никаких украшений, - вспомнил комиссар, - никаких.
     - Я не обратил на это внимания, - вздохнул Марк, - я не могу на нее смотреть в таком виде. Это так ужасно.
     - Значит, драгоценности пропали, - невесело констатировал комиссар.
     В гостиную вошел сотрудник полиции. Он что-то тихо сказал комиссару, и тот, извинившись, поднялся, выключил диктофон и прошел в спальные комнаты апартаментов. Кроме большой спальни, здесь была и своеобразная комната отдыха - вторая спальня. Комиссар вошел туда и громко позвал Дронго и Хеккета. Оба обнаружили сложенные на столике коробки. Комиссар открыл одну из них. Она была пуста. Он осторожно открыл следующую. В ней тоже ничего не было. Комиссар попросил своего помощника позвать Марка Лабунского. Когда тот вошел, Террачини спросил у него, показывая на пустые коробки:
     - Это ваши?
     - Да, - кивнул Лабунский, - это были коробочки, в которых она хранила свои ценности.
     - Там уже ничего нет, - сухо констатировал комиссар, - они пустые.
     Лабунский молчал. Он смотрел на комиссара и молчал. Потом повернулся и вышел из комнаты в гостиную. И тяжело опустился на диван.

Глава пятая

     Они вернулись в гостиную, чтобы продолжить допрос Марка Лабунского. Комиссар был не в настроении. Если произошло убийство, связанное с грабежом, то это грандиозный скандал. В отелях такого уровня давно не случалось подобных происшествий. Одно дело, когда происходит убийство на бытовой почве, совсем другое, когда оно связано с ограблением. Он снова включил диктофон и задал следующий вопрос:
     - Когда ваша жена поднялась наверх, вы тоже поднялись?
     - Нет, - глухо ответил Марк, - я остался с гостями. Я не мог их оставить.
     - Вы не поднимались в течение вечера в свой номер? - уточнил комиссар.
     - Поднимался, - вспомнил Лабунский, - мне понадобился текст договора, и я поднялся наверх, чтобы забрать его из сейфа. Но я поднялся один, Катя осталась с гостями.
     - Да, - кивнул Хеккет, вмешиваясь в разговор, - все так и было. Мистер Лабунский поднялся наверх и спустился с текстом договора. А его супруга сидела вместе с нами. Мы с Дронго можем подтвердить этот факт.
     - И больше вы не поднимались в свой номер? - спросил комиссар.
     - Нет, - покачал головой Марк, - больше не поднимался. А Катя поднялась потому, что официант опрокинул на ее платье бокал с шампанским или с вином, я сейчас уже не помню. Она пошла наверх, чтобы переодеться.
     - С ней поднимался кто-нибудь? Или она была одна?
     - Одна, - ответил с некоторой запинкой Лабунский, - да, конечно, одна.
     - И все остались на своих местах? - спросил комиссар, уловив секундное замешательство в голосе Марка.
     - Да, кажется, все, - ответил неуверенно Лабунский.
     - Нет, - вмешался Хеккет, - не все. Господин Торчинский покинул нас еще до того, как ваша супруга вышла из-за стола.
     - Верно, - кивнул Лабунский, - он вышел немного раньше.
     - И быстро вернулся? - нахмурился комиссар. - Это тот самый певец, который был другом вашей семьи?
     - Да, - холодно ответил Марк, - он известный певец, и я бы не хотел слышать, как это по-английски, иронию в вашем голосе, сеньор комиссар.
     - Я только уточняю, - ответил Террачини. - Он жил на одном этаже вместе с вами?
     - Нет, - подумав, ответил Марк, - кажется, на соседнем этаже, на девятом. А почему вы спрашиваете?
     - Чтобы подняться в кабине лифта на девятый и десятый этажи, нужна специальная карточка, без которой кабина лифта не останавливается на этих этажах, верно?
     - Все правильно, - снова вмешался Хеккет, - здесь два экзекютив-этажа. Девятый и десятый. Гости, живущие на этих этажах, получают специальную карточку, с помощью которой они могут подняться сюда.
     - У сеньора Торчинского была такая карточка? - спросил комиссар у Лабунского.
     - Не знаю. Спросите у него. Наверно, была. Такой известный артист не может позволить себе жить в обычных номерах.
     - Сколько времени не было Торчинского?
     Лабунский пожал плечами, взглянул на Дронго и Хеккета.
     - Минут тридцать-сорок, - вспомнил Хеккет, - и мне это сразу показалось подозрительным.
     - После того как ваша жена вышла из-за стола, кто-нибудь еще выходил из ресторана?
     - Некоторые выходили, - поморщился Лабунский, - у нас была вечеринка, а не тюремная прогулка. Никто ни за кем не следил. Некоторые выходили.
     В этот момент в гостиную вошел помощник комиссара и снова что-то тихо сказал. Тот согласно кивнул головой, и помощник удалился.
     - Чтобы подняться на ваш этаж, нужна специальная карточка, - продолжал комиссар. - У кого, кроме вас и вашей жены, была такая карточка?
     - Больше ни у кого, - ответил Лабунский, - вчера вечером мы приехали в отель, и нам выдали две карточки от дверей номера и две карточки от кабины лифта.
     - Значит, никто, кроме вас, не мог подняться на десятый этаж? - мрачно осведомился комиссар.
     - Получается, что только я мог ее убить? - невесело спросил Марк.
     - Я этого не говорил. Карточки были у вас весь вечер, или вы их кому-нибудь отдавали?
     - Нет. Их вообще у меня не было. Я вернулся к столу с проектом договора, и мы обсудили один вопрос, который показался мне важным. Потом Катя ушла переодеваться. А я передал свои карточки помощнику и попросил его подняться наверх, чтобы положить документы в сейф.
     - Вы ему так доверяете, что дали ключи от своего номера?
     - Да. Мы работаем много лет. Он надежный человек.
     - Вы сообщили ему код на замке сейфа?
     - Он его знает. Повторяю, он работает со мной много лет, и я ему полностью доверяю.
     - Это тот самый, который был вместе с певцом? - вспомнил комиссар.
     - Да, тот самый. Станислав Обозов. Мой помощник и юрисконсульт нашей фирмы.
     - Вы отдали ему обе карточки?
     - Да, отдал. В присутствии всех посетителей ресторана. И попросил его отнести документы ко мне в номер.
     - Он быстро вернулся?
     - Минут через десять.
     - И возвратил вам карточки?
     - Нет, - ответил Марк. - Они остались у него. Нам было не до этого.
     - Значит, карточки и сейчас у него?
     - Верно.
     - А другая пара?
     - Я думаю, в сумке у моей жены. Вы можете сами проверить.
     - Да, конечно, - кивнул комиссар и крикнул в спальню: - Принесите мне сумочку сеньоры Лабунской!
     Один из сотрудников полиции принес сумочку убитой. Комиссар протянул ее Марку, тот открыл, достал две карточки и отдал их Террачини.
     - Значит, они на месте, и ваша жена их никому не отдавала, - удовлетворенно сказал комиссар, - тогда выходит, что последним, кто видел вашу супругу живой, был ваш помощник Обозов.
     - Нет, - сказал вдруг Дронго, - последним человеком, кто видел ее живой, был я.
     - Вы? - удивился комиссар, поворачиваясь к нему. - Каким образом? У вас были запасные карточки, и вы могли попасть на этот этаж?
     - Нет, у меня не было карточек. Я живу на третьем. Но когда я вошел в кабину лифта, туда же успел вбежать и Обозов. Он чисто машинально вставил свою карточку, и мы вместе поднялись на десятый этаж. Обозов предложил подождать его и спуститься вместе с ним на третий.
     - А зачем вам нужно было обязательно оказаться на третьем этаже? - холодно уточнил комиссар.
     - Мне должны были позвонить, а я вспомнил, что забыл свой мобильный телефон в номере. По правде сказать, я его обычно не ношу, очень болит голова после разговоров по нему.
     - И вы случайно оказались на десятом?
     - Вы напрасно так акцентируете слово "случайно", комиссар. Я действительно случайно оказался на десятом этаже. И прошел вместе с Обозовым к дверям, чтобы дождаться его возвращения. Он открыл дверь и пошел в кабинет. А я стоял на пороге, ожидая, когда он вернется. В этот момент появилась Екатерина Лабунская. Она вышла из гостевого туалета, что у входных дверей, и, перекинувшись со мной парой слов, прошла в спальную комнату и закрыла двери.
     - Что именно вы сказали друг другу?
     - Я извинился, что оказался у ее номера, а она успокоила меня, сказав, что сейчас спустится вниз. Когда Обозов появился, она уже входила в спальную комнату. Мы с Обозовым вышли в коридор и спустились на мой этаж. Обозов ни на секунду не отлучался от меня. Я взял мобильный телефон, и мы спустились вниз. Вот собственно и все.
     - Вы не увидели ничего подозрительного?
     - Ничего.
     - Интересная ситуация, - рассмеялся Хеккет, - кажется, главным подозреваемым в этом убийстве становитесь вы - Дронго. Не думал, что мне придется присутствовать при таком историческом событии.
     - Я был все время с Обозовым, - спокойно напомнил Дронго, - и он может подтвердить мое алиби.
     - А если вы с ним сговорились? - спросил, явно наслаждаясь ситуацией, Хеккет. - Нет, я бы на месте комиссара вам не доверял. Вы ведь профессионал, могли рассчитать убийство таким образом, чтобы у вас было абсолютное алиби.
     - В таком случае я бы не стал так глупо подставляться, - парировал Дронго, - мне кажется, комиссар, мы отнимаем у вас время. Я рассказал вам все, как было на самом деле. Вы можете допросить дежурную по этажу и сеньора Обозова. Они подтвердят мои слова.
     - Мы так и сделаем, - кивнул комиссар. И обращаясь к Марку Лабунскому, спросил: - Вы давно знакомы с Торчинским?
     - Несколько лет. Нас познакомила Катя. Она знала его еще до меня.
     - Ясно, - вздохнул комиссар, - извините, что мы вас беспокоим. Сейчас вы пройдете в другой номер и подробно опишете ценности, которые были у вашей жены. Нам нужна опись вещей. Если вы в состоянии, было бы неплохо, чтобы вы еще раз осмотрели спальные комнаты. Не беспокойтесь, я скажу, чтобы тело накрыли простыней.
     - Ничего, - сжал зубы Лабунский, - постараюсь не сорваться. Я только возьму воду из мини-бара. Если, конечно, вы позволите.
     - Возьмите, - разрешил комиссар, выключая диктофон, - но только постарайтесь не дотрагиваться до других бутылок.
     Лабунский тяжело поднялся, подошел к мини-бару и достал бутылку минеральной воды. В пятизвездных отелях не бывает пластиковых бутылок. Это дурной тон, и все бутылки в мини-баре обязательно стеклянные. Марк открыл бутылку и, налив воду в стакан, залпом выпил его.
     - Извините, - сказал он, - я забыл предложить вам воды.
     - Идите в спальню и еще раз осмотрите все вещи, - попросил комиссар и подозвал своего помощника, чтобы тот помог Лабунскому.
     Когда они вышли, комиссар взглянул на Хеккета:
     - Что вы об этом думаете?
     - Он сказал правду, - кивнул Хеккет, - он действительно уходил и вернулся с текстом договора, который мы обсуждали. Его жена действительно поднялась переодеться, а все остались сидеть на своих местах. Все, кроме этого певца. А затем Лабунский передал свои карточки и текст договора Обозову. И тот вместе с Дронго поднялся наверх. Кстати, получается интересная ситуация. Не только сеньор Обозов обеспечивал алиби нашему другу, но и сам Дронго таким образом гарантировал алиби Станиславу Обозову.
     - Я не думал, что здесь произойдет убийство, - вставил Дронго, - и поэтому вряд ли действовал с таким дальним расчетом, в чем меня подозревает мистер Хеккет.
     - Конечно, нет, - улыбнулся Хеккет, показывая крупные зубы, - конечно, я пошутил. Мы ведь прекрасно знаем, что такие специалисты, как мы - штучный товар. Если нам понадобится совершить преступление, мы придумаем нечто виртуозное и уж никогда не станем душить женщину. Это неэстетично. Хотя у вас очень сильные руки, Дронго, и вы легко могли бы задушить не только женщину, но и мужчину. С вашим атлетическим сложением это нетрудно.
     - Спасибо за сомнительный комплимент, - рассмеялся Дронго, - кажется, вы делаете все, чтобы убедить комиссара в моей вине.
     - Меня интересует только одно - каким образом убийца попал в номер? - вздохнул комиссар. - Ведь если его впустила Лабунская, значит, это был знакомый. А если он вошел сам, то каким образом прошел мимо дежурной и открыл дверь.
     - А если это был кто-нибудь из служащих отеля? - спросил Хеккет. - Помните принципы Честертона? Его персонаж, отец Браун, полагал, что люди не обращают внимания на почтальонов, молочников, разносчиков газет.
     - Кажется, это было у Конан-Дойла, - вспомнил Дронго.
     - И у него тоже, - согласился Хеккет.
     - Вы хотите сказать, что кто-то из наших гостей переоделся в служащего, поднялся на этаж и убил Екатерину Лабунскую? - насмешливо спросил Дронго.
     - Конечно, нет. Но мимо дежурной мог пройти сотрудник отеля, и она бы не обратила на него внимания.
     - Сначала нужно допросить дежурную, - напомнил комиссар, - думаю, тогда мы будем иметь более определенное мнение. Насколько я понял, после того как несчастная женщина появилась в своем номере, туда заходили только два человека - сеньор Обозов и вы, сеньор Дронго.
     - Еще мог зайти Торчинский, - напомнил Хеккет, - его долго не было с нами. На несколько минут выходил сам Марк Лабунский. Один раз вместе вышли супруги Жураевы. Хотя подождите. Там не было еще одного человека. Сеньора Соренко, кажется, так его звали. Леонид Соренко. Он отсутствовал несколько минут и вернулся к нам сильно помятый, словно он с кем-то подрался. Я обратил внимание, что левый рукав у него был мокрым, как будто он в костюме принимал душ.
     - Он объяснил, что упал в туалете, - вспомнил Дронго.
     - И вы ему поверили?
     - Он много пил за столом. Возможно, в туалете он действительно поскользнулся.
     - Мы допросим его, - кивнул комиссар, - а сейчас давайте поговорим с дежурной.
     Он поднялся и подошел к входной двери. Открыв дверь, комиссар увидел стоящего в коридоре Андреа.
     - Позовите сюда дежурную, - попросил Террачини, - скажите, что мы хотим с ней поговорить.
     Он вернулся в гостиную, взял бутылку минеральной, из которой пил Лабунский. Она была наполовину пустой. Комиссар достал чистый стакан, налил воды и выпил, после чего сел в свое кресло.
     Дежурная вошла в гостиную боком, словно опасаясь, что ее может схватить неведомый убийца. Она была явно взволнованна.
     - Успокойтесь, - сказал комиссар, - здесь вам ничего не грозит. Возьмите стул и садитесь. И не нужно так нервничать.
     - Да, - всхлипнула она, - у нас никогда не случалось такого!
     - И больше не случится, - сказал комиссар, - садитесь.
     Женщина села. Ей было лет сорок пять. Одетая в униформу, с несколько растрепанными волосами и небрежно нанесенной на ресницы тушью, она выглядела старше своих лет.
     Комиссар включил диктофон и начал задавать вопросы.
     - Как вас зовут?
     - Мария Куацца. Я из Неаполя, сеньор комиссар.
     - Очень хорошо, сеньора Куацца. Теперь успокойтесь, соберитесь с мыслями и постарайтесь отвечать на мои вопросы точно и четко. Сегодня вечером вы дежурили на десятом этаже?
     - Да, сеньор комиссар. Я дежурила с шести часов вечера. Меня должны были сменить утром, сеньор комиссар.
     - Значит вы все время сидели на своем месте и никуда не отлучались?
     - Никуда, сеньор комиссар. У нас на этаже много гостей. Я не имею права оставлять свой пост.
     - Очень хорошо. И вы его не оставляли? Даже когда вам нужно было пойти в туалет?
     - Нет, сеньор комиссар, - чуть покраснела женщина, - наш туалет находится у нас за спиной. Там комната для дежурных. И мы всегда можем вернуться на свое место, если услышим звонок лифта.
     - Какой звонок? - уточнил комиссар.
     - У нас три лифта на этаже, - объяснила она, - и если кабина лифта останавливается на нашем этаже и двери открываются, раздается звонок и мы слышим, что кто-то поднялся на наш этаж.
     - Сюда можно подняться, только имея особую карточку?
     - Да, сеньор комиссар, только с карточкой. Это сделано специально, чтобы другие гости не беспокоили людей на нашем этаже.
     - Понятно. Вы видели, как сегодня ваши гости уходили на банкет?
     - Да, сеньор комиссар. Они вышли все вместе. Их было много. Но до этого на этаж поднялся один неизвестный сеньор, который принес большой букет цветов и спросил у меня, где именно живут сеньоры Лабунские.
     - Что было потом?
     - Он прошел к ним в номер. А потом они спустились вниз все вместе. Я видела, как они выходили.
     - Очень хорошо. Теперь постарайтесь вспомнить, кто именно из этой компании появлялся у вас на этаже после семи.
     - А зачем вспоминать, сеньор комиссар? - вдруг спросила Мария Куацца. - У нас работает система записи. Все, кто появляется на нашем этаже, автоматически попадают в наш компьютер. Служба безопасности установила специальные мониторы и снимает каждого, кто появляется на этаже.
     - Значит, у вас есть такая запись? - спросил комиссар.
     - Конечно, сеньор. Наш Андреа уже просмотрел запись и попросил меня отметить людей, которые появлялись на этаже после семи часов вечера. Я все записала.
     - Вы можете дать нам эту пленку?
     - Это решает служба безопасности, сеньор. У меня нет этой пленки.
     - Ясно. Постараюсь с ними договориться. Кто был на пленке? Кого вы узнали?
     - Сначала пришел сеньор Лабунский. Он прошел мимо и улыбнулся мне. Потом он вышел обратно. В руках у него были какие-то документы. Через несколько минут на этаж поднялась его жена. Она тоже улыбалась. Прошла в свой номер. Потом появились двое мужчин. Они принесли документы и ушли уже без них. Больше никого не было.
     - А певец Торчинский? - сразу спросил Хеккет. - Ведь он тоже приходил к ней в номер?
     - О ком вы говорите, сеньор? - повернулась к нему женщина.
     - Тот самый незнакомец, который принес цветы. Он ведь приходил потом к сеньоре?
     - Нет, - удивилась Куацца, - нет, не приходил. Мы просмотрели пленку, там его нет. Он не приходил.
     - Как это не приходил? А где он был столько времени? - разозлился Хеккет.
     - Не знаю, - испугалась женщина, - но больше никто не приходил в этот номер и не выходил из него. А на пленке видно, что потом пришла семья американцев. Они живут в соседнем сюите. Трое детей, отец и мать. Пожилая пара из Франции. И наш гость из Индии. Он живет в другом крыле здания. Больше никого не было, сеньор. Это видно на пленке.
     - Плевал я на вашу пленку, - разозлился Хеккет, - тогда получается, что она сама себя задушила. А потом выбросила удавку, которая была у нее на шее, прошла в спальню, легла и умерла. Так, по-вашему, получается?
     - Я этого не говорила, сеньор, - еще больше напугалась Мария Куацца, - но на наш этаж больше никто не приходил. Последними были два сеньора, один из которых сидит рядом с вами. - Она показала на Дронго.
     - Правильно, - спокойно сказал Дронго, - мы поднимались вместе с Обозовым. Я вам об этом говорил, комиссар.
     - Значит, последними были вы, - задумчиво произнес Террачини.
     - Вы упустили еще один важный момент, - напомнил Дронго, обращаясь к дежурной, - когда мы появились на этаже, вы сказали, что сеньора не смогла сама открыть дверь и вам пришлось ей помочь.
     - Верно, сеньор. Все так и было.
     - Когда я могу получить пленку? - спросил комиссар.
     - Когда хотите. Нужно поговорить с нашей службой безопасности.
     - Скажите мне честно, сеньора Куацца. Вы уверены, что ваша пленка не врет? Может, кто-то проскочил незамеченным?
     - Нет, - убежденно ответила женщина, - такого просто не может быть. Я сидела за своим столом и видела всех входящих. Нет, - снова произнесла она с отчаянной решимостью, - никто больше здесь не появлялся. Я отлучалась только один раз, когда меня позвала сеньора.
     - Зачем?
     - Она не могла открыть дверь своей карточкой, - снова сказала Мария Куацца, - и позвала меня. Иногда наши клиенты неправильно вставляют карточку, и замок не срабатывает. Я открыла ей дверь своим универсальным ключом. Но это заняло не больше десяти секунд, и потом сразу вернулась на свое место, сеньор комиссар.
     Комиссар выключил диктофон, легко поднялся.
     - Пойдемте, - сказал он, обращаясь к сеньоре Куацце, - надеюсь, что сумею уговорить вашу службу безопасности одолжить мне эту пленку. Подождите меня здесь, господа, - обратился он к Дронго и Хеккету.
     Когда комиссар и дежурная вышли из гостиной, Хеккет обернулся к Дронго.