Тогда за его расследование была назначена награда в миллион
долларов. Удалось неопровержимо доказать причастность к  убийству  некоторых
государственных структур. Видимо, это кому-то не понравилось. И в машине,  в
которой я должен был уехать в аэропорт, был оставлен "сувенир".  Вот  и  вся
история.
   - И как вы спаслись?
   - Это вам действительно так интересно?
   - Просто важно знать, как действовать в таких случаях.
   Дронго взглянул в глаза министру. Тяжелое  лицо  с  несколькими  висящими
подбородками, мясистые , щеки и глаза непонятного цвета, смотревшие  в  упор
на него.
   - Вас так убивать не будут, - медленно сказал Дронго.  -  Вам  это  ни  к
чему.
   - А как будут?
   Они смотрели в глаза друг другу.
   - В авиационной катастрофе. Или в автомобильной. Вы слишком много знаете.
И слишком известный человек.
   - Спасибо. Надеюсь, вас не будет где-нибудь поблизости?
   Взгляды  обоих,  казалось,  обладали  какой-то  магически  завораживающей
силой.
   - Нет, - спокойно ответил Дронго, - меня в любом случае рядом не будет. В
этом варианте мой вопрос будет решен еще раньше вас.
   - Это как-то успокаивает, - заметил министр, - но вы не ответили  на  мой
вопрос. Как вам тогда удалось спастись?
   - Чудом. Просто иногда в жизни бывают такие чудеса. В машине  сидели  два
человека. Мужчина и молодая девушка. А я вышел купить  газеты.  И  именно  в
этот момент он завел машину. После взрыва я понял, что  мне  нужно  уходить.
Никакой мистики, обыкновенное везение.
   Министр ничего не ответил. Просто поднялся и пошел к выходу  из  комнаты.
И, уходя, все-таки обернулся и попрощался:
   - До свидания, сейчас сюда придет ваш будущий связной.
   - До свидания, - чуть привстал Дронго на прощание.
   Министр вышел из комнаты, и Дронго остался один. Он сидел спиной к двери,
но не оборачивался, понимая, что  в  этой  комнате  за  ним  могут  следить.
Степень его откровенности с министром зависела от самого собеседника. От его
вопросов и ответов. Если человек, с которым беседовал Дронго, желал получить
объективную, но очень беспокойную правду, он ее получал. Если  желал  порцию
спасительного обмана - тоже получал. Но с непременным условием  знания  того
обстоятельства, что  рассказанное  именно  ему  -  порция  обмана  из  всего
приготовленного для этого человека блюда. Таковы были правила  игры,  и  все
соблюдали их, не особенно возражая.
   Дронго услышал,  как  за  спиной  открылась  дверь.  Он  не  шевельнулся.
Раздались чьи-то быстрые шаги. Он по-прежнему сидел, не поворачивая  головы.
И лишь когда раздался голос,  он  удивленно  посмотрел  на  своего  будущего
связного.
   - Давайте познакомимся, - сказала женщина лет сорока.
   Он встал. Впервые в жизни ему  придется  работать  с  таким  связным.  Он
раньше работал с женщинами, но это были неприятные воспоминания. Дважды  его
напарницы погибали. В первом случае это была Натали. Воспоминание о  ней  до
сих пор оставалось внутри ноющей болью. Да и со  второй  напарницей  ему  не
повезло. Тогда, в Бельгии, она все решила за свое начальство. Правда, иногда
женщины помогали ему, и это было тоже очень важно. Он смотрел  ей  в  глаза.
Глаза у нее были непонятного стального цвета.  Он  думал,  что  такие  глаза
бывают только у мужчин. Они были  спокойными  и  умными,  смотрели  на  него
внимательно, словно изучая. Ему  понравились  эти  глаза.  У  "пустышек"  не
бывает таких глаз. Длинные светлые волосы были собраны  в  тугой  узел.  Она
была довольно высокого роста, хотя ходила на каблуках.
   - Добрый вечер, - ответил он и, не удержавшись, спросил:
   - Неужели они не могли прислать хотя бы одного мужчину?
   С этого вопроса началось его знакомство  с  Надеждой.  И  его  дальнейшая
работа.

6

   Два дня Орловский и Агаев потратили  на  поиск  настоящих  "авторитетов".
Столица давно была разделена на враждующие группировки, у каждой из них  был
свой  определенный  район  и  свои  места   базирования.   Базой   чеченской
группировки традиционно считалась гостиница "Украина".
   Но после двух  взрывов  подряд  искать  там  "авторитетов"  было  наивно.
Милиция и  ФСБ  начали  массовую  проверку,  устраивали  облавы,  выставляли
дополнительные посты.  Многие  главари  преступных  кланов  решили  покинуть
город, перебираясь в  более  спокойные  места.  Несмотря  на  подключение  к
поискам обоих офицеров ФСБ, профессионалов из МУРа, выйти  на  руководителей
чеченской мафии в Москве так и не удавалось.
   В этот вечер Славин, как всегда задержавшись  на  работе,  вышел  позднее
обычного.  Прошел  к  стоянке  ФСБ,  где  находилась  его  машина,  запустил
двигатель и вдруг почувствовал за спиной чье-то дыхание.
   - Сиди спокойно, дорогой, -  сказал  незнакомец.  -  Мы  с  тобой  должны
немного покататься.
   - Почему? - спросил подполковник, уже догадавшийся, кто его "гость".
   - Меня уважаемые люди послали. Говорят, скажи Владимиру  Сергеевичу,  что
мы хотим с ним встретиться. Два дня ваши  сотрудники  вместе  с  МУРом  весь
город перетряхивают, ищут каких-то "авторитетов". А разве у  чеченцев  могут
быть "авторитеты"? У нас просто есть уважаемые люди, которых мы ценим за  их
ум и дружескую помощь.
   Славин выехал со стоянки.
   - Куда дальше? - спросил он.
   В зеркале заднего обзора он видел  лицо  незваного  гостя.  Обычное  лицо
сравнительно молодого человека. Встретив такого в толпе, он  решил  бы,  что
перед ним либо русский, либо белорус. Чеченец был светлый, со  светло-карими
глазами и хорошо говорил по-русски.
   - Сначала на Мосфильмовскую,  -  предложил  сидевший  на  заднем  сиденье
пассажир, - а потом я тебе покажу дорогу.
   Поражало не само присутствие чеченца на охраняемой стоянке ФСБ, а то, как
быстро другой стороне удалось установить,  кто  руководит  группой  офицеров
ФСБ,  так  желающих  встретиться  с  руководителями   чеченских   преступных
группировок в Москве.  Впрочем,  в  последние  два  года  Славин  ничему  не
удивлялся.
   Во время боев у чеченской стороны находили даже карты Генерального  штаба
России. Всепобеждающий вирус коррупции, проникший на театр военных действий,
сделал из героических прорывов  армии  посмешище,  из  военных  планов  дети
делали "журавликов", а самые секретные поручения Генштаба и ФСБ почти  сразу
становились известны чеченскому командованию.
   Уже после начала войны никто не хотел признаваться,  что  поводом  к  ней
была чеченская нефть, транспортировка которой шла  через  Чечню,  и  амбиции
двух президентов -  российского  и  чеченского.  Каждая  сторона,  напротив,
говорила о законности именно  своего  режима,  обвиняя  своих  соперников  в
чудовищных преступлениях.
   Когда они подъехали на Мосфильмовскую, незнакомец  назвал  другой  адрес;
Славин повернул туда. Пока незваный гость вел себя спокойно, не угрожал и не
особенно нервничал.
   - Слушай, к кому мы едем? - спросил подполковник.
   - Там узнаешь, - загадочно сказал чеченец. -  Мы  обещаем,  что  с  тобой
ничего не будет.
   - Надеюсь, - пробормотал Славин, внимательно следя  за  дорогой.  Он  уже
давно заметил следовавший за ними темно-синий "Вольво-960". Когда он свернул
в один из переулков и "Вольво" свернул за ним, сомнений уже  не  оставалось.
За их машиной кто-то следил.
   - Это ваши ребята на "Вольво" за мной увязались? - уточнил Славин.
   - Я же тебе сказал: не беспокойся. Все будет нормально.
   Они въехали в какой-то двор, и к машине подошли двое парней. Знаками  они
попросили Славина выйти из машины и, проведя дворами, усадили в микроавтобус
"Фиат". Они еще довольно долго куда-то ехали, и наконец  парни,  сидевшие  с
двух сторон, вышли, предлагая Славину следовать за ними.
   Славин  вылез  и  оглянулся.  Машина  снова  стояла  во  дворе  какого-то
незнакомого трехэтажного дома. Приехавшие с ним ребята показали ему на  дом,
сами остались на месте. У входа его встретил еще один парень и так же  молча
показал, куда идти. Наконец он оказался в большой  комнате,  где  за  столом
сидели двое.  Один  был  молодой,  лет  двадцати  пяти  -  тридцати.  Другой
постарше, ему было лет пятьдесят. Густая  борода  и  усы  делали  его  облик
особенно колоритным.
   - Здравствуй, подполковник, - сказал он. -  Извини,  что  доставили  тебя
сюда таким необычным способом.
   - Ничего, - сказал Славин, усаживаясь за  стол,  -  видимо,  у  вас  были
основания.
   - Да уж, - усмехнулся бородатый, - основания были. Сейчас милиция  каждый
час облавы проводит. По всей Москве чеченцев избивают. Дети  многих  честных
людей боятся в школу  ходить.  Как  только  узнают,  что  чеченец,  начинают
издеваться или избивать. А в Москве знаешь сколько чеченцев живет?
   - Представляю, - вздохнул  Славин.  -  А  что  вы  хотели?  Это  ответная
реакция. Заодно, вместе с вами, бьют азербайджанцев, лезгин, аварцев, считая
их почти вашими родственниками. Я сегодня видел сводку  по  городу.  Знаете,
скольким вашим на базарах и в магазинах головы проломили?  Считают,  что  вы
эти взрывы в городе организовали.
   - Поэтому мы тебя и позвали, - нахмурился бородатый. - Только из-за этого
мы вдвоем в Москву вернулись. Чтобы с тобой встретиться.  Твои  офицеры  уже
два дня контакты ищут. Весь МУР перетряхнули. А мы с тобой поговорить хотели
без свидетелей. Нам лишние люди ни к чему. Поэтому мы узнали, кто  командует
этими офицерами, и вызвали сюда именно тебя. Как думаешь, правильно сделали?
   - Это зависит от цели нашей встречи, - заметил Славин. -  Я  ее  пока  не
знаю.
   - Это ты должен говорить. Ты ведь хотел с нами встретиться. Хотя  нет.  У
нас тоже такое желание возникло. Мы хотим тебе правду рассказать.
   - Я знаю, - спокойно ответил подполковник, - сейчас  вы  мне  расскажете,
что эти взрывы организовали совсем другие люди.
   Бородатый  усмехнулся.  Молодой  по-прежнему  молчал,  не  сводя  глаз  с
подполковника.
   - Умный ты, - сказал бородатый. - Сам догадался или помогли?
   - Какая разница. Я просто  рассуждал,  как  нормальный  человек.  Сколько
таких, как ты, людей у чеченцев? Один процент, ну пусть два, ну пусть  пять.
А все остальные? Как им жить, как учить детей в школе, общаться с людьми? Да
и вы не дураки, чтобы такое организовывать. Понимаете ведь отлично, в  какие
античеченские погромы все это может вылиться.
   - Правильно говоришь, - согласился бородатый. - Мы тебя сюда  позвали  не
из-за себя. Наше дело такое: либо сегодня  убьют,  либо  завтра.  Либо  свои
пристрелят, либо милиционеры что-нибудь придумают. Но при чем тут дети? Там,
в метро, дети погибли, женщины, старики. Мы проверили всех наших людей.  Это
чеченцы не делали. Никто не мог такую вещь сделать. На войне  мы  сражаемся,
когда нас убивают, и мы убиваем, но вот так,  подло,  чтобы  детей  убивать,
такого мы не могли сделать.
   - Я так и думал.
   - Мы из-за этого тебя и  позвали.  Хотим,  чтобы  ты  понял.  Чтобы  всем
рассказал - чеченцы не подлецы. Среди нас есть убийцы, есть грабители,  чего
там скрывать. Можно подумать, среди  других  народов  их  не  бывает.  А  те
ребята, которые в Чечне воюют, - те настоящие герои. Они не как мы  умирают.
В Чечне сейчас люди за свободу воюют. Но взрывать детей мы не умеем. Ни мы и
ни те ребята, которые там воюют. Хочу, чтобы ты понял. Такого мы сделать  не
могли. Это кто-то другой делает и нам все пришивает.
   - А вы знаете кто?
   - Если бы знали, - нахмурился чеченец.  -  Знаешь,  какие  убытки  несем?
Миллиарды. Все магазины закрыли, все лавки. Милиция  избивает  наших  ребят,
ломает стекла, мешает торговать. Мы не знаем кто, а если узнаем, сами глотку
перегрызем, чтобы на нас не сваливали в следующий раз.
   - А может, нам лучше заключить  мирный  договор  на  время?  -  улыбнулся
Славин.
   - Какой договор? - нахмурился молодой. - Я говорил, с  этим  кагэбэшником
ничего нельзя иметь общего, - почему-то по-русски  сказал  он,  обращаясь  к
своему напарнику. Может, для того, чтобы его понял подполковник.
   - О чем говоришь? - не понял и бородач. - Какой договор?
   - Давайте вместе искать этих подонков. Мы со своей стороны,  а  вы  -  со
своей. Судя по всему, организация  дела  у  вас  поставлена  серьезно.  Если
смогли мою группу просчитать, узнать, кто ее возглавляет, устроить встречу -
значит, информаторов у вас хватает. И даже  среди  наших  сотрудников  тоже.
Поэтому, ребята, не будем друг другу бабки забивать. Я все равно после того,
как мы закончим операцию, начну искать, каким образом и  через  кого  вы  на
меня вышли. Не обижайтесь, поймите  меня,  это  моя  работа.  Я  это  обязан
сделать. А вы, при ваших связях, можете ощутимо помочь всем нам.  И  себе  в
том числе. Давайте вместе искать того, кто мог устроить такой взрыв в метро.
   - Мы уже ищем, - сказал молодой. - Сами найдем - сами разберемся.
   -  Глупо,  -  убежденно  возразил  Славин.   -   Вы   убьете   нескольких
исполнителей, а об этом никто не узнает. Наоборот, скажут,  чеченцы  лютуют.
Нельзя так делать. Нужно, чтобы этих людей арестовали. Чтобы все узнали, что
это не вы сделали. Что у этого чудовищного преступления были заказчики.
   - Он правильно говорит, - кивнул старший из собеседников. - Нужно  искать
не тех, кто эту бомбу принес в метро, а тех, кто им заплатил за это деньги.
   - Они всегда все  говорят  правильно,  а  потом  нас  же  и  обвиняют,  -
огрызнулся молодой. - Не верю я ему. Он  тоже  нас  обманывает,  как  и  все
остальные. Ему важно  только  свое  следствие  закончить,  найти  виноватых.
Стрелочников. Кто бомбу подложил. А больше его  ничего  не  интересует.  Ему
ведь полковником стать нужно.
   - Врешь! - разозлился Славин. - Я в метро был в тот день. Все сам  видел.
Врешь, негодяй, мне нужны виноватые не потому, что мне за это  звездочку  на
погоны нацепят. Плевал я на эту звездочку! Мне важно найти мерзавцев. И я их
все равно найду. И без вашей помощи найду. Просто, пока  будем  искать,  вам
будет плохо, все шишки все равно на вас падают.
   - Ладно, - решительно заключил бородатый, - может, ты и  прав.  Но  и  мы
правы, подполковник. Враг ты наш все равно.  И  звездочку  третью  ты  давно
получить хочешь. А насчет метро ты, наверно, прав. Нам всем искать нужно.  В
общем, сделаем так: если мы что-нибудь узнаем,  мы  тебе  позвоним.  Скажем:
привет от дяди Володи. Значит, жди в машине наших сообщений. Все понял?
   - Телефон вы тоже знаете? - улыбнулся Славин. -  Ребята,  я  начинаю  вам
завидовать. Вы прямо как вражеская разведка работаете.
   Его собеседник улыбнулся в ответ, показывая свои крепкие зубы.
   - Иначе нельзя. На войне как на войне. Так, кажется, в Европе говорят.

7

   В этой квартире, кроме него, отныне могли появляться только два  человека
- его связной и специалист по компьютерной технике. Министр иностранных дел,
несколько лет возглавлявший службу разведки, сумел найти человека, виртуозно
разбирающегося в компьютерах  и  абсолютно  не  имеющего  никаких  связей  с
Москвой. Это был специалист из  Новосибирска,  работавший  ранее  в  местном
Академгородке. Его необыкновенные  способности  привлекли  внимание,  и  его
пригласили на работу в региональное отделение  СВР  по  Сибири,  находящееся
именно в Новосибирске.
   Теперь по просьбе  министра  этого  специалиста  срочно  командировали  в
Москву и поселили в  квартире,  ставшей  своеобразным  компьютерным  центром
из-за обилия установленной там аппаратуры.  Мировая  система  "Интернет",  к
которой были подключены и компьютеры, стоявшие на квартире, уже  действовала
во многих странах, и лишь в СНГ о ней  не  знали  даже  многие  специалисты,
работавшие на компьютерах.
   Дронго четко представлял себе, что без подобной системы подключения,  без
необходимого  центра  обработки  аналитической  информации  ему  одному   не
справиться. Времена  чудаковатых  аналитиков,  поражавших  своей  логикой  и
человеческим участием к происходящим событиям,  -  кончались.  Им  на  смену
приходили новые герои, новые детективы, новые специалисты.
   Играющий на скрипке и поражающий своей безупречной логикой Шерлок  Холмс,
добродушный и проницательный Эркюль Пуаро, всезнающий и  всепрощающий  патер
Браун, любитель орхидей Ниро Вульф и  даже  сам  комиссар  Мегрэ  со  своими
немногочисленными помощниками уже стали легендами уходящей эпохи.  Они  были
великими профессионалами, позволившими миллионам людей поверить в  торжество
справедливости, не потерять веру в себя, добиваясь показательного  торжества
добра над злом.
   Но  в  век  космических  кораблей,   спутниковых   телефонов,   всемирных
компьютерных программ требовалось не  просто  торжество  логики.  Требовался
профессионализм, основанный  и  на  умении  переработать  массу  информации,
которой просто не могло быть в прежние годы.
   Именно поэтому Дронго и был  нужен  специалист,  умеющий  подключаться  к
нужным источникам информации и обрабатывать  получаемые  результаты  гораздо
надежнее любой группы помощников.
   Специалиста звали Зиновием Михайловичем, и ему было тридцать восемь  лет.
И хотя он был  сравнительно  молодым  человеком,  тем  не  менее  постоянная
задумчивость на лице, какой-то болезненно-растерянный вид,  худые  плечи,  с
которых смешно свисал его немодный  пиджак,  и  вечно  всклокоченные  редкие
волосы вкупе с большими роговыми очками не позволяли никому точно определить
его возраст. Занятый своими мыслями, болезненно влюбленный  в  компьютеры  и
все, что с ними связано, не  женившийся  в  свои  годы,  Зиновий  Михайлович
выглядел как бы выпавшим из общей колеи времени. При желании ему можно  было
дать и тридцать, и сорок, и пятьдесят, и все шестьдесят лет. Собственно,  он
сам знал это лучше других и относился к  этому  философски  спокойно.  После
тридцати пяти его как-то перестали интересовать женщины. И его  единственной
страстью  были  ежедневные  игры  на  компьютерах.  Это  была  его  религия,
заменившая ему реальный мир.
   Поручив Зиновию Михайловичу переработать все данные  по  двум  взрывам  в
метро, Дронго терпеливо ждал результатов анализа. И  хотя  он  понимал,  что
компьютеры могут проанализировать только известные факты, тем не  менее  уже
по опыту предыдущих расследований он знал, что  такая  обработка  информации
иногда позволяет взглянуть на  известные  факты  несколько  иначе,  обратить
внимание на те или иные детали, упущенные в  ходе  возможного  расследования
как незначительные и малодоказательные.
   От Надежды Ковровой, которую к нему прикрепили в  качестве  связного,  он
узнал,  что  расследованием  преступлений   руководит   специальная   группа
работников прокуратуры, ФСБ и МВД, которую возглавляет  опытный  следователь
по особо важным делам прокуратуры республики Михаил Никифорович Воробьев. Та
же Коврова сообщила ему о том, что группа Воробьева пока не смогла выйти  на
какие-нибудь конкретные результаты, а технические  эксперты  лишь  проводили
идентификацию обоих взрывных устройств. Иными  словами,  эксперты  старались
определить - сработаны ли оба взрывных устройства по единой  схеме  и  каков
принцип действия подобных разрушительных подрывных мин.
   К вечеру следующего  дня  Дронго  узнал,  что,  кроме  группы  Воробьева,
неофициальное расследование  поручено  и  специальной  группе  подполковника
Славина. Он немедленно запросил все данные на группу. Коврова удивилась,  но
пообещала узнать.
   Через час она позвонила, как раз в тот момент,  когда  Дронго  и  Зиновий
Михайлович молча ужинали на кухне.
   - У нас некоторые сложности, - сказала Коврова. - Я приеду только утром.
   -  Хорошо,  -  согласился  Дронго,  -  но  учтите,  что  эти  данные  мне
обязательно нужны. Это не моя собственная прихоть. Так нужно для дела.
   - Понимаю, - ответила Коврова и первая отключилась.
   Телевизор в квартире  был,  но  по  взаимному  молчаливому  согласию  они
смотрели только последние новости. И после этого Зиновий  Михайлович  шел  в
другую  комнату,  где  возился  со  своими   машинками,   а   Дронго   -   в
про