то сидел на полу и тяжело дышал.
   Офицер закончил читать. Посмотрел на Дронго.
   - Вы знаете, что здесь написано?
   - Примерно, - выдохнул Дронго.
   - Это правда?
   Дронго тяжело поднял руку, показал в сторону летного поля:
   - Вы еще сомневаетесь? Вы же сами слышали, что говорил ваш полковник.
   - Слышал, - помрачнел офицер.
   Он стоял над Дронго, словно решая  для  себя  какую-то  трудную  дилемму.
Потом принял решение. Протянул поспешно,  словно  боясь  передумать,  бумаги
Дронго.
   - Возьмите и уходите.
   Дронго уже ничто не могло удивить. Он попытался усмехнуться  и  не  смог,
болели разбитые губы.  Он  потрогал  правый  передний  зуб.  Кажется,  кулак
Мамонтова оставил даже  более  яркую  память,  чем  он  предполагал.  Дронго
протянул руку, забрал документы и тяжело поднялся. Он был  весь  в  крови  и
грязи. Документы наконец были у него.
   - Уходите, - повторил офицер.
   - Нет, - возразил Дронго, - я не могу выйти  в  таком  виде.  Меня  сразу
арестуют. Вызовите машину "Скорой помощи", скажите им, что я  пострадал  при
взрыве. Мы выйдем с вами в вестибюль.
   Офицер промолчал. Он снова выбирал приемлемый вариант. Наконец сказал:
   - Ладно, пойдем вместе.
   Дронго оперся о стенку. Болела правая сторона тела. Может, у него сломано
ребро? Он посмотрел на Мамонтова.
   - Еще живой, - сказал он. - Как быть с ним?
   Офицер отвернулся, ничего не сказав. Видимо,  документ,  прочитанный  им,
оказал на него шокирующее воздействие.
   Дронго подобрал пистолет офицера и  протянул  его,  возвращая  владельцу.
Тот, взяв оружие и уже не  колеблясь,  протянул  Дронго  его  пистолет,  тот
самый, который был отобран у лже-Светловой. Они вышли из туалета и  пошли  к
вестибюлю. Дронго подумал, что в этот раз ему  повезло.  И  снова  попытался
улыбнуться. И опять улыбка отозвалась мучительной болью по всему телу.
   Идти мимо дежурного в тот раз было нельзя. Они  вышли  с  другой  стороны
здания на привокзальную площадь. Проходившие  мимо  люди  огорченно  кивали,
считая, что  перед  ними  жертва  взрыва.  Офицер  подозвал  одну  из  машин
частников.
   - У вас есть деньги? - спросил он у Дронго.
   - Есть, - кивнул тот.
   - Уезжайте!
   Дронго тяжело забрался в машину.
   - Ты мне все чехлы перепачкаешь, - огорченно сказал частник.
   - Ничего, - улыбнулся кровавым ртом Дронго, - я тебе все оплачу.
   Он посмотрел на стоявшего рядом офицера.
   - Как ваша фамилия?
   - Майор Дмитриев, - ответил офицер.
   - Спасибо вам, майор Дмитриев, - сказал он на прощание, когда машина  уже
тронулась с места.
   - Куда едем? - спросил водитель.
   - Сначала в больницу, - устало выдохнул Дронго, закрывая глаза.
   Теперь документы были у него в кармане.

38

   Министр иностранных дел внимательно  читал  документы.  Он  сразу  понял,
какой взрывной силой обладают эти смятые, грязные листки бумаги.  Вчитываясь
в каждую строчку, он отчетливо представлял, какой именно скандал разгорится,
если документы будут опубликованы. Или даже просто сведения о них просочатся
куда-нибудь.
   Закончив читать, он поднял глаза на  сидевшего  перед  ним  человека.  Во
взгляде министра было нечто зловещее и пустое одновременно. Он был  в  своем
любимом полосатом костюме и несколько старомодном галстуке.
   - Что с вашим лицом? - спросил министр.
   - Катался на карусели, - ответил Дронго в ожидании следующего вопроса.
   Министр аккуратно  сложил  все  листки  в  одну  папку.  Скрепил  большой
скрепкой. Он не знал, что говорить. Впервые в жизни он не знал, как  следует
вести себя в такой ситуации. С одной стороны, сидевший  перед  ним  человек,
рискуя собственной жизнью, сумел узнать, что именно происходит в  городе.  С
другой,  оглашение  подобных  документов  означало  крах  всей  политической
системы нынешней власти. В том числе и его собственную отставку.  И  поэтому
он  тяжело  молчал,  обдумывая,  как  лучше  выйти  из   положения,   понеся
минимальные потери.
   Министр никогда не был особенно близок ни с нынешним  президентом,  ни  с
его аппаратом. Когда разваливалась огромная страна,  он  был  уже  почти  на
самой вершине власти. Но развал  больно  ударил  и  по  его  карьере.  После
августа девяносто первого его хотели  назначить  министром  иностранных  дел
СССР. Но тогда у президента не было ни сил,  ни  возможностей.  В  последние
месяцы своего правления Первый и одновременно  Последний  президент  страны,
бывший реформатор,  бывший  член  Политбюро,  бывший  партийный  функционер,
бывший перестройщик, бывший... это слово можно было ставить много раз. Одним
словом, человек, пытавшийся реформировать систему  и  невольно  уничтоживший
страну из-за своего неумения, предложил ему должность министра.
   И не сумел его назначить. Тогда  против  выступили  руководители  ведущих
стран мира и уже диктовавший положение  бывший  президент  США,  позвонивший
последним президенту СССР и  настоятельно  посоветовавший  не  делать  столь
опрометчивого шага.  Президент  работал  раньше  директором  ЦРУ  и  знал  о
некоторых связях будущего министра с КГБ.
   Именно тогда он и получил назначение в разведку, став ее руководителем  и
заместителем Председателя КГБ. Потом разведку и контрразведку поделили, и он
оказался во главе  отдельного  ведомства.  Нужно  отдать  ему  должное.  Он,
единственный из новых руководителей послеразвального периода, не  только  не
разрушил,  но  и  укрепил  разведку,  не  став  изгонять  лучшие  кадры   по
идеологическим мотивам.
   Перед  самыми  выборами  президент,  которого  явно  компрометировал  его
министр иностранных дел, получивший во всем мире прозвище "Господин  Да"  за
постоянное потакание интересам заокеанских партнеров,  был  наконец  снят  с
работы, и руководитель разведки перешел на  должность  министра  иностранных
дел. Теперь, читая документы, он понимал, какие катаклизмы может вызвать  их
публикация.
   Но сделать вид, что ничего  не  произошло,  просто  невозможно.  Сидевший
перед ним человек с разбитой физиономией не будет молчать.  Если  уничтожить
документы, значит, нужно принимать решение  и  по  этому  человеку.  Никаких
других вариантов просто не существует. Видимо, это понимал и его собеседник.
   - Интересные документы, - тяжело сказал министр.
   Дронго молчал. Он понимал, какая дилемма  у  министра,  и  не  хотел  ему
помогать в выборе вариантов.
   - Кто поручится за их подлинность? - наконец сумел найти  удобный  вопрос
министр.
   - Погибшие члены группы Славина, - ответил Дронго. - Если этого мало,  то
и ваш бывший сотрудник - Надежда Коврова. По-моему, достаточно свидетелей.
   - Не нужно так горячиться, - нахмурился министр.
   - Я не спешу. Просто  я  жду,  когда  вы  наконец  примете  решение.  Эти
документы нужно срочно опубликовать.
   - Сначала их нужно показать президенту, - возразил министр.
   - Вы думаете, он их не знает?
   - Думаю, нет.
   - И план операции "Возвращение Голиафа" был разработан без его участия?
   - Он ничего  не  знает,  -  терпеливо  сказал  министр,  которого  начала
беспокоить подобная настырность. - Я покажу ему  документы  послезавтра,  на
заседании Совета Безопасности.
   - Там будет директор ФСБ?
   - Конечно, будет.
   - Вы видели подпись - внизу на документах? Знаете, чья это рука?
   - Это его заместитель.
   - И вы полагаете, что заместитель действовал без согласия своего шефа?
   Министр смутился. Потом осторожно сказал:
   - Все может быть. Я постараюсь показать их президенту, а он пусть решает,
что с ними делать. Я его знаю, он будет категорически против таких методов.
   - У вас хороший президент, - иронично сказал Дронго.
   Министр усмехнулся. Он оценил иронию гостя.
   - Хорошо, - сказал он, ударив короткой пухлой рукой по папке с  бумагами,
- я попрошу приема у президента завтра.
   - Можно один вопрос?
   - Можно, - разрешил министр.
   - Почему не сегодня?
   - Сегодня у него занят день,  -  ответил  министр.  -  Он  встречается  с
премьером. Завтра я пойду к нему на прием.
   - Я могу вам завтра позвонить?
   - По прямому телефону, - напомнил министр.
   - Да, конечно, - он поднялся. - Вы не сказали еще своего мнения.  Что  вы
сами обо всем этом думаете?
   Министр поднялся не спеша. Взял папку, посмотрел на стоявшего  перед  ним
Дронго.
   - Мне говорили, что иногда вы бываете несносны.
   - Я принимаю это как ваш ответ, - улыбнулся на прощание Дронго. -  Вы  не
знаете, где лежит Зиновий Михайлович? Я хотел бы его навестить.
   - Не знаю. Позвоните завтра моему помощнику, он скажет адрес.
   - Еще один,  последний  момент.  Следующий  взрыв  назначен  на  двадцать
седьмое. Вы не  боитесь,  что  они  решат  в  этот  раз  убрать  кого-то  из
политических деятелей нынешнего режима,  взорвав,  например,  его  служебную
машину?
   Министр не изменился в лице. Просто повернулся и пошел к  выходу.  Уже  у
двери он обернулся.
   - Думаю, вы понимаете, что все свои предположения  обязаны  оставить  при
себе.
   - Это приказ?
   - Это совет. - Министр вышел из комнаты.
   Оставшись один, Дронго потрогал свою распухшую губу. Даже врачи ничего не
смогли сделать. Так будет еще несколько дней. Будем надеяться,  что  Зиновий
Михайлович сумеет поправиться. Нужно действительно узнать его адрес.
   А министр, уже сидя в своем автомобиле, подумал, что  не  стоит  огорчать
президента   подобными   документами.   Он   начнет   реагировать    слишком
эмоционально, может сорваться, а у него и без того  слабое  здоровье.  Лучше
поберечь нервы президента до выборов. Уже в первом туре все  будет  ясно.  А
кто пройдет во второй, кто сможет стать победителем?
   Если у президента будут хоть  какие-то  шансы  на  окончательную  победу,
тогда он отнесет  эти  документы  ему  на  стол.  Если  шансы  будут  у  его
соперников, документы появятся в газетах, что нанесет страшный  удар  и  без
того шатающемуся колоссу. А если президент вообще не пройдет во второй  тур,
на чем настаивают аналитики, и не удастся  подтасовать  результаты  выборов,
тогда документы могут попасть и к лидеру оппозиции. Он может вполне  оценить
нового министра иностранных дел и даже рекомендовать Государственной Думе, в
случае своего избрания, оставить столь нужного человека  на  этой  должности
министра.
   "Торопиться в таких случаях не следует, - подумал министр.  -  Это  может
только навредить". Завтра он, конечно, не пойдет к  президенту.  Это  Дронго
считает, что можно бегать к президенту по каждому пустяку, отвлекая  его  от
важных дел. Министр не  любил  суетиться.  Длительное  пребывание  на  посту
руководителя разведки научило его  сразу  не  принимать  решений.  В  каждом
варианте возможны... варианты. В каждом решении есть свои подводные камни  и
свои течения. Главное, определить, куда и зачем они вынесут. А потом решать,
к какому именно берегу ему хочется приплыть.

39

   Совещание Совета Безопасности уже заканчивалось. Президент,  разгневанный
третьим взрывом подряд, потребовал ввести в Москве особый  режим,  проверять
всех  прибывающих,  особенно  кавказцев.  Были  в  очередной  раз  полностью
перекрыты  границы  с  Абхазией  и  Азербайджаном,  отменены  рейсы  в   эти
республики,  сокращены  рейсы  в  Грузию  и  Армению.  Всех  прилетающих  из
Дагестана проверяли особенно тщательно. Разрешалось  патрулирование  городов
не только усиленными нарядами сотрудников милиции, но и военных патрулей.  В
некоторых городах Северного Кавказа вводился комендантский режим.
   По   предложению   министра   обороны   были   развернуты   Таманская   и
Кантемировская дивизии.  В  Чечне  усилилась  бомбежка  районов  и  сел,  не
желающих подписывать мирное соглашение с правительством Доку Завгаева.
   И в этой обстановке сессия НАТО объявила  о  приеме  в  свои  ряды  новых
членов - Чехии, Польши и Венгрии. Всерьез рассматривался вопрос о  приеме  в
эту организацию стран Прибалтики. В Москве  все  громче  раздавались  голоса
оппозиции. Первым предложение о введении  чрезвычайного  положения  высказал
премьер. Он употребил это выражение как опасный фактор роста  напряженности,
но слово было уже произнесено.
   Выступающие один за другим делали акцент именно на  этом  слове,  пытаясь
подчеркнуть, что речь идет прежде всего о безопасности  государства,  словно
выборы президента, которые должны  были  состояться  меньше  чем  через  три
недели, могли серьезно помешать этой  безопасности.  Подчеркивалось,  что  в
подобных условиях цивилизованные страны  не  проводят  выборов.  Приводилась
масса исторических  примеров,  ссылки  на  известных  политических  деятелей
прошлого.
   Президент сидел молча. Под конец заседания у него не было сил,  чтобы  не
только высказаться, но и выслушать чью-то точку зрения. Он  сильно  сдал  за
последние годы.  Еще  в  бытность  свою  партийным  функционером  он  как-то
сдерживался, старался  не  злоупотреблять  спиртным,  но,  став  фактическим
правителем огромной страны, проявил некоторые качества, уже заложенные в нем
природой,  -  властолюбие,  самодурство,  злопамятность.  Вдобавок  ко  всем
порокам прибавился самый существенный - он не  просто  начал  злоупотреблять
спиртным, он начал напиваться до политических скандалов в мире.
   Это был старый, больной, опустошенный человек. Когда-то он был сильным  и
смелым лидером, любившим брать  на  себя  ответственность.  Он  был  честен,
прямолинеен, смел. Он был настоящим  народным  вождем,  прошедшим  испытание
огнем и водой. И народ любил его, справедливо считая своим лидером. А  потом
началось испытание медными  трубами,  которое  не  каждый  мог  выдержать  и
которое окончательно погубило этого,  в  общем-то,  порядочного  и  хорошего
человека.
   Сейчас, слушая своих министров, он впервые ясно ощутил, что остался почти
один. Они были где-то далеко, на другой планете.  Он  знал,  что  не  сможет
победить. Знал это по всем графикам  и  прогнозам,  по  всем  показателям  и
опросам. Но он знал и другое. Не победить  он  не  может.  Его  политическое
поражение будет не просто поражением президента на выборах. Это будет крахом
всех сидящих вокруг этого длинного стола.
   Каждый из сидевших за столом, или  почти  каждый,  знал,  что  при  любом
мало-мальски  объективном  расследовании  они  предстанут  перед  судом   за
совершенные деяния. Расстрел парламента из танков,  начало  войны  в  Чечне,
бомбежки собственных городов и деревень, массовая коррупция - они-то  знали,
как много можно вспомнить их грехов - тайных и явных.
   И понимали, что расследование  приведет  их  на  скамью  подсудимых.  Они
твердо знали, что вся их дальнейшая карьера, благополучие, просто нахождение
в этой стране зависят только от одного человека - президента. В  случае  его
поражения список их грехов будет слишком длинным.
   Вариантов было всего  два.  Первый  -  ввести  чрезвычайное  положение  и
отменить выборы. Это был долгий и тяжкий путь. Весь мир  начал  бы  обвинять
нынешнюю власть в нарушении  законности.  Поднялась  бы  вся  оппозиция,  от
доморощенных демократов до неистовых радикал-коммунистов.  Против  выступили
бы средства массовой  информации.  Но  это  был  самый  приемлемый  для  них
вариант.
   Второй вариант - победить на выборах.  Он  был  нереален  и  эфемерен.  А
главное, только отодвигал агонию. Даже если  президенту  удастся  удержаться
еще на несколько лет, то и тогда, после их завершения,  он  просто  вынужден
будет уступить место кому-то другому, более молодому,  а  это  автоматически
все равно означало  агонию  существующего  режима.  И  главное,  Для  победы
пришлось бы очень потрудиться, подтасовав результаты по многим округам.
   При любом другом раскладе и другом варианте, даже если к власти  каким-то
чудом приходил бывший союзник  президента  или  кто-то  из  демократов,  все
сидящие за столом маршалы и  генералы  были  обречены.  И  эта  обреченность
накладывала отпечаток на их лица.
   Президент  внимательно  выслушал   всех.   Последним   выступал   министр
иностранных дел. Когда он начал говорить, сидевший  напротив  директор  ФСБ,
как-то особенно неприязненно посмотрев  на  него,  что-то  написал  в  своем
блокноте. Министр говорил долго  и  нудно.  Он  рассказывал  всем  известную
проблему с НАТО, объяснял позицию страны на переговорах. Его почти никто  не
слушал. Министр уже заканчивал говорить,  когда  в  зал  стремительно  вошел
пресс-секретарь. Многие невольно вздрогнули. Сюда обычно никто не  смел  так
входить. И тем более  беспокоить  президента.  Все,  кто  мог  это  сделать,
находились в этой комнате. Хотя был еще  один,  который  был  ближе  всех  к
президенту. Это  был  начальник  его  личной  охраны.  Он  вошел  следом  за
пресс-секретарем и быстро подошел к директору ФСБ, что  еще  больше  удивило
присутствующих.
   Министр иностранных дел настороженно следил за ними.
   - Что случилось? - спросил недовольно президент.
   У пресс-секретаря тряслись руки, дрожало лицо, прыгали щеки.  Он  пытался
что-то сказать, но не  мог.  В  отличие  от  него  начальник  личной  охраны
президента что-то быстро говорил директору ФСБ.
   - Объясните, в чем дело? - спросил президент, уже начиная нервничать.
   Директор ФСБ встал и, даже не спросив разрешения, пошел к выходу.  Вместе
с начальником личной охраны.
   - Подождите! - закричал президент.
   Пресс-секретарь  положил  ему  на  стол  трясущимися  руками  сегодняшние
газеты. "Независимая",  "Московский  комсомолец",  "Правда",  "Комсомольская
правда", "Труд". Везде большими заголовками было набрано: "План "Возвращение
Голиафа" провалился". Министр иностранных дел закрыл глаза.  "Сукин  сын,  -
подумал он, вспомнив о Дронго, - он все-таки сделал копию и отправил  ее  во
все газеты".
   Все ошарашенно смотрели друг на друга.

***

   Дронго проснулся в этот день позже обычного.  Он  побрился,  принял  душ,
оделся, посмотрел на часы. Был уже двенадцатый час. Он спустился вниз, чтобы
купить газеты, и увидел огромные заголовки о  плане  "Возвращение  Голиафа".
"Неужели министр пошел на такой скандал?" - изумленно подумал он. Дронго был
профессионалом и знал, что может получиться в результате такого эксцесса.  И
профессионал в нем убивал всякую другую  личную  заинтересованность,  всякие
побудительные мотивы к действию, даже во имя  благой  цели.  Он  никогда  не
передал бы материалы в газету, не позволил бы  себе  сделать  подобного,  не
поговорив с министром. Что вообще происходит?
   Ответ он нашел в "Комсомольской правде".  Оказалось,  что  сегодня  утром
шесть московских газет получили по  факсу  компьютерный  подробный  текст  о
плане "Возвращение Голиафа". Специальная проверка, уже начатая  сотрудниками
ФСБ, показала, что в компьютер крупнейшего информационного агентства, обычно
поставляющего информацию ведущим газетам страны,  была  заложена  программа,
которая должна была сработать  именно  сегодня.  И  она  сработала,  передав
сообщение в шесть московских газет. Кроме "Известий", решивших  не  печатать
подобный текст и передавших материал в ФСБ, остальные пять газет  напечатали
его в полном объеме.
   Он с ужасом представил, что сегодня творится в Москве. Что  происходит  в
Европе. Как реагируют во всем мире. Дронго понял и другое. Старший лейтенант
Виноградов сумел-таки достать своих врагов  и  после  смерти.  Это  он  ввел
специальную  программу,  уже  не  надеясь  на  успешную  встречу  с  Дронго.
Программу с таким расчетом, чтобы она сработала двадцать пятого числа.
   "Нужно позвонить министру, - подумал Дронго. - Тот наверняка считает, что
я нарушил их негласные соглашения". Он поспешил к  телефону,  набрал  прямой
номер.
   - Это я, - сказал Дронго. - Вы читали сегодняшние газеты?
   - Конечно. Я сначала думал, что это вы. Потом понял, кто это мог сделать.
Мальчишка свалил наше правительство.
   - Какое правительство? - не понял Дронго.
   - Я вам скажу, что будет завтра во всех газетах.  И  во  всех  сообщениях
мировых информационных аг