рокурора, осуществлявшего надзор за следствием.
     Сурен Степанович был среднего роста, чисто выбритый, с густыми седыми волосами, кустистыми седыми бровями. Он энергично пожал руку пришедшему и сел за стол напротив него.
     - Много о вас слышал, - признался Сурен Степанович, - мне рассказывали, что вы проводите свои расследования в каком-то абсолютно нелогичном стиле, который тем не менее всегда приводит к результатам.
     - Я думаю, что как раз логичность является одним из составляющих моего стиля, - усмехнулся Дронго, - хотя не стану возражать, наверно, некоторые мои действия в период расследования иногда действительно кажутся не совсем логичными.
     - Мне сказали, что вы интересуетесь убийством на Ленинском. Там задушили женщину.
     - Да. Дело в том, что я был в этом доме за несколько дней до ее гибели. Я был там в связи с убийством ее мужа. Сестра мужа обратилась ко мне с просьбой разобраться в этом преступлении. И я, естественно, поехал на квартиру вдовы вместе с сестрой ее бывшего мужа.
     - И вы никого там не застали?
     - Застал. Там был ее друг. Тот самый, которого вы задержали. Хотя мне кажется, что ваш следователь несколько поторопился.
     - У нас были серьезные основания так думать, - заметил прокурор, - наверно, будет лучше, если вы сами поговорите со следователем. Кстати, Головин уже рассказал о вашем визите. И кажется, наш следователь вас знает. Хотя ничего удивительного в этом нет. Вас знают многие люди в Москве.
     - Наверно, - уныло согласился Дронго.
     - Вы понимаете, что я не могу на нее давить, - продолжал прокурор, - она самостоятельная процессуальная фигура и сама должна решать, какую информацию вам дать, а в какой отказать.
     - Мне хотелось объяснить ситуацию. Я не сомневался, что Головин расскажет, хотя не думал, что он сделает это в первый же день. Впрочем, его можно понять. Мало того, что убита его знакомая, так его еще и обвиняют в этом убийстве.
     - И вы так уверены, что он не совершал этого убийства?
     - Почти наверняка не совершал. Он не показался мне таким уж убедительным в своей энергетике. Чтобы задушить женщину, нужно обладать не только сильным характером, но и достаточным мужеством. Или человеком должны двигать гнев, месть, что угодно. Но должно быть сильное эмоциональное чувство.
     - А если ее задушил наемный убийца? - спросил Абрамов. - Такой вариант вы исключаете?
     - Как раз этот вариант наиболее вероятен. Убийца не стал стрелять, а решил убрать женщину столь необычным для нашего времени способом. Но это не Головин, можно не сомневаться.
     - Лучше я приглашу следователя, и вы с ней побеседуете. Она у нас новый сотрудник, только недавно приняла к производству дело об убийстве Салима Мурсаева. К сожалению, следователь, который раньше вел это дело, уже уволился. У нас кадры трудно сохранить, - вздохнул прокурор, - меняются достаточно часто. Небольшая зарплата, огромные нагрузки, ответственность, а в любой частной компании юристу платят гораздо больше. Я уже не говорю о таких специалистах, какие у нас есть. Они могут работать не только юридическими консультантами, но и возглавлять службы безопасности, работать в аналитических службах. Я никого не осуждаю. Но нам работать сложно.
     Он поднял трубку телефона:
     - Валентина Олеговна, здравствуйте. Зайдите ко мне, пожалуйста. Ко мне приехал тот самый эксперт, о котором мы говорили. - Положив трубку, он сказал: - Она очень толковый человек. И опытный, несмотря на свой молодой возраст.
     - Когда она к вам пришла?
     - Месяц назад. Нам ее рекомендовал Бозин. Может, слышали о таком? Они вместе проводили расследование какого-то загадочного преступления. Валентина Олеговна рассказывала мне, что без вашего участия она бы не смогла провести расследование.
     - Она преувеличила, - пробормотал Дронго, - такой опытный специалист, как она, да еще под руководством самого Бозина...
     Сурен Степанович с любопытством посмотрел на Дронго, улыбнулся, но не стал ничего комментировать. Вместо этого он спросил:
     - Мне говорили, что вы из Баку?
     - Да, - кивнул Дронго, - вообще-то я сейчас живу на два города.
     - У меня сестра там, - сообщил Абрамов, - она замужем за азербайджанцем и решила остаться в Баку. Даже после событий девяностого года.
     - Говорят, что в Баку таких семей около двадцати тысяч, - мрачно сказал Дронго, - и вообще нужно верить, что больше никогда не произойдет подобных трагедий.
     - Дай бог, - вздохнул Абрамов, - это самое важное, чтобы никогда больше ничего подобного не повторялось.
     В кабинет вошла Линовицкая. За несколько месяцев она почти не изменилась. Может, чуть похудела. У нее уже не было прежней смешной челки, волосы были подстрижены в каре. В светлых глазах появилось некое чувство отчуждения. Линовицкая была в темно-сером костюме. Она взглянула на Дронго и кивнула ему, не протягивая руки.
     - Здравствуйте, - чужим голосом сказала она.
     - Добрый день, - он поднялся со стула.
     Она прошла к столу и села рядом с Абрамовым. Несмотря на показную попытку сохранить отстраненное отношение к гостю, она явно нервничала. К тому же Дронго знал, что она уже говорила о нем с Абрамовым.
     - Вот, Валентина Олеговна, пришел тот самый известный эксперт Дронго, о котором мы с вами говорили, - начал Сурен Степанович.
     - Головин дал свои показания, рассказав, что к убитой приходили сестра ее мужа и господин Дронго, - сообщила Линовицкая. Она, очевидно, хотела пояснить, почему они вспоминали о Дронго, чтобы сразу расставить все акценты в их разговоре.
     - Вот поэтому господин Дронго и приехал к нам, - кивнул Абрамов, - я думаю, будет правильно, если вы сами поговорите с ним. Можете оформить протокол допроса свидетеля. Или не оформлять, это на ваше усмотрение. В общем побеседуйте с нашим гостем. Может, его информация вам пригодится. Он проводит самостоятельное расследование по факту убийства Салима Мурсаева. Его попросила об этом сестра убитого. В общем, поговорите обо всем.
     Она поднялась первой. Взглянула наконец на Дронго и кивнула. Затем пошла к выходу. Дронго обошел стол, скороговоркой поблагодарил Абрамова и вышел следом за Линовицкой. Они шли по коридорам молча. Впереди шагала Валентина Олеговна, и стук ее каблуков отзывался по всему коридору. Следом мягко ступал Дронго. Наконец они дошли до ее кабинета. Линовицкая открыла дверь и взглянула на Дронго.
     - Входите, - разрешила она, пропуская своего гостя. Он вошел в небольшой кабинет. Два стола, стоявшие перпендикулярно друг к другу, стулья, массивный сейф, находившийся в дальнем углу кабинета. Очевидно, его не могли отсюда убрать, и он оставался здесь еще с пятидесятых годов. Книжный шкаф.
     Дронго прошел к гостевому столу и сел лицом к дверям. В отличие от Абрамова она не стала садиться рядом с ним, а обошла свой стол, усаживаясь в кресло. После чего достала две папки. Одна - большая, набитая бумагами. Вторая значительнее меньше.
     - Вы хотели со мной поговорить?
     Она вела себя так, словно они были незнакомы. Несколько месяцев назад они вместе проводили расследование, и она неожиданно пригласила его к себе домой. Тогда между ними возникло некое чувство. Но тогда очень некстати прозвенел внезапный телефонный звонок, после которого они были вынуждены уехать, и больше между ними ничего не было. Женщина, очевидно, чувствовала себя глубоко уязвленной. Нужно было хорошо знать характер Дронго, чтобы понимать, почему он не позвонил.
     - Да, - ответил Дронго на ее вопрос, - мне казалось важным сообщить следователю, который будет вести расследование, некоторые свои наблюдения. Но я не знал, что следователем являетесь вы.
     Она быстро посмотрела на него, отвела глаза.
     - Что именно вы хотели мне сообщить?
     - Если мы сохраним такой тон, то боюсь, что разговора у нас не получится, - мягко заметил Дронго, - или, может, вам лучше меня официально допросить как свидетеля?
     Она посмотрела на свои папки, потом в окно. Потом наконец на Дронго.
     - Нет, - ответила она, - я могу побеседовать с вами без оформления документов. Скажите, зачем вы к ней пошли?
     - Сестра погибшего Мурсаева попросила меня провести частное расследование, - начал Дронго, - и мне показалось важным побеседовать с вдовой погибшего. Когда мы приехали к ней домой, там оказался и Павел Головин, которого вы задержали.
     - Вы были ночью или днем? - спросила она.
     - Поздно вечером, - кивнул Дронго, понимая, почему она спрашивает. Ее интересовала степень близости между погибшей и Головиным. - Она рассказала мне, что в последние дни перед поездкой в Париж ее муж сильно нервничал, был не в себе. Вообще-то разговора не получилось. Она очень эмоционально реагировала на появление сестры мужа. Дело в том, что после убийства Мурсаева выяснилось, что на его личных счетах почти нет денег. Все было вложено в фирму "Прометей", в которой погибший владел контрольным пакетом акций. Кажется, погибшая и Головин был заняты тем, что искали его деньги. И заодно пытались продать дачу, чтобы получить средства. Кстати, нужно проверить, успели ли они это сделать.
     - Успели, - мрачно кивнула Линовицкая. - Головин дал показания, что вчера они были в нотариальной конторе и подписали необходимые документы. Получили сто тысяч долларов наличными.
     - И денег дома не оказалось, - закончил за нее Дронго.
     - Вот именно. Поэтому мы сразу и задержали Головина. Я успела провести только первый допрос, который длился три часа. Но он рассказал все, что знает. И о вашем визите, и о том, как ему угрожали, и о продаже дачи.
     - В таком случае нужно найти людей, которые покупали дачу Мурсаевых.
     - Уже нашли. Сегодня в пять часов ко мне должен приехать на допрос известный пианист Иосиф Гольштейн. Он и купил эту дачу. Вряд ли такой человек станет нанимать киллеров, чтобы задушить хозяйку и отнять деньги.
     - Да, - усмехнулся Дронго, - он не станет. Но Головин не убийца, я в этом убежден.
     - Его знали охранники в лицо и всегда пропускали, - напомнила она, - кроме того, ему было известно о деньгах. У него есть алиби, но он мог нанять убийцу.
     - В таком случае убийцу мог нанять кто угодно. В городе многие знали, что погибшая хочет продать свою дачу. Это не доказательство его вины.
     - Вы пришли сюда как защитник Головина? - поинтересовалась она.
     - Нет. Как защитник истины. Мне кажется, вы поторопились с его арестом.
     - В любом случае мы должны были его задержать, - сухо сказала она, - хотя бы потому, что часть денег была найдена у него.
     - Как у него? Вы нашли у него часть денег за дачу?
     - Вот именно, - ответила Линовицкая, - теперь, я думаю, вы понимаете наши мотивы?
     - Нет, - упрямо сказал Дронго вопреки очевидному, - все равно нет. Она могла дать ему часть денег на какие-нибудь расходы. Это ее давний знакомый.
     - Он так и говорит, - сообщила Валентина Олеговна, - но от этого ничего не меняется. У подозреваемого найдена часть денег, которые получила убитая. Согласитесь, что это само по себе достаточно веское основание для задержания.
     - И это все, что у вас против него есть?
     - А разве мало? - когда она говорила столь мрачным и холодным тоном, ее светлые глаза становились прозрачными и тусклыми. - Но это не все. Дело в том, что я веду расследование по факту смерти Салима Мурсаева, которое досталось мне от прежнего следователя, - сообщила Линовицкая, - как вам хорошо известно, бизнесмен был убит в Париже неизвестными, и в прокуратуре тогда принимались в расчет лишь коммерческие мотивы. Теперь мы считаем, что есть все основания связать смерть Мурсаева не только с его бизнесом, но и с его личной жизнью.
     - Почему? - спросил Дронго.
     Она помолчала. Потом отодвинула обе папки от себя, посмотрела еще раз в окно и наконец сказала:
     - Вообще-то я не обязана вам говорить. Но если хотите, то скажу. Вам лично скажу. Дело в том, что часть акций компании "Прометей" была заложена ее бывшим владельцем Салимом Мурсаевым в банке при получении кредита. Двадцать пять процентов плюс одна акция. Однако эти акции были выкуплены государственной нефтяной компанией - ОНК, которая присоединила их к своим двадцати процентам. И таким образом у ОНК получилось сорок пять процентов плюс одна акция. До контрольного пакета им не хватало только пяти процентов. Это не моя заслуга, об этом узнал следователь, который раньше проводил расследование.
     - Значит, они все-таки выкупили эти акции, - вздохнул Дронго, - я так и думал. Слишком большая прибыль могла попасть им в руки. Но им не хватало пяти процентов. И насколько я знаю, они не могли найти эти пять процентов ни при каких обстоятельствах. Там по пять процентов принадлежало нынешнему исполняющему обязанности президента Ивашову, какому-то пивовару, другу семьи Мурсаевых, погибшему Авдеечеву и, кажется, одной компании...
     - Вам не сказали, какой именно компании? - перебила его Линовицкая.
     Дронго медленно покачал головой.
     - Странно, - сказала она, усмехнувшись, - такой умный человек, как вы, должен был проверить и обратить на это внимание в первую очередь. Я даже думала, что вы из-за этого ходили к погибшей. Дело в том, что пять процентов акций компании "Прометей" принадлежали клубу "Орфей", где одним из совладельцев и была погибшая супруга Салима Мурсаева. Таким образом, если клуб "Орфей" соглашался продать свои акции ОНК, то у них образовывался бы контрольный пакет акций. И на этом все для "Прометея" заканчивалось.
     - Кому тогда понадобилось убивать Мурсаева, - поинтересовался Дронго, - если можно было так легко отнять его бизнес?
     - Значит, не очень легко, - сказала Линовицкая, - возможно, что за этим кто-то стоял. Возможно, что Мурсаев имел других компаньонов, не упомянутых в списке акционеров, которым он платил деньги, переводя их в офшорные зоны. Мы не можем ничего точно утверждать. Но мы знаем точно, что от позиции его супруги зависела и дальнейшая судьба не только контрольного пакета акций, но и всей компании.
     - Головин об этом знал? - печально спросил Дронго.
     - Я думаю, что нет. Экономика не самый любимый предмет этого человека.
     Наступило долгое молчание.
     - Теперь вы довольны? - спросила Линовицкая. - Кажется, вы тоже начали сомневаться в искренности этого человека.
     - Я начал сомневаться в мотивах поведения Головина и погибшей, - задумчиво ответил Дронго, - вы можете рассказать мне, как погиб Салим Мурсаев? Мне, конечно, рассказала его сестра, но она знает все только со слов следователей.
     - Его убили в Париже перед отелем "Бристоль", - сообщила Валентина Олеговна, - убийцы сидели в автомобиле, ждали, когда он выйдет из здания. Судя по показаниям свидетелей, перед убийством Мурсаев с кем-то встречался. Мы считаем, что это был один из его знакомых, некий Сафиев. Кстати, он исчез и сейчас объявлен в розыск. Мурсаева застрелили несколькими выстрелами в упор. Причем сначала стреляли в спину, что неприятно поразило даже французских полицейских. В общем, труп к нам доставили только через полтора месяца, в результате всяких процедур и согласований. В Париже труп опознала сестра убитого, в Москве - двое его сотрудников. В общем, мало приятного. Труп согласно завещанию погибшего похоронили у него на родине, в Дагестане. Вот, собственно, и все.
     - И никаких других версий?
     - Французская полиция ведет свое расследование, а мы свое. Но пока никаких конкретных результатов. За исключением того факта, что исчез знакомый Мурсаева, с которым он встречался за несколько минут до своей смерти. Тот самый Сафиев. Во Франции его тоже объявили в розыск, но пока не нашли. До сегодняшнего дня мы считали, что убийство Мурсаева так или иначе было связано с его коммерческой деятельностью, однако после убийства его супруги мы рассматриваем и другие версии. Погибшая была красивой женщиной, у нее было много поклонников, и, как нам рассказал Головин, они не все были довольны тем, что она предпочла им какого-то кавказца, - она смотрела в глаза Дронго, когда говорила последние слова.
     - И вы, очевидно, с ними согласны? - не удержался он, чтобы не уколоть следователя.
     - Я не обязана высказывать свое личное отношение к происходящим событиям, - сухо заметила она.
     - Значит, вы полагаете, что убийство вдовы Салима Мурсаева связано с деятельностью ее мужа?
     - Это одна из версий - ради крупной суммы денег. И, наконец, третья - личная месть кого-то из знакомых. У нас не бывает гениальных озарений, - не удержалась от ответного укола Линовицкая, - мы должны проверить все возможные версии.
     Разговор становился не слишком приятным. Они уже успели по нескольку раз обменяться колкостями. Дронго усмехнулся. Женщина может многое простить мужчине, но не отсутствие к себе интереса. Равнодушие хуже ненависти. Она не могла простить себе, что проявила слабость, пригласив его домой. Он, конечно, поступил неправильно, нельзя соглашаться на первый шаг и не делать последнего. Нужно либо сразу отказываться, либо идти до конца. Но кто мог знать тогда, что все сложится именно таким образом?
     - У вас ко мне нет никаких вопросов? - поинтересовался Дронго.
     Кажется, она поняла, что несколько перестаралась, говоря о "гениальных озарениях". Но взятый тон не позволял ей резко менять характер разговора. Поэтому она, глядя на свои папки, только спросила:
     - У вас есть какие-нибудь новые сведения насчет убийства Мурсаева?
     Он чуть заколебался. Рассказать ей о своей поездке в Сыктывкар, о десяти процентах, которые Мурсаев отчислял в офшорные зоны? Рассказать об интригах Мясникова? Но что это дает следователю? Она и без того заморочена всеми этими акциями и офшорными компаниями. В конце концов она может и сама все узнать, если захочет расследовать в том числе и убийство Юрия Авдеечева. А если не захочет, значит, ей и не нужно узнавать об этом.
     - У меня ничего нет, - ответил Дронго.
     - Не хотите говорить, - по-своему поняла она его колебания, - как вам будет угодно. В любом случае мне нужно будет узнать, кто избил Головина и с кем конкретно вы беседовали. Очевидно, эти люди, которые запрещали вам вести свое расследование, могут иметь непосредственное отношение и к убийству несчастной женщины.
     Он хотел возразить, что она была не такая несчастная. Но возражать имело смысл другому следователю. Вообще на тему "несчастливых женщин" не следовало говорить в присутствии женщины, которая в двадцать девять лет все еще одна...
     - Если бы я знал, кто именно мне угрожал, - пожал он плечами, - они просто предупредили меня, что мне не стоит проводить это расследование. Кстати, и в этом случае пострадал только Головин. Это через него мне угрожали.
     - Опять эта фамилия, - усмехнулась она, - я думаю, что мы будем с ним еще работать.
     - Не сомневаюсь, - ответил он. И в этих словах снова был намек на ее решительность. И на ее безжалостность. Она поняла их именно так. И он понял, что она поняла совсем не то, что имел он в виду. Но ничего исправить было невозможно.
     - Дайте ваш пропуск, - невозмутимо сказала она, заканчивая разговор.
     Он протянул пропуск. Она поставила время, число, расписалась.
     - Нужно будет поставить печать, - напомнила она.
     - Я знаю, - печально сказал Дронго.
     Он поднялся. Разговора не получалось. И не могло получиться. Но теперь он знал самое важное. Часть акций была у клуба "Орфей". Того самого клуба, где познакомились Мурсаев и его будущая жена. Кажется, он давно должен был побывать в этом клубе.
     - До свидания, - сказал Дронго, не протягивая руки. Она взглянула на него молча. Но когда он дошел до дверей, она вдруг спросила:
     - Почему вы мне не позвонили тогда?
     Он обернулся. Сейчас ее светлые глаза обретали прежний цвет.
     - Не знаю, - растерянно ответил Дронго, - я вообще никогда не звоню женщинам. Может быть, это мой самый большой недостаток.
     Она нахмурилась:
     - Вы всем так говорите?
     - Только тем, перед кем чувствую необходимость оправдываться, - честно ответил Дронго.
     На этот раз она улыбнулась.
     - Будьте осторожны, - напомн