вообще  не
видели. Мои ребята еще  порасспрашивают  вчерашнюю  смену.  Кроме  того,
внизу много магазинов, может, девочки-продавщицы видели что-нибудь.
   - А его вещи смотрели? - спросил Чижов.
   - Два чемодана у него, - пояснил Михеев, - а замки очень  сложные.  И
на  ключ  закрываются,  и  цифровой  код  имеют.  Французские   чемоданы
"Делсей". Ломать их я не хочу. Думаю  забрать  их  с  собой.  У  нас  их
осторожно откроем и посмотрим, что в них.
   - Да, - согласился Чижов, - так будет вернее.
   - Пойдем, - предложил Михеев, - мои ребята  протоколы  осмотра  места
происшествия оформят. Отпечатков все равно никаких нет, кроме отпечатков
погибшего. Я лично смотрел. Работали профессионалы. Может, даже заказное
убийство. Хотя убитый был коммерсантом. Вряд ли мог открыть  дверь  кому
попало.
   - А может, он ее вообще не закрывал, - предположил Чижов.
   - Точно закрывал, - пояснил Михеев,  -  сам  проверял.  Здесь  язычок
заедает.
   И как только прикрываешь дверь,  она  автоматически  защелкивается  и
срабатывает замок. Дверь запирается. Значит, своему убийце  или  убийцам
Мосешвили сам дверь открыл. А это уже очень важно. Может,  его  знакомые
были, может, его друзья.
   Нужно будет  проверить  и  эту  версию.  Узнал,  кто  его  поселял  в
гостинице? - спросил Михеев у Стеклова.
   - Нет еще, - чуть виновато ответил старший лейтенант, - там пока  все
спят.
   - Это уже не годится, - покачал головой Михеев,  -  в  таких  случаях
нужно быстро работать. Убийства здесь не каждый день случаются. А сонные
люди соображают плохо, скрыть что-либо им трудно. Уловил?
   - Да, - улыбнулся Стеклов, - все понял.
   - И не улыбайся. Смотри, какой улыбчивый. Вторую ночь не спит  и  все
улыбается. Вчера брали банду, - пояснил он Чижову, -  нашего  сотрудника
Петю Варламова тяжело ранили. Он сегодня должен был дежурить. Вот Виктор
за него и отрабатывает.
   - А я ничего не знал, - удивился Чижов.
   - Ну и правильно, - рассудительно заметил Михеев, - чего  лишний  раз
трепаться. А прокурор твой  донесение  вчера  получил.  Не  волнуйся,  с
бумажками у нас все в порядке. Просто я обратил внимание -  когда  хроме
меня и моих  ребят  кто-нибудь  узнает  о  готовящемся  захвате,  у  нас
обязательно "пустышка" получается. Не обижайся, я, конечно,  не  о  тебе
говорю. Поэтому я суеверный стал, теперь только сам знаю, когда операция
начнется. Так надежнее, поверь мне.
   Они вышли в коридор, проходя к лифту.  Там  уже  их  ждала  дежурная,
крашеная блондинка лет сорока пяти.
   - Какой ужас, - сказала она, притворно закрывая глаза.
   - Это, гражданка, не ужас. Это обычное преступление, -  сухо  заметил
Михеев, - а вот что творится у вас в гостинице - это действительно ужас.
   - А при чем тут я? - сразу забыла о покойном дежурная.
   - Конечно, ни при чем. Это я так,  к  слову.  Кстати,  Лену  ведь  вы
привели работать в гостиницу.
   - Кто вам сказал? - разозлилась дежурная, - Эта дрянь?
   - Кто надо, тот и сказал.  А  вы,  гражданка  Семенова,  кончайте  со
своими номерами. Нечего тут бардак разводить, - строго заметил Михеев, -
узнаю еще раз - поставлю ваш вопрос перед дирекцией.
   - А я ничего не знаю, - заплакала женщина, - при чем тут я? Я даже не
видела, кто прошел к этому Мосешвили. Честное слово, не видела.
   - А кто раньше ходил, узнать можете? - спросил Михеев.
   - Думаю, да, - быстро ответила женщина, - я его друзей многих в  лицо
знаю. Он часто у нас останавливался.
   - Завтра придете к нам в УВД. Знаете, куда?
   - Конечно, знаю.
   Михеев, не сказав больше ни слова, вошел в лифт. Чижов последовал  за
ним. Еще один сотрудник Михеева внес два чемодана.
   - Круто, - покачал головой Чижов, -  строгий  вы  человек  Константин
Игнатьевич.
   -  Будешь  здесь  строгим,  -  пробормотал  Михеев,  -  она   девочек
поставляет богатым клиентам. Одна уже заразилась  какой-то  гадостью.  А
этим все равно - были бы деньги.
   Они прошли пустой вестибюль, вышли на улицу.
   - Грузи чемоданы в машину, - махнул рукой Михеев. - Поедешь с нами? -
спросил он у Чижова.
   - Конечно.
   В машине они молчали. Только Михеев выплюнул вторую сигарету и достал
третью, снова принявшись ее нещадно жевать.
   Они  не  успели  даже  подъехать  к  зданию  УВД,   когда   дежурный,
выскочивший из помещения, начал размахивать руками.
   -  Чуяло  мое  сердце,  -  разозлился  Михеев,  -  опять   что-нибудь
произошло.
   Он не спеша вылез из автомобиля.
   - Что опять случилось? - спросил он у дежурного майора.
   - Пришло сообщение  об  убитом,  Константин  Игнатьевич,  -  протянул
листок бумаги майор, - мне ваши ребята сказали: срочно передай Михееву.
   Это был ответ на запрос в информационный центр.  Несмотря  на  ночное
время, дежурные смогли почти сразу  найти  данные  Мосешвили.  И  ничего
удивительного в этом не было.
   Михаил Гурамович Мосешвили,  1935  года  рождения.  был  неоднократно
судимым "вором в законе". На его счету было  восемь  приговоров  суда  и
почти двадцатидвухлетний общий  срок  пребывания  в  местах  заключения.
Дважды он пытался бежать. В Грузии он был широко  известен  под  кличкой
"Михо".
   - Такие дела, - протянул компьютерную распечатку Михеев, - теперь жди
крупных разборок. Давно такого "авторитета" не убирали. Видимо, кто-то в
Москве решил начать новую войну.
   Чижов ошеломленно вчитывался в данные "героической" биографии Михаила
Гурамовича.

Глава 4

   Это  уголовное  дело  прокурор  решил  поручить   следователю   Мирзе
Джафарову.
   За последние два года таких уголовных  дел  у  него  было  почти  два
десятка, и Мирза твердо знал, что их раскрытие в  обозримом  будущем  не
просто  нереально,  но  и  вообще  почти  невозможно.  В  Карабахе   шла
ожесточенная война и, согласно закону, по каждому случаю смерти того или
иного гражданина республики следовало возбуждать уголовное дело.  Как  и
принято в цивилизованных странах. Но,  во-первых,  шла  война  и  многие
территории, где совершались эти убийства, были просто захвачены  врагом.
Во-вторых,  граждане  Нагорного  Карабаха  не  считали  себя  гражданами
Азербайджана, и, тем более, не собирались исполнять законы республики. А
в Баку их, в свою  очередь,  де-факто  не  считая  согражданами,  де-юре
признавали, что все армяне, живущие на  территории  Нагорного  Карабаха,
как и весь  анклав,  являются  территорией  суверенного  Азербайджана  и
принципиально продолжали  возбуждать  уголовные  дела  по  любому  факту
насилия.
   Правда, в данном случае в приграничном районе был убит старый чабан и
тяжело ранен его  молодой  напарник.  Преступление,  конечно,  совершили
армянские бандиты, как считали в прокуратуре, и Мирзе  в  очередной  раз
было поручено допросить тяжелораненого  свидетеля,  возбудить  уголовное
дело и... забыть о нем, так как расследование  в  тех  местах  проводить
было просто невозможно, да и бандиты не собирались  ждать  прокурорского
работника, отсиживаясь на месте преступления.
   Тяжелораненого Али Новрузова привезли из райцентра, где врачи уже  не
могли ему  помочь.  Мальчика  спасло  чудо.  В  Баку  находилась  миссия
Красного Креста из Женевы, и среди врачей был известный хирург  Кристиан
Андрэ,  который  и  спас  больного  в   результате   проведенной   почти
восьмичасовой  операции.  Теперь  можно  было  не  опасаться  за   жизнь
больного,  и  следователю  по  особо  важным  делам  поручили  допросить
больного для формального возбуждения дела.
   В больнице была обычная грязь, неустроенность и беспорядок. С  трудом
найдя палату больного, Джафаров  зашел  в  нее,  обнаружив  шесть  очень
близко лежавших больных. Раньше,  в  лучшие  времена,  здесь  по  нормам
оставались  двое  тяжелобольных,  теперь,  из-за  нехватки  отапливаемых
помещений, больных собирали в одну палату. Несмотря на  март,  на  улице
было еще довольно холодно.
   Найдя кровать Новрузова, следователь подошел к ней  и,  не  обнаружив
свободного стула, сел прямо на кровать. Парень испуганно следил за ним.
   - Как  дела?  -  устало  спросил  следователь.  Конечно,  нужно  было
улыбнуться, но у него не было сил на эти церемонии.
   - Спасибо, все хорошо, - тихо произнес парень.
   - Врачи говорят, жить будешь, - произнес дежурную фразу  Джафаров,  -
считай, второй раз родился.
   - Спасибо, - у парня был довольно жалкий вид.
   - Давай, рассказывай, как там все случилось, - достал блокнот и ручку
Джафаров. Магнитофонов у  них  уже  не  было,  а  имевшиеся  давно  были
сломаны.
   - Они убили Курбан-киши, а потом стреляли в меня, -  тихо  проговорил
Али, - кажется, два раза.
   - В тебя кто стрелял, ты видел? - уточнил Джафаров.
   - Конечно.
   - Армянин был?
   - Да.
   - Какие-нибудь подробности запомнил?
   - Нет. Его, кажется, Вартан звали. Там еще Армен был.
   - Вартан в тебя стрелял?
   - Да.
   - Можешь его описать?
   - Здоровый такой, с заросшими бровями. Больше ничего не помню.
   - Ясно, - вздохнул Джафаров. "Все, как обычно, - подумал он. -  Нужно
будет заехать домой побриться".
   - И Курбана застрелил этот армянин? - спросил  он  уже  для  порядка,
закрывая блокнот.
   - Нет, - тихо сказал Новрузов, - не он.
   - А кто? - он уже положил блокнот обратно в портфель.
   - Азербайджанец, - очень  тихо  произнес  парень,  чтобы  не  слышали
соседи.
   - Какой азербайджанец? - разозлился Джафаров, - Там  же  одни  армяне
были!
   - Азербайджанцы тоже, - возразил парень.
   - Вместе с армянами? -  не  обращая  внимания  на  соседних  больных,
громко сказал Джафаров. - Совсем с ума сошел ты. У тебя бред какой-то.
   - Нет, - возразил парень. -  Там  были  азербайджанцы.  Двое.  Одного
звали Омар. Другого имени не помню, но точно был азербайджанец.
   Соседи  по  больничной  палате  начали   негромко   переговариваться.
Джафаров впервые пожалел, что так громко возмущался.
   - Они были вместе? - тихо спросил он.
   - Да, вместе. Два азербайджанца и два армянина. И  еще  был  какой-то
русский. Большой такой, лысый.
   - Имени его не слышал?
   - Нет, его имя они не называли.
   - А почему застрелили старика?
   - Он узнал кого-то из армян. Произнес его имя и  тогда  азербайджанец
его сзади убил из автомата.
   - Все они так, - громко  сказал  лежавший  рядом  инвалид  без  ноги,
видимо, потерявший ее на фронте, - продажные твари.
   - Не мешай, -  строго  произнес  Джафаров,  -  видишь,  мы  работаем.
Поэтому я и приехал сюда, чтобы таких негодяев выводить на чистую  воду.
Народ воюет, а они торговлей занимаются.
   - Не торговлей, - снова возразил этот несчастный Новрузов.
   - А чем? - очень тихо спросил Джафаров.
   - Они шли в сторону границы. У них были большие  рюкзаки.  Спрашивали
про посты. В горах так обычно перевозят наркотики.
   - Много говоришь, -  нахмурился  Джафаров,  -  значит,  азербайджанца
Омаром звали? Описать его можешь?
   - Среднего роста, с черными  усами,  все  время  улыбался.  А  второй
маленького роста, весь заросший был. Его лица не разглядел.
   - Втянул ты  нас  в  историю,  -  прошептал  Джафаров.  -  Ладно,  ты
поправляйся,  а  я  постараюсь  найти  этих   предателей.   Может,   они
проводниками были. Я к тебе еще зайду.
   Не обращая внимания на тяжелое молчание в палате, он быстро вышел  за
дверь. "Весь день испорчен", - подумал он. Нужно будет все-таки  заехать
домой, побриться. А потом к начальнику  отдела  -  докладывать  об  этом
убийстве  старого  чабана.  Неужели  парень  прав,  и  там  были  вместе
азербайджанцы и армяне?! В самом факте  не  было  бы  ничего  необычного
десять лет назад.
   Но сейчас... Когда идет война между их  странами,  когда  в  Нагорном
Карабахе не осталось ни одного азербайджанца, это более чем  странно.  И
почему  они  шли  к  границе?  Он  знал,  что  в  последнее   время   на
северо-западе      республики      участились      случаи       перехода
армяно-азербайджанской  границы.   Несмотря   на   войну,   торговцы   и
контрабандисты делали свой выгодный  бизнес,  доказывая,  что  нажива  и
прибыль  не  зависят  от  понятия  чести  и  патриотизма.  Бандиты  были
"настоящими интернационалистами" в таком деле, не гнушаясь контактами  с
воюющей стороной.
   Часто через  пограничный  Казах  даже  продавали  бензин  в  соседнюю
Армению,  а  затем  армянские  танки  на  азербайджанском  бензине   шли
расстреливать азербайджанские  деревни.  Порядочные  люди,  протестующие
вообще против  этой  бессмысленной  братоубийственной  войны,  не  могли
понять, как можно  торговать  не  только  бензином,  но  и  оружием  (на
войне!), обмениваться трупами убитых, продавать  за  деньги  заложников.
Общая атмосфера безнравственности делала людей циниками и мародерами.
   Джафаров,  потерявший  недавно  на   войне   родственника,   искренне
возмущался этими фактами, но  понимал,  что  бороться  против  подобного
бессмысленно. У бандитов были большие связи и с той и с другой стороны.
   Правда,  на  этот  раз  события  происходили   на   юге   республики,
непосредственно у  иранской  границы  и  теперь  уже  от  него  зависело
расследование этого дела. Он понимал, что шансов почти никаких,  но  его
профессиональная гордость не позволяла отступать. И  он  помнил  тяжелое
молчание всех шестерых инвалидов в той больничной палате, словно заранее
презирающих его трусость и попустительство.
   Побрившись,   он   поехал   докладывать   начальнику   отдела.    Его
непосредственный руководитель  -  Имран  Кязимов  -  работал  в  органах
прокуратуры около тридцати лет, и всегда отличался от своих более резких
коллег каким-то непонятным  спокойствием  и  добродушием.  Может,  всему
виной была его тучность.
   Кязимов давно перешел стокилограммовую отметку и, по  слухам,  полнел
каждый год на два-три килограмма. Несмотря на военное  время,  работники
прокуратуры  жили  куда  лучше  обычных  граждан,  ибо  общая  атмосфера
вседозволенности  и  бесконтрольности  позволяла  им   закрывать   любое
уголовное дело, получая за это приличные  отступные.  За  последние  три
года в республике сменилось пять  высших  руководителей,  среди  которых
было три Президента, и уже это обстоятельство делало прокурорский надзор
фикцией, превращая его в бессмысленную суету.
   Кязимов слушал своего подчиненного молча, он любил, когда следователи
могли выговорить все, что хотели сообщить по данному делу. И лишь  когда
Джафаров закончил, он тяжело задышал,  доставая  сигареты.  Врачи  давно
запретили ему курить, но он,  привыкший  дымить  в  своем  кабинете,  не
обращал внимания на угрозы эскулапов и жалобы своей супруги.
   - Значит, были азербайджанцы, - нахмурившись, уточнил Кязимов.
   - Парень утверждает, что были. Даже дает описание  внешности.  Одного
звали Омар. Согласитесь, с  таким  именем  армянина  быть  не  может,  -
доложил Джафаров.
   - Конечно, не может, - задумался Кязимов, - где это произошло, можешь
показать на карте?
   - Конечно, - Джафаров подошел к большой карте республики, висевшей за
спиной Кязимова, - вот приблизительно здесь, почти у самой границы.
   - Интересно, - задумался Кязимов, - я ведь сам из этих мест.
   - Не знал, - кивнул Джафаров, - я вообще всегда  мало  интересовался,
кто из какого района.
   - Поэтому ты до сих пор  только  следователь,  -  добродушно  заметил
Кязимов, - а пора бы уже знать, что в Азербайджане главное - родиться  в
нужном месте. И в нужное время.
   - Ничего не поделаешь, - засмеялся Джафаров, - второй раз родиться  я
уже не смогу.
   - Не зарекайся, - усмехнулся  Кязимов,  -  я  знаю  немало  деятелей,
которые умудрялись даже  менять  паспорта  с  местами  своего  рождения,
угадывая под очередного лидера.
   - Это не для меня.
   - Знаю, - засмеялся Кязимов. Джафаров вернулся на свое место, сел  за
стол напротив Кязимова.
   - Дело в том, что в Карабахе и в районах вокруг него в основном живут
шииты, - напомнил Кязимов, - и людей с именем Омар среди  местных  очень
легко отыскать. Там всего три деревни, где живут сунниты.  Поэтому  твоя
задача сильно упрощается. Если убийца местный, а неместные  вряд  ли  бы
так хорошо ориентировались в горах, то его несложно найти.
   - Понял, - загорелся Джафаров, - я как-то об этом не подумал.
   - Возьми командировку и поезжай туда, - разрешил  Кязимов,  -  я  сам
доложу заместителю прокурора республики. Согласие, считай, я  тебе  дал,
но действуй осторожно. Вполне вероятно, что перебрасывали  наркотики,  а
это дело грязное, пусть им милиция занимается - у нас и без того  работы
хватает. Если подтвердится, что такой человек действительно проживает  в
районе, хватай его за шиворот и вези сюда. Во время  войны  таким  делом
занимается, мерзавец. Мы все, конечно, не святые, но  своих  детей  этой
гадостью не травим. Знаешь, как выросло за последнее  время  потребление
наркотиков среди молодежи? Мне Исаев рассказывал, сколько в милиции дел,
страшно сказать.
   Исаев был  начальник  отдела  прокуратуры  надзора  за  следствием  в
органах милиции. Их связывала с Кязимовым многолетняя дружба.
   - И потом, ты только подумай, какая наглость! - продолжал возмущаться
Кязимов. - Война идет, а они своим бизнесом занимаются! Старший, который
ни азербайджанцем, ни армянином не  был.  Им  нужно  серьезно  заняться.
Может это иностранец. Если он говорит по-русски, это совсем  не  значит,
что он русский.
   Нужно состыковаться с местной госбезопасностью,  может,  у  них  есть
какие-нибудь сведения. Ты поезжай,  а  я  попрошу  Велиева  позвонить  в
Министерство национальной безопасности. Пусть  дадут  задание  своим  на
месте, чтобы все подробнее выяснили.
   Если что-нибудь узнаешь,  сразу  мне  докладывай,  а  я  сам  позвоню
руководителю  районной  администрации.  Эльдар  Касумов  очень   хороший
парень. Я его много лет знаю. Он тебе поможет.
   - Спасибо, - начал собирать бумаги Джафаров.
   - Будь осторожен, - посоветовал на прощание Кязимов,  -  сам  знаешь,
какая сейчас ситуация. Никому не доверяй. Раз они так нагло  действовали
- значит, имеют своих осведомителей и в милиции,  и  в  госбезопасности.
Там прокурор района новый, его перевели недавно из Гянджи. Я его  хорошо
не знаю, поэтому будь с ним поаккуратнее.  Говорят,  он  человек  самого
премьера, но никто более определенно сказать не может.
   - Ясно, - поднялся Джафаров, - когда мне можно выезжать?
   - Завтра, - Кязимов, не вставая, протянул свою огромную руку. -  Будь
здоров. И не забудь сегодня получить оружие. Там может  понадобиться.  Я
распоряжусь, чтобы тебе его выдали.
   Когда за ушедшим следователем  закрылась  дверь,  Кязимов,  вздохнув,
поднял трубку внутреннего служебного телефона.
   - Можно мне к вам зайти? У меня важное дело.
   - Заходите, - разрешил заместитель прокурора республики Анвер Велиев.
   Кязимов, тяжело поднявшись, чуть затянул свободно болтавшийся галстук
и вышел из кабинета. В приемной у Велиева никого не было, и  он,  кивнув
секретарше, вошел в кабинет.
   - Здравствуйте,  -  Велиев  встал,  увидев  вошедшего  Кязимова.  Они
обменялись рукопожатиями и, пройдя в  дальний  конец  кабинета,  сели  в
глубокие кресла. Кязимов с трудом уместился в кресле, чувствуя, как  ему
трудно дышать.
   - Что-нибудь случилось? -  спросил  Велиев.  Он  только  недавно  был
назначен  заместителем  прокурора  республики  и   демонстрировал   свой
демократизм, относясь ко всем одинаково ровно и доброжелательно.
   - В Физулинском районе, почти у  самой  границы  был  убит  чабан,  -
коротко доложил задыхающийся Кязимов. - С ним был его молодой  помощник.
Он остался в живых, хотя  в  него  тоже  стреляли.  Теперь  этот  парень
уверяет, что границу переходили объединенные в одну банду  азербайджанцы
и армяне. А командовал ими какой-то чужак. Парень считает,  что  бандиты
занимались переброской наркотиков.
   - А вы как считаете?  -  Велиев,  несмотря  на  свои  пятьдесят  лет,
сохранял стройную фигуру спортсмена и  почти  молодое  энергичное  лицо,
которое несколько портили