но   давно   оставил
журналистскую  деятельность,  служившую  в  прежние  времена   некоторым
прикрытием  для  его  многочисленных  поездок.  Уже   давно   никто   не
интересовался его поездками, да и он не желал привлекать к себе  особого
интереса. Он просто уезжал и приезжал в свой родной  город,  каждый  раз
все более и более поражаясь переменам, происходящим на его родине.
   Имея собственную квартиру в  Москве,  он  тем  не  менее  предпочитал
родной город, ставший с некоторых пор столицей иностранного государства.
В этот раз, намереваясь отойти от дел хотя бы на какое-то время,  Дронго
привез  свои  последние  приобретения   -   новые   собрания   сочинений
американских фантастов, чье творчество  он  так  любил.  Уже  предвкушая
удовольствие от купленных книг, он запланировал  для  себя  двухмесячный
отдых и спокойную жизнь.
   Но в этот вечер к нему позвонили. Каждый раз, когда раздавался  такой
звонок, он недовольно морщился,  не  ожидая  от  него  ничего  хорошего.
Родители к нему не приезжали, он охотно и часто  сам  навещал  стариков,
выслушивая их многочисленные вопросы и придумывая в ответ разнообразные,
не совсем правдивые истории, чтобы  не  беспокоить  родных.  Мать  почти
верила,  отец  хотя  и  сомневался,  но  тоже  делал  вид,   будто   его
многочисленные журналистские командировки - чистейшая правда.  Остальные
родственники никогда не являлись без предупреждения,  уже  приученные  к
тому, что он отсутствует в городе месяцами. Но незнакомцы наведывались в
последние годы все чаще и чаще, словно решив устроить  ему  своеобразное
испытание на прочность. С одной стороны, это было  очень  утомительно  и
опасно. Но  с  другой  -  это  оставалось  его  единственным  источником
доходов, и он уже давно махнул рукой и на свою популярность, особенно на
территории бывшего Советского Союза, и на этих  непрошеных  гостей,  так
некстати появлявшихся в его доме.
   В  глазок  он  увидел  двух  мужчин.  Первый  нервно  оглядывался  по
сторонам, словно опасаясь, что его могут увидеть. Он был высокого роста,
худощавый, с несколько вытянутыми скулами, светловолосый.  Второй,  чуть
ниже ростом, темноволосый, с более резкими чертами лица, стоял с угрюмым
видом, засунув руки  в  карманы  плаща,  демонстрируя  невозмутимость  и
хладнокровие. Дронго уже давно поставил специальную систему для обычного
дверного глазка, при которой он мог видеть  находившихся  на  лестничной
площадке людей, не подходя близко к двери.
   Для этого достаточно было лишь включить камеру  в  коридоре.  И  хотя
дверь была изготовлена на заказ из самой прочной стали в Италии, тем  не
менее он старался, как любой аналитик, избегать лишнего риска.
   Он включил переговорное устройство.
   -  Кто  вам  нужен?  -  спросил  по-русски,  сразу  догадавшись,  что
незнакомцы не местные.
   - Добрый вечер, - сказал первый, - мы хотели бы с вами поговорить.
   Судя по характерному акценту, посетители прибыли из  Прибалтики  либо
из Скандинавии.
   - Может, вы ошиблись адресом? - спросил Дронго, вслушиваясь в ответ и
пытаясь получить представление о визитерах.
   - Нет. Нам нужны именно вы. Мы приехали из Стокгольма, где  нам  дали
ваш адрес.
   "Как странно, - подумал он. - Говорящий совсем  не  похож  на  шведа.
Скорее на литовца или латыша. Почему он говорит, что приехал из Швеции?"
   - Кто вас послал?
   - Нам дала ваш адрес фрау Сигрид Андерссон. Она просила передать  вам
привет.
   Оставалась последняя проверка. Для самого себя.
   - Вы приехали из Швеции? - спросил он, уже почти уверенный в  ответе.
Тембр голоса говорившего и его акцент служили безошибочным ориентиром.
   - Нет, - ответил незнакомец, - мы из Литвы.
   Только тогда Дронго наконец открыл дверь.
   - Вы напрасно держите руки все время в карманах, - мягко  сказал  он,
обращаясь ко второму незнакомцу, - я мог бы предположить, что вы  носите
с собой оружие.
   - А откуда  вы  знаете,  что  его  нет?  -  лукаво  улыбнулся  первый
незнакомец, входя в квартиру.
   - Раздевайтесь, - показал Дронго на вешалку. - Во-первых, вы приехали
явно из другого государства и не  могли  везти  с  собой  через  границу
оружие. Для этого нужно оформить массу документов. Этого вы не стали  бы
делать, чтобы не выдать цели своего визита. А во-вторых, в таком  легком
плаще, как на вашем спутнике, оружие  трудно  скрыть.  Я  знаю  подобные
плащи - у них очень  маленькие  внутренние  карманы,  и  оружие  там  не
поместится.
   Первый незнакомец снова улыбнулся и,  обернувшись,  кивнул  спутнику,
угрюмо и недоверчиво смотревшему на  Дронго.  Оба  гостя,  сняв  верхнюю
одежду, прошли в комнату.
   - Садитесь, - пригласил Дронго, показывая на диван, и сам устроился в
любимом кресле. - Надеюсь, вас привели очень  серьезные  дела,  если  вы
приехали сюда из Литвы, сделав крюк через Стокгольм.
   - У меня еще один вопрос. - На этот раз молчание  нарушил  второй.  У
него был более жесткий голос. - Почему вы решили, что  мы  хотим  скрыть
цель нашего визита?
   - Достаточно посмотреть на  вашего  спутника,  чтобы  все  понять,  -
усмехнулся Дронго. - Я думаю, вы приехали сюда  не  для  того,  чтобы  я
устраивал показательные номера по наблюдательности. Я не рекламирую свой
товар.
   На этот раз улыбнулись оба гостя.
   - Что вы пьете? - спросил Дронго. - У меня есть прекрасное грузинское
вино. Надеюсь, вы не откажетесь от столь приятного напитка?
   Гости одновременно покачали головами, и он отправился за  бутылкой  и
бокалами. Когда вино было откупорено и пригублено, он предложил гостям:
   - Теперь можете рассказывать, что привело вас сюда.
   Незнакомцы переглянулись.
   - У нас очень важное дело, - сказал первый гость.
   - И конфиденциальное, - добавил второй,  -  о  нем  никто  не  должен
знать, так же, как и о нашем разговоре.
   - Надеюсь, вы слышали о моей  репутации  аналитика.  Я  не  раскрываю
секретов своих заказчиков, - пожал плечами Дронго, - и  еще  неизвестно,
соглашусь ли я помогать вам. Иногда я отказываю, если считаю, что это не
мое дело. Иногда соглашаюсь. Но в любом случае  наш  разговор  останется
тайной. Если, конечно, вы сами не захотите ее разглашать.
   -  От  чего  зависит  ваше  желание  сотрудничать  с   клиентами?   -
поинтересовался второй.
   - Клиенты бывают у парикмахеров или проституток, - засмеялся  Дронго,
- у меня - друзья, гости или заказчики. Это зависит от многих  факторов.
И от моего к вам отношения. И от степени сложности задания. Я не  берусь
за нечистоплотные дела, даже за очень  большие  деньги,  считая  совесть
категорией нетоварной. Во всех остальных случаях пытаюсь понять, зачем и
почему я должен помогать в том или ином вопросе.
   - Мы хотели бы с вами работать, - нерешительно сказал первый гость, -
и  заранее  согласны  на  все  ваши  условия  в   смысле   материального
обеспечения. Я имею в виду гонорар.
   - Я пока не посвящен в суть дела, - сухо сказал Дронго,  -  а  вы  не
знаете суммы моих гонораров. Поэтому о деньгах поговорим в самом  конце.
Изложите  подробно,  почему  вы  проделали  такой  долгий  путь,   чтобы
встретиться со мной.
   Первый взглянул на второго и осторожно вздохнул. Снова отпил  вино  и
лишь затем сказал:
   - Вы были связаны с сотрудниками прежнего КГБ СССР.
   - Это вопрос  или  утверждение?  -  поинтересовался  Дронго.  -  Если
вопрос, то отвечу, что связан никогда  не  был.  Я  с  ними  работал,  и
достаточно долго. Если утверждение, то это не правда. Я работал с  ними,
но не на них и не для них. Это немного разные вещи, вы не находите?
   - Нет-нет, - поднял руку первый незнакомец, - я не хотел вас обидеть.
   Просто уточнить, что вы хорошо знаете  внутреннюю  структуру  бывшего
КГБ и работавших в нем людей.
   -  Достаточно,  чтобы  иметь  представление  об  их  деятельности,  -
согласился Дронго.
   - Нам нужен именно такой человек, - быстро сказал  первый,  -  у  нас
возникли некоторые проблемы,  и  мы  желали  бы  разрешить  их  с  вашей
помощью.
   Дронго молча смотрел на него.
   - Нас прислали  сюда  в  официальную  командировку.  Мы  прилетели  с
согласия самого президента республики, - произнес наконец первый.  -  Мы
должны договориться с вами о сотрудничестве.
   - Вы еще не представились, господа, -  напомнил  Дронго.  -  Мне  это
делать необязательно. Вы, по-моему, узнали не только  мой  адрес  и  мое
настоящее имя, но и кличку, под которой я обычно работаю.
   - Да, это название птицы дронго,  -  кивнул  первый.  -  Моя  фамилия
Стасюлявичюс, я заместитель министра  иностранных  дел,  а  мой  коллега
Хургинас возглавляет одно из подразделений службы безопасности.
   - Значит, мы почти коллеги, господин Хургинас, - ответил Дронго. -  С
большим  интересом   жду   ваших   предложений.   Раз   прислали   такую
представительную   делегацию,   дело   касается    по    меньшей    мере
государственных интересов вашей республики.
   - Так оно и есть, - кивнул Стасюлявичюс,  -  речь  идет  об  убийстве
моего коллеги, которое произошло два месяца назад...

   Особо важный документ
   Не выносить из здания Службы внешней разведки
   Ознакомлению подлежат только начальники управлений
   Агент Михаил был  убит  два  дня  назад  на  пороге  своей  квартиры.
Несмотря  на  отказ  от   сотрудничества   с   представителями   местной
резидентуры,  мы  не  располагаем  сведениями   о   том,   кому   именно
понадобилась его ликвидация.
   Резидентура предполагает и в дальнейшем внимательно следить за  ходом
расследования. Однако мы считаем, что бытовые мотивы преступления  могут
быть исключены.

   Совершенно секретно
   Сообщение резидентуры СВР в Германии
   Согласно  подтвержденным  данным,  в  Германии  циркулируют  слухи  о
вывезенном сюда архиве  КГБ  Литвы.  Резидентура  предполагает  заняться
более  конкретно  выяснением  подобных  слухов.  По  сообщениям   агента
Цеппелина, некоторая часть материалов уже попала в  руки  представителей
литовского правительства.
   Предполагается, что в ближайшее  время  в  Германии  появятся  другие
эмиссары литовского правительства.

Глава 3

   Припарковав автомобиль на стоянке и привычно  сухо  кивнув  дежурному
охраннику,  он  оставил  свою  машину  с  каким-то   странным   чувством
сожаления, словно видел ее в последний раз. На всякий случай он еще  раз
обернулся.
   Машина стояла на обычном  месте.  Все  нормально.  Он  был  знаком  с
статистикой угонов  по  Москве  и  знал,  что  самой  большой  опасности
почему-то подвергаются автомобили  местного  производства  и  скоростные
"БМВ". Именно такой серебристый "БМВ" он купил совсем недавно, всего два
месяца назад.
   Памятуя об угонах, он не держал автомобиль в гараже, а  оставлял  его
на хорошо охраняемых стоянках, откуда увезти автомобиль довольно сложно.
Но сейчас он почувствовал какую-то горечь от расставания,  словно  видел
машину в последний раз.
   Он посмотрел на  часы  и  заторопился.  Стоянка  находилась  довольно
далеко от его дома. Приехав из Вильнюса в Москву, они с Элизой  все  эти
годы снимали квартиру. Тогда, после "августовской революции" в Москве  и
признания независимости Литвы,  оставаться  на  своей  родине  полковник
Лякутис больше не мог. Он слишком хорошо представлял, как к  нему  будут
относиться победившие "демократы" последней волны. Со многими из них  он
сталкивался, занимаясь их персональными делами до последнего дня,  когда
с горечью и ужасом узнал  о  том,  что  его  родная  Литва  окончательно
выходит  из  огромной  страны  и  он  отныне  автоматически   становится
предателем  собственного  народа,  всю  жизнь  работавшим   на   русских
оккупантов.
   Но самое страшное известие  он  получил  из  Москвы:  документы,  над
которыми они работали несколько месяцев, не дошли до  места  назначения.
Девятнадцатого августа их должны были отправить в Москву, вывезли, но  в
столицу они не попали.
   Он мучился, пытаясь уяснить, что именно должен делать теперь. Идти  к
руководству на доклад он не имел права.  Согласно  данной  им  подписке,
операция была засекречена, и никто в Литве в подробностях о ней не знал.
   Если бы он начал в тот момент собственное расследование,  он  подверг
бы опасности судьбы десятков людей, причинив  им  горе  и  боль.  Такого
позволить себе Лякутис не мог. А молчать не хотел. Он мучился, терзался,
не  находя  выхода.  Из  Москвы  сообщений,   подтверждавших   получение
документов, не поступало. Он звонил туда трижды, но  после  августовских
событий все были  озабочены  только  одним  -  сохранением  собственного
места. Из КГБ сотнями увольняли профессионалов, не согласных с политикой
нового руководства. В первую очередь избавлялись от сотрудников  Второго
главного управления -  контрразведки.  Разведчикам  повезло  больше:  их
сразу вывели из общего состава КГБ и отдали под  руководство  Примакова,
который фактически и спас всю прошлую  советскую  и  будущую  российскую
разведку.
   Оставаясь  в  Вильнюсе,  пришлось  бы  приспосабливаться.   А   этого
полковник не умел и не хотел. Именно поэтому он сразу подал заявление об
отставке и уже через три месяца перевез в Москву свою  жену  и  дочь.  С
дочерью, слава богу, все складывалось  нормально.  Она  вышла  замуж  за
хорошего парня, и  теперь  у  сорокавосьмилетнего  полковника  подрастал
краснощекий внук, которого дедушка любил больше всех на свете.
   Но сначала приходилось тяжело. Очень. На волне всеобщего хаоса он  не
мог устроиться на работу. О службе в КГБ нечего было и думать. Пришедший
туда "прораб" Бакатин получил однозначную установку на развал органов  и
никогда бы не  взял  к  себе  на  работу  бывшего  сотрудника  литовской
госбезопасности, уволившегося из органов по политическим мотивам - из-за
несогласия с новой политикой руководства своей республики.
   Лякутис работал даже сторожем, потом охранником в фирме. Им  пришлось
нелегко, и, если бы не Элиза, поддерживавшая его все эти годы, он  давно
сломался бы под гнетом свалившихся на него несчастий. Деньги  кончились,
приходилось продавать вещи, вывезенные из Вильнюса, жить в однокомнатной
квартире на краю города. Хорошо еще жена смогла  устроиться  в  какую-то
фирму, где требовалось ее знание немецкого языка. Первые  два  года  они
жили фактически на ее зарплату.
   Постепенно все начало налаживаться.  Его  нашли  и  предложили  место
заместителя руководителя службы безопасности  одного  небольшого  банка.
Буквально  через  несколько  месяцев  он   стал   руководителем   службы
безопасности в этом банке, а еще через  год  его  пригласили  в  другой,
более крупный и влиятельный банк.
   Постепенно в Москве и в других местах начали осознавать,  что  бывшие
сотрудники  КГБ  -  настоящие  профессионалы,  чей  опыт  вполне   можно
использовать для работы в смежных отраслях.  Именно  поэтому  Лякутис  и
стал руководителем службы безопасности в столь  влиятельном  учреждении.
Это позволило снять квартиру почти в центре Москвы и приобрести  наконец
"БМВ".
   Сейчас,  возвращаясь  домой,  он  впервые  подумал,  что  все   могло
сложиться иначе. Но такого горького  разочарования,  как  после  развала
великой страны, идеям которой полковник госбезопасности  Лякутис  служил
всю свою жизнь, он не испытывал никогда в жизни. Он  прекрасно  понимал,
что у себя на родине он персона нон грата и в ближайшие  десятилетия  ни
при каких обстоятельствах не сможет снова увидеть свой  родной  Вильнюс,
пройтись по его улицам, встретить знакомые лица. Он слишком много  знал,
чтобы вернуться в Вильнюс. И  о  нем  имелось  достаточно  сведений,  не
позволяющих принять его в столице суверенного государства.
   Он подходил к дому, ускоряя шаг.  Сегодня  он  обещал  жене  приехать
пораньше, чтобы сходить наконец в театр, где они не были целую вечность.
Заранее купленные билеты уже лежали в кармане. Он вошел во  двор  своего
дома.  Как  во  многих  старых  московских  дворах,  еще   не   тронутых
разрушительным действием цивилизации, здесь было тихо и уютно.
   Лякутис повернул к своему подъезду, когда увидел высокого  мужчину  в
темном костюме и серой шляпе.  "Странно,  что  он  в  шляпе,  -  подумал
полковник. - Такие шляпы давно никто не  носит".  Лякутис  хотел  пройти
мимо незнакомца, но тот шагнул к нему.
   - Вы полковник Лякутис? - уточнил мужчина.
   - Я гражданин Лякутис, - холодно парировал он. - Какое у вас  ко  мне
дело?
   - Я хотел бы с вами поговорить.
   - О чем? - насторожился полковник.
   Незнакомец оглянулся, проверяя,  нет  ли  рядом  чужих  людей.  Потом
сделал еще один шаг и доверительно сказал:
   - Нас интересуют некоторые подробности вашей прежней работы.
   - В каком смысле? - напряженным голосом  спросил  полковник.  Прошлое
обладало страшной разрушительной силой - он в этом убеждался не раз.
   - Мы хотели бы получить  некоторую  информацию  по  интересующим  нас
проблемам, - уклончиво ответил незнакомец.
   - Кто это - мы? И  какие  именно  проблемы  вас  интересуют?  -  сухо
спросил Лякутис, уже пожалев, что затеял этот разговор на  улице.  Здесь
было не место и не время для подобных встреч.
   Незнакомец снова оглянулся - похоже, он беспокоился еще  больше,  чем
полковник, - и сказал:
   - Нас интересует ваша совместная работа с Савельевым. Это касается...
   - До свидания, - не дал ему договорить Лякутис и  повернулся  к  нему
спиной.
   -  Мы  вам  хорошо  заплатим,  -  торопливо  крикнул  неизвестный  на
прощание.
   Лякутис, не оборачиваясь, пошел к подъезду своего дома. Вошел в него,
поднялся по лестнице на третий этаж - он  принципиально  всегда  избегал
лифта, - позвонил в дверь. Открыла Элиза.
   - Что с тобой? - удивилась она. - На тебе лица нет.
   - Сердце что-то болит, - отмахнулся полковник, проходя  в  комнату  и
усаживаясь на диван.
   - Не нужно ходить сегодня в театр, - предложила жена, -  давай  лучше
посидим вдвоем дома, посмотрим телевизор.
   - Нет, - улыбнулся он: она всегда так тонко чувствовала  ситуацию,  -
мы идем в театр. Одевайся поскорее, а то опоздаем. Ты ведь знаешь, я  не
беру машину в такие места, чтобы ее не угнали. Поедем на метро.
   - Конечно, - ответила жена. - А пока я принесу тебе чай.
   Она  вышла  из  комнаты,  а  он,  откинув  голову  назад,  напряженно
размышлял о странной встрече. Если незнакомец знает о Савельеве, значит,
ему наверняка известно,  чем  именно  они  занимались.  Лякутис  покачал
головой. Исчезновение Савельева  оказалось  для  него  самым  непонятным
фактом в той вакханалии развала, которая царила в девяносто первом году.
Но откуда незнакомец мог знать о самом факте существования  Савельева  и
его совместной работе с Лякутисом? Это был самый охраняемый секрет в  их
службе безопасности.  И  вот  теперь,  спустя  столько  лет,  все  вдруг
всплыло, став объектом чьих-то интересов.
   Лякутис  почувствовал,  как  сердце  действительно  начинает  болеть.
Первое время после переезда в Москву он вообще  плохо  себя  чувствовал.
Сказывались  перемена   места,   другой   климат.   Постепенно   привык,
успокоился. Но сейчас сердце снова напомнило  о  себе.  Через  минуту  в
комнату вошла жена, и он усилием воли  заставил  себя  не  вспоминать  о
Савельеве.
   От спектакля они получили большое  удовольствие.  Домой  возвращались
пешком.
   Оба любили пешеходные прогулки,  ставшие  их  общей  радостью  еще  в
шестидесятые годы, когда курсант Лякутис познакомился со  своей  будущей
женой. Он был однолюб и за двадцать шесть лет  их  совместной  жизни  ни
разу не изменил своей супруге, даже не помышлял об этом.
   Домой они вернулись в двенадцатом часу ночи. И уже готовились  спать,
когда раздался телефонный звонок. Он подошел к аппарату, думая, что  это
звонит дочь.
   Но услышал все тот же голос незнакомца:
   - Вы подумали над  нашим  предложением?  Мы  готовы  заплатить  очень
большие деньги.
   Лякутис положил трубку. Раздраженно мотнул  головой.  Почему  они  не
оставят его в покое спустя столько лет? Почему не занимают