ластно приказал:
   - Принесите йод и бинты, нужно сделать перевязку.
   Сириец медленно поднялся, отбросил нож. Пнул ногой убитого.
   - Уберите эту падаль, - зло приказал он, придерживая руку.
   Один из охранников  потащил  труп  убитого  в  другую  комнату,  оставляя
кровавую дорожку.
   - Подними  его,  -  заорал  Сириец,  морщась  от  боли  в  руке,  -  полы
испачкаешь.
   - Принесите пока бинт, - приказал гость Сирийца. Хоть ему явно  было  под
семьдесят, но был он краснощеким и мордастым. Жесткие седые  волосы,  густые
брови. Охранники знали, что  это  компаньон  Сирийца,  которого  весь  город
называл Папаней. Никто не знал, почему такая кличка  пристала  к  этому  еще
очень крепкому старику. Но уже лет сорок он носил эту кличку  с  добродушием
мудрого философа и умом закоренелого негодяя.
   Может, его называли так потому, что сам  он  никогда  никого  не  убивал,
доверяя эту процедуру своим "шестеркам". Может, потому, что одно время сидел
на общаке - воровской казне - и тогда получил свое прозвище от приходивших с
зоны молодых воров, которым  помогал.  А  может,  потому,  что  у  него,  по
рассказам других рецидивистов, было несчитанное число детей в разных городах
и поселках огромной страны. Папаня не употреблял спиртного и никогда в жизни
не курил. Единственной его слабостью были женщины, которым он часто и охотно
дарил свое внимание. В лагерях, где не было женщин, он обычно держал  гаремы
из трех-четырех опущенных, соглашаясь даже на такую, несколько  своеобразную
"семью".
   Он был тем человеком, кто мог зайти к Сирийцу без предупреждения  и  кого
охрана не смела  останавливать.  Сириец  морщился  от  боли,  пока  один  из
охранников обрабатывал его раны йодом.
   - Терпи, терпи, - добродушно приговаривал Папаня.
   "Может, этот и  будет  моим  палачом,  -  вдруг  подумал  Сириец,  метнув
подозрительный взгляд на Папаню, -  может,  он  и  выстрелит  мне  в  спину.
Конечно, не он сам, но кто-то из его подонков".
   - Успокойся, - громко сказал он Папане,  когда  все  охранники  вышли  из
комнаты, - я еще в своем уме. Просто  решил  немного  ребят  поучить.  Пусть
побегают, им полезно будет.

Москва. 8 августа

   Он уже собирался уходить домой,  когда  раздался  этот  звонок.  Это  его
испугало и насторожило одновременно. По строгой  договоренности  между  ними
они никогда не  звонили  друг  другу  на  службу.  Мистер  Кларк  работал  в
американском посольстве, и Саша знал, что все телефоны там прослушиваются. А
звонить Саше в Институт США и Канады, где телефоны наверняка прослушивают не
меньше, тоже было нецелесообразно. Хотя подобные контакты между американцами
и сотрудниками института по логике вещей должны были приветствоваться.
   Правда, позвонил не сам мистер Кларк,  а  его  секретарша.  Она  передала
Саше, что сегодня его ждут  в  клубе,  где  состоится  презентация  сборника
какого-то американского профессора, приехавшего в  Москву.  Девушка  любезно
сообщила, что будет присутствовать и господин посол.  Приглашение  уже  было
послано с нарочным, и Саша понял, что придется пойти.
   Ему пришлось отложить все свои планы,  позвонить  жене  и  сообщить,  что
задерживается, а потом тащиться в этот клуб, где он обязательно  должен  был
быть и где, он это подсознательно  понимал,  обязательно  будет  и  дотошный
мистер Кларк, даже если  выяснится,  что  у  посла  сегодня  вечером  важная
встреча в другом месте, а приехавший американец  всего  лишь  специалист  по
бабочкам.
   В прежние времена, при всемогущем КГБ, такие наивные уловки ни за что  бы
не  сработали.  Но  теперь,  когда  столица  была   наводнена   иностранными
гражданами, многие из которых не очень  таясь,  почти  открыто  работали  на
иностранные спецслужбы, а агенты влияния  той  или  иной  разведки  даже  не
считали  нужным  скрывать  свои  взгляды,  работа   контрразведчиков   стала
по-настоящему трудной.
   По  большому  счету,  следовало  бы  арестовать  ряд  высших   чиновников
государства, которые откровенно игнорировали  проблемы  собственной  страны,
лоббируя  интересы  западных   стран.   Примером   подобного   бессовестного
использования своего служебного положения был один из министров  иностранных
дел, который всегда принимал решения, устраивавшие прежде всего американцев,
а уже во вторую очередь думал о собственной стране. Его даже не смущало, что
американцы    неприкрыто    издевались    над    ним,    удивленные    столь
верноподданническим рвением.  Коллеги  открыто  возмущались,  но  ничего  не
менялось. Дело  дошло  до  того,  что  американцы  даже  присвоили  министру
прозвище  Господин  Да,  так  как  на  все  американские  запросы  он  давал
однозначно положительные ответы. В конце  концов  министр  слетел  со  своей
должности под восторженное одобрение и левых, и правых, а его дачу в элитном
поселке Жуковка, охраняющемся как режимный объект,  где  жили  только  самые
высокопоставленные чиновники, просто сожгли, чтобы  не  иметь  по  соседству
такого конформиста.
   Саша не считал себя шпионом. Впрочем, таковым он никогда и не был. Он  не
передавал американцам никаких секретов, даже тех, что  касались  всего  лишь
его института, он не  рассказывал  им  о  Секретных  и  служебных  записках.
Правда, это американцев и не очень интересовало.  Их  больше  волновали  его
отношения с тестем, их  доверительные  разговоры.  Вот  эти  разговоры  Саша
охотно и подробно пересказывал. Он был учеником бывшего министра иностранных
дел и не видел в том, что он делает, ничего  зазорного.  Правда,  американцы
делали  ему  очень  щедрые  подарки  и  часто  приглашали  почитать   лекции
где-нибудь  в  университете  или  выступить   на   престижной   презентации.
Разумеется, дорога и пребывание в Америке щедро оплачивались. Вообще  водить
дружбу  с  американцами  было  выгодно.  Частые  приглашения  на   различные
симпозиумы по всему миру, включение в разные делегации, именные  приглашения
на семью - все это практиковалось для людей, которые  так  или  иначе  могли
быть полезны американцам. Мистер Кларк никогда бы  не  позволил  себе  грубо
потребовать от  Саши  какие-нибудь  документы  или  записи.  Он  никогда  не
позволял себе даже намека  на  служебную  деятельность  своего  подопечного.
Достаточно было и того, что они часто  встречались  в  разных  ресторанах  и
кафе, где обсуждали современные проблемы.
   Разумеется, в беседах говорили и о тесте Саши, занимавшем  такую  большую
должность в руководстве страны.
   Конечно, Саша понимал, что некоторые их беседы выходят за некую грань. Он
сознавал и  то,  что  иногда  слишком  откровенничает  с  мистером  Кларком,
рассказывая ему все новости. Но, во-первых, ему было приятно  встречаться  с
американцем, который всегда делал такие роскошные подарки. Во-вторых, он уже
привык к своему привилегированному положению. Ведь его приглашали на приемы,
устраивавшиеся  в  западных  посольствах,  куда  обычно  не  попадали   даже
руководители  его  института,  а  бывали  лишь  министры  и   послы   других
государств. И, наконец, Саша не скрывал,  что  рано  или  поздно  собирается
переехать со своей  семьей  в  Америку  и  дать  образование  детям  в  этой
свободной стране, что возможно было  только  при  наличии  благожелательного
отношения к себе со стороны американских иммиграционных служб. Наличествовал
и момент  тщеславия,  когда  сравнительно  молодому  человеку  приятно  было
показать степень своей  осведомленности,  поделиться  с  американцем  своими
мыслями, выдавая за них мысли тестя, которые Саша лишь озвучивал.
   Народу собралось много, но он еще издали увидел мистера  Кларка,  который
помахал ему рукой. Опытный американец не стал подходить к нему сразу. Выбрав
время, он подошел к вышедшему на  балкон  Саше,  когда  тот  оказался  один.
Несмотря на работавшие в полную силу мощные кондиционеры, в зале было душно.
   - В этом году в Москве такая духота, - сказал мистер Кларк.
   - Да, - согласился Саша, - я собираюсь уехать  с  семьей  куда-нибудь  на
отдых.
   - Куда, если не секрет? - оживился мистер Кларк.
   - Наверно, на Бермуды, - сказал Саша. - Мы еще там  не  были.  А  реклама
такая заманчивая.
   - Фу, какой ужас, - сморщился мистер Кларк. - Это же моветон,  Саша.  Как
вы можете верить в рекламные ролики туристических компаний. Много  солнца  и
воды. И больше ничего нет. Никогда не доверяйте подобной рекламе.
   - Все равно придется поехать, - с улыбкой заметил Саша. - Я обещал жене.
   - Так в чем дело?  -  удивился  мистер  Кларк.  -  Мой  друг  работает  в
посольстве во Франции. У него  пустует  прекрасная  вилла  во  Флориде.  Два
бассейна, несколько спальных комнат, большой бар, все как полагается. Я  ему
позвоню, и он охотно предоставит виллу в ваше распоряжение.
   - Это неудобно. - Саше уже давно казалось, что он заходит слишком  далеко
в своих отношениях с мистером Кларком.
   - Какие глупости, - отмахнулся тот. - Все нормально. Он же все равно  там
не живет.
   - Нет, это неудобно, - уже более решительно сказал Саша.
   - Я не настаиваю, - улыбнулся мистер  Кларк,  -  посоветуйтесь  с  женой.
Можете взять обоих детей, съездите в Диснейленд. Во Флориде  много  чудесных
парков. Подумайте и решите. Никаких неудобств  вы  не  создаете.  Вилла  все
равно пустует, а мой друг слишком состоятельный человек, чтобы сдавать ее.
   - Мы подумаем, - корректно ответил Саша.
   - И еще, - вдруг сказал мистер Кларк. - Я уже  набросал  статью.  На  мой
взгляд, имеет  смысл  подчеркнуть  не  аспект  самого  существования  малого
ядерного оружия, а возможность его хищения террористами.  Вы  представляете,
какая интересная тема?
   - Да, - испуганно ответил Саша, - но мне кажется, что это невозможно.
   - Почему невозможно? - быстро отозвался его собеседник. - Ведь если такое
оружие создано, то учитывали  возможность  его  транспортировки,  а  значит,
теоретически его можно и украсть.
   - Не думаю, - смутился Саша, - вы же сами говорили, что это фантастика.
   - Я навел справки. -  Кларк  говорил  не  сводя  пристального  взгляда  с
молодого  человека.  -  Наши  ученые  считают,  что  проблема  не  столь  уж
фантастична. Во всяком случае, она определенно более реальна,  чем  Несси  в
Шотландии.
   Саша молча кивнул. Он не знал, что ему говорить. В конце концов,  виноват
был он сам. Это  он  предложил  Кларку  такую  тему,  решив  блеснуть  своей
осведомленностью.
   - Может быть, - нерешительно сказал он.
   - А может, мне поговорить с вашим тестем? - спросил вдруг мистер Кларк. -
Вы ведь знакомили нас. Очень милый человек. Он произвел на меня  впечатление
уравновешенного и аналитически мыслящего политика.
   - Нет, - тут же возразил Саша, - не нужно. По-моему, сейчас у него  много
работы.
   - Летом? - продолжал настаивать Кларк. - Сейчас же пора каникул. В Париже
в августе обычно  бывают  только  туристы.  Все  жители  города  уезжают  на
курорты.
   - У нас не Париж, - возразил Саша, - и у него действительно много работы.
   - Но я слышал, что Президент должен скоро уехать в отпуск. Или он отменил
свое решение? - спросил мистер Кларк.
   - Не знаю, - снова смутился Саша, - но возможно, что отменит. У них много
всяких дел.
   - Да, конечно. Вы подумайте о моем предложении насчет виллы  во  Флориде.
Мой друг будет просто счастлив. Уверяю вас, вы никого не стесните.
   Мистер Кларк отошел от  измученного  собеседника  и,  быстро  пройдя  все
пространство зала, спустился вниз. Сев в автомобиль, он выехал  со  стоянки,
направляясь к посольству. В столь поздний час некоторые окна посольства  еще
светились. Мистер Кларк прошел в один из кабинетов, где горел  свет,  кивнул
сидевшему за столом человеку. Они поднялись и прошли в другую  комнату,  без
окон. Комната была специально оборудована для конфиденциальных  бесед,  и  в
ней работали генераторы шумов, исключавшие возможность прослушивания.
   - Там что-то случилось, - уверенно сказал Кларк вошедшему с ним в комнату
человеку. - У них серьезные проблемы.

Порво. Финляндия. 8 августа

   Когда машина уже свернула к городу, Сухарев вдруг понял,  что  его  будут
искать именно в Хельсинки. Он хорошо знал этот уютный город и  понимал,  что
при желании его найдут довольно быстро.
   Он не сможет спрятаться ни  в  одной  гостинице  города.  Тем  более  что
флегматичная  финская  полиция  может  просто  не  успеть  защитить  его  от
напористых "быков" Сирийца. Не говоря  уже  о  Федоре  Черном,  который  был
доверенным лицом Сирийца в Финляндии.
   - Останови машину, - попросил  он  водителя,  указывая  на  бензоколонку.
Рядом виднелись небольшой магазинчик и кафе. Водитель послушно свернул в  ту
сторону. Через десять минут, с трудом выгрузив свой ящик,  Сухарев  сидел  в
кафе, обдумывая ситуацию. Он понимал, что ввязался  в  смертельную  гонку  и
самым главным его призом  будет  не  ящик,  стоявший  рядом  с  ним,  а  его
собственная жизнь, которую ему придется спасать от боевиков Сирийца. Но  для
этого нужно было как минимум выбраться живым из Финляндии.
   Выбор у него был  невелик,  и  Сухарев  это  знал.  В  скандинавские  или
прибалтийские страны он уехать не мог, у него не было для этого  необходимой
визы. Да и ящик на границе  наверняка  будут  строго  проверять.  Улететь  в
страны СНГ - единственный выход. Куда-нибудь в Киев, где его ждала Надя, или
в Минск, где у него была  достаточно  надежная  явка.  Но  для  этого  нужно
появиться в  международном  аэропорту,  а  там  наверняка  будет  установлен
строжайший контроль и все пассажиры самолетов, летящих в страны  СНГ,  будут
досматриваться не только  финскими  пограничниками  и  таможенниками,  но  и
начавшими на него охоту боевиками.
   Ящик вывезти из Финляндии  невозможно,  он  это  уже  отчетливо  понимал.
Значит, нужно найти удобное место, открыть ящик, припрятать основную  часть,
а  другую,  меньшую  часть  ценностей,  вывезти,  чтобы,  вернувшись  позже,
забирать все сокровище по частям. Но для этого нужно было найти  место,  где
его не потревожат боевики Сирийца.
   Он вспомнил про Порво, небольшой городок, в котором жил один  из  финских
компаньонов их фирмы. К нему не обязательно  ехать,  но  там  есть  довольно
тихие мотели, где можно спокойно разместиться и вскрыть ящик. Он поднялся  и
решительно направился к бармену.
   - Мне нужно разменять деньги, - показал он несколько сотенных  долларовых
купюр.
   Бармен добродушно закивал головой. Здесь часто останавливались  гости  из
России. Деньги можно  поменять  недалеко  отсюда,  но  он  готов  принять  в
качестве платы одну из этих зеленых бумажек, вернув сдачу финскими марками.
   - Машину, - громко сказал Сухарев, - мне нужен автомобиль.
   Бармен не понял, что он хочет, и посмотрел на жену,  стоявшую  в  глубине
кухни. Жена немного понимала по-русски. Она подошла к стойке.
   - Он хочет автомобиль, - объяснила она мужу. - Он хочет, чтобы ты заказал
ему машину. Сухарев показал на свой груз.
   - Большую машину, большую, - сказал он женщине.
   - Вызови из компании  какой-нибудь  микроавтобус,  -  равнодушно  сказала
женщина, возвращаясь на кухню, - только узнай, есть ли у него деньги,  а  то
потом вызов придется оплачивать нам.
   - У него есть деньги, - кивнул муж, - он мне их показывал.
   - Тогда вызывай, - крикнула жена уже из кухни.
   Еще через полчаса Сухарев сидел в небольшом микроавтобусе, и тот вез  его
по направлению к Порво. Городок был очень невелик по российским  меркам,  но
довольно крупный по финским. Приехав в город, Сухарев с помощью  водителя  с
трудом перетащил ящик в один из номеров мотеля.  Им  пришлось  объехать  три
подобных заведения, прежде чем нашелся свободный номер. Летом в этих  местах
бывало много отдыхающих. Найдя наконец искомое, Сухарев щедро расплатился  с
водителем. Было уже поздно, и он попытался открыть ящик, выламывая доски. Но
ящик не поддавался, а Сухарев был так измучен,  что  еле  соображал.  Он  не
решился ночью просить какие-нибудь инструменты и решил  подождать  до  утра.
Стянув с себя пиджак и брюки, он упал на постель и уснул прямо в рубашке.
   Проснувшись утром около семи, он снова попытался взломать ящик.  С  одной
стороны, его мучило любопытство, а с  другой  -  не  хотелось  ломать  ящик,
который мог ему  еще  понадобиться  для  транспортировки  того,  что  в  нем
хранилось. Немного промучившись, он сломал только  одну  доску  и,  просунув
руку,  пытался  нащупать  содержимое,  но   лишь   натыкался   на   какие-то
металлические пластины.
   Чертыхнувшись, он поднялся и отправился в  город.  На  его  счастье,  уже
начали открываться кафе  и  бары.  Он  поменял  деньги,  плотно  позавтракал
напротив мотеля, поджидая, когда начнут открываться и магазины.
   Он снова вернулся в мотель и снова попытался нащупать содержимое, выломав
вторую  доску.  Но  металлическая  пластика,  казалось,  наглухо   закрывала
сокровище. Может, там сейф, с подозрением подумал Сухарев.  Выждав  немного,
он вышел в город, где после некоторых  поисков  приобрел  довольно  солидный
слесарный набор. Вернувшись  в  мотель,  он  запер  дверь  и  наконец  начал
осторожно отдирать доски.
   Отодрав все доски с одной стороны, он убедился, что ошибался. В ящике  не
было сейфа, просто сверху лежала тяжелая металлическая  пластина.  Он  вынул
ее, недоумевая, для чего она здесь, и начал разгребать какую-то  стекловату,
не понимая, почему Сириец так упаковал свои сокровища. И обнаружил...
   Сначала он не поверил своим глазам.  Потом  от  бешенства  начал  крушить
остальные доски, освобождая содержимое ящика от пластин, окружавших груз  со
всех сторон, от специфически скользкой бумаги, которая неприятно  шуршала  и
искрилась, от стекловаты, разбрасывая ее в разные стороны.  И  только  потом
обреченно сел на свою кровать. Он  даже  не  заметил,  как  начать  тихонько
подвывать, словно раненый зверь. Сухарев сидел на кровати и трясся, глядя на
стоявший перед ним предмет. Это было какое-то непонятное сооружение, похожее
на мотор со сложным внутренним устройством и  пультом  управления  с  правой
стороны. Оно стояло перед ним на полу, и он продолжать выть, еще не понимая,
как могла произойти такая глупость. "Мотор" ему был не  нужен.  Он  даже  не
знал, для  чего  он  предназначается  и  зачем  так  необходим  иностранцам,
работавшим с Сирийцем. Сухарев сидел на кровати  и  трясся  всем  телом.  Он
затрясся бы еще сильнее или давно выскочил бы из комнаты, если бы  догадался
хоть на мгновение,  что  стоявшее  перед  ним  устройство  радиоактивно.  Он
облучался, еще  не  сознавая  степени  поражения  своего  организма.  Но  он
продолжал сидеть и выть, даже не пытаясь продумать дальнейшую  линию  своего
поведения.
   У него в душе начинали нарастать злость и обида - прежде всего на  самого
себя. Как он мог даже предположить,  что  Сириец  доверит  свои  собственные
сокровища иностранцам, отправив с ними Сухарева?  Как  ему  могла  прийти  в
голову эта странная мысль о сокровищах? Почему он сломал свою,  в  общем-то,
уже устоявшуюся жизнь? И что  ему  делать  с  этим  непонятным  устройством,
которое наверняка  представляет  какую-то  ценность,  но  которое  абсолютно
никому не нужно в этом маленьком финском городке. Он продолжал выть, пока не
услышал громкий стук  в  стену,  это  возмущались  постояльцы  из  соседнего
номера.
   Оставаться в комнате с этим дурацким  устройством  он  больше  не  хотел.
Поэтому он ударил ногой по прибору, который так переломил его жизнь, и вышел
из  комнаты,  хлопнув  дверью.  Свежий  воздух  немного  отрезвил  его.   Он
чувствовал себя почти пьяным от безысходности, в  которую  сам  загнал  себя
своей дурацкой выходкой. Он ходил по улицам города, засунув руки  в  карманы
брюк и проклиная все на свете. Прохожие в испуге шарахались от него. У  него
были всклокоченные волосы, безумный взгляд; он что-то все время  шептал.  Он
ругал прежде всего самого себя. Только себя. И  чем  больше  он  ходил,  тем