текса" не  хотел  указывать  истинную  причину  своего
визита и сначала наносил визит другому чиновнику, перед тем как зайти  к
Леонтьеву.
   -  Обязательно.  А  заодно  еще  раз  посмотрю  дело  о  самоубийстве
Леонтьева.
   Должны были существовать очень веские причины, толкнувшие его на этот
шаг.
   Кстати, кто-нибудь назначен на его место?
   - Пока нет.  Кабинет  опечатан.  В  нем  работали  только  сотрудники
прокуратуры и эксперты. А как у вас с Крутиковым?
   -  Пока  никак.  Милиция  все  не  может  его   найти.   Может,   его
действительно уже нет в городе. Судя по тому,  как  работала  эта  фирма
"Монотекс", они способны достаточно гибко и быстро реагировать на  любую
опасность. Не удивлюсь, если узнаю, что его уже ликвидировали.
   - Нет, - убежденно сказал Самойлов, - такого просто  не  может  быть.
Они ведь реагируют только на видимую опасность. Откуда  они  знают,  что
наш сотрудник сумел опознать Крутикова и мы его теперь ищем?  Скорее  мы
его просто плохо ищем.
   После этого разговора Юдин еще раз позвонил  в  городское  Управление
внутренних дел, попросив дать справку о розыске Крутикова.  Затем  вышел
из кабинета и направился  к  старшему  помощнику  городского  прокурора,
который  проводил  расследование  по  факту   самоубийства   заместителя
председателя  таможенного  комитета  республики.  Старший  помощник  был
старым прокурорским работником, уже успевшим зачерстветь на этой работе,
ведь ежедневно сталкиваешься с человеческим горем и  несчастьем,  а  это
накладывает свой отпечаток. Это был полный,  грузный  мужчина  с  ежиком
коротко остриженных волос.
   - Георгий Игоревич, мне нужны материалы по факту гибели Леонтьева,  -
сообщил Виктор, войдя в кабинет.
   - Какого Леонтьева? Что застрелился или певца?  -  не  понял  старший
помощник.
   К концу рабочего дня он терял всякое чувство юмора.
   - Да нет, певец, слава богу,  жив.  Того  самого  Леонтьева,  который
покончил жизнь самоубийством.
   - Теперь понял, - засмеялся старший помощник, - тот самый таможенник.
   Прокурору  города  даже  звонил  сам  первый  заместитель   премьера,
спрашивал, что за преступление у нас случилось. Но  там  все  чисто.  Мы
нашли пистолет,  из  которого  он  застрелился.  Конечно,  пистолет  был
незарегистрированный, но кого  сейчас  этим  удивишь?  А  все  работники
таможенного комитета  показали,  что  в  последние  дни  Леонтьев  ходил
какой-то подавленный, растерянный. Мне кажется, у него были  проблемы  в
семье. Говорят, его сын сильно пил, недавно разбил машину. Вот у  мужика
нервы и не выдержали.
   - Из-за  разбитой  машины  он  покончил  жизнь  самоубийством?  -  не
удержался от ядовитой реплики Юдин.
   Его собеседник обиделся:
   - Ты из меня дурака не делай. Я не говорил, что из-за машины.  Просто
рассказываю,  что  у  него  были  неприятности  в  семье.  А  почему  он
застрелился, меня мало волнует. У них всегда там полно разных нарушений,
наверное,  вышли  на  него,  вот  он  и  решил  таким  образом  уйти  от
ответственности. Словом, это было типичное самоубийство.
   - Можно мне посмотреть дело? - не унимался Виктор.
   Старший помощник нахмурился.
   - Ты почему считаешь, что умнее всех? Я тебе  говорю,  что  там  было
типичное самоубийство. А ты пристаешь ко мне  с  расспросами.  В  общем,
дело давно закрыто и сдано в архив.
   - Он же застрелился совсем недавно.
   - Эксперты дали заключение, что это самоубийство, -  стоял  на  своем
хозяин кабинета, - ничего ты не получишь. Иди работай.
   - Я иду к прокурору города на прием, - сказал Виктор, побледнев.
   - Ах ты, карьерист чертов, - проворчал старший помощник, - ну и  черт
с тобой. Иди в  канцелярию,  там  дело,  еще  не  сдали.  Пусть  Клавдия
Станиславовна тебе его выдаст. Если она еще не ушла.
   Виктор повернулся.
   - Подожди. Ты не сказал, для чего тебе нужно это дело.
   - А вы не спрашивали, - в тон ответил Виктор и вышел,  плотно  закрыв
дверь, чтобы не слышать ругательств старшего помощника.
   Через несколько минут он уже получил тонкую  папку  с  материалами  о
самоубийстве Леонтьева. Он пришел в свой кабинет и начал читать, но  тут
принесли сообщение из милиции. По  агентурным  сведениям,  полученным  в
ходе работы оперативников МУРа, рецидивист Крутиков  в  настоящее  время
работал  на   известного   вора   в   законе,   признанного   авторитета
криминального мира - Заику.  В  справке  обращалось  внимание,  что,  по
полученным  сведениям,  Крутиков  уже  давно  выполняет   самые   важные
поручения Заики.
   - Заика,  -  прошептал  Юдин,  переводя  взгляд  с  бумаги  на  папку
Леонтьева.
   Какая между ними связь? Это он должен теперь установить.

Глава 11

   Обедать они отправились в небольшой ресторан, расположенный  недалеко
от основного здания бывшего КГБ на Лубянке.
   - Вас все время тянет в эту сторону, - улыбаясь, заметила Сигрид.
   - Да, - серьезно сказал Дронго, - видимо, да. Это у  меня  уже  такая
привычка. Просто раньше я любил здесь обедать. Нет, я никогда не работал
в КГБ.
   Но  по  роду  своей  деятельности  довольно  часто  встречался  с  их
представителем.
   Должен сказать, на Западе создалось довольно неверное  впечатление  о
КГБ. Все работающие там представлялись монстрами и палачами,  тогда  как
там  было  немало  очень   интеллигентных   разведчиков   и   прекрасных
специалистов.
   - Точно так же, как и  в  ЦРУ  были  порядочные  люди,  но  советская
пропаганда изображала их злодеями-империалистами,  только  и  думающими,
как напасть на несчастных советских людей, - пошутила Сигрид.
   - Вы неплохо защищаетесь, - засмеялся Дронго, -  чувствуется  хорошая
школа.
   В ФБР учат вести полемику?
   Сигрид  улыбнулась,  но  не  стала  больше  спорить.  Обед   оказался
действительно вкусным, особенно ей понравился русский борщ. После  обеда
она достала из сумочки мобильный телефон и позвонила сенатору. Он  сразу
ответил.
   - Где вы находитесь? - спросил Роудс.
   - Мы сейчас закончили обедать.
   - А я еще в посольстве. Здесь есть несколько  любопытных  документов,
которые я должен прочитать.
   - Какие документы? - нахмурилась Сигрид.
   - Разные. Оказывается, осталось еще довольно  много  вещей  Элизабет,
которые нужно отправить на родину. Магда собрала их  в  два  чемодана  и
попросила передать мне.
   - Вы встречались с Магдой?
   - Нет. Она прислала вещи в посольство. Мне казалось,  что  в  прошлый
раз я взял все вещи. Но я забыл про книги. У Элизабет было  много  книг.
Вы виделись с Бескудниковым?
   - Да, - помрачнев, ответила Сигрид.
   - И что он вам рассказал?
   - Подтвердил свое заключение,  -  чуть  помедлив,  сказала  Сигрид  и
покраснела.
   - Очень жаль, - глухо сказал Роудс, - это была моя последняя надежда.
Я думал, что Бескудников хотя бы не  подтвердит  это  заключение.  Может
быть, наши эксперты ошиблись. Скорее всего так оно и было. Через столько
времени обнаружить что-либо, наверное,  невозможно.  Вероятно,  Элизабет
выпила какой-нибудь легкий напиток и села за руль.
   - О чем вы говорите, сенатор? - воскликнула пораженная Сигрид.
   - Мне кажется, что я напрасно втянул в это дело нашего  друга.  Может
быть, отцовское горе просто помутило мой рассудок и  я  не  хочу  верить
очевидным фактам.
   Поняв, что происходит, Дронго взял трубку.
   - Мистер Роудс, - строго сказал он, - я не люблю, когда  мои  клиенты
останавливаются на полпути. Даже если вы мне не  заплатите  ни  цента  и
потребуете прекратить  расследование,  я  уже  не  остановлюсь.  Поэтому
наберитесь  терпения  и   немного   подождите,   пока   я   не   закончу
расследование.
   - Да, да, конечно, - согласился Роудс, - простите  меня.  Кажется,  я
оказался слишком большим пессимистом.
   Дронго вернул телефон Сигрид.
   - У него все время  меняется  настроение,  -  заметил  недовольно,  -
по-моему, он сам не знает, что хочет.
   - Вы должны его понять, - мягко возразила Сигрид, - он пережил  такое
несчастье.
   - Именно поэтому я сижу в Москве и пытаюсь понять, почему погибла его
дочь. Неужели у ФБР не было никаких  данных,  какими  конкретно  фактами
располагала Элизабет Роудс?
   - У нас были подозрения, что Москва служит перевалочным  пунктом  для
торговцев  наркотиками.  Слишком  часто  мелькали  русские   фамилии   в
Голландии, Франции, Италии, Германии. Она должна была стать  специальным
координатором нашей программы в Москве.  В  последнее  время  нас  очень
волновал этот канал. Могу лишь сказать о наших подозрениях  в  отношении
некоторых  представителей  российской   таможни,   которые,   по   нашим
предположениям, помогали контрабандистам в переброске  различных  партий
наркотиков из Средней Азии в Европу. Но ничего конкретного  мы  получить
не смогли. В интересах  конспирации  Элизабет  не  встречалась  с  нашим
представителем в Москве Ричардом Холтом.  И  он  ничего  не  знал  о  ее
истинной роли.
   - К чему такие сложности? В ФБР не доверяют Холту?
   - Нет. Скорее, наоборот, слишком доверяют. Его считают одним из наших
лучших специалистов. Но он вызывает к себе слишком пристальный интерес и
с другой стороны. Во всяком случае, за ним уже однажды следили и  теперь
к нему приставили телохранителя, а ФБР решило перевести его в Прагу, где
будет немного спокойнее.
   - Но почему тогда его не  поставили  в  известность  насчет  Элизабет
Роудс? Я не совсем понимаю такую политику.
   - Это так называемый синдром "отдельного игрока", - пояснила  Сигрид,
- такой термин впервые ввели в ЦРУ. В страну, где есть резидентура  ЦРУ,
посылали  нового  агента,  не   связанного   с   местными   властями   и
представителями ЦРУ на местах. Такой подход позволял, с  одной  стороны,
получать новую информацию, не отфильтрованную прежними наблюдениями, а с
другой - всегда иметь под рукой независимого агента, не связанного общей
цепью с другими агентами, на случай разных неожиданностей.
   - Интересно, - Дронго покачал головой. -  Но  это  красиво  звучит  и
хорошо получается где-нибудь во Франции или Швеции. Здесь  такие  приемы
не проходят.  А  "отдельные  игроки",  пользуясь  термином  ЦРУ,  просто
проигрывают  свои  схватки  организованной  мафии.  Я  уже  неоднократно
говорил и вынужден снова повторить, что здесь не благополучная Европа  и
не сытая Америка.  Это  голодная,  разоренная  страна,  с  уголовниками,
рабами, сумасшедшими и не привыкшими жить самостоятельно людьми, впервые
получившими полную свободу действий. Вы можете  представить  себе  такую
картину? Тогда вы получите то, что мы здесь имеем.
   - Вы не любите свободу?
   - Я не люблю, когда свободу используют  в  своих  интересах  подонки.
Когда это делается на  государственном  уровне,  это  фашизм.  Когда  на
уровне улицы, это криминальный беспредел, который уже  был  в  Чикаго  в
тридцатых и состоялся теперь на просторах СНГ.
   -  С  вами  страшно  разговаривать,  -  поежилась  Сигрид,   -   ваши
формулировки чудовищно точны и от этого еще более страшны.
   - Просто я решил таким образом вас  напугать,  -  поднялся  со  стула
Дронго. - Поедемте со мной. Нам нужно побывать в милиции и узнать, каким
образом  погиб  эксперт   Коротков.   Это   очень   важно   для   нашего
расследования. Мы знаем район, где это произошло,  значит,  мы  знаем  и
районное  Управление   внутренних   дел,   где   проводилось   первичное
расследование.  Хотя  нет,  лучше  всего  поехать  в   прокуратуру.   По
сложившейся традиции расследование  любого  убийства,  даже  несчастного
случая, ведет прокуратура.
   - Я  поняла,  -  кивнула  Сигрид,  -  поехали  в  прокуратуру.  А  вы
действительно знаете точно, какой там был район?
   Дронго посмотрел на нее, и она рассмеялась.
   - А как мы сумеем выдать себя за журналистов, -  спросила  Сигрид,  -
это ведь не профессор Бескудников? Прокурор вполне может попросить у нас
документы.
   -  У  меня  есть  нужные  документы,  -  Дронго  достал  из   кармана
удостоверение аккредитованного в Москве журналиста Чарльза Сноу.
   -  Вы   приготовили   это   удостоверение   специально   для   нашего
расследования?
   - Просто я подумал, что оно мне  может  понадобиться,  и  захватил  с
собой.
   Через полчаса они сидели в кабинете  прокурора.  Узнав,  что  к  нему
приехали американские  журналисты,  прокурор  Щербаков  был  чрезвычайно
доволен их визитом.
   Он с удовольствием предвкушал их большие репортажи об успешной работе
самого  прокурора   и   его   сотрудников.   Поэтому,   любезно   приняв
корреспондентов, он целых полчаса рассказывал об успехах  вверенной  ему
прокуратуры,  стараясь  произвести  максимально  выгодное   впечатление.
Дронго и Сигрид пришлось  выслушать  весь  набор  комплиментов  в  адрес
американских  журналистов,  объективно  освещающих  работу  прокурорских
работников. Еще большее  красноречие  прокурор  проявил,  рассказывая  о
своей тяжелой работе.
   Лишь когда он наконец немного подыссяк, Дронго стал  задавать  ничего
не значащие вопросы, пытаясь выйти на главный вопрос - о Короткове.
   И лишь когда Дронго спросил о случаях непредумышленных  преступлений,
о несчастных случаях, которые  произошли  в  районе  за  последний  год,
прокурор подумал и быстро сказал:
   - Да, у нас таких случаев бывает очень много. Почти всегда  много.  К
сожалению, конечно. Особенно много дорожно-транспортных происшествий.
   - У нас эта проблема тоже существует,  -  кивнул  Дронго,  говоривший
по-русски с чудовищным акцентом, - но мы сегодня утром брали интервью  у
профессора Бескудникова, и он рассказал нам о  гибели  своего  врача.  Я
забыл его фамилию.
   - Да, я помню, - оживился прокурор,  -  это  дело  вел  мой  помощник
Сарыбин.
   Но там не было ничего существенного. Просто несчастный случай.
   Врач-патологоанатом в темноте не заметил котлована  и  упал  в  него,
сломав себе позвоночник. Конечно, очень плохо, что все так случилось, но
это был типичный несчастный случай.
   - А мы не могли бы побеседовать с кем-нибудь из ваших  работников?  -
спросила Сигрид. -  Например,  с  этим  Сарыбиным.  Он  наверняка  может
рассказать много интересного о работе прокуратуры.
   - Прекрасно, - сказал по-английски Дронго.
   Он специально вставлял английские слова, чтобы произвести еще большее
впечатление на прокурора.
   - Сейчас я его вызову, - поднял трубку прокурор.
   Через минуту в кабинет вошел коренастый широкоплечий молодой  человек
с полным, одутловатым лицом.
   - Это и есть наш Сарыбин, - представил своего сотрудника прокурор,  -
тот самый, который занимался делом о погибшем враче.
   Сарыбин посмотрел на журналистов. Что-то мелькнуло в его взгляде.
   - Расскажи, что там случилось, - сурово потребовал прокурор.
   Он принадлежал к тем начальникам, которые даже  на  мгновение  боятся
оставлять своих подчиненных с журналистами одних. Привыкший  все  решать
сам и все лично контролировать, неутомимый  и  неугомонный  Щербаков  не
доверял никому.
   - Мы уже закрыли это дело, - сурово сказал Сарыбин, -  вы  ведь  сами
все подписали.
   -  Это  американские  журналисты.  Они  интересуются   расследованием
различных дел и хотят написать о  работе  нашей  прокуратуры,  -  строго
сказал Щербаков. - Неужели ты не можешь вспомнить, как все там было?
   - Поздно ночью Коротков возвращался домой и попал в котлован. Стройка
не была освещена как положено, как  раз  в  это  время  были  перебои  с
электроэнергией.
   Вы ведь помните, что сами подписывали заключение, - напомнил Сарыбин.
   - Конечно, помню. Но ты расскажи нам подробности.
   - Больше никаких подробностей, -  пожал  плечами  Сарыбин  и,  метнув
из-под тяжелых век осторожный взгляд на пришельцев, поинтересовался:
   - А почему их так интересует именно Коротков?
   - Их интересует работа  нашей  прокуратуры,  -  поморщился  Щербаков,
досадуя на тупость подчиненного, - ладно,  ты  можешь  идти,  все  равно
ничего путного мы от тебя не услышим.
   Когда Сарыбин вышел, прокурор вздохнул.
   - Вот такой материал к нам попадает. И мы  делаем  из  них  настоящих
специалистов. Стараемся воспитать достойную смену.
   Он говорил еще минут десять, сглаживая впечатление,  оставленное  его
работником, пока Дронго не прервал его словесные излияния.
   - Нам уже пора, - извинительно сказал он, - было очень приятно с вами
познакомиться. Разрешите, мы  заедем  через  несколько  дней  и  сделаем
несколько ваших фотографий. У нас есть договор с журналом "Огонек",  они
обещали давать наши статьи в переводе на русский.
   - Конечно, - обрадовался Щербаков.
   Все, что касалось лично его, было  самым  важным.  Неглупый  человек,
переведенный сюда из  Управления  общего  надзора,  где  он  пользовался
заслуженным уважением за свой опыт и знания, здесь он был просто  не  на
своем месте.
   Когда они вышли из здания, Дронго задумчиво сказал:
   - Какой-то заговор молчания получается. Мне кажется,  что  и  Сарыбин
знает больше, чем его прокурор. И почему-то тоже не хочет нам сообщать.
   Он не знал, что за минуту до этого Сарыбин убеждал своего собеседника
по телефону:
   - Говорят, что  американцы...  Делают  вид,  что  интересуются  нашей
работой...
   Но  на  самом  деле  их  интересует  Коротков.  Да,   как   вы   меня
предупреждали... Их интересует, как именно он погиб...

Глава 12

   Пить мексиканскую водку "текилу"  -  это  особое  искусство.  Сначала
нужно натереть лимоном  участок  ладони  между  большим  и  указательным
пальцами. Потом посыпать солью. И лишь затем,  выпив  "текилу",  лизнуть
соль и закусить лимоном.
   При этом соль должна быть крупнозернистая, а лимон зеленым и горьким,
чтобы  ощущение  было  полным.  И   конечно,   должна   быть   настоящая
мексиканская "текила".
   Именно такую любил пить в ресторане "Санта-Фе" частенько  приезжавший
сюда Заика.
   Свою кличку он получил от фамилии Заикин, которая была его  первой  и
настоящей фамилией. На самом деле он никогда не заикался и в первые годы
даже ужасно злился, когда его обзывали подобной  кличкой.  Но  с  годами
успокоился и даже гордился кличкой, наводившей ужас на врагов. А  врагов
было слишком много.
   Вот и теперь он приехал в ресторан не один, а в сопровождении  своего
телохранителя, который обычно  обедал  с  ним  и  выполнял  функции  его
водителя.
   Заике было сорок три года. Это  был  неприятный  тип  с  прилизанными
волосами, вечно недовольным мясистым лицом и худой фигурой, делающей его
лицо особенно нелепым  при  таком  теле.  Одевался  он  обычно  скромно,
предпочитая носить темные костюмы и совсем дешевые галстуки.
   Теперь, сидя в углу, Заика пил свою "текилу", не обращая внимания  на
остальных посетителей. И когда в  ресторан  вошел  невысокий  коренастый
мужчина в кожаной куртке и кепке, Заика даже  не  повернул  головы.  Это
вполне мог быть водитель кого-либо из обедавших в ресторане  или  просто
случайный посетитель, еще не осознающий, куда именно он попал.
   Но этот нахальный тип, даже не снявший своей куртки, прошел  прямо  к
столику Заики. Заметив приближающегося  человека,  телохранитель,  сунув
руку в карман, приготовил оружие. Но более  опытный  Заика  отрицательно
покачал головой.
   Во-первых, он любил сюда  ходить  и  не  собирался  устраивать  здесь
разборок.
   Во-вторых, человек, который так нагло подошел к их столику, очевидно,
имел на это какие-то основания. Либо он выполнял чье-то поручение,  либо
был просто сумасшедшим. Но вошедший не был похож на сумасшедшего.  Кроме
того, Заика просто чувствовал в пришельце какую-то скрытую силу.  Обычно
уголовники  и  милиционеры  чувствовали  друг  друга   каким-то   шестым
чувством, вычисляя чужого среди остальных. Такую силу Заика почувствовал
и в этом пришельце.
   - Разрешите присесть? - спросил пришелец.
   - Ты не видишь, что мы здесь обедаем? - спросил телохранитель.
   - Мне нужно с вами поговорить, - настоятельно произнес пришелец.
   Сзади возник услужливый официант, взявший пришельца за руку.
   -  Этот  столик