оциалистов и коммунистов, демократов и либералов. Тогда все были "красные",
лишь с некоторыми изменениями оттенков. И вот теперь эти самые "либералы"  и
"социалисты" снова рвались к власти, и выживший из ума, как считал  Астеньо,
генерал Пиночет собирался отдавать им власть  в  стране.  Увидев  английских
журналистов, сидевших  в  его  приемной,  полковник  разозлился.  Опять  эти
демократы лезут не в свои дела.
   - Что вам нужно? - грубо спросил он, позволив им войти в свой  кабинет  и
не приглашая их сесть.
   - Мы хотели бы попасть  в  лагерь  "Дигнидад",  -  очень  вежливо  сказал
Саундерс, - мы представители  английски"  газет  и  действуем  по  поручению
Красного Креста.
   - Это закрытая частная территория, -  довольно  не.  учтиво  перебил  его
Астеньо, - и наш генерал Станхе не любит, когда карабинеры лезут не  в  свои
дела.
   - Согласен, - весело ответил Ричард, - но мы, наоборот, хотим  рассказать
о полезном опыте этой христианской общины.
   Астеньо в упор посмотрел на него, пытаясь определить,  не  издеваются  ли
над ним эти двое.
   - Я не могу выдать вам разрешение. Езжайте в Линарос, - недовольно сказал
он, - там вам помогут.
   - Но в Сантьяго нам сказали...
   - Много чего вам сказали в Сантьяго, - взорвался Астеньо, - там в столице
вообще в последнее время потеряли голову. Говорю вам - езжайте в Линарос.
   - Может быть, мы все-таки договоримся, - спросил "Дронго", кладя на  стол
небольшой сверток.
   - Что это? - угрюмо спросил Астеньо, не глядя на сверток.
   - Это вам просили передать ваши друзья в столице, - проникновенно  сказал
Ричард, глядя прямо в глаза полковнику. - Кроме того, у нас есть необходимое
разрешение вашего руководства.
   Астеньо быстро развернул пакет:
   - Сколько здесь?
   - Пятьдесят тысяч песо.
   - Ха... На эти деньги можно  один  раз  пообедать,  -  соврал  полковник,
убирая сверток в угол. Его мутные красные глаза оживились, - я так и  думал,
что вы меня обманываете. Небось снова собираетесь разоблачать  Пауля,  -  он
подмигнул Саундерсу.
   Тот сдержанно улыбнулся:
   - Вы очень проницательны, господин полковник., Когда мы вернемся  оттуда,
у меня будет еще. одно подобное поручение от ваших друзей.
   Астеньо махнул рукой.
   - Где вы потеряли руку? - спросил он у Саунде.
   - Во Вьетнаме. Я был там корреспондентом английского телевидения.
   - Ну и черт с  ними,  -  сказал  вдруг,  неизвестно  кого  имея  в  виду,
полковник. То ли Шэфера, то ли свое начальство,  то  ли  вьетнамцев,  то  ли
англичан,  -  я  дам  вам  машину  и  сопровождающего.  Только  смотрите,  -
неизвестно почему, добавил он, - будьте  осторожны.  Пауль  Шэфер  не  очень
любит, когда въезжают в его лагерь. Эй,  Жозеф!  -  закричал  он,  -  позови
сержанта Фрагу.
   Через  минуту  в  комнате  стоял  коренастый,  широкоплечий   с   грубыми
крестьянскими чертами лица сержант фрага. Военная  форма  удивительно  ладно
сидела на нем, выдавая в, нем  старого  вояку.  Сержант  имел  рыжие,  почти
выцветшие брови, широкий  чуть  приплюснутый  нос,  полные  губы  и  немного
выпученные глаза. Остается добавить, что он служил с Астеньо вот уже  десять
лет, выделяясь своим усердием и выучкой.
   - Хуан, - обратился  к  нему  полковник,  -  поедешь  с  этими  людьми  в
"Дигнидад": Скажешь Шэферу, что я разрешил. Пусть  все  посмотрят,  запишут,
если надо.  Снимать  там  запрещается,  -  строго  сказал  он,  обращаясь  к
"журналистам", - поэтому свои фотоаппараты и камеры можете оставить здесь, у
меня в кабинете.
   - Мы оставим их в машине, - благоразумно отклонил его требование Ричард.
   - Как угодно. Только не особенно там расспрашивайте, эта публика не любит
много вопросов. Все, - решительно сказал он,  поднимаясь,  -  можете  ехать,
Завтра я жду вас у себя.
   Он кивнул им на прощание, так и не протянув  руки.  Выходящему  последним
Фраге, он весело подмигнул, снова усаживаясь в  кресло.  Настроение  у  него
было превосходное.

Сантьяго. 30 ноября 1988 года

   Заказав утром  завтрак  для  внезапно  заболевшего  мужа,  Моника  Вигман
оставалась в номере, включив  телевизор.  После  того  как  принесли  заказ,
Гомикава выполнявший роль мистера Гоуэрса, тихо вышел из номера, отправляясь
к себе вниз. Его собственный номер был расположен на этаж ниже  и.  Гомикаве
приходилось выполнять сразу две роли - за себя и за Ричарда Саундерса.
   От нечего делать Моника Вигман подошла к окну. Стояла  обычная  для  этих
мест ноябрьская жара, внизу  слышались  крики  детей,  игравших  у  фонтана.
Миссис Вигман, открыв окно, долго смотрела вниз, на расшумевшихся ребятишек.
   В  это  время  внизу  представители  чилийской  полиции  во  второй   раз
показывали фотографию "Дронго" швейцарам и портье, дежурившим в день приезда
Саундерса. По  счастливой  случайности,  горничная,  убиравшая  в  номере  и
видевшая Ричарда в лицо, была наверху и не могла опознать своего клиента.
   Полицейские не проявляли должного усердия.  Им  давно  надоела  борьба  с
коммунистическими шпионами, так как в страну уже почти легально,  не  таясь,
вот уже два года приезжали многие  деятели  оппозиции  из-за  рубежа,  среди
которых были  и  коммунисты,  и  социалисты.  Режим  Пиночета  вынужден  был
считаться с мнением людей и уже не мог себе позволить арестовывать  каждого,
кто пересекал границу.  Вот  почему  представители  официальных  властей  не
проявляли особого рвения, отыскивая неизвестного мистера Хаксли. Старший  из
них лениво спрашивал портье:
   - Кто-нибудь останавливался в вашей  гостинице  за  последние  три-четыре
дня?
   - Конечно, господин, - улыбнулся портье, - более ста человек.
   - Среди них не было вот этого, - чиновник достал фотографию. Портье долго
всматривался в лицо незнакомого человека.
   У Гомикавы, следившего за их разговором в холле перехватило дыхание, пока
длилась эта немая сцена, уже через  мгновение  портье,  чуть  поколебавшись,
отдавал карточку назад.
   - Нет, такого господина у нас не было.
   - Может быть, у вас останавливался мистер Саудере или  мистер  Хаксли?  -
спросил молодой, более настырный, чем его товарищ.
   - Нет, - решительно сказал портье, - под такой фамилией у нас никого нет.
Впрочем,  -  он  широко  улыбнулся,  -   вы   же   знаете,   у   нас   можно
зарегистрироваться под любой фамилией. Мы не спрашиваем документов.
   - Значит, этого человека не было в вашей гостинице?
   - Нет, но... - портье снова заколебался, - он похож на  одного  из  наших
постояльцев...
   Гомикава весь напрягся.
   - Но тот приехал с женой и сейчас лежит наверху, плохо себя чувствует.
   - Нет, это не он, - покачал головой старший полицейский чиновник,  -  тот
должен быть один.
   - Может быть, поднимемся, посмотрим, - предложил второй.
   Гомикава вскочил, подходя к лифту, чтобы успеть раньше них.
   - Не стоит, - махнул  рукой  старший,  -  это,  наверняка,  не  он.  Наше
руководство  уже  просто  потеряло  голову.  В  таком  отеле  социалисты  не
останавливаются. Он слишком дорогой для них.
   - Вот именно, - захохотал довольный его шуткой портье.
   Гомикава  перевел  дыхание.  Перекинувшись   еще   несколькими   словами,
полицейские вышли на улицу. Сэй проводил их долгим тревожным взглядом. Он не
заметил, что к этой беседе прислушивался еще один человек, сидевший в кресле
с газетой в руках.
   Когда Гомикава вошел в лифт, сидевший в кресле отложил  газету.  Это  был
Миура.

Талька. 30 ноября 1988 года

   Они выехали из города во втором часу дня после плотного обеда в небольшом
местном ресторанчике, куда благоразумный "Дронго" пригласил и  сержанта.  За
обедом сержант почти не пил, сосредоточенно жевал еду, Двигая всеми  мышцами
лица.
   Армейский "джип"  старого  образца,  который  им  предоставил  "любезный"
полковник, был тем не менее на отличном ходу и Фрага довольно  уверенно  вел
его в горы, пытаясь немного сократить путь.
   "Дронго", сидевший рядом, несколько раз пытался заговорить  с  сержантом,
но тот отличался особой немногословностью,  которая  обычно  присуща  старым
воякам и одиноким холостякам. Поняв, что эти  попытки  бесполезны,  Саундерс
оставил его в покое.
   Несколько раз их обгоняли армейские колонны, возвращавшиеся, очевидно,  с
каких-то маневров. Солдаты  весело  кричали  им  что-то,  смеялись,  шутили.
Сержант каждый раз беззлобно ругался и прибавлял скорость, не отвечая на эти
возгласы.
   Часа через два после того, как они выехали из Тальки,  сержант  остановил
машину у небольшой фермы, стоявшей метрах в десяти от дороги,  и  отправился
туда попросить воды. Ленарт увязался за ним.
   Хозяин,  пожилой  чилиец,  лет  шестидесяти,  радушно  предложил   гостям
холодного пива. Он с удовольствием отвечал на вопросы Ленарта, но только  до
тех пор, пока не узнал, куда они направляются.
   Хозяин фермы сразу изменился в лице, став  замкнутым  и  неразговорчивым.
Удивленный такой переменой, Марк прекратил расспрашивать. Когда они выходили
из дома, хозяин тихо шепнул Марку:
   - Это очень грязное место, мистер.  Очень...  -  выразительно  посмотрев,
добавил он и перекрестился.
   Ехать пришлось еще довольно долго, около часа, пока, наконец, вдалеке  не
показалась высокая ограда, окруженная колючей проволокой. Автомобиль въезжал
в лагерь "Дигнидад".
   Сидя в мащине, Саундерс обратил внимание на  двойную  ограду,  окружавшую
лагерь.  Всюду  виднелись  различные  строения,  разбросанные   по   большой
территории "Дигнидада".
   Ричард знал, что еще больше десяти лет назад колонию посетил сам диктатор
Пиночет, оставшийся чрезвычайно довольным от посещения  подобной  колонии  в
своей стране. Приезжали в "Дигнидад" и  представители  официальных  властей,
причем не только чилийских Из ФРГ частыми гостями  были  представители  ХСС,
которых всегда радушно принимали в  лагере  <Автор  обращает  внимание,  что
данный материал не может быть использован на суде в  качестве  свидетельских
показаний. В лагерь "Дигнидад" приезжал Дитер  Хубер,  референт  по  внешней
политике ХСС и Вольфганг Фогельгезанг, член  городского  совета  Мюнхена  от
ХСС>.
   После того  как  их  документы  внимательно  проверили  при  въезде,  их,
наконец, впустили. Саундерс обратил внимание, что Фрагу здесь хорошо  знали,
охранники здоровались с ним, не проверяя его документов.  Автомобиль  въехал
на территорию лагеря и резко затормозил у одного из зданий.
   Со всех сторон  уже  бежали  люди,  приветствуя  Фрагу.  Многие,  однако,
настороженно смотрели на прибывших с ним гостей.
   Из дома вышел невысокий лысоватый господин.  У  него  было  широкое  лицо
баварского бюргера, большой лоб, крупный мясистый нос. Саундерс сразу  узнал
его по фотографиям, хранившимся в досье "Интерпола". Это был сам  основатель
колонии Пауль Шэфер.
   - Здравствуйте, господа, - внимательно глядя, сказал он, протягивая руку.
- День добрый, Хуан, -  кивнул  он  сержанту,  -  что  привело  вас  сюда  в
христианскую общину?
   - Мы - английские журналисты, - сказал Ричард на ломаном испанском,  -  и
хотели бы рассказать о вашей колонии нашим  читателям.  О  ней  ходит  много
интересных слухов, но наши подписчики хотят знать, правду.
   - Увы, эти слухи не всегда правдивы,  -  вздохнул  Шэфер.  -  Прошу  вас,
господа, в нашу скромную обитель.
   "Дронго", кивнув Марку, взял свою сумку правой рукой. Он  принуждал  себя
постоянно  помнить  о  несуществующей  левой  руке.  По  документам  он  был
английским журналистом, потерявшим руку, и никак не мог появиться в колонии,
имея две здоровые руки.
   От Саундерса не укрылось и то обстоятельство, что сам Шэфер не смотрел их
документы. Очевидно, дежурные охранники  у  ворот  лагеря  уже  предупредили
главу "Дигнидада" о нашем появлении, - понял "Дронго".
   Сержант,  чувствовавший  себя   здесь   особенно   непринужденно,   сразу
отправился с двумя местными колонистами поужинать и  отдохнуть.  Саундерс  и
Ленарт были вынуждены принять приглашение  Шэфера  на  ужин,  после  осмотра
лагеря.
   Им отвели небольшую комнату в том же доме, около которого остановилась их
машина. Забросив свои, сумки и достав блокноты, они  вышли  наружу,  готовые
следовать за Шэфером,
   - Фотоаппараты нужно оставить,  -  чуть-чуть  недовольно  сказал  Ленарту
Шэфер, - у нас здесь не принято фотографировать, а вот записывать можете все
что угодно.
   - Хорошо, - кивнул Марк, снимая фотоаппарат и оставляя его в машине.
   - Вам покажет весь лагерь  наш  Генрих,  -  показал  Шэфер  на  бледного,
светловолосого юношу лет двадцати пяти, - он вам все и  расскажет.  А  потом
прошу ко, мне на ужин,  -  сделал  он  широкий  приглашающий  жест  рукой  и
уверенной, почти армейской походкой зашагал к другим строениям.
   Генрих оказался неплохим экскурсоводом. Он добросовестно  рассказывал  об
истории  лагеря,  показывая,  как  живут  в  лагере  местные  колонисты,  их
столовые, клуб  спальни  для  мужчин  и  женщин.  Растерявшимся  "английским
журналистам" Генрих охотно объяснял, что мужья и жены живут отдельно,  а  на
совместную ночь получают разрешение только у самого Шэфера. Парень не  видел
в этом ничего дурного. Если учесть, что лагерь был  основан  двадцать  шесть
лет назад, а парню было не больше двадцати пяти, то в этом  не  было  ничего
удивительного, - понял Ричард. Бедный Генрих и не видел другой жизни,  кроме
этой.
   Обходя лагерь, Саундерс обратил внимание на небольшое строение,  стоявшее
несколько в стороне от других. Около него постоянно прогуливалось  двое-трое
мужчин явно солдатской выправки.
   Саундерса несколько смутила их нарочитая выправка, сильно  бросающаяся  в
глаза и слишком явное желание Генриха обходить это строение  стороной.  Если
там готовят "легионеров", почему они  это  так  демонстрируют,  -  не  понял
Саундерс. По глазам Марка он. понял, что  тот  также  думает  об  этом.  Они
словно специально подчеркивают, что там есть что-то очень важное, -  подумал
"Дронго". Здесь что-то не так.
   Но ни он, ни Марк Ленарт и не подозревали, что за время  их  прогулки  по
лагерю за ними внимательно следили несколько  пар  глаз.  Среди  них  был  и
Вольфганг Грубер.
   - Это он? - спросил у него Вебер.
   - Кажется, да, но он загримировался.
   - Это мы легко проверим, - жестко сказал Вебер, - и очень быстро.

Сантьяго. 30 ноября 1988 года

   Дождавшись прихода Гомикавы, миссис Вигман  заказала  обед  в  номер  для
своего "мужа". Через пятнадцать минут пришедшая официантка смогла  убедиться
в том, что муж "миссис Гоуэрс" лежит в постели,  отвечая  жене  из  спальни.
После ее ухода Моника, выбросив одну порцию обеда, позволила  Гомикаве  тихо
покинуть ее апартаменты. Заперев дверь на ключ, она прошла в ванную комнату,
сбрасывая с себя платье. Раздевшись догола, она встала под душ, пытаясь хотя
бы на время забыться под горячей водой.
   Через минуту она почувствовала на себе чей-то взгляд. Моника обернулась и
вздрогнула, на нее смотрел, хищно улыбаясь, неизвестный мужчина.
   - Что вам надо? - чересчур громко спросила она. - Кто вы такой?
   Мужчина молчал,  продолжая  в  упор  глядеть  на  женщину.  Она  схватила
короткое полотенце, попытавшись прикрыться.
   - Убирайтесь отсюда! - рассерженно закричала она, -  слышите,  немедленно
убирайтесь!
   Неизвестный сделал несколько осторожных шагов по направлению к ней.
   - Не подходите! - закричала женщина,  холодея  от  ужаса  Крепкая,  почти
стальная хватка сжала ей горло..
   - Тихо, - сказал мужчина, - тебе не будет плохо, если будешь  вести  себя
тихо. Где сейчас "Дронго"? - проговорил он с заметным акцентом.
   - Кто? - спросила Моника, плохо соображая в этот момент, о чем вообщеидет
речь.
   - Где сейчас "Дронго"? - выразительно спросил мужчина.
   - Я.. я не  знаю,  -  она  попыталась  снова  прикрыться  полотенцем,  но
неизвестный выхватил его из ее рук.
   - Я спрашиваю у тебя, где  он?  -  спросил  неизвестный.  Моника  не  зря
считалась одним из лучших инспекторов ДЕА.  Она  мастерски  поскользнувшись,
внезапно  левой  рукой  ударила  по  глазам  незнакомца.  Не  ожидая  такого
нападения, мужчина охнул, на миг ослабляя свою железную хватку. Толкнув  его
изо всех сил на мокрый пол, Моника выбежала в коридор. Но открыть дверь  она
не успела. Пришедший в себя Миура догнал ее и свалил резким коротким ударом.
Моника упала почти без стона, но сознания не  потеряла.  Она  почувствовала,
как, грубо схватив, нападавший тянет ее на постель. Сопротивляться после его
удара не было никаких сил.
   Миура, уложив почти бесчувственную женщину  на  кровать,  наклонился  над
ней. Убедившись, что она в сознании, он радостно усмехнулся.
   - Напрасно убегала. Теперь тебе  будет  очень  больно,  пока  ты  мне  не
расскажешь, где "Дронго".
   Женщина слабо застонала. Миура провел рукой по ее груди,  мягко  коснулся
живота и вдруг неожиданно нажал пальцем под ребро. Моника закричала.
   - Я спрашиваю, где он? - настойчиво спросил Миура, еще раз  надавливая  в
эту точку.
   От боли у женщины на глазах невольно выступили  слезы.  Миура,  стоя  над
ней, покачал головой.
   - Такая молодая, красивая и совсем ничего не понимаешь.
   Именно в этот момент в дверь постучали. Бросив быстрый взгляд на Монику и
убедившись в том, что она не сможет встать, Миура для верности нанес ей  еще
один очень болезненный удар "цзюйко-дн" -  под  ложечку  и  пошел  открывать
дверь. Каким-то чудом она и на этот раз не потеряла сознания.
   Услышав стук в дверь, Моника поняла, что это был Гомикава. Она попыталась
крикнуть, но почувствовала, как слова застревают в горле. Тогда она с трудом
передвигаясь, правой ногой из последних сил ударила по ночному светильнику.
   - Я, кажется, ошибся номером, - сказал изумленный Сэй и,  в  этот  момент
раздался треск светильника;
   У Гомикавы не было оружия, но  Миура  не  успел  закрыть  дверь  и  через
мгновение они покатились по полу. Лежа на полу, Миура  успел  извернуться  и
ногой перехватить голову Гомикавы. Тот,  нанеся  сильный  удар  Миуре  между
ногами, высвободился. Оба вскочили на ноги, тяжело  дыша.  Краем  глаза  Сэй
увидел лежавшую на кровати Монику и почувствовал, как закипает в нем  злость
к незваному пришельцу.
   Миура улыбнулся, расставляя ноги. Он был  готов  к  схватке.  Левая  рука
поднялась, прикрывая лицо, правая развернулась в сторону. Затем  левая  рука
резко пошла вниз, а правая - вверх. Поняв,  что  перед  ним  опытный  мастер
кунг-фу, Гомикава чуть нагнулся, стремясь к концентрации силы при  низкой  и
устойчивой позиции каратиста.
   Моника слабо пошевельнулась на кровати, пытаясь подняться.
   Миура напал первым, стремясь нанести сильный  удар  "тьянитии"  в  сонную
артерию тремя согнутыми пальцами правой руки. Гомикава отбил его удар и  сам
перешел в контратаку, нанося сопернику двойной удар кистями рук, Миура легко
ушел от нападения, смещаясь вправо.
   Моника с трудом села на кровати, пытаясь прийти в себя.
   Гомикава, видя, что его  удары  легко  отбиваются  соперником,  попытался
нанести быстрый резкий удар ногой  снизу,  но  Миура  опередил  его,  нанося
болезненный  удар  по  другой,  опорной  ноге.  Гомикава  полетел  на   пол,
кувырнулся и снова встал на ноги.
   Моника, не вставая, упала на пол  и  поползла  к  чемодану,  стоявшему  в
шкафу.
   Миура внезапно прыгнул, пытаясь  провести  двойной  удар.  Гомикава  тоже
прыгнул. Оба лишь слегка коснулись друг друга, увернувшись  от  ударов,  но,
когда, они уже приземлились, стоя на ногах, "ястреб", вдруг сделав  обманное
движение тела, нанес стремительный удар в лицо  Гомикаве  -  "интран",  удар
между бровями. Не давая ему опомниться, Миура нанес  еще  несколько  сильных
ударов в лицо и в горло соперника. Последний удар был роковым  -  "тенцуи  -
уши", "удар железного молота  по  ушам"  в  кунг-фу  наносился  сразу  двумя
кулаками. Гомикава упал на пол с разбитым лицом. На губах его были  кровавые
пузыри, из ушей шла кровь. Довольный  Миура  повернулся  к  Монике  и  вдруг
увид