руга в лицо. То есть убийцу подвела эта
роковая случайность. Поскольку весь вагон  был  закуплен  для  курсантов
училища, то любого подозрительного типа, пробежавшего мимо них в момент,
когда включился свет, они бы наверняка запомнили. Но никто по вагону  не
пробегал. Судя по всему, вы были первые, кто столь неожиданно ворвался в
их  вагон  для  преследования  "мифического"  убийцы.  Отсюда  я  сделал
закономерный вывод: убийца не мог пробежать через третий вагон,  не  мог
обойти Кравалиса. Но так как мы с тобой сидели  в  конце  четвертого,  а
мимо нас - это совершенно очевидно - никто не пробегал, то убийца - один
из пассажиров нашей группы. Вот тебе ответ на твой  вопрос:  я  убежден,
что убийца находится среди нас.
   Родионов  невольно  поморщился,  глядя  по   сторонам.   Затем   тихо
проговорил:
   - И ты можешь сказать, кто именно совершил это преступление?
   - Видишь ли, ни у кого нет абсолютного  алиби.  Я  даже  не  стал  бы
вычеркивать из списка подозреваемых Кравалиса.
   - Получается, что подозреваемых шестеро - Кравалис, Беляев,  Борисов,
Кунин, Нелюбов и Деркач. Верно?
   - Нет, не верно. Еще троих следовало бы добавить в  любом  случае.  И
один - под большим вопросом.
   - Я тебя не понимаю.
   - Чтобы нажать на курок  пистолета,  не  обязательно  быть  мужчиной.
Горшмана не задушили, а именно застрелили. Для  этого  не  нужна  особая
физическая сила.
   Поэтому я считаю, что и Алена Новикова, и Елена Анохина вполне  могли
совершить данное преступление.
   - А кто третья?
   - Жена погибшего Юлия Соломоновна.
   - Ты с ума сошел, - оглянулся  на  несчастную  женщину  полковник.  -
Подозреваешь и ее?! Ты же видишь, в каком она состоянии!
   - В моей практике иногда случались подобные вещи, - с серьезным видом
заметил Дронго. - Ей было удобнее всего это сделать. Она сидела в правом
ряду, могла беспрепятственно подняться, сделать всего  несколько  шагов,
выстрелить дважды в мужа, а затем вернуться на свое место и симулировать
сердечный приступ с потерей сознания - чтобы отвести от себя подозрения.
   - Иногда я думаю, что ты ненормальный, - заметил полковник. - А кто у
тебя под большим вопросом? Впрочем, можешь не говорить,  я  догадываюсь.
Это наша Зинаида Михайловна. Можно узнать, почему ты  считаешь,  что  ее
соучастие в убийстве под большим вопросом?
   - В момент аварии она сидела рядом со мной. И когда погас свет,  тоже
сидела рядом. Я чувствовал ее  прерывистое  дыхание,  понимал,  что  она
нервничает.
   И могу  поручиться:  она  никуда  не  отходила  от  меня,  а  значит,
автоматически вне подозрений.
   - Тогда почему она под большим вопросом? По-моему, ты сам сказал, что
ее можно не подозревать.
   - Сказал, - подтвердил Дронго. - Но я имел в виду не ее. Под  большим
вопросом у меня полковник Родионов. То есть я, конечно, ему доверяю,  но
в каждом деле лучше сначала проверить все досконально.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Ничего. Кроме  того,  что  сказал.  Ты  -  представитель  компании,
которая не очень доверяла Горшману. Именно ты  сумел  меня  вычислить  в
Париже и попросил присоединиться к этой странной  туристической  группе.
Именно ты - единственный мой друг  в  этой  пестрой  компании.  С  точки
зрения потенциального убийцы,  все  абсолютно  точно  рассчитано.  Кроме
того, ты сидел в правом ряду и мог пройти по проходу, никого не задевая.
Я уже не говорю о том,  что  в  Горшмана  должен  был  стрелять  человек
достаточно  подготовленный,  который  обязан  был  не   промахнуться   в
абсолютной темноте. Фактов более чем достаточно.
   - Ненормальный, - поморщился Родионов.  -  Ты  совсем  спятил.  -  Он
немного помолчал, затем спросил:
   - А почему ты считаешь,  что  мое  участие  в  убийстве  под  большим
вопросом?
   - Спасибо за то, что не обиделся сразу. Учитывая,  что  я  знаю  тебя
много лет, я поставил под сомнение твое участие в этом убийстве.
   - Я должен тебя благодарить?  -  фыркнул  Родионов.  -  По-моему,  ты
медленно сходишь с ума.
   -  А  по-моему,  ты  ничего  не  понял  в  сегодняшнем  преступлении.
Посмотри,  кто  сидит  в  нашем  вагоне?  Издатель,  бизнесмен,  банкир,
телохранитель, бывший сотрудник разведки, журналист и бывший дипломат. С
точки зрения любого непредвзятого следователя, в  первую  очередь  нужно
подозревать бывшего сотрудника разведки, тем более такого опытного,  как
ты. Кто мог так точно просчитать время и место действия, кто  мог  столь
точно выстрелить в несчастного банкира и, наконец, кому могла  прийти  в
голову шутка с этим реле? Я ответил на все твои вопросы?
   - Получается, что единственный подозреваемый именно я,  -  разозлился
Родионов.
   - Не получается, - возразил Дронго. - Если бы это был ты,  то  мы  бы
уже нашли пистолет. Профессионал не стал бы прятать оружие, он бы бросил
его рядом  с  банкиром,  бросил  бы  прямо  на  пол.  Вот  тогда  мы  бы
действительно подумали, что стрелявший убийца выбросил пистолет и убежал
в другой вагон. А ты профессионал.
   Поэтому я почти на сто процентов уверен, что стрелял не ты.
   - "Почти"? - повторил Родионов резанувшее его слух неприятное словцо.
- Что ж, и на том спасибо.
   - Ладно, не цепляйся к словам, - усмехнулся Дронго.
   В этот момент раздался уверенный голос Мересса.
   - Дамы и господа,  прошу  извинить  нас  за  причиненные  неудобства.
Причины нашей задержки. устранены.  Мы  продолжаем  наше  путешествие  и
прибудем в Лондон с тридцатиминутным опозданием.
   Он сказал это по-французски. Затем уже другой голос начал  переводить
его слова на английский, немецкий и итальянский языки.
   - Слава богу, - громко сказала Анохина.
   Деркач  криво  усмехнулся.  Нелюбов  дремал,  откинувшись  на  спинку
кресла. Но любой внимательный наблюдатель мог бы  заметить,  как  бегают
его глаза под прикрытыми веками. И,  наконец,  в  дальнем  конце  вагона
поднялась Сандра.
   - Сейчас я подам вам чай, - деланно  улыбнулась  девушка  и,  проходя
мимо Кристиана, кивнула ему.
   Тот посмотрел на труп, сидевший рядом с  ним  в  кресле  и  прикрытый
одеялом.
   После чего недоуменно пожал плечами. Приказ Мересса был ясен:  парень
не мог его нарушить. Он  обязан  был  сидеть  около  убитого  до  самого
Лондона, ожидая прибытия представителей английской полиции.

Глава 7

   Когда поезд, набирая  скорость,  начал  движение,  Дронго  подошел  к
Деркачу.
   Устроился рядом. Книгоиздатель взглянул на Дронго и отвернулся,  чуть
усмехнувшись.
   - Снова по мою душу? - спросил он.
   - Мне нужно задать вам еще несколько вопросов, - с невозмутимым видом
ответил Дронго.
   - Валяйте, - согласился  Деркач,  -  все  равно  не  отвяжетесь.  Как
хорошо, что вы оказались в нашем вагоне.  Чувствуешь  себя  хотя  бы  не
таким беззащитным.
   - И часто вас раньше посещало подобное чувство?
   Деркач с интересом взглянул на Дронго, очевидно уловив иронию  в  его
голосе.
   - С вами интересно разговаривать, - заметил он. - Только не нужно все
время язвить. Я не убивал этого толстопузого. Но раз его убили,  значит,
так и должно было случиться. Оплакивать смерть этого типа я не стану. Он
был далеко не ангелом.
   - Потому что не давал вам денег?
   - Успели доложить. И поэтому тоже. В общем,  мне  не  хочется  о  нем
говорить.
   Он был неприятным типом.
   - Но вы решили  отправиться  с  ним  в  совместную  поездку.  Как  вы
решились на подобную поездку?
   - Какую совместную  поездку?  -  усмехнулся  Деркач.  -  Нужно  знать
Горшмана.
   Он с утра до вечера бегает  как  ошпаренный.  Его  и  жена-то  видела
несколько минут в день. У  него  же  всегда  имелась  масса  грандиозных
планов, которые, нужно отдать ему должное, он всегда претворял в  жизнь.
А теперь его убили. И я об  этом  совсем  не  жалею.  Пусть  я  покажусь
монстром, но он был настоящим крокодилом. Хватал все, что плохо  лежало.
И, очевидно, напоролся на такого же аллигатора. Ну и черт  с  ним!  Жену
его жалко, милая женщина. А он был типичная сволочь. Вот и погорел.
   Дронго промолчал.
   - Еще вопросы есть? - с вызывающим видом спросил  Деркач.  -  Или  вы
все-таки считаете, что именно я убил Горшмана?
   - Почему вы поехали в этой компании?
   - Честно? Если хотите,  я  вам  скажу.  Думал  уговорить  Горшмана  и
Беляева выделить ссуду на мое издательство. Но Горшман отказал мне сразу
после нашего приезда в Париж, а Беляев даже не пожелал  меня  выслушать.
Никаких шансов - и  я  понял,  что  нужно  отсюда  убираться.  Что  я  и
собирался сделать, едва приехав в Лондон. Вы же  наверняка  уже  знаете,
что я заказал  себе  билеты  и  собирался  улететь  из  Лондона  сегодня
вечером.
   - Слышал, - кивнул Дронго.
   - А вот теперь не улечу.
   - Не улетите, - согласился Дронго.
   - Все-таки вы меня подозреваете,  -  вздохнул  Деркач.  -  Зачем  мне
убивать вашего  олигарха?  Скорее  я  бы  его  задушил.  Откуда  у  меня
пистолет? Подумайте сами.
   - А почему задушили бы?
   - Я же вам честно сказал, что не любил его. Кстати,  следующим  может
оказаться Беляев. Его не любят примерно так же, как и Горшмана. Он ничем
не лучше, если не хуже.
   - Почему хуже?
   - Он моложе. А молодые всегда бывают большими сволочами, чем старики.
   Учитывая, что они являлись компаньонами... В общем, убийца  наверняка
попытается воспользоваться обстановкой и, вернувшись к нам, убьет еще  и
Беляева.
   - Почему - вернувшись? Вы убеждены, что убийца из другого вагона?
   - Я же всем говорил. Посмотрите внимательно на нашу группу. Не  нужно
корчить из себя всезнайку. Они же все дохлятики. Даже  наш  единственный
"мужчина с ружьем", пардон, с пистолетом. То есть молодой  телохранитель
Беляева - Валя Борисов, который и  с  оружием-то  толком  обращаться  не
умеет. Кто мог убить Горшмана? Уж не наши ли девушки? Или слабак  Кунин?
Нелюбов, злой на весь мир, начал бы стрелять  в  каждого,  будь  у  него
пистолет, но вряд ли решился бы  установить  это  реле.  Кравалис  может
убить словом, а не застрелить из пистолета.
   Скорее стрелять могла одна из женщин,  но  представить,  что  женщина
способна так хладнокровно все рассчитать... Вот поэтому я и уверен,  что
убийца сидит в одном из первых  вагонов.  И  не  теряйте  вы  понапрасну
времени. Идите туда и ищите убийцу там.
   - А как полковник?  -  неожиданно  спросил  Дронго.  -  Разве  он  не
подходит?
   Деркач на секунду замер. Потом неуверенно произнес:
   - Вы же с ним, кажется, друзья...
   - Значит, вы считаете, что он подходит? -  улыбнулся  Дронго.  -  Вот
видите, вы уже сомневаетесь. А если подумать как следует, то  получится,
что каждый из присутствующих мог совершить это убийство.
   - Мог, - согласился Деркач. - Но не совершал. Убийцы среди нас нет.
   - Я учту ваше мнение, -  сообщил  Дронго,  поднимаясь.  -  Только  не
рассказывайте о том, как вы  ненавидели  Горшмана  при  его  вдове.  Это
доставит ей мало радости, - Не принимайте меня за идиота,  -  огрызнулся
Деркач.
   Дронго прошел в конец вагона, где все еще лежала в беспамятстве  Юлия
Соломоновна, сраженная горем. Рядом сидели Алена и Елена Анохина.  Алена
держала в своих руках руку несчастной вдовы, словно  пыталась  взять  на
себя часть ее боли. Дронго поманил к себе Новикову.  Та  отпустила  руку
вдовы, поднялась и, тряхнув волосами, подошла к Дронго.
   - Может быть, нам лучше выйти? - неожиданно предложила она. - Хочется
курить, а в салоне сейчас дымить не стоит - она в таком состоянии...
   - Идемте, - согласился Дронго.
   Они вышли в тамбур, соединявший четвертый вагон с вагоном-рестораном.
   Алена достала сигареты, щелкнула зажигалкой, затянулась.
   - Хотите что-то спросить? - с явным вызовом проговорила она.
   - Хочу, но не знаю, как вы будете реагировать.
   - В таком случае попытайтесь. Может быть, я и отвечу.
   - Почему Беляев ударил Нелюбова?
   - Потому... - Она отвернулась, затянувшись, немного помолчала.  Потом
произнесла:
   - Вы ведь умный человек. Наверняка все поняли. Зачем же спрашиваете?
   - Он вас оскорбил.
   - Он сказал то, что думают другие.
   - Вы были близки с Беляевым?
   Она снова помолчала.
   - Была, - ответила наконец. - И сейчас близка.
   - Вы с ним дружите?
   - "Дружите"?..  -  Она  усмехнулась.  -  Какое  интересное  слово  вы
подобрали.
   Любой другой бы наверняка спросил, не была ли я его любовницей.
   - Мне не нравится это слово, - признался Дронго. -  Оно  -  от  слова
"любовь", а мы превратили его в синоним содержанки. Тогда как  идеальная
супруга - это всегда хорошая любовница.
   - Спасибо, - едва заметно усмехнулась Алена. - Мы  давно  планировали
эту поездку. Но Петр Леонидович женат, и мы не имели права забываться. В
общем, я получила приглашение на  эту  поездку  в  качестве  независимой
журналистки. А в Париже мы все время были вместе.
   - Горшманы знали об этом?
   - Знали, конечно. Сначала догадывались, потом все поняли. По ночам  я
приезжала к нему в номер. Два раза мы  вместе  обедали  и  ужинали.  Все
четверо.
   Юлия Соломоновна -  удивительная  женщина.  Чуткая,  деликатная.  Она
делала вид, что ничего  не  происходит.  Вообще,  по-моему,  вся  группа
догадывалась, но все молчали. И только Нелюбов  иногда  ворчал.  Но  он,
по-моему, ненавидит всех на свете, а больше всего -  банкиров.  Не  знаю
почему, но он не мог даже  спокойно  разговаривать  с  ними.  Его  прямо
трясло от ненависти.
   - Вы не знаете почему?
   - Понятия не имею. И свою ненависть к  ним  он  перенес  и  на  меня.
Поэтому я не очень удивилась, когда он мне так грубо  ответил.  Но  Петр
Леонидович не думал, что  Нелюбов  позволит  себе  такой  грубый  выпад.
Поэтому он его и ударил.
   - Вы давно знакомы с Беляевым?
   - Полтора года. Он не мог решиться на развод. У него  двое  маленьких
детей.
   - Это всегда сложная проблема,  -  согласился  Дронго.  -  А  Борисов
постоянно общается со своим патроном?
   - Нет, не постоянно. Но достаточно  часто.  Он  выполняет  функции...
скорее помощника или секретаря, чем телохранителя. Валя хороший  парень,
немного бесхарактерный, но хороший. Я слышала, что он раньше работал  на
таможне.
   - Вы ходили в "Ритц" пешком?
   - Беляев предлагал присылать за мной машину, но мне не хотелось. Ведь
наши отели находились совсем рядом. Я выходила из "Интерконтиненталя"  и
доходила до Вандомской площади за несколько минут. А утром  возвращалась
к себе, чтобы другие не догадались.  Возвращалась  к  завтраку.  Но  мне
кажется, что все равно все догадывались о наших отношениях.
   - Вы присутствовали при разговорах Горшмана с Беляевым?
   - Да, несколько раз.
   - О чем они говорили? Меня интересуют не столько их  беседы,  сколько
их тон, настроение обоих, отношение друг к другу.
   - Я все равно не  прислушивалась  к  их  разговорам.  Но  они  обычно
разговаривали очень тихо. Вернее, больше  говорил  Беляев,  а  Александр
Абрамович его слушал. Иногда вставлял какие-нибудь фразы. Он  вообще  не
любил много говорить. Но они очень дружили. Я  слышала,  как  часто  они
смеялись, шутили. Они ведь были компаньонами, и  Беляев  доверял  своему
напарнику.  Он  мне  несколько  раз  говорил,  что  преклоняется   перед
талантами Александра Абрамовича. Рассказывал о гениальности  Горшмана  в
экономических  вопросах.  Говорил,  что  без  Александра  Абрамовича  их
компания ничего не стоит. Он его очень уважал.
   - А как он относился к Юлии Соломоновне?
   - Нормально. Она вообще очень деликатная и тонкая женщина.
   - Как вы думаете, кто мог убить  Александра  Абрамовича?  Это  сделал
кто-то чужой - или кто-то из своих?
   - Чужой вряд ли, - сразу ответила Алена. - Чужой не мог знать, кто  и
где сидит. А убийство совершили в темноте. Вы же видели, что нам показал
бригадир.
   Кто-то вставил реле в соседнем вагоне, устроил короткое замыкание  и,
воспользовавшись аварией, убил Горшмана. Это мог сделать только один  из
наших.
   - Тогда я должен у вас спросить, кого вы подозреваете?
   Алена потушила сигарету. Повернулась к Дронго.
   - Никого. Я никого не подозреваю.  Но  мне  кажется,  что  Александра
Абрамовича не очень любили в группе.
   - Почему?
   - Сама не понимаю. Люди вообще... странно устроены.  Такое  ощущение,
что им нравится  состояние  перманентной  ненависти.  Я  часто  обращала
внимание, как многие в нашей группе  менялись,  когда  речь  заходила  о
Горшмане. Все признали, что он очень умный человек, блестящий экономист.
Но все его не любили. Может, потому, что он  добивался  гораздо  больших
успехов, чем все остальные.
   - Кажется, Бальзак сказал, что зависть  толкает  людей  ничтожных  на
мелкие и гадкие поступки, а людей великих побуждает к  соперничеству,  -
вспомнил Дронго.
   - Вот-вот. Горшману завидовали, вернее, не хотели признавать  за  ним
права на лидерство. Может, поэтому угрожали и Петру Леонидовичу.
   - Когда ему  угрожали?  -  тотчас  же  спросил  Дронго.  -  Во  время
поездки?
   - Да. Ему позвонили в номер отеля, когда  я  была  у  него.  -  Алена
покраснела. - Извините, - пробормотала она, - но я  слышала  по  голосу,
как он нервничал, отвечая на этот звонок. Он несколько раз  переспросил,
с кем именно говорит. Потом замкнулся  в  себе  и  ничего  не  стал  мне
рассказывать. И только после моих уговоров  рассказал,  что  ему  звонил
неизвестный, который предостерегал его от поездки в Лондон.
   - Он не сказал почему?
   - Сказал. Они с Горшманом должны были подписать какое-то соглашение.
   Звонивший не хотел,  чтобы  они  его  подписывали.  Кажется,  он  ему
угрожал. Я вообще думаю, что убийца мог целиться в Петра Леонидовича,  а
случайно попал в Горшмана. Они ведь сидели  рядом.  Состав  дернулся,  и
убийца случайно попал не в того, в кого хотел.
   - Как вы думаете, кто мог совершить это преступление?
   - Не знаю. Мне  даже  страшно  подумать,  что  кто-то  из  наших  мог
решиться на такое. Я не могу никого назвать. Не могу. Извините меня.
   - Я вас понимаю. Скажите, Алена, что вы думаете об Анохиных?
   - О ком вы спрашиваете? О Зинаиде Михайловне или о ее дочери?
   - Мне интересно ваше мнение об обеих дамах.
   - Старшая Анохина  -  довольно  эксцентричная  особа,  неискренняя  и
лживая.  А  ее  дочь  очень   закомплексована,   но   производит   более
благоприятное впечатление, хотя временами бывает похожа на мать.
   - Они к вам плохо относились?
   - Ужасно. Зинаида Михайловна, по-моему, вообще с трудом выносила  мое
присутствие. Ей казалось,  что  такие,  как  я,  отбивают  потенциальных
женихов у ее дочери. Стоило мне ответить на какой-нибудь вопрос  Кунина,
как ее буквально начинало колотить. Поэтому я обходила стороной  Андрея,
хотя он ко мне был явно неравнодушен. А мне он не нравится.
   - Я могу спросить почему?
   - Я отвечу. Он не лидер по натуре.  Хороший  парень,  очень  хороший.
Говорят,   был   неплохим   дипломатом,   знает    иностранные    языки,
предупредительный, вежливый, из хорошей семьи. Но в  нем  нет  какого-то
главного для мужчины качества. Я даже не знаю, как это назвать... В  нем
нет мужской силы, своеобразного мужского куража.  Он  просто  правильный
мальчик, правильный мужчина, но не более того. А мне такие не нравятся.
   - Вы думаете, у Беляева есть такой кураж?
   - Да, безусловно. И у Горшмана был. Этакое ощущение мужской силы. Оно
не обязательно совпадает с горой бицепсов. Но каждая женщина чувствует в
настоящем  мужчине  нечто  привлекательное.  Это  как   запах,   который
невозможно описать словами. Кажется, скоро мы выберемся наконец из этого
тоннеля.
   - Через несколько  минут,  -  согласился  Дронго.  -  У  меня  к  вам
последний вопрос. Борисов оставался с хозяином в "Ритце" или приезжал  к
нему по утрам?
   - Оставался. Рядом с номером Беляева  имелся  специальный  номер  для
телохранителей. Борисов все время жил там.  Он  знал,  что  по  ночам  я
прихожу к его патрону, - Алена поправила прическу,  -  он,  конечно  же,
знал. Но делал вид, что ни о чем  не  подозревает.  По-моему,  он