Использовались специальные патроны фирмы "Norma".  Сомнений  быть  не
могло: стреляли из снайперской винтовки "реминттон-700". Я знал, что это
за оружие.
   Каждая  такая  винтовка  делается  на  заказ.  Дуло   -   из   особой
высококачественной стали. И по всей длине ствола -  специальные  вырезы,
усиливающие убойную мощь оружия. Ствол, приклад, ложе - все разбирается.
Такая винтовка - мечта каждого  профессионала.  Ее  можно  перевозить  в
разобранном виде в небольшом чемоданчике.
   И при этом  емкость  магазина  -  именно  пять  патронов.  Пять  пуль
выпустил убийца в Марселя.  Стреляя  в  Кребберса,  он  произвел  меньше
выстрелов. Очевидно, потому, что тот сразу упал, а убийца боялся попасть
в меня. Конечно же, тот самый третий  "наблюдатель",  которого  отправил
Кочиевский, Тот самый третий, который находится  в  "свободном  поиске".
Все верно. Двое "наблюдателей" идут за мной, а третий контролирует  наше
продвижение. Именно он убрал Кребберса и взорвал автомобиль Ржевкина,  и
я знаю, кто это такой. Это "чистильщик",  как  говорят  на  Западе,  или
"ликвидатор", как выражаются у  нас.  Он  следует  за  нашей  группой  и
"подчищает" наши ошибки. Его,  убийцу-профессионала,  специально  наняли
для этой операции. Ни, похоже,  сейчас  он  допустил  небольшую  ошибку,
понятную только мне.
   В любом российском городе убийца выбросил бы свое  оружие,  чтобы  не
подставляться под подозрение. Но здесь - совсем  другое.  Здесь  Европа,
просвещенная и цивилизованная. Здесь работают  Интерпол  и  всевозможные
спецслужбы, здесь налажен контроль за движением каждой винтовки, каждого
патрона.  На  Западе  нельзя  разбрасываться  такими   винтовками,   как
"ремингтон-700". И убийца это знает. Именно поэтому он стрелял из  одной
и той же винтовки и в Хайзене, и  в  Париже.  Значит,  понимает:  оружие
бросать нельзя.
   Следовательно, у него должно уйти секунд двадцать-тридцать на  разбор
винтовки.
   Да, никак не меньше, даже если все  движения  заучены  и  отработаны.
Убийца знает, что в три часа ночи его никто не остановит.  Пока  вызовут
полицию, пока они приедут, пройдет минут пять, не меньше. Но он не  учел
моей реакции. Он не знает, что именно я теперь становлюсь охотником. Мне
надоел этот проклятый сукин сын, который маячит  у  меня  за  спиной.  И
появляется  всякий  раз  для  того,   чтобы   Убить   моего   очередного
собеседника.
   Но мною движет не жажда мести  за  убитого  Марселя.  Мной  руководит
холодный расчет. Этот профессионал сумел нас выследить. Сумел просчитать
ситуацию и убрать Марселя, когда тот угрожал мне пистолетом. Но дело  не
в Марселе и не во мне. У него приказ - охранять меня  до  того  момента,
пока я не выйду на Труфилова.  Именно  поэтому  я  опасаюсь  его  больше
всего. Он знает, что я скрыл  правду  от  Кочиевского,  скрыл  настоящий
адрес Сибиллы Дюверже. Он знает, что я был у нее дома. А если Кочиевский
меня заподозрит, то может отказаться от моих  услуг.  Для  меня  же  это
равносильно потере дочери.
   Я не думаю, что убийца, который носит с собой "ремингтон-700",  имеет
при себе мобильный телефон. И не потому, что у него нет такого телефона.
   Наверняка есть. Но с собой на дело он его  не  возьмет.  По  телефону
могут его вычислить. Настоящий  профессионал  возьмет  только  оружие  и
паспорт. Паспорт нужен на случай внезапного задержания. Причем паспорт у
него наверняка фальшивый. Зато оружие у  этого  мерзавца  замечательное.
Конечно, если я просчитался, значит, он уже позвонил Кочиевскому.  Но  в
любом случае я должен его остановить.
   Я бегу по улице. Ни души. Лишь изредка проносятся мимо автомобили.
   Смотрю по  сторонам.  Неужели  я  все-таки  не  правильно  рассчитал?
Неужели упустил его?
   На улице по-прежнему ни души.  Я  до  боли  закусил  губу,  чтобы  не
закашляться. Уже чувствую боль в боку. Я убираю пистолет  под  пиджак  -
вспомнил, что оставил свой плащ у Сибиллы. Дом напротив кажется глухим и
мрачным. Подхожу ближе. Все закрыто. Откуда этот  тип  мог  стрелять?  Я
задираю голову. Если он все же забрался в дом, то наверняка  стрелял  из
мансарды. Значит, кто-то его туда пустил? Нет, это  не  вариант.  Я  иду
дальше. Подхожу к  ветхому  четырехэтажному  дому.  Все  двери  заперты.
Разумеется, убийца не мог постучать в дверь и объяснить хозяевам - это в
три часа ночи, - что хочет зайти к ним на минутку с винтовкой  в  руках.
Черт побери, тогда откуда же он стрелял? Обхожу вокруг дома.
   Пожарная лестница! Как же я сразу не догадался?  Вот  она,  лестница.
Убийца взобрался наверх и прошел по крыше. Да, по крыше. Там  и  отыскал
место для стрельбы.
   Я зябко поежился. Но не потому, что на улице было холодно... Какой же
он сукин сын, этот убийца... Как ловко умеет  прятаться,  как  тщательно
продумывает все свои действия. Я снова кусаю губы, чтобы не закашляться.
Нужно возвращаться к Сибилле. Получается, что он уже успел уйти.  Может,
у него есть помощник? Похоже, что я ошибся в расчетах.
   Я уже собрался уходить - и вдруг услышал осторожные шаги. Кто-то  шел
по крыше. Господи, значит, он еще здесь. Причем настолько уверен в себе,
что даже не  торопится.  Какие  же  нервы  надо  иметь...  Он  настоящий
охотник, настоящий профессионал. Выпустил  весь  магазин  в  несчастного
Марселя, без особой спешки собрал свою  винтовку  и  теперь  преспокойно
спускается.
   Я отхожу в кусты. Кто бы ни был убийца, он  пройдет  мимо  меня.  Уже
слышу его дыхание. Он все-таки торопится,  старается  уйти  подальше  от
этого дома. Вот он спускается по  лестнице.  У  него  мягкие  и  плавные
движения. Да, такого профессионала  мог  найти  только  Кочиевский.  Как
тонко работал этот киллер.
   Но сейчас он просчитался. И даже  не  подозревает,  что  нарвался  на
такого же охотника. Он настолько уверен в себе, что мне становится не по
себе. Почему он так уверен, что меня не  следует  бояться?  Полиции  он,
разумеется, не боится, это понятно. Полицейские не успеют приехать, даже
если их вызвать сию же минуту. Но почему он уверен, что я не  стану  его
искать? Почему полагает, что я не отреагирую на его действия?
   Убийца спустился по лестнице и ступил на асфальт. В руке чемоданчик.
   Так я и думал - винтовка у него с  собой,  уже  в  разобранном  виде.
Такое оружие - слишком ценная вещь; к тому же она ему еще понадобится.
   Он стоит под лестницей, озирается. Что-то знакомое в его облике...
   Вернее, в его движениях. Но ведь этого не может быть. Или я  схожу  с
ума? Может, действительно ничего не понимаю?  Убийца  снова  смотрит  по
сторонам. Достает  из  кармана  мобильный  телефон.  Значит,  я  ошибся.
Телефон он все-таки носит с собой.
   И сейчас расскажет обо всем Кочиевскому. Полковник далеко  не  дурак,
он сразу  просчитает  все  варианты  и  поймет,  что  я  его  обманул  в
Антверпене. Возможно, он меня простит. А может приказать  убийце  убрать
"идеальную мишень", раз она, мишень, так глупо каждый раз подставляется.
   И тогда - конец. Даже если меня не убьют из этой винтовки,  жить  мне
незачем. Хашимов не простит мне убийство своих  людей,  не  простит  мое
предательство. Он не отпустит Илзе живой, это я точно знаю. Ему не нужны
лишние свидетели. Мне  даже  страшно  подумать,  что  они  могут  с  ней
сделать. А я сейчас так далеко от Москвы... Я ничего не смогу  поделать,
если убийца сейчас позвонит Кочиевскому и все расскажет. Если позвонит -
игра закончена. Кочиевский ни за что  не  сообщит  мне  парижский  адрес
Эжена Бланшо. Вполне вероятно, что его вилла за  городом  -  всего  лишь
место отдыха. У Бланшо должен быть парижский адрес, я уверен. Но если не
сообщат этот адрес, то я не смогу выйти на Труфилова. И  тогда  Илзе  не
вернется домой. Будь они все прокляты! Ради моей дочери я пойду на  все.
На все! Убийца уже набирает номер. И по-прежнему  держит  в  левой  руке
чемоданчик. Я достаю пистолет - и выхожу из кустов. Теперь я  вижу  лицо
убийцы.
   - Убери телефон, - говорю я ему. - Мне нужно с тобой поговорить.
   - Значит, ты меня все-таки вычислил, Эдгар? - улыбается он.

Амстердам. 14 апреля

   Данные на троих  уехавших  срочно  переправили  в  Москву.  Дронго  с
мрачным видом расхаживал по комнате.  Он  считал,  что  это  его  личная
ошибка. Считал, что обязан был сразу же ехать в "Гранд-отель"...  Обязан
был настоять на этом.
   Заехав в "Барбизон-Палас", они  потеряли  полчаса  -  именно  столько
времени потребовалось троице, чтобы успеть скрыться.
   Через час выяснилось, что эти  трое  брали  накануне  два  автомобиля
напрокат и выезжали куда-то за город. Перед этим один из них спрашивал у
портье, где можно купить карту пригородов Амстердама.
   - Когда они вернулись? - спросил Дронго.
   - Примерно через два-три часа, - ответил  Вестерген,  было  очевидно,
что он очень тяжело переживает неудачу.
   - Очертите круг, центр - отель, - предложил Дронго. - И проверьте все
сводки  за  вчерашний  день.  Любое  чрезвычайное   происшествие   нужно
проанализировать. Возможно, оно связано с этой троицей. Нужно  проверить
все вчерашние сводки. Проверить в радиусе ста километров. Даже если  это
обычная драка.
   - Понятно, - кивнул Вестерген. Шевцов взглянул на Дронго.
   - Думаете, это. они?
   - Пока не знаю, - в задумчивости проговорил Дронго. - Но похоже,  что
они. Взяли два автомобиля, хотя явно  отправились  по  одному  маршруту.
Сидели в самолете порознь, но затем приехали в один отель. Слишком много
совпадений.
   Боюсь, что мы опоздали. Они, наверное, уже уехали из Амстердама.
   - Мы их найдем, - заявил Шевцов. - Обязательно найдем.
   -  Посмотрим,  -  вздохнул  Дронго.  Перед  ним   лежали   фотографии
улизнувшей троицы. Эдгар Вейдеманис, Осип  Харченко,  Сергей  Кокотин...
Три фамилии. Три человека. Двоим под  тридцать,  одному  под  пятьдесят.
Фотографии были нечеткие - копии карточек, вклеенных в паспорт.
   - Мы сделаем запрос через Интерпол, - сказал Шевцов.
   - Боюсь, бесполезно, - покачал головой Дронго. - Голландцы  наверняка
уже делали подобный запрос. Но меня сейчас интересует другое. Интересно,
чем занимаются эти трое? Почему они прилетели в Амстердам именно на этом
самолете?
   И как  получилось,  что  они  "случайно"  оказались  в  одном  отеле,
"случайно" взяли две машины и вернулись  одновременно,  а  потом  вместе
покинули отель?
   - Проверим, - кивнул Шевцов. - Мы все проверим.
   Раздался телефонный звонок. Захар взял трубку и протянул ее Дронго.
   - Ты, как всегда, прав, - раздался в трубке усталый голос Романенко.
   - Ты оказался прав, заподозрив этих троих. Как ты думаешь, где раньше
работал Эдгар Вейдеманис?
   - Неужели в ГРУ?
   -  Почти  угадал.  В  Первом  Главном   управлении   КГБ   СССР.   Он
подполковник, имеет награды, знает языки. Теперь ты понял,  кого  послал
Кочиевский? Это самый настоящий "поводырь". Он приведет своих помощников
прямо к Труфилову. Он его обязательно найдет. Правда, в  последние  годы
Вейдеманис отошел от дел, но сам знаешь - профессионалы такого уровня не
остаются без работы.
   - Мне нужны все его данные, - сказал Дронго.  -  Абсолютно  все,  что
можно раздобыть.
   - Понимаю; ФСБ уже готовит для тебя материал. Слава богу, что  он  не
из ГРУ, иначе у нас опять возникли бы проблемы. Генерал Потапов приказал
Рогову заниматься только нашими вопросами.
   - Очень любезно с его стороны, - пробормотал Дронго.  -  А  остальные
двое?
   - Один из них работал в агентстве Артемьева. Вы четко вышли на след.
   Жаль, не успели задержать. Их выслал Кочиевский на поиски Труфилова.
   - Кто именно работал у Артемьева?
   - Кокотин.  Работал  два  года.  А  Харченко  указан  как  бизнесмен,
руководитель небольшой фирмы. Мы проверили - такой фирмы не  существует.
Сейчас  все  перепроверяем.  Думаю,  через   несколько   часов   получим
результаты. Рогов отслеживает по  материалам  ФСБ  все  возможные  связи
Труфилова. Может, что-нибудь найдем.
   - Спасибо. Мы ждем вашей информации, - напомнил Дронго.
   Положив трубку, Дронго взглянул на Шевцова:
   - Это они. Теперь нет никаких сомнений. Шевцов вполголоса  выругался.
И в этот момент дверь отворилась и вошел Вестерген с  листком  бумаги  в
руке.
   Всегда немного флегматичный, комиссар сейчас был сильно взволнован.
   - С вами не отдохнешь, - сказал Вестерген, глядя на Дронго. -  Должен
признать: ваши методы  вызывают  восхищение.  Вы  оказались  правы.  Вот
сообщение из Хайзена. Вчера утром там был убит выстрелом из  снайперской
винтовки бывший агент советской разведки Кребберс. Он отсидел  несколько
лет в тюрьме и вышел на свободу. В нашей службе  безопасности  убеждены,
что это месть русской разведки...
   - Подождите, - перебил Дронго. - Возможно, это  совпадение.  Чей,  вы
сказали, он был агент?
   - Ваш, - буркнул комиссар. - Кребберс был вашим, агентом, а потом его
арестовали. Он признался во всем и был осужден.
   - Стоп, стоп. Когда это произошло?
   - Десять лет  назад.  В  восемьдесят  девятом.  Он  служил  на  нашей
военно-морской базе. Его приговорили к восьми годам, а  через  пять  лет
выпустили. Жил он один. Никого  у  него  не  было.  Его.  застрелили  из
снайперской винтовки вчера утром. Труп нашли только  вечером,  да  и  то
случайно. Приехала его сестра, на неделю раньше, чем обещала.
   - На какую разведку он  работал?  -  спросил  Дронго.  -  На  военную
разведку или на КГБ?
   - На вашу разведку, - проворчал комиссар.
   - У нас было две разведки. Военная и разведка  КГБ.  Какое  обвинение
ему предъявили? Чьим агентом он был?
   - Странно,  -  пробормотал  комиссар.  -  Этого  я  не  знал.  Сейчас
выясню...
   Он снова вышел из комнаты. Шевцов, нахмурившись, взглянул на Дронго.
   - Зачем вам это? - удивился майор. - Какая разница, на кого именно он
работал?
   - Очень большая. Если он работал на КГБ - значит,  его  убрали  из-за
Вейдеманиса, чьи секреты он еще  мог  знать.  А  если  работал  на  ГРУ,
значит, группа Кочиевского  получила  указание  убирать  всех,  кто  мог
помочь найти Труфилова.
   - Понятно, - буркнул Шевцов. - Как трудно с вами работать...
   В этот момент пришло сообщение из Москвы. Лукин подбежал к факсу.
   -  Здесь  данные  на  Эдгара  Вейдеманиса,  -  сказал  он,  передавая
документы Дронго. Тот принялся читать.
   "Эдгар Вейдеманис, родился в сорок  девятом  году  в  деревне  Старые
Галки, в Сибири. Отец - профессиональный разведчик, работал за  рубежом.
Мать в настоящее время проживает в Москве, недавно  получила  российское
гражданство.
   Был женат, разведен. Дочь живет с  ним,  в  Москве.  После  девяносто
первого вышел в отставку. Работал в  частной  фирме.  Последний  год  не
работал.
   Операции в Европе. Двухлетняя командировка в Африку. Хороший стрелок,
имел правительственные награды, в том числе орден Красного Знамени".
   - Странно, - сказал Дронго.  -  Странная  жизнь  у  этого  отставного
подполковника. Родился в Сибири - туда была сослана его  семья.  Отец  -
профессиональный разведчик.  Сын  пошел  по  стопам  отца,  но  вышел  в
отставку.
   Уехал с женой в Африку, прожил с ней там два года, а потом  развелся.
Мало того, бросил все и переехал в Москву, уже в девяносто четвертом,  в
самое трудное время. Дочь забрал с собой. А сейчас  согласился  работать
на полковника Кочиевского. И  еще:  Труфилов  и  Кочиевский  из  ГРУ,  а
Вейдеманис из КГБ.  Тогда  почему  же  Кочиевский  ему  поверил?  Почему
Кочиевский  поверил  чужаку?  А  ведь  они  никогда  с  ним  прежде   не
сталкивались. И почему Вейдеманис согласился?
   - Деньги большие заплатили -  вот  и  согласился,  -  с  раздражением
проговорил  Шевцов.  -  У  нас  сейчас  все  покупаются.   Не   то   что
подполковника, генерала купить могут. Пообещали ему сто тысяч, так он  и
про КГБ, и про совесть свою забыл.
   - Вы не поняли меня, майор, - сказал Дронго. - Он  может  забыть  про
свою совесть, может забыть про  свою  прежнюю  работу.  Может  оказаться
потенциальным предателем.  Но  подполковник  КГБ  не  может  так  быстро
превратиться в идиота.
   - Что-то я не очень вас понимаю, - пожал плечами Шевцов.
   - Вы прекрасно все поняли, - усмехнулся Дронго. -  Его,  конечно  же,
могли купить, и я не исключаю такой возможности. Но ему  поручили  найти
Труфилова, и он знает, кого именно должен  искать,  верно?  Более  того,
бывший разведчик должен понимать, что его едва ли оставят в живых  после
завершения такой операции. И вот у меня вопрос: почему он пошел на такой
риск? Он ведь обязан понимать, что шансов остаться в живых у  него  нет.
Ни единого шанса. Его не оставят в покое. Как только  найдут  Труфилова,
уберут и его. И тем не менее он согласился. Почему? Почему он согласился
на роль "идеальной мишени"?
   Получается, что он смертник. Или идиот. Вы  можете  представить,  что
подполковник КГБ, имеющий немало наград, стал полнейшим  идиотом?  Я  не
могу.
   Воцарилась тишина. Подчиненные Шевцова молча переглянулись. Майор  же
в изумлении уставился на Дронго - майору нечего было возразить.
   Дронго тем временем снял телефонную трубку, набрал номер.
   - Здравствуйте, Всеволод Борисович, - сказал  он,  -  у  меня  к  вам
большая просьба. Поручите Гале Сиренко узнать об Эдгаре Вейдеманисе все,
что можно. Не по документам, а лично. Пусть побывает у них  дома,  пусть
опросит соседей. У вас есть  его  московский  адрес.  И  было  бы  очень
неплохо, если бы она побеседовала с его матерью  и  с  дочерью.  Я  хочу
понять психологию этого странного человека.
   Хочу понять, почему  он  согласился  работать  на  Кочиевского,  хотя
прекрасно понимает, что может в итоге поплатиться за это жизнью.
   - Да, сделаем,  -  ответил  Романенко.  -  У  нас  новые  сведения  о
Труфилове.
   Нам удалось выяснить имя человека, с которым  Труфилов  контактировал
уже  после  ухода  из  военной  разведки.  Можете  записать.  Это  Игорь
Семенович Ржевкин, живет в Антверпене. У него там своя фирма. Вы  можете
немедленно выехать в Антверпен?
   Сейчас мы передадим по факсу все данные на него.
   -  Выезжаем  немедленно,  -  выдохнул  Дронго.  -  Спасибо,  Всеволод
Борисович.
   В комнате снова появился комиссар Вестерген. Он подошел  к  Дронго  и
сказал:
   - Кребберс работал на военную разведку бывшего СССР. В  нашей  службе
безопасности сообщили, что она раньше называлась... -  Он  посмотрел  на
листок бумаги, который держал в руке, и прочел:
   - Г.Р.У.
   - Едем в Антверпен, - заключил Дронго.  -  К  сожалению,  я  оказался
прав.
   Они убирают всех, кто имеет хоть какое-то отношение к Труфилову. Надо
торопиться. Господин  комиссар,  вы  не  знаете,  где  можно  арендовать
вертолет или самолет?
   - Это так срочно? - спросил комиссар.
   - Боюсь, что да. Если я прав, то вся эта компания  выехала  именно  в
Антверпен. И очень боюсь, что мы можем снова опоздать.

Париж. 15 апреля

   Он смотрит на меня, и я гадаю: кто из нас больше удивлен? Он или я?
   Даже понимая, что в Кребберса и в Марселя стрелял профессионал,  даже
сознавая, что со мной не послали бы дилетанта, даже вычислив, кто именно
мог отправиться третьим наблюдателем, - я все же  не  ожидал  его  здесь
встретить. Именно он предложил мне работать на  полковника  Кочиевского.
Именно  он  был  терпеливым  охотником  в  горах,  где  обучал   молодых
пограничников. И он - вместе со мной - брал все призы  на  соревнованиях
по стрельбе. Майор-пограничник Виктор Кузьмин,  мой  бывший  товарищ,  а
ныне профессиональный убийца.
   - Здорово ты меня вычислил, - улыбается Виктор, улыбается так, словно
мы встретились с ним в парке Горького. - Молодец. Я, признаться, даже не
ожидал, что ты так быстро здесь появишься.
   Он убрал телефон  в  карман  -  и  это  было  сейчас  самое  главное.
Чемоданчик же по-прежнему держал в левой руке.
   - Зачем ты его? - спрашиваю я, все еще ошеломленный нашей встречей.
   - Как это зачем? - удивляется Виктор. - Он ведь  мог  тебя  убить.  Я
прекрасно видел, как он тебе угрожал.