ил он, - я  о  нем
вообще не слышал.
   - Чей телефон?
   - Вахтанга Стомболишвили, нашего друга.
   - Какой из них?
   - Второй. Вот этот, с кодом двести двенадцать. А второй я не знаю.
   - Зато я знаю, - сказал Михеев, -  это  бруклинский  телефон  Рябого.
Верно?
   - Может быть.
   - Так да или нет?
   - Может быть, - упрямо ответил Хотивари.
   - Да, - Михеев поискал пачку, нашел ее на столе, вытащил  сигарету  и
снова произнес:
   - Да-а-а. Спасибо и на этом.
   - Какая у вас информация? - быстро спросил Хотивари.
   - Во-первых, у Мосешвили в тот день  должен  был  быть  гость,  а  не
женщина, которую вы ищете.
   - Откуда вы знаете? - быстро спросил Хотивари.
   - Знаем, - многозначительно ответил Михеев, - кроме этого в тот  день
он говорил с Рябым. Ругались сильно. И  с  вашим  нью-йоркским  знакомым
тоже говорил.
   Не знаете, почему ругались?
   - Нет, - видимо, тема для  Хотивари  была  очень  неприятная,  он  не
решался даже говорить.
   - Вот и все, что мы знаем. Достаточно? - Хотивари молча встал. Он  не
произнес больше ни слова. Просто  вышел  из  кабинета,  очень  осторожно
закрыв дверь.
   Михеев позвонил Стеклову.
   - Быстро проверь по нашим данным. Вахтанг Стомболишвили.  Проходил  у
нас или нет. Как можно быстрее. Наружное наблюдение за ним ведется?
   - С самого утра, - ответил Стеклов, - и телефон прослушиваем.
   "Опять он все заранее подготовил, - огорченно подумал  Чижов,  -  вот
так всегда. Делает, а потом говорит".
   Михеев положил трубку селекторного аппарата.
   - Ох чует мое сердце, нам с этим  делом  еще  морока,  -  с  чувством
сказал он.
   Хотивари, выйдя из  здания  УВД,  сел  в  автомобиль,  поднял  трубку
телефона и, набрав номер, почти закричал:
   - Это был Рябой! Я же говорил, что он. Его рук дело.
   - Откуда говоришь? - спросил незнакомый голос - Из автомобиля.
   - Приедешь - поговорим.
   Через пять минут Михеев уже знал об этом разговоре. Еще через полчаса
сотрудники, следившие за Хотивари, обнаружили,  что  он  направляется  в
офис  "Континенталь-банка".  Почти  сразу  вслед  за   ним   приехал   в
сопровождении  трех  автомобилей  Рафаэль  Багиров.  Через  пять   минут
подъехал Арчил Гогия. У него было две  машины  сопровождения.  У  здания
банка стояло в общей сложности около двадцати автомобилей.
   Несмотря на все усилия сотрудников  Михеева  хоть  как-то  прослушать
разговор, ничего не получилось.  Комната,  где  проходила  беседа,  была
надежно защищена. Выписанный  из  Детройта  опытный  инженер  оборудовал
комнату специальными вибрационными устройствами, не позволяющими  никому
не только записывать, но даже подслушивать этот разговор.
   В комнате сидело несколько человек. Все смотрели на Хотивари.
   - Рассказывай, что произошло, - потребовал Арчил Гогия.
   - Сегодня точно узнал, что "Михо" ждал гостя. Видимо, того  человека,
про которого мы говорили.  И  приготовил  для  него  деньги,  полученные
здесь, в банке. Но ни денег, ни этого человека больше никто не видел.  А
сам "Михо" в Тот день говорил и с Рябым и с Вахтангом. С Рябым  ругались
очень сильно, так свидетели говорят.
   - Откуда такие сведения? - очень осторожно спросил Рафаэль Багиров. -
Может, это все просто подстроено.
   - Сведения  точные,  -  возразил  Хотивари.  -  "Михо"  действительно
говорил с Нью-Йорком.
   - А это мы легко проверим, - вдруг  сказал  сидевший  в  углу  полный
господин с большим кавказским носом, - сейчас попрошу  выяснить,  с  кем
именно говорил из своего номера "Михо". - Он подозвал одного из стоявших
в комнате людей и что-то  ему  тихо  приказал.  Тот  бесшумно  вышел  из
комнаты.
   - Если подтвердится, - с угрозой заметил Арчил Гогия, -  нужно  будет
показать им, что мы все знаем.
   - Так и сделаем, - кивнул Хотивари.
   - Думаю, нам следует быть осторожнее,  -  заметил  Багиров,  -  после
Чеченской войны здесь и так настроения довольно плохие.
   -  Правильно,  -  поддержал  его  полный  господин.  Это  был   глава
"Континенталь-банка" Артур Саркисян, - не нужно слишком перегибать. Мы и
так с трудом держим ситуацию под контролем.
   - Нужно точно выяснить, кто убил "Михо"! - стукнул кулаком  по  столу
Гогия. - Если в тот день действительно "Михо"  говорил  с  Нью-Йорком  и
ругался с Рябым, значит, уже чувствовал что-то. У него,  покойного,  нюх
был получше нашего. А вот если Вахтанг... Ох, он мне за это заплатит!
   - Думаете, Вахтанг все-таки сдал "Михо" Рябому? - уточнил Багиров.
   - Не знаю, - раздраженно ответил Гогия, -  но  тогда  почему  Вахтанг
врет?
   Он мне сказал, что не  говорил  в  последние  дни  с  "Михо".  А  про
человека и про деньги кроме нас знал только Вахтанг. Может, он  и  решил
сдать нас всех Рябому.
   Тот ближе, легче договориться, В комнату  вошел  человек,  протягивая
листок бумаги Саркисяну.
   - Да, - кивнул Саркисян, посмотрев на номера телефонов, - Гурам прав.
   "Михо" звонил Вахтангу и говорил с ним целых десять минут.
   - Значит, все, - решительно сказал Гогия,  сегодня  людей  посылаю  в
Нью-Йорк.
   - Я так и думал, - кивнул Хотивари, -  этот  Вахтанг  мне  всегда  не
нравился.
   - Он сошка мелкая, - махнул короткой рукой Саркисян, - а что делать с
Рябым? Лазарев в последнее время совсем обнаглел. Его  люди  знаешь  как
теснят моих ребят!
   - Его центральный офис в "Гамма-банке"? - спросил Гогия.
   - Там, - кивнул Саркисян, - даже не знаешь, как  они  обнаглели.  Все
киоски, все торговцы платят дань Лазареву. Его  люди  вместе  с  группой
Мансурова все гостиницы проститутками забили, такой  навар  собирают.  А
чуть что - сваливают на нас. Говорят, это все кавказцы виноваты. И людей
натравливают против нас.
   - Сегодня пошлем "шестерок" в  "Гамма-банк",  -  решительно  произнес
Гогия, -  я  пока  своих  пошлю.  За  "Михо"  чтобы  отомстили.  А  если
понадобится, вы будьте готовы. Они войну могут начать.  Сами  подумайте,
если "Михо" убили, значит каждого  из  нас  могут  убить.  Совсем  разум
потеряли люди. Нужно их на место поставить.
   - А если Рябой узнает? - засомневался Саркисян.
   - Пусть узнает, - разозлился Гогия, - трусом быть хуже  всего.  Пусть
тогда война будет.
   - Давайте сделаем так, - на пальце у Багирова блеснул перстень, такой
же, какой был у  покойного  Мосешвили.  Три  этих  редких  перстня  были
закуплены за  баснословные  деньги  в  Бразилии  и  подарены  Мосешвили,
Багирову и Саркисяну.
   Последний не любил носить колец.  Они  стесняли  его  пухлые  пальцы.
Внешне перстни ничем не выделялись. Только опытный ювелир мог указать их
истинную стоимость.  -  Нанесем  пока  очень  осторожный,  так  сказать,
превентивный удар. Пусть они поймут,  что  мы  недовольны.  А  к  Рябому
пошлем человека с предложением о сотрудничестве. Пусть знает, что мы  не
хотим войны. А если не захотят, - он  развел  руками,  -  у  меня  людей
достаточно.
   - Согласен, - быстро сказал Саркисян, - мне всегда нравится,  как  вы
рассуждаете, - добавил он, обращаясь к Багирову.
   - Пусть будет так, - неохотно заметил Гогия.
   - Это правильно, - Хотивари решил, что пока Гогия официально не занял
место "Михо", он имеет право говорить. И имеет шансы стать первым.
   - Еще есть один момент, - недовольно прохрипел  Саркисян,  -  Лазарев
оружие готовится снова  продавать.  В  Карабах.  -  Багиров  и  Саркисян
обменялись взглядами.
   - Опять и тем, и другим? - рассерженно спросил Багиров.
   - Да, - огорченно кивнул Саркисян, - тридцать  процентов  вашим.  Они
меньше денег предложили - и семьдесят  нашим.  Платит  одна  французская
фирма.
   - Вот сукин сын, - вырвалось у Багирова, - мало  ему  крови.  Продает
оружие и тем, и другим. Ах мерзавец!
   - Можно подумать, вы все не знаете об этом,  -  вставил  до  сих  пор
молчавший человек, словно отвлеченно рассматривающий лежащий  перед  ним
журнал.
   Это был  Василий  Черный,  один  из  лидеров  известной  подмосковной
группировки,  давно  враждующий   с   Лазаревым   и   сотрудничающий   с
"Континенталь-банком".
   - О чем? - не понял Гогия.
   - Это официальная политика нашего государства. Оружие продают и  тем,
и другим. И в Абхазии, и в Карабахе.  Все  правильно,  пусть  черномазые
убивают друг друга. Я не вас имею в виду, конечно.
   - Черномазые, - огорченно заметил Багиров, - хорошо, ты  все  в  лицо
говоришь. Только немного  смягчаешь.  Еще  говорят  "черножопые".  А  ты
знаешь, какой высший тип  лица?  Это  я  тебе,  как  скульптор,  говорю.
Кавказский тип лица,  кавказская  раса  считается  наиболее  совершенной
среди  белых  людей.  Это  научный  факт.  Есть  даже  такой  термин   -
"кавказский тип лица"
   - Какая разница, - махнул рукой Василий, - я ко всем людям  нормально
отношусь. Просто сказал, как есть.
   - Ладно, не нужно об этом, - нахмурился Гогия.  -  Будем  заканчивать
наш разговор.
   На следующий день, приблизительно часов в одиннадцать утра  к  зданию
"Гамма-банка" подъехали сразу  два  автомобиля.  В  них  сидело  шестеро
боевиков Гогия. Как только показалась инкассаторская машина  банка,  они
разъехались в разные стороны.
   Инкассаторский автобус с  водителем  и  охранником  уже  подъезжал  к
зданию, когда путь ему преградил  грузовик.  Попытавшийся  объехать  его
автобус застрял у ограды. Именно в этот момент с обеих сторон посыпались
из автомобилей люди в масках. Стекло  автобуса  было  бронированным,  но
из-за открытых оконных стекол нападавшие достали обоих людей, сидевших в
автобусе. Длинные очереди  прошили  тело  водителя  и  охранника.  Взрыв
гранаты распахнул двери автобуса, сорвав одну  из  дверей  с  петель.  В
подъехавшие машины быстро грузили мешки с деньгами.
   Охрана, засевшая в банке, наконец начала  приходить  в  себя,  и  уже
несколько  человек  попытались  выйти  из  здания,  стреляя  в   сторону
нападавших. Те ответили длинными автоматными очередями.  Выстрелы  стали
значительно реже.
   Нападавшие заканчивали грузить  мешки,  когда  к  месту  происшествия
подъехали еще два  автомобиля.  Выскочившие  из  них  несколько  человек
сделали ряд выстрелов в сторону нападавших. Один из людей в маске  вдруг
схватился за голову, оседая  на  землю.  Его  товарищ  бросив  последний
мешок, побежал к машине и,  получив  пулю  в  ногу,  успел  буквально  в
последний  момент  упасть  на  заднее  сидение  отходящего  "мерседеса".
Вдогонку было послано несколько выстрелов.
   Всюду слышались крики, стоны. Двое из  охранников  банка  были  легко
ранены. Приехавшие позже других люди подбежали  к  убитому  нападавшему,
сорвали с него маску.
   К ним подошел еще один человек в лакированных ботинках.
   У его ног опустили труп нападавшего.
   - Кавказцы, - сказал кто-то,  сплюнув  под  ноги.  Борис  Григорьевич
Лазарев, случайно оказавшийся со своей охраной  у  банка,  чуть  сдвинул
ногу. Он поднял голову, посмотрел вслед уехавшим автомобилям.
   - Ладно, ребята, сочтемся, - зловеще пообещал он. И  уже  не  обращая
внимания на лежавший перед ним труп, зашагал в сторону банка.

Глава 16

   К зданию прокуратуры республики в  Баку  подъехала  еще  одна  черная
"волга". Сегодня  в  три  часа  прокурор  республики  проводил  коллегию
прокуратуры и по традиции на ней присутствовали все районные  прокуроры,
прокуроры городов и начальники управлений. И хотя в черных машинах летом
бывало очень жарко, прокуроры любили именно этот цвет. За  солидность  и
традиции. Черная "волга" была символом  власти,  и  хотя  в  Баку  давно
появились "мерседесы", БМВ,  "вольво",  "крайслеры"  последних  моделей,
машины   Горьковского,   или   как   теперь   называли    этот    город,
Нижненовгородского автомобильного завода, пользовались большим  успехом.
И хотя многие из приехавших в этот день на совещание вполне могли купить
даже "роллс-ройс" последней модели, традиции  соблюдались  свято.  Нужно
жить в Баку, чтобы понять, что такое власть прокурора. Это  безграничная
и никем не контролируемая прихоть, это  власть  в  ее  чистом,  наиболее
рафинированном виде, это могущество - и, наконец,  это  большие  деньги.
Студенты юридических факультетов, поступающие в университет, уже  видели
себя прокурорами. Только прокурорами и никем иным.  Выше  прокурора  мог
быть первый секретарь райкома, но он, в отличие от прокурора, имел очень
много начальников над собой и, самое неприятное, должен был  работать  с
утра до вечера. После того, как райкомов не осталось,  власть  прокурора
должна была достигнуть  небывалой  величины.  Но  этого,  к  обиде  всех
азербайджанских прокуроров, не произошло.
   Оказалось, что экономическая самостоятельность  делает  людей  вполне
независимыми  быстрее  самых  прекрасных  законов   и   любых   лозунгов
"демократов".
   Люди научились зарабатывать деньги, получили  возможность  разъезжать
по  миру,  а  значит,  просто  могли  уехать  от  не  понравившегося  им
прокурора. Или быть избранными в депутаты и, получив неприкосновенность,
просто не обращать внимания  на  прокурора.  Справедливости  ради  стоит
отметить, что последнее было больше характерно для России,  когда  очень
многие  преступники  избегали  встречи   с   законом   после   получения
депутатского мандата.
   После развала Советского Союза все начали решать автоматы. Прокуроры,
не имеющие автоматов, даже смотрелись как-то сиротливо.  На  них  просто
перестали обращать внимание. Ключевыми фигурами стали - министр  обороны
и министр внутренних дел, имеющие  наибольшее  количество  автоматов.  И
если раньше прокуроры считались более высокой инстанцией, чем  работники
милиции, то в  постперестроечную  эпоху  акценты  несколько  сместились.
Законы перестали бояться, перестали уважать  и  перестали  исполнять.  И
прокуроры вместе  с  судьями  стали  просто  обыкновенными  судебными  и
прокурорскими  чиновниками.  А  вот  автоматы  стали  уважать   все,   и
министерство  внутренних  дел  стало  главным  министерством  во  многих
развивающихся по суверенному пути республиках.
   А так как в  среднем  прокуроры  республики  менялись  после  каждого
переворота, вместе с правительством и Президентом, то всем стало ясно  -
прокуроров бояться не следует. И это очень подорвало  материальную  базу
работавших в прокуратуре людей. Но традиции в сельских районах еще жили,
и многие прокуроры пока неплохо существовали на дивиденды прежних дней.
   Среди тех, кто сидел  в  этот  день  в  Президиуме,  был  заместитель
прокурора   республики   Анвер   Велиев.   Настроение   у   него    было
отвратительное. Почти не слушая доклад прокурора республики, он думал  о
событиях последних дней.
   После того как начальник следственного отдела Кязимов  рассказал  ему
об  убийстве  чабана,  у  южной  границы,  почти  рядом  с   захваченным
противником Физулинским районом, он потерял  нормальный  сон.  Ведь  его
уверяли, что ничего не случится.
   Возможно, он и ошибался, но уж слишком все  совпадало,  в  мельчайших
деталях.
   Две недели назад ему позвонил руководитель концерна,  с  которым  они
давно дружили, Асиф Пашаев был известным человеком в  республике,  одним
из самых богатых людей в Закавказье. Они подружились  еще  когда  Велиев
работал во втором по величине городе Азербайджана -  Гяндже,  возглавляя
одну из районных прокуратур.  Пашаев  был  тогда  заместителем  министра
местной промышленности.
   Менялись времена, приходили  и  уходили  Президенты,  перевороты  шли
своим чередом, а Асиф Пашаев по-прежнему сидел на  своем  месте.  Словно
его не касались происходящие в республике события. Он  был  непотопляем.
Может, оттого, что, предвидя эти события, щедро давал деньги и правым, и
левым, отчего каждое  приходившее  правительство  считало  себя  немного
должником Пашаева, выполняя его прихоти.  Настоящие  хозяева  республики
были такие люди, как Пашаев. Их не интересовали мелкие страсти, кипевшие
в  парламенте  и  кулуарах  Дома  правительства.   Они   мыслили   шире,
глобальнее, по существу, контролируя  всю  экономику  республики.  После
развала СССР в каждой республике, в том числе  и  в  России,  были  свои
Пашаевы,  свои  нувориши,  сумевшие   сделать   немыслимые   деньги   на
государственной службе, продавая все возможное и невозможное.  Состояния
делались в течение месяца-двух. От приватизации  выгадывали  только  те,
кто должен был выиграть. Все остальные проигрывали бесповоротно.
   Именно по поручению Пашаева, позвонившего  Велиеву,  к  нему  приехал
заместитель министра  местной  промышленности  Садыхов.  Он  и  попросил
помочь Анвера Мамедовича в получении пяти пропусков  на  границу,  якобы
для нужных людей. Если звонил Пашаев, вопросы задавать было не  принято,
и Велиев, сделав через МВД пять чистых бланков, передал их Садыхову.
   И когда Кязимов стал рассказывать о банде, двигавшейся к границе,  об
их направлении на иранский городок Асландуз, он  вспомнил,  что  Садыхов
тоже упоминал  этот  город.  С  трудом  дождавшись  ухода  Кязимова,  он
бросился к трубке, набрал номер правительственного телефона Садыхова и с
ходу выругал его:
   - Сука ты!
   - Что случилось Анвер-муэллим? - Садыхов был лет на десять моложе.
   - Кому ты дал пропуска на границу. Банде убийц? Предатель, подлец! На
кого ты работаешь?!
   - Что вы такое говорите, - испугался Садыхов,  -  я  ни  на  кого  не
работаю.
   Ваши чистые бланки я передал самому Пашаеву, лично в руки.  Больше  я
ничего не знаю.
   - Ладно, - внезапно все поняв, успокоился Велиев, - извини  меня.  Я,
кажется, был не прав.
   Положив трубку, он долго  сидел,  закусив  губу.  До  него  и  раньше
доходили слухи о  нечистоплотных  связях  Пашаева,  о  его  криминальных
друзьях в соседних республиках, контролирующих многие доходные промыслы.
Наркотики были в их числе. Раньше, когда  была  советская  граница,  они
просачивались на Кавказ тоненькими ручейками. После развала границы  они
хлынули сюда страшным, все  затопляющим  потоком.  Поверить  в  то,  что
Пашаев был замешан в этих операциях, было  невозможно.  Не  верить  было
нельзя. Но самому становиться против Асифа Пашаева было нельзя.
   Это  означало  верную   гибель.   Раздавить   заместителя   прокурора
республики  Пашаев  мог  даже  не  выходя  из  своего  дома.  Для  этого
достаточно было снять трубку и позвонить кому надо. Велиев был далеко не
ангелом. Он курировал следствие, а значит, у него была самая  прибыльная
часть "левых" денег. С его согласия закрывались уголовные дела, менялись
статьи уголовного розыска, переквалифицируя более тяжкое преступление на
тяжкое, а то, в свою очередь,  на  менее  тяжкое.  Деньги  при  этом  он
получал неплохие. Но одно дело - такие деньги, а совсем другое  -  банда
на границе у Физулинского района. И какая банда!
   Объединенная банда, состоящая из мерзавцев армян и азербайджанцев. Во
время войны. Нет, на такую подлость Велиев пойти не мог. Да вдобавок  ко
всему там переправлялись наркотики. Это уже чистая уголовщина.
   Ничего необычного  в  его  размышлениях  не  было.  Советская  власть
приучила людей к лицемерию, и многие считали, что подарок за  исполнение
своих служебных обязанностей - всего лишь  проявление  благодарности.  В
азербайджанском языке слово  взятка  было  заменено  словом  "хормет"  -
"уважение", когда уважение высказывали всем без разбора - от  начальника
ЖЭКа до премьер-министра. Подобное происходило и в других закавказских и
среднеазиатских республиках.
   Извращенная мораль делала взяточников уважаемыми людьми,  получающими
необходимое "уважение" за свой труд на государственной службе. Никто  не
видел в этом ничего оскорбительного или позорного. Другое дело, торговля
наркотиками, убийство чабана, незаконный переход через границу, сговор с
противником во время войны - вот это были деяния позорные, заслуживающие
всяческого осуждения  и  более  того,  уголовного  наказания.  Специфика
взяточников в Азербайджане была только в том, что они никогда не  делали
ничего незаконного, получая деньги только за  абсолютно  законные