чайной Халеда Искендера.  Это  находится  прямо  у  мечети
Абу-Ханифы. Семья до сих пор не знает, что с ним случилось.
   - А вы что-нибудь знаете?
   - Последнее,  что  удалось  узнать,  было  сообщение.  о  встрече  вашего
человека с Нури-ад-Дуруби. Он занимает довольно большой пост в нашей местной
полиции. Больше мы ничего не знаем.
   - Этот Нури живет далеко от нашей гостиницы?
   - Нет. На такси минут десять-пятнадцать.
   - На всякий случай дадите мне завтра и его адрес. У вас много  помощников
в Багдаде?
   - Только мой сын; Сейчас никому нельзя доверять. Наш Президент посадил  в
тюрьму даже собственного сына, когда тот хотел  жениться  против  его  воли.
Разве пощадит он чужих детей?
   - Тогда до завтра. И  будьте  очень  осторожны.  Вчера  здесь,  в  отеле,
произошел несчастный случай.
   - Это не  несчастный  случай,  -  убежденно  произнес  Афиф  Заки,  почти
закрывая рот платком, - так работает наша контрразведка, когда нужно  убрать
неудобного иностранца, его просто выбрасывают из окна.  До  свидания,  -  он
поправил свой  головной  убор,  откинул  составляющий  его  важнейшую  часть
полосатый платок на спину, и быстро пошел вниз.
   "Дронго" начал  подниматься  наверх.  Тот  вчерашний  иранский  профессор
наверняка не знал о его связях с дипломатом. Не знал о них ничего и торговец
коврами. А просто так человека из  номера  не  выбрасывают.  Значит,  кто-то
подсказал иракским спецслужбам, кого  именно  нужно  убирать.  Для  проверки
"Дронго" решил сделать контрольный круг.  Он  спустился  вниз  и,  выйдя  на
улицу, сел в первое такси. Стоявшая напротив машина почти сразу пристроилась
вслед за ними.
   Переехав на другую сторону Багдада, он отпустил такси, решив не. обращать
внимания на двоих, словно приклеившихся к нему  провожатых.  В  эти  дневные
часы многие лавки города  были  закрыты.  По  установившемуся  распорядку  в
жарких странах лавки работали с утра до двенадцати и  с  вечера  до  поздней
ночи. Днем хозяева этих заведений  предпочитали  поспать  или  отсидеться  в
чайной.
   Дипломат мог допустить какую-то ошибку,  в  результате  которой  на  него
обратили внимание. Это скорее  похоже  на  правду.  Может,  даже  съездил  в
российское посольство. Или оставил какие-нибудь бумаги в номере  отеля,  где
почти  каждый  второй   вполне   официально   был   стукачом   полиции   или
контрразведки.
   Но почему его так быстро убрали? Скорее потому,  что  смогли  установить,
кого именно должен был страховать этот неудавшийся "Джеймс Бонд". Он  замер.
Между установлением и убийством  могла  быть  очень  короткая  связь.  Вчера
вечером у него в гостях побывало сразу четверо посетителей,  нашедших  сумку
дипломата. Сразу после этого тот был убит. Значит, один из его гостей вполне
мог быть осведомителем иракской стороны, готовым за  большие  деньги  выдать
любую интересующую хозяев юбилея информацию.
   Тогда кто из них это сделал? Вагиф,  Фархад,  Ариф  или  Азиз?  Первый  и
второй выходили из номера. Двое остальных не покидали его комнаты. Но первым
ушел все-таки Фархад. Кажется, пойти хотел  сам  Вагиф,  но  Фархад  ему  не
позволил. Что он знает об этом художнике?
   Молод,  красив,  говорят,  чертовски  талантлив.  Старший  сын  учится  в
Америке. В последнее время  почти  бросил  пить.  Интересно,  как  часто  он
продает свои картины? Или существовать ему помогают другие  гонорары?  Нужно
будет обязательно с ним сойтись  поближе.  Он  унес  сумку,  но  вернулся  с
Вагифом. Значит, поэт видел художника. Если у  того  есть  алиби,  поэт  это
обязан подтвердить. Остальные двое так и не покидали  его  комнаты.  Правда,
Ариф выходил на балкон и занавески не позволили разглядеть,  что  именно  он
там делал. Но  для  убийства  это  было  очень  нереально.  А  вот  передать
информацию Ариф вполне мог. Тем более,  что  служил  в  Афганистане,  вполне
вероятно  мог  быть  завербован   пакистанской   стороной,   с   последующим
переподчинением его иракской разведке.
   Нет, пакистанцы и иракцы никогда не испытывали  друг  к  другу  дружеских
чувств, Может, Азиз. Но он не выходил из комнаты, никому  не  мог  передать,
что дипломат успел побывать в номере "Дронго". Получается, в первую  очередь
Фархад. Неужели этот художник ведет двойную игру. Не похоже. Друзья называют
его  "д'Артаньян"  за  искренность.  Может,  это  хитрая   уловка?   Внешняя
искренность под маской  холодного  отчуждения.  Нужно  будет  проверить  уже
сегодня. Зачем  англичанам  убирать  моего  связного.  Чтобы  помешать  мне?
Нелогично. Тогда лучше  выследить  моего  настоящего  связного  из  Ирака  и
попытаться убрать его прежде всего. Но дипломат? Здесь что-то  не  сходится,
не совпадает.
   Чистильщик обуви, совсем мальчишка, умоляюще посмотрел на него и "Дронго"
остановился, водрузив  правую  ногу  на  его  хрупкое  сооружение.  Конечно,
бордового цвета у этих ребят не  бывает.  Чтобы  смазать  мокасины  "Дронго"
мальчишка смешивал черный и красный цвета, стараясь изо всех сил.
   Прежде   Фархада   хотел   выскочить   Вагиф.    Поэт    вообще    натура
экзальтированная. Неустойчивая. Способен на любую неожиданность. Но до такой
степени... "Дронго" знал его много лет, убежденный, что Вагиф  не  подходит.
Это был сибарит, любитель легкой жизни, остроумный собеседник, но  никак  не
холодный убийца, выбрасывающий человека с балкона. Кроме того, в тот день он
основательно нагрузился. Или  он  делал  вид,  что  сильно  пьян.  Тогда  он
гениальный актер. На всякий случай нужно  будет  проверить  и  его  маршрут.
Чистильщик  кончил  правую  ногу  и,  хлопнув,  попросил   поставить   левую
нетерпеливым жестом ладони.
   Про Арифа "Дронго" знал  меньше  обычного.  Афганистан,  четыре  года  на
войне.  Такой  человек  вполне  может  выбросить  любого  врага  из  номера.
Физически очень сильный. Но он выходил только на балкон.  Спуститься  оттуда
на шестой этаж нет никакой возможности. Тем более за несколько секунд. А вот
передать кому-либо сообщение можно. Хотя, вполне может быть, что он напрасно
подозревает своих гостей и дипломат, проколовшийся на других  незначительных
мелочах, был убран без их участия.
   "Но кирпич просто так на голову не  падает"...  Чистильщик  кончил  левую
ногу и попросил поставить правую, натирая мокасины до блеска.
   Что он знает об Азизе? Хороший знаток арабского языка.  Говорят,  крупный
специалист по арабскому Востоку. Но он не выходил даже на балкон.  Тогда  он
отпадает. И остаются трое.  Нужно  тщательно  проверить  всех  троих,  очень
тщательно. Это они обнаружили сумку дипломата  в  его  номере.  После  этого
несчастный был убит, а за  ним  самим  было  установлено  наблюдение.,  Двое
провожатых в это время пили сок дыни на другой  стороне  улицы.  Получается,
что случайности исключены. Мальчишке он протянул  сразу  пятьдесят  динаров,
Тот  ошеломленно  смотрел  на  две  зеленые  купюры;  не   решаясь   к   ним
прикоснуться.
   - Бери, бери, - ободрил его "Дронго".
   Впереди, прямо напротив его отеля, показалось здание телефонной  станции,
расположенной у другого моста на противоположном берегу. Приняв решение,  он
заторопился к зданию, окруженному высокой  железобетонной  стеной.  Пришлось
огибать все  здание,  чтобы  найти  проход  в  этом,  почти  противотанковом
сооружении.
   У  входа  стояли  двое  полицейских.  Они  подозрительно  посмотрели   на
входившего, не сказав, однако, ни слова. Двое провожатых агентов шли за  ним
буквально по пятам, демонстрируя удивительный  непрофессионализм.  В  здании
было несколько залов и, как ни странно, надписи были не только на  арабском,
но и на английском языках.
   В самом большом зале на первом этаже,  где  был  расположен  переговорный
пункт, сидело человек тридцать-сорок. Напротив, за стойкой, находилось  двое
чиновников, всем своим видом демонстрирующих свою большую занятость. Молодой
выписывал квитанции, а пожилой принимал деньги, складывая их  в  специальную
картонную  коробку,  после  чего  делал  отметки  в  квитанциях  об   оплате
разговора.
   Робкие лица просителей, их тихие голоса и надменный  вид  чиновника  ясно
говорили, кто здесь хозяин. "Дронго" встал в небольшую очередь.  Через  пять
минут подошел и его черед.
   - Что вам нужно? - спросил чиновник, не поднимая головы.
   - Вы говорите по-английски? - спросил "Дронго". Чиновник  поднял  голову,
равнодушно посмотрел и позвал помощника.
   - Иди, говори, Ахад.
   - Что вы хотите? - спросил молодой парень.
   - Поговорить. Заказать разговор с Москвой.
   - У вас есть паспорт?
   - Для чего? - улыбнулся "Дронго", - у меня есть визитная  карточка  моего
отеля. Вот она, - он показал синюю карточку гостиницы.
   - Этого не достаточно, господин, - терпеливо  объяснил  Ахад  на  ломаном
английском, - должен быть паспорт. И разрешение полиции.
   - Чтобы поговорить с другим городом? Ребята, вы живете прямо в  раю,  вам
никто этого не говорил?
   - Я вас не понял, господин.
   -  Паспорт,  паспорт,  -   раздраженно   подтвердил   старший   чиновник,
подозрительно глядя на "Дронго".
   - Без паспорта нельзя, - кивнул "Дронго", - а еще говорили,  что  в  СССР
был тоталитарный режим. Наших бы борцов за права человека сюда, в Ирак.
   Вслух он этого не сказал.
   - Я принесу паспорт, - громко произнес "Дронго" на весь зал,  -  черт  бы
вас всех побрал.
   Арабы испуганно отшатнулись. Провожатые сделали  вид,  что  рассматривают
потолок. Он вышел из здания. Переходить через мост в такую жару не хотелось.
   Поймал такси, назвав свой отель. Автомобиль, сделав круг, выехал на мост.
Эта машина была чуть, лучше остальных, здесь хотя бы открывались стекла и не
было так душно.
   Заплатив деньги, он вошел в приятную прохладу отеля.  В  глубине  зала  в
чайной сидел Фархад.
   - Иди сюда, - закричал он, заметив "Дронго".
   "Дронго" подошел к нему.
   - Как дела? - спросил он.
   - Плохо, - вздохнул Фархад, - вчерашний несчастный случай веем  действует
на нервы. Какой дурак оказался этот дипломат. Как  он  умудрился  выпасть  с
балкона.
   - А как ты думаешь?
   - Не могу представить. Наверно, был пьяным.
   Принесли два стакана сладкого арабского чая.
   - Нет, мистер, - покачал головой "Дронго", - без сахара.
   Забыл, он не знает английского.
   - Ноу шекер. Понятно?
   Араб кивнул унося один из стаканов.
   - Говорят, такой чай утоляет жажду. Его заваривают вместе  с  сахаром,  -
сказал Фархад, пробуя напиток.
   - Я не люблю много сладкого.
   - Сегодня  вечером  мы  едем  в  мечеть.  Там,  говорят,  будет  какое-то
представление. Ребята вчера были им понравилось. Ты поедешь?
   - Еще не знаю. Этот случай выбил меня из колеи! Ведь  он  был  у  меня  в
номере за несколько минут до смерти.
   - Я помню, - кивнул художник, - я же хотел отнести ему  сумку.  Но  разве
мне дали к нему попасть..
   - А ты разве не пошел к нему? - насторожило "Дронго".
   - Да нет. Только вышел из твоего номера, как увидел  у  дверей  соседнего
наших ребят. Они меня и  затащили  насильно  в  свой  номер,  не  дали  даже
спуститься на шестой. А когда пришел Вагиф, я уже выходил из номера.
   - Значит, ты не спускался вниз?
   -  Конечно  нет.  Поэтому  я  в  таком  дилхоре  <Дилхор  -   подавленное
настроение>. Если бы вовремя спустился, может этот дипломат и не погиб бы.
   - Вполне могло быть сразу два трупа, - вдруг подумал "Дронго", - а кто из
ребят живет рядом со мной, я даже не знаю.
   - Это режиссеры из нашего драматического. Я раньше оформлял им  несколько
спектаклей. Очень хорошие ребята.
   - Ты послал их к дипломату?
   - Нет конечно. Они были вдвоем. Я только зашел, выпил  вместе  с  ними  и
сразу вышел, увидев Вагифа.
   Провожатые уже успели поменяться и теперь  за  соседним  столиком  сидело
двое других агентов, похожих на первую пару своими глупыми физиономиями,
   - Что я здесь делаю? - вдруг подумал "Дронго", - в этой далекой стране, в
этом почти сказочном городе. Ищу другого идиота, похожего  на  меня,  только
для того, чтобы убить. Как интересно. Художник рисует  картины,  поэт  пишет
свои стихи, режиссер ставит новые спектакли, даже директор  Литфонда  и  тот
приносит какую-то пользу. Один я в этом краю жду своего момента на убийство.
Он вспомнил вдруг про сверток,  оставленный  в  номере.  Он  его  так  и  не
раскрыл, слишком  торопился.  Там  был  нож,  который  он  просил  у  своего
связного. "Вернусь домой, - решил "Дронго", -  скажу,  что  не  сумел  найти
"Волка".
   Он  знал,  что   никогда   этого   не   сделает.   Просто   не   позволит
профессиональная гордость. Люди играли в свои игры, в свои придуманные миры,
и его мир , был ничем не лучше и не хуже других.  Просто  в  нем  были  свои
правила игры, свои задачи и цели. В других мирах тоже  убивали,  обманывали,
насиловали, притворялись. Может не столь  однозначно,  прямолинейно,  но  не
менее часто, это он знал хорошо. В каждой  игре  были  свои  убийцы  и  свои
жертвы, свои агенты и свои наблюдатели, свои победители и свои проигравшие.
   В этих придуманных мирах, в этих играх люди  погибали  еще  чаще,  чем  в
сфере его притяжения, в его обитаемом мире. Просто инфаркты и  самоубийства,
сердечные приступы и нервные срывы издавна не  считались  чем-то  необычным.
Люди  просто  привыкли  к  этому  виду  убийств,   считая   их   нормальными
проявлениями человеческих  эмоций.  А  сколько  тайных  отравлений,  аварий,
подстроенных катастроф было в других мирах. Совершенства не было нигде и мир
профессиональных убийц был таким же  нормальным,  как  мир  профессиональных
поваров или профессиональных клерков.
   Он вспомнил нравившееся ему выражение Льва Толстого, что  нет  абсолютных
негодяев и каждый в душе  не  считает  себя  пределом  низости  и  подлости.
Классик сказал гениальную фразу, но от этого было  совсем  не  легче.  Нужно
проверить у режиссеров алиби Фархада и тогда  он  вне  игры.  Хотя  художник
вполне мог рассказать  о  дипломате  в  коридоре,  но  в  такие  случайности
"Дронго" не верил. Не мог же  убийца  ждать  за  дверью  появления  Фархада.
Значит, нужно было проверять других.
   Ночное шоу устраивалось последователями одной из религиозных сект,  столь
охотно обретающихся  в  Ираке.  Мусульманские  святыни,  мавзолеи  имамов  и
последователей пророка, тысячи  верующих  паломников  -  все  это  создавало
отличный фон для возникновения различных шиитских и суннитских сект в  самом
Ираке.
   Разбитый на два основных течения исламский мир одинаково почитал Мекку  и
Медину, святыни пророка всех  мусульман  Мохаммеда  и  установленный  камень
Каабу, прикосновение к которому в определенные дни и после прохождения  всех
необходимых ритуалов делало правоверного мусульманина "хаджи". В Ираке  были
сосредоточены в основном шиитские  святыни,  главной  из  которых  считалась
мечеть имама Хусейна, сына имама Али, погибшего за веру. Междоусобная борьба
за власть, в которой шииты потерпели поражение, завершившееся казнью Али и -
гибелью его сына Хусейна, тем не менее дало повод возвести их в ранг  святых
и сделать места их гибели святынями для шиитов. К этому течению принадлежали
иранцы,  большая  часть  иракцев,  некоторая  часть  пакистанцев,  афганцев,
таджиков, туркмен, азербайджанцев. Посещение мечети  имама  Али  в  Наджафе,
место его гибели в Куфе, мечеть Хусейна в  Кербеле  делало  шиитов  "каблеи"
почти таким же почитаемым лицом, как "хаджи".
   Последователи  малочисленных  сект,  отколовшиеся  от  основных  течений,
вербовали своих сторонников  и  за  счет  различного  рода  почти  эстрадных
номеров, которые производили впечатление на верующих.
   "Дронго" сидел  среди  членов  делегации  в  первом  ряду,  наблюдая  как
специально подготовленные фокусники втыкали кинжалы  себе  в  бок,  протыкая
себя насквозь, вбивали  кинжалы  в  голову,  засовывали  ножи  себе  в  рот,
пробивая горло насквозь. Некоторые менее, подготовленные зрители  от  страха
закрывали глаза, некоторым становилось просто плохо, и они поспешно покидали
слишком кровавое зрелище. Крови, правда, было немного, но  она  была  совсем
как натуральная и многие верили, что актеры действительно вбивают  в  голову
гвозди и кинжалы.
   Рядом с "Дронго" оказалась переводчик из  Академии,  довольно  миловидная
женщина лет сорока - сорока  пяти.  В  отличие  от  слишком  впечатлительных
мужчин она не прятала глаза, не кричала, равнодушно наблюдая за тем, как  на
сцене один кровавый ужас сменялся другим.
   - Вам совсем  не  страшно,  -  повернулся  к  ней  "Дронго",  внимательно
разглядывая ее.
   Узкое тонкое лицо, прямой, чуть вздернутый нос, красивые восточные глаза.
Впечатление несколько портил излишне тяжелый волевой подбородок.
   - А вам? - спросила женщина, - вы  тоже  смотрите  на  все  это  довольно
спокойно.
   - Я видел подобные фокусы в Пакистане, - сознался "Дронго".
   - А я бывала раньше в Ираке, - ответила женщина,  -  просто  скучно  было
сидеть в отеле одной.
   - Вы хорошо знаете Багдад?
   - Неплохо. Я бывала здесь трижды, - созналась женщина.
   - Давайте уйдем отсюда, - предложил "Дронго" Она согласно кивнула.
   Выйдя на свежий воздух, они довольно быстро поймали такси.
   - В какую сторону лучше ехать? - спросил "Дронго" у своей спутницы.
   -  Каррида-Дахили,  это   один   из   лучших   районов   Багдада.   Такая
аристократическая улица.
   - Тогда поедем туда. Только скажите  сами  водителю  на  арабском.  Здесь
почти никто не знает английского.
   Женщина чуть заметно улыбнулась.
   Они переехали на другую  сторону  Багдада,  трижды  минуя  перекрестки  с
огромными портретами усмехающегося Президента. Затем по  набережной  доехали
до  "Шератона"  и  свернули  налево.  Проехав  еще  метров  пятьсот,  машина
остановилась. "Дронго" протянул триста динаров.  Водитель,  схватив  деньги,
что-то забормотал.
   - Он вас благодарит, - улыбнулась  женщина,  -  вы  дали  слишком  много.
Хватило бы и половины.
   - Никак не привыкну к этим деньгам. Мы ехали так далеко, а  я  дал  всего
полдоллара
   Они вышли из автомобиля осматриваясь. Улица была ярко освещена.
   - После известного указа Саддама спиртное продают только в  магазинах,  -
вспомнил "Дронго", - значит, в любом баре нам ничего не дадут.
   - Дадут, - засмеялась женщина, - если  очень  попросите.  В  этой  стране
соблюдают только политическую лояльность, если вообще соблюдают, да и то  из
страха. На все остальные преступления правящий режим смотрит сквозь  пальцы,
хотя если поймают за воровство, могут отрубить руки.
   - Тогда в какой бар мы можем пойти?
   - Здесь недалеко есть  одно  место.  Пойдемте  туда.  Все  магазины  были
открыты. Несмотря на поздний час, у каждого сидели хозяева, владельцы  лавок
и чайных, мелких магазинчиков и бакалейных.
   - Настоящая жизнь в Багдаде начинается вечером, - заметила женщина.
   - Это относится ко всем южным городам.  Днем  там  слишком  жарко.  Может
поэтому все сказки о Багдаде начинаются с описания таинственной ночи, -  ему
нравилась спокойная уверенность этой женщины,
   Небольшой бар, расположенный в глубине  переулка,  был  ярко  освещен.  У
входа сидело двое арабов.
   - Только для иностранцев, - буркнул один из них "Дронго".
   - Что он говорит?
   - Он принял вас за местного, -  женщина,  что-то  сказала,  и  оба  араба
вскочили со стульев.
   В баре было темно и прохладно. Кроме двух сидевших в ближнем углу молодых
людей больше никого не было. За стойкой откровенно скучал темнокожий бармен.
   Они сели в другом, дальнем углу. К ним почти сразу подошел официант.  Они
поговорили с женщиной по-арабски, после чего официант покачал  головой.  Она
снова что-то сказала ему, и он согласился.
   - У вас была содержательная беседа, - заметил "Дронго".
   - Да. Он отказывался, но мне удалось  его  уговорить.  Нам  подадут  джин
вместо воды и фруктовый сок.
   - У вас просто талант. Я видел, как он колебался, но  вы  его  уговорили.
Неужели он согласился просто так?