, глядя безумным взглядом  на  стоявших
перед ним мужчин - Аббасова, Габышева, Альтмана.
   Было  видно,  как  нервничает  Раис  Аббасов,  как  дрожат   руки   у
протирающего очки Альтмана, как побледнел Владимир Габышев.
   - Кто это? - спросил Ахмедов еще раз.
   - Я сомневался, будучи не уверен в  своих  предположениях,  -  сказал
Дронго, - но на перилах я нашел каплю воска, а  среди  документов  школы
обнаружил очень интересный приказ, изданный три года назад. После  этого
сомнений уже не было.
   - Вы сказали, кто-то из одноклассников, - напомнил Ахмедов, -  Фазиль
сидел с нами в кабинете в наручниках. Остались трое - Аббасов, Габышев и
Альтман. Кто из них? - он протянул руку по направлению к ним.
   - Да, - сказал Дронго, - это ее бывший одноклассник. Только  его  нет
среди тех, на кого вы показываете. Позвольте вам представить еще  одного
одноклассника Кирсановой. Это оставшийся в живых Рауф  Самедов.  Вот  он
перед вами, - и Дронго эффектно развернул стоявшего рядом с ним сторожа.
   - Мансур? - удивленно спросил директор. - Не может быть!
   - Он стал таким после падения, - пояснил Дронго,  -  очевидно,  он  и
раньше был замкнутым человеком. А после падения стал совсем  другим.  Вы
приняли его на работу три года  назад  летом,  и  тогда  же  выдали  ему
дубликат трудовой  книжки,  якобы  утерянной  им  во  время  бегства  из
Карабаха. Все это зафиксировано в ваших приказах.
   Сторож стоял, отпустив голову. На  нем  был  темный  халат.  Заросшее
лицо, нестриженая голова. Он не решался смотреть в глаза окружающим.
   - Почему вы решили, что он убийца? - все  еще  не  верил  услышанному
Ахмедов.
   - Сейчас я все объясню, -  ответил  Дронго,  и  в  этот  момент  Раис
Аббасов, шагнувший к сторожу, вдруг спросил:
   - Рауф, неужели это ты?
   Сторож поднял голову. Они смотрели друг другу  в  глаза.  Потрясенный
Раис отступил на шаг.
   - Это ты, - прошептал он, напуганный  внезапным  воскресением  своего
бывшего товарища, - это ты.
   - Не может быть, - громко сказал Габышев, - этого не может  быть.  Он
ведь погиб в горах.
   Сторож обернулся, метнул горящий взгляд на Габышева. Тот вздрогнул от
неожиданности. Он тоже узнал эти глаза. Габышев был более  хладнокровен,
но и на него подействовал вид несчастного.
   - Так значит, это ты убивал, - сжал зубы Габышев, - ах ты...
   Он шагнул вперед и замахнулся на убийцу.  Тот  вдруг  сжался,  словно
вспомнив детство, когда Габышев был гораздо сильнее его.
   - Вова, - крикнул Альтман, - не смей!
   Габышев  обернулся,  опустил   руку.   Альтман   оттолкнул   его   от
несчастного.
   - Рауф, - сказал он участливым тоном, - как  же  ты  мог?  Почему  ты
скрывался все это  время?  Почему  работал  здесь  и  никому  ничего  не
говорил?
   - Я.., у.., я... - пытался что-то произнести Рауф, потом скривился  и
проскулил:
   - Вы меня бросили одного...
   - Нет, нет! - взволнованно воскликнул Альтман. - Мы тебя  искали,  мы
думали, ты погиб. Мы искали тебя до ночи. Честное слово искали.  Как  ты
мог такое подумать! Мы не знали, как тебе помочь.
   - Я там был.., две недели.., был там... - Рауф плакал.
   Альтман подошел ближе и дотронулся до него. Убийца вздрогнул.
   - Мы виноваты, - сказал Леонид, -  мы  очень  перед  тобой  виноваты,
Рауф. Прости нас, если можешь. А мы постараемся простить тебя.
   Убийца вздрогнул. Оглянулся по сторонам.
   - Нет, - сказал он убежденно, - не нужно мне ваше прощение. Я их сам,
вот этим ножом... Я их всех убил...
   - Альтман! - крикнул Дронго, понявший,  что  сейчас  может  произойти
непоправимое.
   Вейдеманис бросился к Леониду и сильно толкнул его, тот упал на  пол.
И в этот момент в руках убийцы сверкнул нож.
   - Нет, - крикнул Ахмедов, - не нужно!
   - Я их всех убил! - закричал убийца. - Это я сделал!
   Он поднял нож и резким движением правой руки  вонзил  лезвие  себе  в
грудь, прямо в сердце, и тут же рухнул, как подкошенный.
   - Нет! - крикнул Альтман, пытаясь вскочить на  ноги,  но  его  держал
Вейдеманис. - Пустите меня к нему, нет! - он громко заплакал.
   Габышев подошел к лежавшему на полу убийце и молча встал перед ним. К
нему подошел Аббасов и, уткнувшись другу в  плечо,  зарыдал,  содрогаясь
всем телом. Габышев стоял и молча смотрел на убитого.
   Вейдеманис  наконец  отпустил  Альтмана.  Тот,  вскочив,  бросился  к
упавшему, очевидно, рассчитывая ему помочь. Но помочь  несчастному  было
уже невозможно. Он умер почти мгновенно, вонзив нож  в  свое  измученное
сердце.
   Ахмедов ошеломленно взглянул на Дронго.
   - Как вы его вычислили? - почему-то шепотом спросил майор.
   - Долго  рассказывать,  -  отмахнулся  Дронго,  -  сейчас  не  место.
Организуйте людей, чтобы они унесли отсюда тело  Рауфа.  И  найдите  его
сестру. Пусть хотя бы похоронят его достойно. Желательно  уже  в  другой
могиле, а не в той, где он якобы был похоронен.
   - Да, да, - конечно, - сказал Ахмедов, - да, мы  все  сделаем,  -  он
стал неожиданно  мягким  и  предупредительным,  настолько  потрясла  его
произошедшая трагедия.
   - А потом соберите всех наверху, - добавил Дронго, - я  расскажу  вам
печальный конец этой истории.

ЭПИЛОГ

   Через час они сидели в кабинете физики. Все, кто принимал  участие  в
сегодняшних событиях. Оставшиеся выпускники некогда  дружного  класса  -
Аббасов, Габышев, Альтман  и  освобожденный  от  наручников  Магеррамов.
Потрясенные женщины - Света Кирсанова, Ольга  Рабиева  и  Лейла  Алиева.
Майор Ахмедов со своим заместителем. Директор школы. За последней партой
сидел  Вейдеманис,  печально  смотревший  на  это   последнее   собрание
сегодняшнего вечера. Была уже полночь. Муж Ольги несколько  раз  звонил,
требуя, чтобы выпустили его жену.  Наконец  ему  разрешили  подняться  и
присоединиться к ним. Он сидел рядом  с  супругой,  -  сжимая  ей  руку,
словно пытался, отвлечь от печального  рассказа  Дронго.  Приехавший  за
Лейлой брат не стал подниматься наверх.  Он  сидел  в  машине  и  слушал
музыку. Впрочем, никто и не настаивал. Кирсанова жила одна, и поэтому за
ней никто не приехал. Лишь ее мама несколько раз звонила  по  мобильному
телефону, беспокоясь, что с дочерью что-то произошло.
   Светлана  уже  пришла  в  себя  и  успела  рассказать,   что   начала
подозревать сторожа, когда он прошел мимо, взглянув на нее тем особенным
взглядом, каким смотрел только обожавший ее Рауф.  Об  этом  она  хотела
сказать Дронго, но передумала, решив, что все проверит сама. И когда она
столкнулась с Рауфом в конце коридора второго этажа и громко позвала его
по имени, он обернулся, и сомнения исчезли. Однако она  повела  себя  не
правильно, испугавшись его вида и безумного  взгляда.  Именно  тогда  он
бросился на нее и едва не задушил. Однако, когда она потеряла  сознание,
он убежал на первый этаж, где и спрятался  в  своей  комнате.  Оставался
последний акт драмы, все ждали объяснений  Дронго.  Он  вышел  к  доске,
словно ученик перед началом ответа на  трудный  экзаменационный  вопрос.
Затем подошел к учительскому столу и посмотрел на собравшихся.
   - С самого начала я не хотел сюда приезжать, -  признался  Дронго,  -
мне казалось странным и даже невероятным, что в  группе  людей,  которые
много лет знали друг друга, мог появиться маньяк-убийца. Я был абсолютно
убежден, что маньяками становятся в тридцать лет. Этого не бывает.
   - Чикатило было больше, - сказал раздосадованный  Ахмедов,  -  и  он,
между прочим, имел семью и вел себя, как нормальный человек, а  оказался
убийцей-извращенцем.
   - Вы только подтверждаете мою теорию. Чикатило всегда был  таким.  Он
лишь искусно маскировался. В том числе и перед семьей. Ведь было  в  нем
нечто внушающее доверие, если ему верили несчастные жертвы. И  не  одна.
Но при этом Чикатило убивал незнакомых людей,  у  него  была  внутренняя
потребность маньяка  получать  сексуальное  удовольствие  от  насилия  и
убийства. А в нашем случае убийцей двигали совсем другие чувства. Вполне
очевидно, что здесь главной мотивацией его поступков была месть. Он ведь
не просто убийца, он убийца, который убивает только в определенные  дни,
убийца который выбирает свои жертвы из числа хорошо знакомых людей.
   Все слушали молча. Ольга вытирала слезы и,  затаив  дыхание,  слушала
рассказ. Она чувствовала рядом плечо мужа, и это ее  успокаивало.  Лейла
сидела, мрачно уставясь в одну точку. Кирсанова, казалось,  превратилась
в каменную статую. Известие о  смерти  Рауфа  вызвало  у  нее  шок,  она
окаменела в своем горе. Магеррамов, еще не успевший прийти в  себя,  все
время ежился, словно  ему  было  холодно.  Аббасов  сидел  с  отрешенным
выражением лица. Лицо Габышева напоминало застывшую маску.  Альтман  все
время снимал очки, чтобы их протереть, и было видно, как иногда  у  него
на глазах появляются слезы.
   - Меня все время волновал один и тот же вопрос, - продолжал Дронго, -
почему убийства начались именно три года  назад.  Ведь  если  у  каждого
преступления бывают веские мотивы, то их нельзя держать в  себе  столько
лет, так сказать, копить про запас. Согласитесь, что  глупо  убивать  за
детские шалости людей, давным-давно ставших взрослыми. Но потом я просто
переставил эти убийства местами, и все встало на свои места.  Ведь  труп
Рауфа тогда не нашли. По словам Аббасова, он был  в  смешных  коричневых
ботинках. Спустя несколько месяцев был обнаружен какой-то  труп,  и  для
опознания вызвали Раиса Аббасова, как старшего в той  самой  группе.  Но
Аббасов признался в разговоре с Ахмедовым сегодня  вечером,  что  ужасно
боится смотреть на покойников. Из чего я мог сделать вывод,  что  он  не
слишком приглядывался к погибшему Рауфу.
   Несчастный жил один. У него была трудная жизнь. В детстве он  потерял
отца, потом мать. Сказалась и любовь к Светлане  Кирсановой.  Он  видел,
как она кокетничала с  Габышевым  и  Керимовым,  даже  не  глядя  в  его
сторону. В последнюю ночь перед восхождением он пришел к ней. Я не знаю,
что между ними было...
   - Все, - глухо произнесла Светлана, - все, что бывает между  мужчиной
и женщиной.
   -  Извините,  -  нахмурился  Дронго,  -  я  не  хотел   вдаваться   в
подробности.  Но  вы  поступили  тогда  мудро,  если   мне   разрешается
прокомментировать эту ситуацию. Может, вы что-то почувствовали. Говорят,
женщины интуитивно чувствуют, когда мужчины искренни. Одним  словом,  вы
подарили ему последнюю счастливую ночь в жизни.
   - Не правда, - сказала Кирсанова тем же ровным голосом, - это он  мне
подарил одну ночь. Только одну ночь, когда я чувствовала себя человеком,
а не красивой куклой.
   Габышев закусил губу, но не повернул головы в ее сторону.
   - Это было в ночь перед восхождением в  горы,  -  уточнил  Дронго,  -
потом они собрались вместе. Представляете, в  каком  он  был  состоянии?
Ведь к тому времени было ясно, что, в общем, жизнь его не удалась. Он не
сумел получить  нормального  образования,  жил  и  работал  в  Сумгаите,
приезжал в родной город лишь изредка. А его друзья стали  прокурорами  и
начальниками  отделов.  Неожиданно   Светлана   подарила   ему   радость
перспективы. Он хотел верить в лучшее, поверить в себя. И тут неожиданно
Ларченко стал  вспоминать,  как  опозорился  Рауф  в  детстве.  Это  его
взбесило. А потом Габышев стал делать намеки в отношении Светланы.
   - Я никаких намеков не делал, - вставил Габышев.
   - Делал, - сказала Альтман, взглянув  на  него  с  отвращением,  -  я
помню, как ты все время хвастался перед ребятами.
   - Это уже не важно, - прервал их Дронго,  -  главное,  что  он  очень
страдал. И вы знаете, я сразу поверил Аббасову, когда он рассказал,  что
Рауф сам сорвался с горы.  Кому  нужно  было  толкать  своего  товарища,
рискуя быть замеченным в подобном преступлении? Его никто не  сталкивал,
он споткнулся сам. И никакого убийства не было.  Он  сорвался  вниз,  но
остался жив. Каким образом, мы, возможно, никогда не узнаем. А потом  он
долго выбирался оттуда. Вы же его видели. Он сказал, что провел там  две
недели. Его невозможно было узнать. Очевидно, он надел свои  ботинки  на
кого-то другого.  Меня  насторожило,  когда  Аббасов  сказал,  что  труп
разложился. Труп не мог так  быстро  разложиться  в  горах,  там  всегда
холодно. Значит, я мог предположить, что это не был труп Самедова.
   Во-первых,  Аббасов  не   очень   разглядывал   разложившийся   труп.
Во-вторых, сестра Рауфа не участвовала в опознании, а в-третьих, главным
доводом были эти  ботинки.  Очевидно,  уже  тогда  Самедов  решил  таким
образом остаться неузнанным, чтобы  позже  приступить  к  плану  мщения.
Эксперты дали заключение о смерти Самедова по  показаниям  его  друга  и
сестры, которая даже не входила в морг.
   После падения в нем произошли необратимые  изменения.  Ему  казалось,
что теперь все перед ним в долгу,  что  друзья  бросили  его  умирать  в
горах. Как он выжил, можно  только  догадываться.  Но  теперь  он  хотел
отомстить. Конечно,  директор  не  имел  права  принимать  человека  без
документов, но во время войны, когда в республике миллион беженцев,  кто
обращает внимание на такие формальности? Нового  сторожа  приняли  ровно
через пять месяцев после падения Рауфа Самедова. При этом у  новичка  не
было документов, и приказом ему выдали дубликат трудовой книжки.
   В феврале следующего года произошло первое убийство. И первым  должен
был умереть Олег  Ларченко.  Убийца  пришел  в  гостиницу,  и  Ларченко,
конечно, открыл дверь, услышав, что  его  бывший  одноклассник  оказался
жив. И был убит. Потом пришла очередь Рамазановой. В  воспаленном  мозгу
убийцы, очевидно, была картина: он сидит раздетый и ждет своего  отца  с
одеждой. Рамазанова тогда над ними жестоко посмеялась. Может, в горах он
все время видел эту  картину  и  ждал  своего  умершего  отца  с  другой
одеждой. Не знаю, что он чувствовал, но могу предположить, какой ад  был
у него в душе. Эльмира оказалась следующей.
   А потом  была  очередь  Керимова.  Для  Самедова  этот  прокурор  был
воплощением успеха. Он добился всего, чего не смог добиться сам Рауф. Он
все время издевался над ним, демонстрировал свою силу. Когда погас свет,
мы все поняли, что он не мог "выключиться сам по себе. Таких  совпадений
не бывает. Но даже тогда мы подозревали  не  того,  кто  имел  доступ  к
подсобке  и  вполне  мог  воспользоваться  другим   ключом,   а   бывших
одноклассников, не замечая, что это  противоречит  очевидным  фактам.  Я
думаю, что он сумел как-то заинтересовать Игоря Керимова,  сообщив  ему,
что хочет рассказать об убийствах. Прокурор был  человеком  самолюбивым,
ему не терпелось похвастаться своими  успехами  в  раскрытии  очередного
запутанного дела. Он пошел на третий этаж, никого не предупредив. Убийца
отключил свет и поднялся следом. А потом  спустился  вниз  и  по  дороге
зажег свечу. Я тогда обратил внимание на слова директора о том,  что  на
первом этаже ему встретился сторож со свечой в руках. Интересно, что эту
свечу сторож должен был зажечь в своей  комнате,  находящейся  в  другом
конце коридора, а потом пронести сквозь столпившихся в  коридоре  людей.
Но его не было в коридоре первого этажа. Все, кто там был, говорили, что
там было темно.
   А убийца в это время спустился вниз по лестнице и зажег  свечу  между
вторым и первым этажами, а спускаясь,  держался  за  перила  и  случайно
капнул воском от свечи. Это и стало одним из главных  доказательств  его
вины. Ведь свеча была только у сторожа. Ни у кого другого ее  просто  не
могло быть. Я обнаружил воск на перилах второго этажа.  И  наконец,  мне
помог майор Ахмедов, который в разговоре со мной вспомнил, что на первом
этаже было темно, а сторож спускался сверху.  Сверху,  хотя  должен  был
принести свечу из своей комнаты. Он же не держит  свечи  в  каком-то  из
классов?
   Кирсанова в разговоре с нами вспомнила про костюмированный бал, когда
она узнала Рауфа по глазам. Очевидно, нечто подобное произошло и теперь.
Она его узнала. И этим нарушила установленный ритуал. Я думаю,  что  его
следующей жертвой в будущем году стал  бы  Владимир  Габышев.  Рауф  был
недостаточно здоров, чтобы отказаться от  убийств,  но  и  не  настолько
болен,  чтобы  не  понимать,  как  следует  скрываться.  У   него   была
болезненная страсть к этой школе, где все началось и где таятся  причины
его душевых потрясений.
   Конечно, он не хотел убивать Кирсанову. Но когда она его  узнала,  он
испугался, что она его выдаст. И в тот момент, когда он начал душить ее,
разум окончательно покинул его. Он не был шизофреником в  полном  смысле
этого слова, он был одержим манией  мести.  Вы  говорили,  Ахмедов,  что
слышали про теорию Фрейда. Теперь представьте себе мальчика, у  которого
все не получается в детстве, который тайно  и  безнадежно  влюблен,  над
которым смеются все его одноклассники. Добавьте к этому тяжелые семейные
обстоятельства. И падение  с  горы,  когда  он  чудом  остался  жив,  но
повредил себе голову. И вы получите не просто  неудачника,  но  человека
вне общества.
   - Не правда! - выкрикнула Ольга. - Мы его все любили. Не  правда.  Мы
хотели его вытащить из пропасти, мы .. - она  заплакала,  -  он  не  был
убийцей, не был.
   - Увы, правда, - строго сказал Дронго, - он был убийцей.
   - У вас не правильный вывод, - заметил Габышев, все еще  не  глядя  в
сторону Кирсановой. - Вы хотите доказать  нам,  что  все,  у  кого  было
сложное  детство,  должны  страдать  комплексом  неполноценности  и,   в
конечном итоге, превратиться в  злодеев?  Я  вам  приведу  массу  других
примеров.
   - Не нужно, я их знаю. Кто-то из великих даже сказал, что  несчастное
детство для человека - лучшая школа. Он вырастает закаленным и не боится
жизненных испытаний. Но одни закаляются, а другие ломаются. Вот в этом и
вся разница. У вашей подруги  Ольги  было  столько  всяких  испытаний  в
жизни, а она осталась человеком. Достойным человеком.
   Муж Ольги, сидевший рядом, обнял жену, словно собираясь  защитить  ее
от всех несчастий на земле. Она благодарно улыбнулась.
   - Наверно, он тронулся, - мрачно предположил  Габышев,  -  я  бы  его
никогда не узнал.
   - Он сохранил остатки разума,  чтобы  действовать  логично  для  всех
последующий преступлений, - ответил Дронго,  -  эта  жажда  мщения  была
единственной силой, заставлявшей его жить.
   - Как страшно, - сказала Лейла,  -  значит,  можно  прожить  и  такую
жизнь. Как мы были жестоки.
   - При чем тут его жизнь? - повернулся к ней Габышев. - Просто ему  не
повезло. Навалились на его голову все  несчастья.  Это  судьба,  она  не
зависит от человека. Бывают несчастливые судьбы. Любой человек  ломается
под ударом судьбы, - он говорил достаточно громко,  чтобы  его  услышала
Кирсанова, которая тоже не смотрела в его сторону.
   - Нет, - возразил Дронго, - не любой, - он показал в  конец  комнаты,
где за последней партой сидел задумавшийся Вейдеманис.
   - Можно я расскажу про тебя? - спросил он у Эдгара.
   - Валяй, - кивнул тот.
   - Мой друг Эдгар Вейдеманис, - показал на своего напарника Дронго.  -
Несколько лет назад врачи нашли у  него  злокачественное  образование  в
легком. Они не давали ему  ни  единого  шанса.  Даже  в  случае  срочной
операции. За то, что он был сотрудников КГБ,  его  уволили  с  работы  и
заставили уехать из Латвии после распада страны. Его бывшая жена от него
ушла, оставив ему несовершеннолетнюю дочь, и в довершении ко всему мафия
едва не убила его девочку.  Как  вы  считаете  -  не  слишком  ли  много
испытаний для одного человека? А ведь он выстоял.
   Все смотрели на Вейдеманиса. Он понял, что  должен  сказать  какие-то
слова в ответ. Он поднялся и глухо произнес, показывая на Дронго.
   - Мой друг, человек, который спас сначала меня, потом  мою  семью.  У
него тоже нелегкая жизнь. Дважды он был ранен, один раз едва не погиб. В
него стреляли, на него охотились  с  вертолетов,  его  топили,  убивали,
ненавидели. Но он остался таким, каким  вы  его  видите.