеса.

День одиннадцатый

   Немолодой мужчина сидел в зале для пассажиров первого класса в  аэропорту
Шереметьево-два.  Переводчик  монотонным  голосом  переводил  ему  заголовки
сенсационных газетных статей, вышедших утром в Москве. Все издания  сообщали
о вчерашних телерепортажах, демонстрируемых по двум каналам  телевидения.  И
почти все утверждали, что бизнесмен, обвиненный в убийстве, теперь не только
абсолютно оправдан в глазах общественного  мнения,  но  и  наверняка  должен
выиграть аукцион, который начался  сегодня  утром.  Западные  инвесторы  уже
выразили  понимание  и  поддержку  компании  бизнесмена,   против   которого
применяли недозволенные  методы  шантажа.  Все  газеты  наперебой  писали  о
"другой стороне", способной к столь наглому подлогу.  Почти  ни  у  кого  не
возникало сомнений, что заказное и эффектно разыгранное убийство имело целью
надолго, если не навсегда, скомпрометировать бизнесмена и его компанию.
   Хеккет раздраженно перебил переводчика:
   - Хватит, я уже понял, что вся российская пресса твердит одно  и  то  же.
Словно сговорились...
   - Вчера вся Россия смотрела оба репортажа, - пояснил переводчик, -  никто
не ждал двух сенсаций сразу.
   "Да, - с горечью подумал Хеккет, - я  такого  не  мог  предположить.  Как
можно было так глупо ошибиться с этим солнцем! Такая вроде бы незначительная
деталь, а испортила столь изощренно задуманную операцию. Кто мог  вспомнить,
что на западной стороне солнце бывает только после полудня!"
   -  Мистер  Хеккет,  -  услышал  он  голос  переводчика,  -  вам  принесли
бандероль.
   - Какую еще бандероль? - оторвался он от своих  мыслей.  -  При  чем  тут
это?
   Незнакомый молодой человек протягивал Хеккету толстый конверт, на котором
четко был указан номер рейса  Хеккета  в  Париж.  Он  взял  посылку,  тронул
пальцем конверт.
   - Может, там бомба? - испугался переводчик.
   - Верните посыльного,  пусть  сам  вскроет  конверт,  -  попросил  Хеккет
переводчика, - и в другом помещении.
   Переводчик вскочил, но Хеккет рукой усадил его на место. Конверт  не  был
запечатан. Он увидел кассету и небольшое письмо. Хеккет достал письмо.
   "Дорогой мистер Хеккет, я остался вам должен за двух девушек  в  "Ритце".
Должен сказать, ваш подарок был как нельзя кстати. Высылаю вам ответный дар.
Эта пленка подготовлена при моем участии. Именно  она  разъяснила  миллионам
телезрителей, когда солнце появляется в окнах западной стороны. Надеюсь, вам
подарок придется по вкусу. У каждого  свой  фирменный  стиль.  Мой  стиль  -
всегда оставлять за собой после