лась солнцу. И на ней было ее любимое, самое красивое платье, подаренное отцом. А Эльдар стоял рядом и просто смотрел. Потом осторожно сел на скамейку рядом с ней. Она открыла глаза. И вместо солнца увидела его.
     И больше ничего не нужно было говорить. Но она спросила:
     - Вы откуда?
     - Я студент пятого курса. Биолог. Случайно сюда попал. Кажется, отбился от своей группы. А вы здесь живете?
     - Да, - сказала она, глядя на него.
     Молчание длилось непривычно долго. Потом он нерешительно спросил:
     - Как вас зовут?
     - Инга. А вас?
     - Эльдар.
     - У вас красивое имя, - убежденно сказала она.
     - Почему?
     - Так звали моего папу.
     - Почему звали?
     - Он умер, - эти слова уже не причиняли такую боль, как раньше.
     - Простите.
     Они снова неприлично долго молчали. И потом он сказал:
     - Вы очень красивая.
     Она улыбнулась. Ей было приятно. Но ничего не сказала.
     - Где вы живете? - спросил он. - В этом поселке?
     Она думала, что он все поймет, услышав ее ответ.
     - В этом, - кивнула она.
     Но он посмотрел на ее колени, где лежал томик Есенина.
     - Вы любите Есенина? - восхищенно спросил он.
     - Да, очень.
     - Я тоже. И еще Блока. И немного Пастернака. Они, правда, разные, но такие великие. Я люблю стихи Пастернака.
     Ей было с ним легко и просто.
     - А из зарубежных? - спросила она.
     - Конечно, французов. Аполлинера и Бодлера. Это же настоящее чудо.
     - Вы много читали.
     - Да, - оживился он, - я убежден, что книга - это вид энергетической энергии. Просто мы пока не можем ее измерить. Она может нести очень положительный и очень отрицательный заряд. В общем, ничего в мире просто так не бывает. Сотворенное зло остается среди нас и начинает множиться, угрожая разрушить нашу Вселенную. Добро тоже имеет энергетическую основу.
     Слушая его, она невольно шевельнула плечом, и он увидел ее левую руку. И перчатку. И бинты до плеча.
     - Простите, - почему-то шепотом сказал он, - что с вами?
     - Я думала, вы догадались, - горько усмехнулась она, - это Умбаки. Поселок прокаженных.
     - И вы тоже, - нужно было видеть боль на его лице.
     - Да, - сказала она, вставая, - я тоже.
     И, взяв книгу в правую руку, пошла в сторону больничных зданий. Так больно ей было только однажды. Когда умер отец. И вдруг она услышала шаги за спиной. И его торопливый голос:
     - Можно, я завтра сюда приду еще раз?
     Она замерла. И, не оборачиваясь, сказала:
     - Можно.
     Так начались их ежедневные встречи. Это были невероятные встречи, наполненные каким-то озарением, любовью, болью, сожалением и восхищением одновременно. А спустя две недели он впервые дотронулся до нее. Ей казалось, что она должна вызывать отвращение. Но она видела его глаза. В них не было ничего подобного. В них было нечто такое, что она видела только в глазах своего отца. И она ему поверила. И когда он в первый раз поцеловал ее, она, содрогаясь от волнения, не ответила ему, словно боясь поверить своему счастью. Счастью обретения Рая в саду обреченных.
     А потом были снова встречи. И прогулки по этому фруктовому саду. Он был боксером и часто пропускал тренировки, чтобы увидеться с ней.
     Эту странную парочку уже обсуждал весь поселок. Но в лицах молодых людей было нечто такое чистое и такое светлое, что даже старая дева Бармина не могла ничего заподозрить. А однажды, когда его поцелуи стали особенно настойчивыми, Инга почувствовала, что не может больше сопротивляться. И в этот вечер они стали фактически мужем и женой. Обрели друг друга, словно забыв обо всем на свете.
     Они вели себя так, словно рука Инги существовала сама по себе. Они вели себя так, как вели миллионы молодых людей до них, встречаясь и расставаясь, наслаждаясь и радуясь этому единению. И это было чудо. Чудо любви. Ибо по-настоящему все чудеса света, уже изобретенные людьми и еще изобретаемые ими в процессе становления человеческой цивилизации, есть всего лишь жалкий суррогат перед подлинно вселенскими чудесами. Рождение, Любовь и Смерть. Все остальные чудеса всего лишь производные от этих трех составляющих.
     Через несколько месяцев они уже не могли жить друг без друга. И тогда Инга почувствовала, что они увлеклись. И рассказала ему обо всем. Он обещал привести опытного врача, чтобы проверить их сомнения. И привез.
     Но лучше бы он этого не делал никогда. Ибо разве есть место третьему в Раю для двоих?

ГЛАВА 8

     Шаболдаев приехал в поселок утром, почти сразу вслед за Лаидовым, чья машина привычно появилась ровно в девять часов. Очевидно, пост ГАИ на трассе был предупрежден о машине главного врача и поэтому сразу передал сообщение в райотдел милиции. Почти никто из сотрудников ГАИ в эту ночь не спал. С разных концов республики люди приезжали в город, чтобы выразить свой протест существующей власти. Но стоявшие на дорогах военные посты не пускали людей дальше трассы. И в районе начали скапливаться сотни недовольных, готовых взорваться в любую секунду. Пока они митинговали у базара, число их росло в геометрической прогрессии. Начальник милиции доложил секретарю райкома, что митингующих уже пять тысяч человек. Силами райотдела он не сможет справиться с митингующими, если они решат что-либо предпринять.
     Из райкома немедленно позвонили в горком. Секретарь горкома пообещал прислать подкрепление и позвонил в Центральный Комитет. Там тоже пообещали подкрепление, но, конечно, никого не стали посылать. В самом городе повсюду шли митинги, и милиция была максимально задействована на эти мероприятия. Партийное руководство все время опасалось взрыва недовольства населения. Здесь накопилось все. И нерешенные национальные проблемы, и необъявленная война против республики, и бессилие местного руководства, и абсолютная коррумпированность чиновников. Все это стянулось в один грозный кровавый нарыв, который мог прорваться в любое мгновение.
     Но реагировать на обращение райкома и горкома было нужно, и в район послали инспектора Центрального Комитета Владлена Георгиева. Инспектор был относительно молод, ему шел сорок первый год. Он очень гордился собой, занимая этот высокий пост. Говорил всегда степенно, убедительно, с театральными паузами, заставлявшими бледнеть секретарей райкомов партии. Он умел себя подать, умел показать свою значимость. Высокий, красивый, холеный, он ехал в район в мрачном настроении. Зная обстановку в районе, он заранее настроился на разнос всему руководству района.
     Что он и сделал, появившись в райкоме партии. Георгиев считал, что именно таким образом можно навести порядок и заставить местное руководство разогнать митингующих. Он слишком много времени проводил в кабинетах и поэтому не имел понятия, о чем на самом деле говорят и думают рядовые граждане.
     Когда через час ему доложили, что митингующие продолжают несанкционированный митинг и никакие призывы разойтись на них не действуют, он решил поехать лично и, выступив, убедить людей разойтись по домам.
     Георгиев слишком привык к чинопочитанию секретарей райкомов и считал в порядке вещей их обычный страх перед его появлением. Но митингующие страха не испытали. Как только Георгиев начал говорить, его освистали и едва не побили. Офицерам КГБ и милиции пришлось вытаскивать этого самонадеянного индюка из толпы и спасать от людского гнева. Правда, при этом он все-таки получил несколько крепких подзатыльников.
     Всего этого Шаболдаев не знал, когда приехал в Умбаки. Он сразу пошел к главному врачу лепрозория и, предусмотрительно надев взятые с собой перчатки, открыл дверь. Миновав коридорчик, вошел в кабинет главного врача. Лаидов что-то быстро писал.
     - Вот вы где, - криво усмехнулся Шаболдаев, - все пишете. А мне вчера сказали неправду.
     - Какую неправду? - посмотрел на него сквозь очки ничего не понявший Лаидов.
     - А труп забыли? Я всегда вас считал порядочным человеком, доктор. А вы убийцу покрываете. Нас обманули. Сказали, что не видели и не знаете этого человека. А это врач-гинеколог, он сюда несколько раз приезжал.
     - Да, - поморщился Лаидов, - может быть. Но я его действительно не знал.
     - Соседи говорят, что он собирался именно к вам, - нахмурился Шаболдаев. Он боялся даже сесть на стул в таком месте, представляя, кто мог сидеть на этом стуле до него. А стоять все время ему было довольно трудно.
     - Наверно, - согласился, тяжело вздыхая, Лаидов, - просто я хотел сначала во всем разобраться.
     - Вы дали ложные показания, - упрямо сказал Шаболдаев, - и я хочу знать зачем?
     - Вот, - поднял листки бумаги главный врач, - я писал это до вашего прихода. Это заявление в прокуратуру. Я узнал обо всем только вчера вечером, после вашего отъезда.
     Шаболдаев недоверчиво взял листки бумаги. Это было действительно заявление прокурору района. Он не стал читать до конца.
     - Значит, вы знали этого врача?
     - Я его не знал, - раздраженно сказал Лаидов, - но вчера я узнал, что он уже однажды приезжал к нам. Тогда нужно было сделать срочный аборт одной нашей больной, и его пригласила Бармина.
     - Какой больной? - изумился Шаболдаев. - Они еще могут и рожать?
     - Конечно, могут, - пожал плечами врач, - если не затронуты детородные органы. Конечно, могут. Одна наша больная встречалась с... в общем, с мужчиной. И случайно забеременела. Я тогда был в Москве, в командировке. А Бармина пригласила этого врача-гинеколога к нам. Он и сделал женщине аборт.
     - А два дня назад вы его опять пригласили? - спросил майор. Ему было по-прежнему трудно стоять на ногах. Понявший это Лаидов встал и подвинул к нему свой стул. А сам взял стул для гостей. Шаболдаев сразу сел, благодарно кивнув.
     - Я его не приглашал, - терпеливо заметил Лаидов.
     - Значит, опять Бармина?
     - И она тоже не приглашала. Мы во всем вчера разобрались. Одна наша новенькая встречалась с молодым человеком. Ну и, естественно, забеременела от него. По нашей инструкции детей у больных проказой быть не должно. Но мы слишком долго ничего не знали. А в тот день парень этой девушки, в общем, отец ребенка, привез врача из города. Он случайно узнал, что врач уже однажды был здесь и делал аборт. Вот он и привез врача, чтобы тот посмотрел девушку. Только посмотрел. Понимаете? Тайком от нас. А врач... в общем, он-то знает, что больным проказой рожать нельзя. И он сказал, что сообщит обо всем нам. Ну, между ними произошла стычка, и этот парень толкнул врача. Сильно толкнул. Он боксер. Наверное, ударил. Врач упал и сильно ударился о камень. Вот, собственно, и все. А потом тело врача перетащили сюда, чтобы случайно его не обнаружили наши больные. Они ведь как маленькие дети, всего боятся. Я обо всем написал прокурору.
     - Где теперь этот парень? - вскочил со стула Шаболдаев. Кажется, он сможет обрадовать своего подполковника.
     - Это был несчастный случай, - напомнил главный врач.
     - Где этот парень? - заорал изо всех сил майор. - Куда он делся?!
     - Он вместе с больной. С той самой. Понимаете, уже слишком поздно делать аборт. И опасно. Плоду четыре месяца. Мне придется дать согласие на роды.
     - Где они?
     - В соседнем доме. Палата номер два. Но вы поймите, это был несчастный случай. Парень специально перенес сюда труп и поехал в город за мной. А мы разминулись на трассе. Понимаете, это был...
     Шаболдаев, уже не слушая его, выскочил в коридор. Подполковник даст ему новое звание, внеочередное! Лишь бы этот парень никуда не скрылся. Он выбежал из дома. На мгновение он даже забыл, где именно находится. И побежал по направлению к соседнему зданию. Вбежал туда и увидел старшую медсестру.
     - Где палата номер два?
     - Не кричите, - строго одернула его Бармина, - в конце коридора, направо. А зачем, собственно, она вам нужна?
     Шаболдаев добежал до палаты. И открыл дверь, благо перчатки все еще не были сняты.
     В палате находились двое молодых людей. В первый момент он даже испугался. Это были абсолютно нормальные, здоровые молодые люди. Парень и девушка.
     - Здравствуйте, - растерянно сказала майор. - Видимо, я ошибся.
     - Вы не ошиблись, - горько сказал молодой человек, - это я убил врача. Я его ударил. Но я не думал, что он так плохо упадет.
     - Да, - сказал Шаболдаев, не понимая, что делают здесь эти молодые красивые люди. И только потом увидел, когда девушка повернулась к нему. Мелькнула черная перчатка на ее левой руке. "Несчастная", - машинально подумал он.
     - Я поеду с вами, - сказал молодой человек, поднимаясь. Девушка испуганно вскрикнула. Он покачал головой: - Ты останешься здесь, - сказал твердо он.
     - Нет, - возразил Шаболдаев, - нельзя. Она главный свидетель случившегося. И должна поехать с нами.
     - Она не может отсюда уехать. Вы же видите, что у нее с рукой, - возразил молодой человек.
     - Ничего, - мягко сказал Шаболдаев, - я пригоню сюда автобус, и вы поедете в нем. А потом, она может не выходить в районном центре из автобуса. Мы будем с ней говорить через стекло. Такой вариант вас устраивает?
     - Да, - вдруг улыбнулся парень, - конечно, устраивает.
     "Где я найду теперь пустой автобус?" - с раздражением подумал майор.
     Все, что рассказал ему Лаидов, было правдой. Инга почувствовала, что беременна, лишь через полтора месяца. Еще целый месяц она мучилась сомнениями, не зная, говорить ли об этом Эльдару. Это было невыносимо сладостное чувство, ощущать внутри себя живого человека. Слышать, как зарождается маленькая жизнь. Она постепенно прониклась осознанием чего-то вечного, истинного, словно материнство открывало ей тайну, неведомую прежде никому.
     И когда ребенку было уже четыре месяца, Эльдар решил привезти врача-гинеколога. Они узнали через Азизу адрес этого Рамиза. Лучше бы они его никогда не узнавали. Врач приехал, осмотрел Ингу и начал на нее кричать.
     - Уже прошло четыре месяца, - орал он. - Ты набитая дура! Как ты могла так долго сохранять ребенка? Теперь опасно делать аборт! Нужно обо всем сообщить Лаидову и Барминой!
     Эльдар терпеливо слушал и лишь в конце попросил не сообщать пока врачам лепрозория о случившемся. В ответ Рамиз обругал и его, назвав тупицей и дураком. Он стал кричать, что ребенок родится с врожденной проказой, что это преступление перед человечеством. Эльдар по-прежнему терпел. Но когда гинеколог, взбешенный подобной покорностью, стал обзывать и Ингу, называя ее прокаженной потаскушкой, Эльдар не выдержал. От первого же сильного удара Рамиз отлетел к колодцу. И, как-то дернувшись, свалился на землю. Когда они подбежали, он уже не дышал. Эльдар ударил врача слишком сильно.
     Потом они долго волокли тело к фруктовому саду. Они просто не хотели, чтобы кто-то нашел это тело и испугался. А Эльдар решил ехать в город за Лаидовым, чтобы все ему объяснить. В дороге они разминулись. А когда Эльдар вернулся, трупа уже не было. И все было страшно и горько. Теперь, увидев этого толстого майора, Инга поверила, что все может быть хорошо. И покорно стала ждать автобуса.

ГЛАВА 9

     Шаболдаев остановил автобус прямо на трассе. Приказал водителю следовать за его машиной. "РАФ" принадлежал каменному карьеру, и водитель был из местных. Он вез на карьер две большие канистры бензина. Но, узнав, что они едут в Умбаки, отказался категорически. Пришлось лейтенанту Касымову садиться за руль этого микроавтобуса.
     Эльдар забрался в автобус и помог сесть в него Инге. Наблюдавший за ними мрачный Лаидов снова подошел к майору.
     - Вы понимаете, - убежденно сказал он, - это был несчастный случай. Вы же все понимаете!
     - Да-да, конечно, - кивал майор, не слушая главного врача. Он уже видел на плечах погоны с двумя звездочками подполковника и радостные лица начальника райотдела и прокурора района.
     На трассу они выехали уже в три часа дня. Эльдар держал Ингу за правую руку. Ему казалось, что она никогда не была такой красивой. Будущее материнство делало ее особенно прекрасной, словно зарождающаяся жизнь светилась изнутри. И если плод был этим светом, то глаза матери светились светом ее будущего ребенка.
     Они не замечали, как их обгоняли автобусы с переполненными людьми. Не слышали криков митингующих. Они по-прежнему думали только друг о друге. И о третьем человеке, который был отныне с ними.
     Лейтенант Касымов, сидевший за рулем, все время нервно поглядывал назад. Он боялся проказы больше всего на свете. Так они и въехали в районный центр. И почти сразу попали в плотную толпу митингующих. Все кричали, спорили, ругались. Только что с трибуны согнали приехавшего из города Георгиева и теперь митингующие чувствовали себя еще более уверенно. Раздавались призывы идти штурмом на райком.
     Эльдар и Инга по-прежнему ничего не видели вокруг.
     С огромным трудом выбравшийся из толпы, майор Шаболдаев связался по рации с райотделом милиции.
     - Товарищ начальник райотдела, - докладывал он, едва сдерживая радость, - ваше задание выполнено. Я нашел убийцу за два дня. Он готов подписать собственноручное признание.
     - Какой убийца? - раздался недовольный голос подполковника. - Не видишь, что у нас творится? Войска хотим вызывать, газ применить. А Тоболин не пускает. Он среди нас единственный мужчина оказался. Нельзя, говорит, живых людей газом травить. А сейчас инспектору ЦК по шее надавали.
     - Я насчет убийства в Умбаки, - напомнил Шаболдаев.
     - Черт с ним, с убийством. Потом разберемся. Давай лучше сюда. Где у тебя Касымов?
     - Он в "РАФ"е сидит, за рулем. Там убийца, молодой парень, студент. И его девушка. Она прокаженная.
     - Совсем идиотом становишься, майор, - прохрипел подполковник, - больную проказой в райцентр привез. Дайте мне Касымова, - приказал он кому-то.
     Через минуту Шаболдаев с ужасом услышал голос лейтенанта.
     - Я слушаю вас, товарищ подполковник.
     - У тебя в машине эти двое влюбленных еще сидят? - громко спросил начальник райотдела.
     - Да, - чуть тише ответил Касымов. "Они же все слышат, - понял Шаболдаев. - У Касымова старое, допотопное переговорное устройство. В машине все слышно".
     - Поезжай в райотдел и посади обоих в изолятор. Прокаженную отдельно. Пусть она разденется, сожги все ее вещи. А парням скажи, чтобы ее не трогали. Кому она нужна, больная сука. Пусть голой посидит у нас. И тому парню дайте несколько раз по морде. Будет писать объяснение охотнее. Слышишь, Касымов?
     Лейтенант не отвечал. Через несколько секунд послышался его сдавленный крик и нервный голос Эльдара, полный ярости:
     - Пошел ты знаешь куда? Сам ты сукин сын. Никуда она не поедет. Мы возвращаемся в Умбаки.
     "Какой дурак, - с огорчением подумал о своем начальнике майор Шаболдаев, - этот парень все слышал".
     И словно в подтверждение его слов Эльдар громко сказал:
     - Пистолет лейтенанта у меня. Мы возвращаемся в Умбаки. Я оставлю ее там. А потом сам вернусь к вам.
     "Он совсем потерял голову", - подумал про своего начальника Шаболдаев.
     Впрочем, подполковника можно было понять. Такого митинга в районе не было за всю его историю никогда. А побитый инспектор ЦК мог стоить подполковнику вообще офицерского звания и партийного билета.
     - Слушай меня внимательно, - прохрипел подполковник, понимая, что его слышат и другие офицеры. Он не имел права терять лица, - сейчас должны появиться солдаты. Ты никуда не уедешь. У них твердый приказ: машины не пропускать. Тебе не удастся уехать. Вашу машину просто сожгут. Поэтому кончай валять дурака и верни пистолет лейтенанту. Ты меня слышишь?
     Эльдар не отвечал. Видимо, отключился. Шаболдаев побежал по направлению к райкому партии. У здания уже стоял рассерженный Георгиев, рядом с ним прокурор и начальник милиции, его помощники.
     - Мерзавцы, - бормотал он, весь покрывшись красными пятнами, - какие мерзавцы.
     - Товарищ прокурор! - закричал кто-то. - Они идут на райком партии.
     Георгиев, повернувшись, побежал к своей машине. За ним поспешил прокурор. Начальник милиции приказал офицерам построиться. Все-таки он был храбрый человек.
     - Оружия не применять, - приказал он, - ни при каких обстоят