ом
случае надо проверить все варианты.
   Лукин хотел еще что-то сказать, но передумал - уставился в окно.
   - Красиво, - сказал он, немного помолчав.
   - Да, красиво, - согласился Дронго. -  Здесь  вообще  очень  красивые
места. Тебе еще не повезло. Сейчас холодно. А вот в мае здесь потрясающе
красиво. Просто сказка.
   - Вы много путешествовали? - спросил Захар.
   - Много, - кивнул Дронго. - Я как-то раз не поленился и посчитал.
   Только в США был раз десять, а если сложить все мои  путешествия,  то
получается, это я уже несколько раз облетел земной шар.
   - Интересно?..
   - Конечно, интересно, - улыбнулся  Дронго.  -  Я  мог  бы  составлять
популярные  справочники  с  указанием  ресторанов,  где   можно   хорошо
пообедать, и отелей, где можно прекрасно отдохнуть. Есть города, которые
остаются в памяти на всю жизнь. Есть и такие, куда не  очень-то  хочется
возвращаться. Бывает  и  так,  что  в  первое  посещение  город  кажется
невероятно привлекательным, а уже во второй  раз  удивляешься:  чем  мог
тебе понравиться?
   - А какие города вам больше всего понравились?
   -  Их  много.  Любимые  города   -   это   Лондон,   Нью-Йорк,   Рим,
Сан-Франциско, Будапешт, Багдад, Пекин - все не перечислишь. К Парижу  у
меня особое отношение.
   Из наших  городов  мне  всегда  нравились  Москва,  Баку,  Ленинград,
Таллин, Рига.
   - А страны? - не унимался Лукин. - В каких странах вы бы хотели жить.
А где просто понравилось?
   - Жить лучше всего на  Лазурном  берегу,  во  Франции,  -  рассмеялся
Дронго.
   - Конечно, если  у  тебя  есть  десять  тысяч  долларов  ежемесячного
дохода. Если учиться, то в Англии. Если говорить о чувстве свободы,  то,
конечно, в США.
   Нигде человек не чувствует себя настолько свободным...
   - А какая страна вам дороже всего?
   - Бывший Советский Союз, - немного помолчав, ответил Дронго.
   - Я серьезно спрашиваю, - обиделся Захар.
   - А я серьезно  отвечаю.  Недавно  прочел  расхожую  фразу:  "Кто  не
сожалеет  о  Советском  Союзе,  у  того  нет  сердца,  кто  желает   его
возрождения - у того нет головы". С головой у меня все в порядке,  но  и
сердце на месте.
   Лукин замолчал,  не  решаясь  продолжать  расспросы.  Автомобили  уже
катили по центру  города.  "Барбизон-Палас"  считался  одним  из  лучших
отелей Амстердама.
   Здесь  находился  знаменитый  оздоровительный  комплекс,   включавший
турецкие бани, сауны, солярий.  В  отеле  обычно  останавливались  очень
состоятельные люди, так как  номера  стоили  до  полутысячи  голландских
гульденов.
   Наконец подъехали к отелю. Выбравшись из первой машины, комиссар Дирк
Вестерген кивнул своим людям, призывая  следовать  за  ним.  Полицейские
вошли  в  отель.  Помощник  комиссара  тотчас  же  подскочил  к  портье,
показывая свое удостоверение. Портье побледнел и  энергично  закивал.  В
европейском отеле такой категории служащие не задавали лишних  вопросов.
Помогать сотрудникам полиции - служебный долг каждого служащего.
   Вслед  за  голландцами  вошли  руководитель  российской  следственной
группы майор Шевцов, один из его сотрудников и Захар Лукин.
   - У вас остановились двое, они прибыли рейсом из Москвы.  -  Помощник
комиссара строго взглянул на портье и протянул карточку с фамилиями.
   Портье посмотрел на карточку, кивнул и повернулся к компьютеру. Затем
взял ручку, бланки, написал  номера  комнат,  где  поселились  гости  из
Москвы.
   Передал бланк комиссару.
   - Там один выход? - спросил тот.
   - Нет, - ответил портье. - Там два выхода. К лифту и на лестницу.
   - Номера связаны между собой?
   - Да, - кивнул портье. - Но они сами попросили такие номера.
   - Ясно. - Комиссар взглянул на своих людей.  -  Пошли.  И  пусть  нам
покажут, где  находятся  эти  номера.  Хотите  с  нами?  -  спросил  он,
обращаясь к Шевцову.
   - Если можно, - кивнул майор.
   - Можно, - разрешил комиссар. - Только учтите, здесь моя  территория.
Мы берем обоих, а затем передаем их вам. Согласны?
   - Конечно, - ответил майор.
   Шевцов был опытным следователем  -  именно  на  таких  энтузиастах  и
держалась пока вся правоохранительная система страны. Человек далеко еще
не старый - ему не было и сорока, - майор едва ли  мог  рассчитывать  на
блестящую карьеру. Он был обычной "рабочей лошадкой", тянувшей воз самых
сложных дел.
   Шевцов вырос в Казахстане, среди немецких  переселенцев,  и  довольно
неплохо  владел  немецким,  который   ему   сейчас   очень   пригодился.
Разумеется, голландский язык заметно отличался от немецкого,  и  все  же
кое-что майор понимал.
   Они поднялись на четвертый этаж. Портье провел их к двери  одного  из
номеров. Взглянув  на  помощника  комиссара,  передал  ему  ключи.  Двое
полицейских тем временем вытащили оружие. Комиссар хотел закурить и  уже
вытащил трубку, но, увидев табличку, запрещавшую курить, убрал трубку  в
карман.  Дронго  невольно   усмехнулся   -   комиссар   был   столь   же
законопослушен, как и все прочие голландцы.
   Помощник Вестергена глянул по сторонам,  прислушался.  Затем  вставил
ключ в замочную скважину и открыл дверь. Полицейские ворвались в номер и
замерли у порога, никого не обнаружив. Дверь соседнего номера  оказалась
открытой.
   Полицейские поспешили туда. Вестерген последовал за  ними.  Несколько
секунд  спустя  они  увидели  двоих   мужчин,   лежавших   на   кровати.
Полицейские, похоже, разбудили обоих постояльцев. Француз приподнялся на
локте и уставился на визитеров. Второй постоялец, напротив, забрался под
одеяло.
   - В чем дело? - проворчал француз. - Что происходит? По какому  праву
вы ворвались в мой номер?
   В  этот  момент  к  кровати  подошел  Шевцов.  Нахмурился.  Лукин  же
отвернулся. А Дронго почему-то развеселился - губы его тронула улыбка.
   -  Я  комиссар  Вестерген,  -  представился  комиссар.  -  Прошу  нас
извинить.
   Мы хотели проверить документы вашего... - он замялся, - вашего друга.
   - При чем тут мой друг?! - закричал француз, поднимаясь с постели.
   Пожилой постоялец - он был совершенно  голый  -  несколько  мгновений
пристально смотрел на комиссара. Затем натянул брюки, накинул  на  плечи
рубашку и вытащил из кармана пиджака, висевшего на стуле, свой паспорт.
   - Вот мои документы. И объясните, по какому праву вы врываетесь в мой
номер? - Француз протянул паспорт стоявшему перед ним Дирку Вестергену.
   - Франсуа Кристу, - прочел  комиссар.  -  Вы  могли  бы  ответить  на
несколько моих вопросов?
   - На какие вопросы? - спросил Кристу.
   - Вы прибыли два дня назад из Москвы? - спросил Вестерген.
   - Я не знал, что это противозаконно, - усмехнулся француз. -  Или  вы
боитесь, что меня там завербовали?
   - Отвечайте на мои вопросы. Вы прилетели из Москвы рейсом Аэрофлота?
   - Да, прилетел. Два дня назад.
   - В вашем самолете произошло убийство?
   - Вы считаете, что я заколол того несчастного? Я теперь вспомнил, где
вас видел, комиссар. В аэропорту, два дня назад.  Нас  уже  допрашивали,
когда вы вошли в комнату. Я не причастен к этому  убийству.  У  меня  не
было причин убивать этого человека.
   - А это кто?  -  Комиссар  протянул  французу  паспорт  и  указал  на
кровать.
   - Это тоже вызывает у  вас  возражения?  -  с  вызовом  спросил  мсье
Кристу.
   - Нет, не вызывает. Мы в свободной стране. Но я хочу знать, кто здесь
лежит.
   - Это мой друг, - пробормотал француз.
   - Черт знает что... - вполголоса проворчал Лукин.
   Дронго с упреком посмотрел на молодого коллегу.
   - У вашего друга есть документы? - спросил комиссар.
   - Да, есть, - раздался голос из-под одеяла. - Они в моем пиджаке.
   Комиссар взглянул на своего помощника.  Тот  понял  его  без  слов  и
направился в соседний номер. Несколько секунд спустя вернулся с пиджаком
в руке. Достал из кармана паспорт и протянул комиссару.
   - Вячеслав Кирилин, - проговорил комиссар, передавая паспорт Шевцову.
   Майор взглянул на фотографию и кивнул.
   - Вылезай, - сказал он по-русски.
   Молодой человек высунул голову из-под одеяла.
   - Ты прилетел вместе с ним? - спросил Шевцов, кивнув на француза.
   - Да, с ним, - пробормотал парень.
   - Два дня назад?
   - Да. - Молодой человек был явно напуган. В отличие от француза он не
жил в свободном государстве.
   - Когда получил визу? - спросил майор.
   - Перед выездом. У меня было приглашение.
   - Знаю я, какое у тебя приглашение, - проворчал Шевцов. - Вставай.
   Кирилин приподнялся. Его друг прошел в соседнюю комнату и принес  ему
брюки. Кирилин Дрожащими руками взял  брюки.  Натянул  их  под  одеялом.
Наконец поднялся.
   - Значит, ты вместе с ним приехал? - Шевцов снова кивнул на француза.
   - Да... Он мне заплатить обещал.
   - Ах ты... - Шевцов с трудом удержался от крепкого словца. - Ладно, -
сказал он, - одевайся. Мы с тобой в Москве поговорим.
   - Подождите, - вмешался мсье Кристу, понимавший по-русски. -  Что  вы
ему сказали? Почему вы хотите взять его в Москву? В чем  он  виноват?  У
него разрешение на пребывание в странах Шенгенской зоны в  течение  трех
месяцев.
   - Он незаконно получил визу, - объяснил  Шевцов.  -  Скрыл  свои  две
судимости.
   - Я ничего не скрывал! - закричал Кирилин. - Я все написал, как есть.
   Сейчас на мне ничего нет. У меня была судимость в четырнадцать лет, а
потом в семнадцать. Но их уже сняли. У меня  сейчас  нет  судимостей.  Я
чист по закону.
   Это было девять лет назад. Можете все проверить.
   - Проверим, - кивнул Шевцов. - Давай одевайся. Поедешь с нами.  Потом
разберемся.
   - Нет, - вмешался француз, - он никуда не поедет. Объясните, на каком
основании вы хотите арестовать моего друга? - Он взглянул на комиссара.
   - Мы подозреваем его в убийстве, - заявил комиссар. - Кроме того,  он
незаконно получил визу.
   - Он получил визу абсолютно законно! - прокричал  мсье  Кристу.  -  Я
лично был в голландском посольстве и передавал для него  приглашение.  А
ваши подозрения просто смехотворны. Если вы подозреваете его в убийстве,
то это просто смешно.
   - Почему смешно? - не понял комиссар.
   - Посмотрите на его руку, комиссар, - неожиданно вмешался в  разговор
Дронго. - Вставая, он опирался на левую руку. На правой  у  него  свежий
шрам.
   Очевидно, недавний перелом.
   - Да, он попал в автомобильную катастрофу несколько месяцев назад,  и
у него был открытый перелом руки, - подтвердил француз.
   - А вы спросите, был ли  у  него  перелом  правой  руки?  -  Комиссар
повернулся к Дронго. Тот перевел вопрос голландца.
   - Да, - ответила Кирилин, поднимая правую руку. - Из-за  этого  я  не
смог приехать зимой. Я тогда попал в автомобильную катастрофу.
   Дронго подошел к парню, посмотрел его руку и пожал  плечами.  Молодой
человек говорил правду. Комиссар посмотрел на майора Шевцова.
   - Он не мог ударить правой рукой, - сказал Вестерген. - Это очевидно.
   - Мы все равно его заберем, - упорствовал Шевцов.
   - За что? - удивился комиссар. - Мы уже все выяснили...
   - Это вы все выяснили, - возразил майор. - А  у  нас  другие  законы,
может, с него действительно сняли  судимости,  может,  он  действительно
сломал руку и не мог совершить убийство. Но мы застали его в  постели  с
мужчиной. По нашим законам  это  преступление.  Поэтому  мы  должны  его
арестовать.
   Комиссару  показалось,  что  он  ослышался.  Вестерген  неплохо  знал
немецкий, но он просто не мог  поверить  своим  ушам.  Впервые  в  жизни
комиссар растерялся. Он посмотрел на своего помощника. Тот пожал плечами
- он тоже ничего не понимал, хотя и знал немецкий.
   - Я не понял, что вы имеете в виду, - обратился Вестерген к  Шевцову.
- Ведь мы все выяснили? Или вы хотите проверить, как именно  он  получал
визы?
   - Нет, - возразил Шевцов, -  это  вы  можете  проверить  и  сами.  Мы
арестуем его за... как это по-немецки? За интимные отношения с мужчиной.
   Комиссар в изумлении уставился на своего помощника. Тот,  по-прежнему
ничего  не  понимая,  в  растерянности  посмотрел  на  француза.  Дронго
неожиданно улыбнулся. Шевцов с мрачным видом спросил:
   - Чему вы улыбаетесь? Я не могу  ему  объяснить,  какое  преступление
совершил Кирилин.
   - И не сможете, - кивнул Дронго. -  Здесь  свободная  демократическая
страна, майор. В этой стране никто не имеет права вмешиваться  в  личную
жизнь людей. Здесь подобные отношения - это норма.
   - Не учите меня, - проворчал майор. - Он ведь российский гражданин.
   Значит, должен отвечать по нашим законам.
   -  Отвечать?  -  изумился  Дронго.  -  Вы  хотите  опозориться  перед
голландцами? Хотите арестовать его за интимные отношения с мсье  Кристу?
Какой идиотизм... Нельзя арестовывать  человека  за  то,  что  он  хочет
встречаться с другим человеком. Наша постыдная статья за  мужеложство  -
это позор всего цивилизованного мира. Неужели вы не понимаете, что здесь
не  было  никакого  принуждения?  Уголовной   ответственности   подлежат
сношения с несовершеннолетним, либо совращение, либо насилие.  Какой  из
этих пунктов вы собираетесь применить?
   - Не кричите, - сказал Шевцов. - Они могут нас понять.
   - Они вас никогда не поймут, - усмехнулся Дронго. - Это невозможно.
   Кроме того, мы находимся на голландской территории.
   - Ладно, - пробормотал Шевцов, - заканчиваем. Черт с ними.
   Майор повернулся и вышел из комнаты.  Комиссар  вытащил  трубку,  но,
вспомнив про табличку, снова сунул ее в карман.
   - Извините нас, - сказал Вестерген, - мы, кажется, ошиблись.
   - Ничего, - пожал плечами француз, - я вас понимаю.
   Все вышли в коридор. Лукин вопросительно  посмотрел  на  Дронго.  Тот
промолчал. Они спустились вниз в холл и  вышли  из  отеля.  Уже  сидя  в
машине, Дронго повернулся к Лукину:
   - Почему такой мрачный? Что случилось?
   - Можно вопрос?
   - Конечно, можно, - кивнул Дронго.
   - Зачем вы защищаете такую  мерзость?  -  спросил  Захар.  -  Как  вы
можете?
   Неужели вам нравятся такие отношения?
   - Это сложнее, чем ты думаешь, Захар, - вздохнул Дронго. - Странно...
   Ты такой молодой и настолько нетерпимый. Дело не в том, нравятся  мне
их отношения или не  нравятся.  Лично  я  убежденный  женолюб,  то  есть
придерживаюсь традиционной сексуальной ориентации. Более  того,  осуждаю
так называемые нетрадиционные отношения. Но .это не  значит,  что  нужно
арестовывать людей за подобные связи. Ни в одной  цивилизованной  стране
такого нет. Совращение несовершеннолетних  -  другое  дело.  А  интимные
отношения двух взрослых людей никого не должны интересовать.  Понимаешь,
Захар, нетерпимость к инакомыслию -  это  просто  дикость.  Так  недолго
додуматься и до того, что начнут регулировать и отношения между мужчиной
и женщиной - станут, например, объяснять, какие  позы  хороши,  а  какие
противоестественны. По-моему, смешно.
   - А мне не смешно, - заявил Захар. - Вы знаете, что у  нас  в  Москве
творится. Какое засилье "голубых". И такой  человек,  как  вы,  поощряет
этот разврат?
   - Ты ничего не понял, - усмехнулся Дронго.  -  Я  же  тебе  объяснил:
свобода либо есть, либо ее нет. Не бывает  немного  свободы.  Ты  можешь
осуждать интимные отношения мужчины с мужчиной, тебе может не  нравиться
в традиционном  сексе  оральный  или  анальный  секс,  тебе  могут  быть
противны мазохисты и садисты, но в любом случае, если есть  добрая  воля
двоих, ты не имеешь права вмешиваться.
   Говорят, что в сексе  идеальный  вариант  -  это  встреча  садиста  с
мазохистом.
   Представляешь, как подобное выглядит со  стороны?  Но  им  обоим  это
доставляет удовольствие. Пусть  и  противоестественное  с  точки  зрения
нормальных людей. Мы сейчас  находимся  в  стране,  где  разрешено  даже
употребление наркотиков, где наркоманам бесплатно выдают  шприцы.  Я  не
думаю, что все так просто. И  не  уверен,  что  подобная  свобода  нужна
большинству людей. Но это и есть та самая свобода, в  которой  не  может
быть ограничений. Тебе могут не нравиться отношения Кристу  и  Кирилина,
но это не значит, что ты можешь сажать их за это в тюрьму.
   Нужно уважать свободу других людей, вот, собственно, и все.
   - Мне трудно принять подобные принципы, - признался Захар.
   - Согласен, - кивнул Дронго. - Это всегда трудно.
   Они свернули к "Гранд-отелю", где остановились  еще  трое  гостей  из
Москвы. Подъехали к  отелю  в  половине  одиннадцатого.  Все  тотчас  же
выскочили из машин и взбежали по ступенькам.  Помощник  комиссара  вошел
первым. Он подбежал к стоявшей за стойкой молодой женщине.
   -  Мы  из  полиции.  -  Он  показал  удостоверение.  -  у  вас  вчера
остановились трое мужчин. Они прилетели из Москвы. Вот их фамилии.
   Женщина взяла список и ввела данные  в  компьютер.  Потом  с  улыбкой
сказала:
   - Весьма сожалею, но они уже уехали. - Когда? - спросил помощник.
   - Полчаса назад, - улыбнулась она заученной улыбкой. - Рассчитались и
уехали. Тридцать минут назад.
   - Это они, - пробормотал Дронго. - Я был уверен, что это они.

Париж. 15 апреля

   Марсель лежал  на  полу  гостиной,  и  кровь  впитывалась  в  дорогой
голубоватый ковер, так удачно подобранный в тон мебели.  На  размышления
оставались считанные секунды. Еще  немного  -  и  будет  поздно,  убийца
уйдет. Ведь он уже сделал свое дело, отстрелялся.
   Я вскочил с пола и бросился к убитому.  Перевернул  его  на  спину  и
осмотрел.  Никаких  сомнений  -  стреляли  из  снайперской  винтовки   с
оптическим прицелом. Я приподнял голову. Конечно, стреляли  из  соседних
домов,  находившихся  напротив.  Черт  возьми,  почему  я  не  догадался
задернуть занавески? Вероятно, убийца увидел  человека  с  пистолетом  и
решил, что это и есть Дмитрий Труфилов.
   Но как убийца оказался в доме напротив? И кто это мог быть?
   Сибилла же словно окаменела. Похоже, она. еще не  до  конца  осознала
тот факт, что Марселя убили. Я схватил пистолет и бросился к выходу.
   - Не вызывай пока полицию, не вызывай! - крикнул я, выбегая.
   Уже в лифте я подумал, что мне нужно было подскочить к Сибилле и дать
пощечину. Или хорошенько  встряхнуть  ее.  Но  я  терял  секунды.  Терял
драгоценные секунды. Главное качество профессионального убийцы - это  не
умение стрелять, а умение уходить с  места  происшествия.  Исчезать  как
можно быстрее. Если бы убийца стрелял где-нибудь в Москве или Тамбове, я
бы даже не побежал в его сторону.
   Совершенно ясно, что я бы все  равно  опоздал.  Когда  убийца  открыл
огонь, я упал на пол. Отстрелявшись, убийца, как правило, бросает оружие
и уходит. На это требуется десять-пятнадцать секунд.
   Но сколько же времени прошло?  Я  поднялся,  осмотрелся,  подбежал  к
убитому и перевернул его на  спину.  Осмотрев  труп,  взглянул  на  дом,
откуда стреляли.  Потом  схватил  пистолет,  крикнул  что-то  Сибилле  и
выбежал в коридор.
   Вызвал лифт, добрался до первого этажа и выбежал на улицу.  По  самым
скромным подсчетам, у меня ушло на все это секунд тридцать пять - сорок.
Возможно, сорок пять. Итого сорок пять секунд потерянного  времени.  Это
даже немного. Это бездна времени - опытный киллер давно бы ушел.  И  все
же... Все же он еще не ушел.
   Теперь я объясню, почему был так уверен, что убийца еще не ушел. Дело
в том, что я  не  просто  тратил  драгоценные  секунды  на  осмотр  тела
несчастного  Марселя.  Я  изучал  характер  ранений.   Рваные   раны   -
свидетельство  убойной  силы  снайперской  винтовки.  И  самое  главное:
выстрелов было не шесть, а пять. Я  успел  осмотреть  стену.  Одна  пуля
ударила в стену и застряла в ней. Другая Же лишь чиркнула по штукатурке,
так как до этого прошила навылет тело Марселя. Значит, выстрелов было не
шесть, как мне показалось вначале, а пять. Что в корне  меняло  дело.  Я
даже знал, кто именно стрелял в Марселя.
   Я выбегаю из дома, сжимая в руке пистолет  Марселя.  Пять  выстрелов.
Пять одиночных выстрелов страшной убойной силы. При этом дульная энергия
и начальная скорость пуль настолько высоки, что обычные патроны здесь не
годятся.