ачи и священники не могут любить и уважать людей. Они знают слишком много их пороков.
     - Вот именно. Пороках. У каждого из нас свое прошлое. В этой проклятой жизни все узнаешь.
     - Мы хотим выяснить, кто мог сдать ваших товарищей.
     - Не знаю. Если погиб Нигбур, если ранен Бутцман. Не знаю. Остались только Гайслер и Менарт. Но ни с одним из них вы поговорить не сможете.
     - Что-нибудь случилось с Менартом?
     - Нет. Но он ни с кем не хочет разговаривать. У него проблемы в семье. Жена ушла от него с сыном, которого он очень любит. Менарт замкнулся. Я несколько раз пробовала его пригласить к нам, вытащить из Веймара. Но все безрезультатно. Сейчас он, кажется, переехал в Зуль. Это небольшой городок в Тюрингии. Вы знаете, где находится Зуль?
     - Я был там лет пятнадцать назад. У вас есть его адрес?
     - Это маленький городок. Его дом чуть выше музея оружия. Вы знаете, где находится этот музей.
     - Примерно представляю.
     - Значит, знаете. Только это не Менарт. И не Гайслер. Среди наших ребят предателей быть не могло.
     - Я могу только восхититься вашей самоотверженностью по отношению к бывшим коллегам, - пробормотал Дронго. - Кто еще мог знать о вашей работе в архивах "Штази"?
     - Никто. Нам разрешили работать в архивах. Охрана пропускала нас, проверив документы. Хеелих, видимо, заранее согласовал список с Дамме, руководителем отдела, который отвечал за безопасность архивов. Пока мы работали, никого там не было.
     - Ясно. Я сейчас подумал, что у вас могут быть неприятности после того, как я отсюда уеду.
     - Может быть, - улыбнулась она. - Я уже отвыкла от неприятностей. Отвыкла от прежней жизни. Вы на несколько минут вернули мне ощущение полноты жизни. Я вам благодарна за это.
     - Вы не слышали фамилию Барлах?
     - Барлах? Нет, не слышала. У нас в группе не было такого сотрудника.
     - Спасибо. Вы мне очень помогли, Габриэлла.
     Она снова взглянула на пачку сигарет. Очевидно, ей нестерпимо хотелось курить.
     - Я думала, вы действительно итальянец, - грустно улыбнулась женщина. - Вы даже внешне похожи.
     - Мне многие об этом говорят.
     - Как вас зовут?
     - Извините. Я не представился. Обычно меня называют Дронго. Так и называют - Дронго.
     - Это ваше имя? Красивое.
     - Нет. Но меня так называют.
     - Вы хорошо целуетесь, - вдруг сказала она, глядя ему в глаза.
     - Вы тоже.
     Молчание длилось долго, секунд двадцать. Затем она, не спуская с него глаз, поднялась, подошла к нему и села на колени, обхватив своими ногами его ноги и приблизив к нему лицо.
     - У вас есть еще час? - спросила она.
     Он понимал ее состояние. Сегодня она выговорилась, сегодня она выплеснула из себя некий энергетический заряд, который носила в душе много лет. И теперь образовавшуюся пустоту она хотела заполнить нежностью, чтобы сохранить память об этой встрече на всю жизнь. Она осторожно дотронулась губами до его губ. На этот раз поцелуй был более глубоким и долгим. Она, не сказав ни слова, начала снимать с него галстук, расстегнула рубашку. Он обхватил ее руками и начал поднимать юбку. На ней были чулки вместо колготок, словно она была готова именно к этой, единственной в своей неповторимости, встрече. Он осторожно поднял юбку еще выше. Она наклонилась к нему.
     - Да, - сказала она, - здесь. Сейчас.
     Он вспомнил про микрофон в своем кармане. Достать его сейчас из кармана означало оскорбить женщину, нанести ей страшную душевную рану.
     "Какие мы все сволочи", - подумал Дронго с отвращением. Он чуть привстал, освобождаясь от пиджака, в котором был микрофон. И бросил пиджак в угол, подальше от кресла. Она удивленно взглянула на его пиджак, потом понимающе улыбнулась. Очевидно, она поняла все, о чем он ей не сказал. Они молча прошли в другую комнату, где была кровать. Больше им в этот момент ничего не было нужно.

     За одиннадцать дней до начала событий.
     Берлин.
     10 октября 1999 года

     В три часа дня, когда в Лэнгли было еще раннее утро, Кардигану позвонил сам Джордж Тенет. Находившийся в кабинете советника посла Майкл Кардиган взял трубку, уже предчувствуя серьезный разговор. Сегодня был воскресный день, и появление Тенета на службе невольно подтверждало исключительную важность полученного сообщения.
     - Наши ребята работали всю ночь, - сказал Тенет после обычного приветствия. - Только что мне доложили, что ваши сведения полностью подтвердились. Мы сообщили в Бельгию о необходимости ареста этого типа. Невозможно подсчитать ущерб, который он нанес нам своей деятельностью.
     - Я все понимаю, сэр.
     - В Министерстве финансов завтра начнут готовить деньги, - подтвердил Тенет. - Думаю, вам не нужно тянуть с решением этого вопроса. Соглашайтесь на любые условия, Кардиган. Если продолжение списка хотя бы наполовину окажется столь обнадеживающим, как и первая фамилия, мы добьемся самого крупного успеха в своей истории.
     - Мы ждем его звонка. Сейчас наше представительство проверяет его досье.
     - Хорошо. Если будут новости, немедленно сообщайте. Я рассчитываю на вас, Кардиган.
     Директор повесил трубку. Кардиган вышел из кабинета советника и отправился в офис Давида Страуса, где его уже ждал Филипп Данери с материалами по Барлаху. Кардиган сел в кресло, наблюдая, как Данери раскрывает папку с данными. Кроме них в кабинете был только Страус, посвященный в детали операции.
     - Он ушел на пенсию, - пояснил Данери. - Существовал некий лимит на получение очередной должности и звания. Он в него не входил. Новой должности ему не давали, а на старой он уже оставаться не мог. Его отправили на пенсию, но, очевидно, решили использовать. Есть материалы, которые позволяют считать, что он был осведомителем "Штази".
     - Вы проверили, с кем именно он работал? - спросил Кардиган. - Нам очень важно знать, с кем он работал. Может, таким образом мы сможем выйти на бывших сотрудников "Штази", предоставивших ему эту информацию.
     - Мы проверяем по нашей картотеке. Это очень сложно. Агентурные дела осведомителей были получены нами не в полном объеме. Некоторая часть копий досталась западным немцам, а они не хотели тогда с нами делиться. Мы уже несколько лет пробуем восстановить все записи. Поэтому сейчас наши люди проверяют все его связи. Сегодня днем он выходил из дома и ездил в западную часть города.
     - Он с кем-нибудь встречался?
     - Не думаю, сэр. Мы его не "вели". Плотного наблюдения не было, чтобы не спугнуть. Однако он нигде не останавливался. Хотя два раза входил в магазины, один раз был в интернет-кафе. Мы полагаем, что он мог связаться через Интернет со своими сообщниками, хотя, возможно, он почувствовал наблюдение и просто морочит нам голову. Ведь вполне можно было позвонить и договориться о встрече. Однако он никому не звонил. Сейчас он обедает в небольшом кафе на Мейеринк-плац.
     - Если бы у вас было несколько профессионалов, мы смогли бы проверить его квартиру, - задумчиво произнес Кардиган. Потом покачал головой, словно отвечая на свой вопрос: - Нет, его нельзя пугать. Если он почувствует, что в доме были посторонние, он может оборвать все контакты или исчезнуть. Такие деньги ему заплатят и другие страны. Он может подумать, что в его доме побывали сотрудники местной контрразведки.
     - Мы полагали, что осторожно можно устроить обыск в его доме. Разумеется, только осмотр, чтобы он ничего не понял.
     - Нет, - твердо возразил Кардиган. - Мне поручена эта операция, и я не хочу, чтобы она сорвалась. Шансов найти нужные нам документы один на миллион. Он не такая важная птица, чтобы ему доверили хранить столь важные документы. К тому же его используют как связного, а значит, понимают, что риск быть обнаруженным у Барлаха есть. И нормальный профессионал ни при каких обстоятельствах не станет держать в доме своего связного важные документы, которые он готов продать. Поэтому никакой самодеятельности, мистер Данери. Выполняйте только мои распоряжения.
     - Разумеется, сэр, мы все понимаем.
     Страус неприятно улыбнулся, слушая этот диалог. На его лысой голове блестели капельки пота. Он достал платок, вытер голову и сказал Кардигану:
     - Говорят, утром в посольство вам позвонил мистер Тенет.
     - Господи Боже ты мой, - всплеснул руками Майкл. - Мистер Страус, неужели у вас есть свои осведомители и в американском посольстве? Или среди окружения мистера Тенета?
     - Нет. Просто мне сразу докладывают, если из ЦРУ звонят кому-либо из сотрудников нашего посольства. Мне ужасно не хочется, чтобы в один прекрасный день выяснилось, что среди моих людей оказался и вражеский агент. Или стукач, который сообщает о моих действиях нашему руководству, Кардиган. Для меня это очень важно. Я привык работать, не оглядываясь.
     - Я тоже, - сказал с вызовом Кардиган. - А сейчас выясняется, что вас информируют о каждом моем шаге, о каждом телефонном звонке.
     - Это всего лишь превентивные меры безопасности. Не забывайте, Кардиган, что мы находимся в городе, который сорок лет был центром борьбы против нашей страны. Восточный Берлин был столицей государства, которое официально провозгласило своим главным приоритетом противостояние с нашей страной.
     - Это было давно.
     - Мы до сих пор работаем с последствиями сорокалетнего хонеккеровского режима, - резонно возразил Страус. - Можете мне поверить, Кардиган, но я делаю все, чтобы максимально подстраховать вас и не допустить никакого провала. Отвечать в случае поражения мы будем вдвоем.
     - Уже второй час дня, - взглянул на часы Кардиган. - Когда вы сможете дать мне список сотрудников "Штази", с которыми мог общаться Барлах?
     - Сегодня вечером, - кивнул Данери. - Мы обрабатываем все поступающие к нам данные.
     - Сегодня вечером он должен мне позвонить, - напомнил Кардиган. - Надеюсь, у нас все будет в порядке.
     - Увидим, - загадочно улыбнулся Страус.
     И он оказался провидцем. Барлах позвонил ровно в семь часов вечера. Кардиган снял трубку, уже зная, кто именно звонит. Телефон показывал номер, откуда был звонок.
     - Я вас слушаю, - дрогнувшим голосом сказал Кардиган.
     - Вы сказали, чтобы я позвонил, - напомнил хриплым голосом Барлах.
     - Да, конечно. Мы проверили ваше сообщение. Наши специалисты сейчас обрабатывают информацию, но мы полагаем, что она нас устроит.
     Барлах молчал.
     - Вы меня слышите? - забеспокоился Кардиган.
     - Слышу. Когда вы будете готовы?
     - Мы практически готовы. Нам нужно знать ваши условия. Конкретные предложения по переводу денег и передаче нам всех материалов.
     - Во вторник, - вдруг сказал Барлах, - послезавтра.
     - Почему во вторник? - начал нервничать Кардиган. - Почему нельзя завтра?
     - Во вторник, - упрямо повторил Барлах. - Я вам позвоню.
     - Но послушайте, герр Барлах, - сорвался наконец Кардиган, - это не серьезно. Вы даете информацию, мы тратим огромные силы и средства на ее проверку. А после этого вы исчезаете. Согласитесь, это несколько настораживает нас.
     - Во вторник, - снова повторил Барлах.
     - Хорошо, - сжал зубы Кардиган, - пусть будет во вторник. Вы позвоните, или мы увидимся? Скажите хотя бы время, когда вы позвоните, чтобы я не сидел у телефона.
     - В полдень, - сообщил Барлах, - ровно в двенадцать. До свидания.
     - До встречи, - рявкнул Кардиган, бросая трубку. - Сволочь, - гневно прошептал он. - Настоящая сволочь.
     Когда вечером перезвонил мистер Тенет, Кардиган честно признался, что пока у него нет результатов. Тенет положил трубку, даже не попрощавшись.
     На следующее утро в кабинете Страуса, когда там был Кардиган, появился ликующий Данери.
     - У нас есть список сотрудников "Штази", - победно сообщил он, - восемь человек, которые с ним общались. У меня есть окончательный список, сэр.
     - Начинаем работу, - кивнул Кардиган. - Мне нужно получить максимально полную информацию о каждом из них. И еще я хотел бы понять, почему он вчера ничего не сказал. Тянуть с получением такой суммы не может быть ему выгодно. Почему он тянет?
     - Может, ему нужно время, чтобы обговорить все детали? - предположил Страус.
     - Получается, что он их заранее не обговорил, - пожал плечами Кардиган. - Такое возможно?
     - Нет, конечно, - согласился Страус. - Нужно было все-таки обыскать его квартиру. Напрасно вы так долго сопротивлялись. Вы связываете мне руки, мистер Кардиган. - Обычно он обращался к Майклу без слова "мистер". Он был старше своего собеседника почти вдвое. И Кардиган почувствовал, как старик нервничает.
     - Если хотите, мы можем проверить, - примиряюще сказал Кардиган. - Вы полагаете, что это даст какой-то эффект?
     - Я привык работать так, как работал всегда, - твердо ответил Страус. - Соберу лучших специалистов, вызову, если понадобится, из Лэнгли. Но я должен посмотреть, как живет, чем дышит этот тип. Я должен знать его мысли, понимать смысл его поступков. В подобных случаях нельзя играть втемную. Так меня всегда учили.
     - Хорошо, - согласился Кардиган, - делайте, как считаете нужным. Я согласен, мистер Страус. - Он подчеркнул слово "мистер". Хозяин кабинета добродушно усмехнулся. Его трудно было вывести из состояния равновесия, сказывался большой опыт работы. Он посмотрел на Данери и коротко приказал:
     - Готовьте группу. Как только этот тип уйдет из дома, нужно провести очень осторожный обыск. Очень осторожный, Данери. И не больше двух человек, чтобы они не мешали друг другу.

     Нюрнберг.
     3 ноября 1999 года

     Он опомнился примерно через час. Представил себе, что о нем думают Лариса и Андрей Константинович.
     - Ты торопишься, - поняла Габриэлла по его лицу. - Я, наверно, отняла у тебя много времени.
     - Нет. Но меня будут искать.
     - Конечно. - Она поднялась первой и прошла в ванную комнату с контрастным душем.
     - Иди сюда, - позвала она.
     Он поднялся и прошел следом за ней, с трудом умещаясь в ограниченном пространстве тесной кабинки. Сверху хлынула вода. Он невольно вздрогнул.
     - Нельзя сделать немного теплее? - попросил он через несколько секунд. - Я совсем не такой закаленный человек, как ты. Мне нужна несколько более высокая температура.
     Улыбнувшись, она изменила настройку душа, смещая ее вправо, в направлении теплой воды. Струя хлестнула по его груди и раздвинула волосы. Она увидела след от старого ранения.
     - Это что? - спросила она. - Ты тоже был...
     - Нет, - улыбнулся он, - получил в детстве, случайно ударился.
     - Это след от пулевого ранения, - сказала она, глядя ему в глаза. - Я видела нечто подобное. Ты напрасно не говоришь мне всей правды.
     - Вся правда бывает иногда слишком горькой, - пробормотал Дронго. - Разве ты поверишь, что в меня стреляла женщина?
     Он вышел из душевой кабины и достал полотенце. Вытираясь, он увидел, как она вышла следом и замерла, глядя на него.
     - У меня не было ни одного мужчины, кроме моего мужа, за последние десять лет, - почему-то сказала она.
     Он посмотрел на нее. Убрал полотенце.
     - Ты жалеешь, что сделала?
     - Нет, - улыбнулась она, - это другое. Мне была необходима такая встреча. Я должна была поверить, что вы не убивали Хеелиха и Шилковского. И мне нужно было с кем-то поговорить. Иначе я бы сошла с ума. Все это столько времени во мне копилось. Ты меня понимаешь? Мне нужна была эта встреча. Для себя.
     Дронго подошел к ней и поцеловал ей руку. Он всегда целовал руки женщинам после подобных встреч. Во всех случаях, не делая никаких исключений.
     - Будь осторожен, - сказала Габриэлла. - Я убеждена, что ни Гайслер, ни Менарт не могли этого сделать. Но тебе нужно быть осторожным. Теперь тебя будут искать не только предполагаемый предатель, но и наши спецслужбы.
     Он одевался, слушая женщину и кивая ей в знак согласия. Закончив одеваться, он подождал, пока она оденется. Когда она начала одеваться, он вдруг улыбнулся. Она вопросительно посмотрела на него.
     - Кажется, я сейчас снова захочу в душ, - пошутил Дронго.
     - Нет, - она покачала головой, - больше такого не повторится. Ты нужен был мне как... как лекарство. Извини, я не хотела тебя обидеть. Больше мы с тобой не встретимся. Это было бы нечестно по отношению к моему мужу.
     Она закончила одеваться и взглянула на него.
     - Когда-нибудь приезжай еще раз. Просто так, - предложила она. - Нюрнберг замечательный город, здесь хорошо пожить несколько дней. Не больше, - печально улыбнулась она.
     Когда они вышли в коридор, все было тихо.
     - Я вернусь в свой кабинет, чтобы отвлечь от тебя внимание, - сказала она. - Иди по аварийной лестнице, я пойду к лифту. Иди и не оглядывайся. Прощай.
     Дронго пошел по коридору, чувствуя на себе ее взгляд. И заставил себя выйти на лестницу, так ни разу и не обернувшись. Затем начал осторожно спускаться вниз. На первом этаже, у открытых дверей, стоял мужчина. Дронго нахмурился. Встречаться с этим типом не входило в его планы. Он замер на площадке второго этажа, затем прошел к двери, ведущей на второй этаж. Открыл дверь. На втором этаже никого не было. Он подошел к лифту и нажал кнопку вызова. Они его не могли видеть, и он может спокойно выйти, не привлекая внимания наблюдателей.
     На первом этаже у входных дверей стояли двое мужчин. Они все-таки не поверили в его исчезновение и теперь смотрели на всех выходивших. Дронго отличался от других. К тому же ему часто говорили, что он похож на итальянца. К входной двери подходить нельзя, немецкого языка он не знает, и если его увидят, то могут вычислить.
     Он посмотрел по сторонам. Нужно продумать, как отсюда уйти. Черт возьми, он не сможет выйти, пока что-нибудь не придумает. Иногда попадая в такое положение, он невольно бросал вызов самому себе. Чем сложнее было положение, тем изобретательнее должен быть выход из сложившейся ситуации.
     Уйти отсюда в универмаг и там раствориться среди людей невозможно. Вход в универмаг перекрыт, а на единственном выходе стоят двое мужчин, которые задают каждому выходящему вопрос на немецком языке. Во-первых, его могут вычислить по голосу. Во-вторых, даже если сумеет заучить нужную фразу, он все равно языка не знает. Значит, положение безвыходное. Или подняться к Габриэлле и снова попросить ее о помощи. Нет. Так не получится. У нее уже, наверно, сидят сотрудники БНД. Интересно, как она объясняет свое отсутствие. Хотя зачем ей объяснять, она может сказать правду. Была наверху, в комнате психолога, принимала душ и вернулась обратно в кабинет. Все правильно, ничего не нужно придумывать.
     Но как ему быть? Как отсюда выйти? Из каждой ситуации есть выход. В этом Дронго был убежден абсолютно. Просто нужно заставить себя найти его и строго следовать своему плану. На стоянке перед служебным зданием универмага стоит автомобиль с Ларисой и Андреем. Если их послали с ним в Германию, значит, эти двое должны говорить по-немецки. Нужно вызвать Ларису.
     Дронго достал мобильный телефон, набрал номер.
     - Андрей, - торопливо сказал он, - мне нужна помощь. Кто из вас знает немецкий язык?
     - Мы оба, - объяснил Андрей. - Что случилось? Мы слышали, как ты разговаривал с Габриэллой на итальянском, и решили тебе не мешать.
     - Спасибо, - сказал Дронго, - я оценил ваше благородство. Но сейчас мне нужно, чтобы сюда пришла Лариса. Она выведет меня из здания. Иначе мне отсюда не уйти.
     - Понимаю. Где вы находитесь?
     - На первом этаже. Прямо у лифта. Только чтобы она появилась очень быстро, я не могу здесь долго стоять. На меня обращают внимание.
     - Она уже идет, - сказал Андрей.
     Убирая аппарат в карман, Дронго подумал, что Лариса слышала начало беседы. Даже если она не знает итальянского, не составляло труда догадаться, чем именно они занимались с Габриэллой в комнате психолога.
     Лариса появилась через минуту. Она вошла в здание без плаща, как будто только что вышла отсюда. Подойдя к Дронго, она кивнула ему и тихо спросила:
     - Что мне делать?
     - Мы вместе идем к выходу, и вы громко говорите по-немецки. В нужный момент будете сгибать пальцы и я буду громко с вами соглашаться. Вы меня п