Тер-Петросян. При этом в Литве все еще  функционировала  республиканская
служба КГБ, не подчинявшаяся местным  властям,  а  в  Грузии  и  Армении
продолжали оставаться достаточно большие силы  для  нанесения  ответного
удара победившим сепаратистам.
   В  Литву  отправилась  самая  опытная  группа  в  составе  Савельева,
Лозинского,  Потапчука  и  Семенова.  Они  проживали  на  конспиративной
квартире и почти не имели контактов с местными офицерами КГБ, общались с
ними через посредников, одним из которых, и самым важным, был  полковник
Лякутис.
   Документы  готовились  больше  двух  месяцев,  с  июня   по   август.
Одновременно и параллельно  в  республике  работали  специальные  группы
Главного  разведывательного  управления  Генерального   штаба   СССР   и
оперативная группа Министерства внутренних дел, которое к этому  времени
возглавлял  беспощадный  к  компромиссам   и   твердый   в   отстаивании
собственных взглядов генерал Пуго.
   Возглавлявший  группу  полковник  Игнат  Савельев  считался   опытным
офицером  КГБ.  Он  готовил  не  просто  агентов,  он  готовил   глубоко
эшелонированную  агентуру,  способную  действовать  в   течение   многих
десятилетий в автономных условиях  независимого  существования.  Похоже,
Савельев и ему подобные офицеры предугадывали возможные варианты развала
Советского Союза.
   Шестнадцатого августа все было готово.  Но  Савельев  принял  решение
выехать девятнадцатого, чтобы успеть сдать документы к двадцатому числу.
Они  рассчитывали  еще  поработать  в   субботу   и   воскресенье.   Уже
восемнадцатого   начали   поступать   неясные   сведения,    заставившие
предположить возможную активизацию действий КГБ, и не только  в  странах
Прибалтики.
   Вечером семнадцатого Савельев выехал  в  Ригу,  чтобы  встретиться  в
гостинице "Латвия" с одним из агентов, уже давно сотрудничавшим  с  КГБ.
Завербованный еще в годы своей работы в России, он, переехав  в  Вильнюс
десять  лет  назад,  все  так  же  исправно  давал  информацию,  которая
оплачивалась из специальных целевых средств КГБ. В отличие  от  агентуры
МВД, почти не получающей денег, так  как  она  в  основном  состояла  из
уголовников и  сутенеров,  а  выделявшиеся  средства  часто  присваивали
сотрудники уголовного розыска, агенты КГБ вознаграждались аккуратно.
   Агент по кличке Маркиз ждал полковника Савельева  в  номере  люкс  на
девятом этаже. Эти номера располагались несколько в  стороне  от  общего
коридора, где всегда находился дежурный  администратор.  В  номер  можно
было попасть прямо с лестницы, что Савельев и сделал,  войдя  в  комнату
без стука. Большой номер  люкс  состоял  из  гостиной,  спальни  и  двух
туалетов, один из которых располагался у входа.
   На Маркиза возлагались особые надежды по дальнейшему функционированию
местной  агентуры  КГБ.  Из-за  конспирации  Савельев  не   имел   права
встречаться с агентом в Литве, и для этой  цели  полковник  прилетел  на
один день в нейтральную Ригу, откуда поздно ночью собирался вернуться  в
Вильнюс на автобусе, чтобы уже  в  понедельник  отправиться  с  готовыми
материалами в Москву. Внедренный в руководство "Саюдиса" еще  на  первом
этапе его зарождения, Маркиз входил в  высшее  руководство  организации,
столь активно выступающей против Москвы.
   Впрочем, в этом не было ничего  удивительного.  Практически  по  всей
территории  Советского  Союза  оппозиционные   Коммунистической   партии
народные фронты формировались под неусыпным наблюдением всевидящего  ока
КГБ СССР.
   Тогда еще никто не подозревал, что искусственно создаваемые партии  и
блоки вскоре возглавят национальные  движения  в  своих  республиках,  а
бывшие агенты КГБ окажутся просто  вынужденными  встать  во  главе  этих
процессов, не в силах остановить или повернуть их обратно. Первоначально
в руководство оппозиционных  народных  фронтов  подбирались  либеральная
интеллигенция,   густо   нашпигованная   агентами   КГБ,    и    местные
националисты-истерики, уже  давно  находившиеся  под  плотным  контролем
контрразведки. Но в силу общего развала процесс пошел  совсем  в  другую
сторону. И хотя в самом "Саюдисе" больше половины  его  руководства  так
или иначе находилось в связи с агентурой КГБ, тем не  менее  именно  эта
организация возглавила национальное движение народа за независимость.
   Выстраданная народом свобода не подчинялась воле нескольких  человек,
пусть даже очень авторитетных и признанных в республике.
   Маркиз, красивый, холеный мужчина  лет  сорока  пяти,  в  свое  время
вместе с семьей был выслан в Сибирь, где его завербовал КГБ еще в совсем
молодые годы.
   Теперь, ожидая визита полковника, он нервно курил, сминая  уже  пятую
сигарету.
   - Добрый вечер, - поздоровался полковник, войдя комнату.
   Маркиз быстро поднялся, кивнул. Агенты обычно за руку с офицерами КГБ
не здоровались. Сказывалась определенная дистанция в общении.
   -  Когда  вы  прилетели  из  Вильнюса?  -  поинтересовался  Савельев,
усаживаясь за столик.
   - Вчера вечером. Обычно я останавливаюсь в этом  отеле.  -  По-русски
Маркиз изъяснялся с  легким  акцентом,  несмотря  на  годы,  прожитые  в
России.
   - Я знаю, - кивнул Савельев. - Мы считали целесообразным  встретиться
именно здесь, чтобы не подвергать вас ненужному риску.  Сейчас  в  самом
Вильнюсе достаточно неспокойно.
   Маркиз достал очередную сигарету.
   - Я об этом хотел с вами поговорить. В  ближайшее  время  руководство
"Саюдиса" планирует проведение широкомасштабных акций протеста.  Они  не
пойдут на подписание союзного договора ни при каких вариантах. Этого  не
будет никогда.
   Литва откажется подписать такие документы.
   Оба собеседника знали,  что  девятнадцатого  августа  в  Ново-Огареве
намечено подписание Союзного договора,  юридически  закрепляющего  новое
положение республик. И если для одних это была необходимая формальность,
то для других - почти революционный шаг вперед. Но только не для  Литвы,
уже  год  назад  провозгласившей  свою   формальную   независимость   от
Советского Союза.
   - Может, стоит поговорить с другими деятелями "Саюдиса", -  предложил
Савельев, - постараться убедить их в целесообразности такого шага?
   - Нет, - возразил Маркиз, - это очень  серьезно,  и  они  никогда  не
согласятся. Договор наша республика не подпишет.
   - Но это донкихотство, - поморщился Савельев, - вы же понимаете,  чем
все это может  кончиться.  Танки  и  спецподразделения  снова  войдут  в
Вильнюс, только на этот раз более основательно.  И  просто  сметут  весь
"Саюдис".
   - Вполне вероятно, - согласился Маркиз, - но  есть  идеалы,  которыми
наша республика  не  станет  торговать.  Это  принципы  независимости  и
суверенитета. Мы не подпишем Союзный договор.
   - Вы хотя бы не употребляйте слова "мы", - разозлился Савельев,  -  я
ведь говорил вам, что три четверти "Саюдиса" состоят из наших агентов.
   Он специально завышал эту цифру в несколько раз,  морально  уничтожая
своего собеседника. Но тот остался внешне невозмутим, только достал  еще
одну сигарету.
   - Говорили, - согласился Маркиз,  -  но  оставшаяся  четверть  готова
бороться за права Литвы. Даже если все  руководство  "Саюдиса"  окажется
состоящим из ваших осведомителей, все  равно  ничего  не  выйдет.  Народ
просто не поддержит такой вариант Союзного договора. Мы будем настаивать
на полной и безусловной независимости.
   - Мне иногда кажется,  будто  вы  сознательно  загоняете  ситуацию  в
тупик.
   Хотите выглядеть новыми мучениками? Только ничего у  вас  не  выйдет.
Сейчас  есть  много  методов  по  устранению  политических  противников.
Дискредитация не самый чистый способ, но всегда очень действенный. Вы об
этом не думали?
   - Вы ничего не добьетесь, - твердо ответил Маркиз, - я  повторяю  еще
раз.
   Дело не в одном человеке, даже  не  в  нескольких  политиках.  Мы  не
подпишем Союзный договор, это абсолютно категорично.
   - Мне так и передать в Москву? - невесело спросил полковник.
   - Так и передайте,  -  кивнул  Маркиз.  -  Кроме  того,  у  нас  есть
сведения, полученные из государственного  департамента  США.  В  частной
беседе один из их высокопоставленных сотрудников высказал мнение, что  в
ближайшие несколько дней в руководстве Советского Союза могут  произойти
крупные изменения. Горбачев,  видимо,  снова  поменяет  свою  команду  и
введет в состав руководства новых людей.
   Савельев посмотрел на часы. Половина девятого. А вдруг  действительно
в Москве достаточно скоро произойдут какие-то изменения? Ему  откровенно
намекали на это, когда он выезжал в  свою  затянувшуюся  командировку  в
Прибалтику. Все может быть...
   - Давайте обсудим варианты нашей дальнейшей работы,  -  резко  сменил
тему разговора Савельев...
   Возвращаясь из Риги в Вильнюс ночным автобусом,  он  долго  глядел  в
окно, словно пытаясь там что-то увидеть. Наступило восемнадцатое августа
тысяча девятьсот девяносто первого года. Он  так  и  не  смог  уснуть  в
полупустом салоне автобуса.
   В Москве в эту ночь многие руководители  огромной  державы  также  не
спали.
   Нужно принимать решение, право выбора оставалось за  каждым  из  них.
Нервничал Крючков, колебался Язов, сомневался Лукьянов, все еще надеялся
на лучшее Янаев, просчитывал возможные варианты Павлов. Каждый  понимал,
что следующий день - девятнадцатое  августа  -  может  стать  или  самым
позорным днем в их личной биографии, или, наоборот, самым удачным днем в
истории их страны.
   Удачных мятежей не бывает - каждый из них был знаком с этой аксиомой.
В случае успеха мятежи называются по-другому.  Но  каждый  знал,  что  с
момента выступления они  отрезают  себе  все  пути  назад.  А  в  Форосе
спокойно спал человек, мнение которого в этой стране  пока  еще  значило
многое. Он не подозревал, что наступает последний  день  его  правления.
Даже потерпевшие неудачу заговорщики не будут выглядеть  столь  жалко  и
смешно, как первый президент огромной страны. С этого момента он  станет
просто бессильным и безвластным,  и  формальный  срок  его  царствования
закончится в декабре этого года уже удавшимся мятежом трех его вассалов,
который назовут совсем по-другому.
   Утром восемнадцатого числа полковник Савельев вернулся в  Вильнюс  и,
встретившись с Лякутисом, предложил ему отправить  срочное  донесение  в
Москву. В нем подробно излагалась точка  зрения  Маркиза  на  подписание
нового Союзного договора. В сообщении указывалось и мнение американского
государственного департамента, высказанное его представителем в  частной
беседе. Отмечалась возможность изменений в высшем руководстве страны.
   Через два часа эта информация легла на стол председателя КГБ СССР. Он
внимательно прочитал сообщение из Литвы, подчеркнув два  места:  о  том,
что Литва не подпишет договор ни при каких условиях, и о возможной смене
высшего руководства страны.  После  этого  он  поднял  трубку  телефона,
набрал знакомый ему номер.
   - Мы должны решить все  сегодня,  -  заявил  он  тоном,  не  терпящим
возражений, - завтра уже будет поздно.

Глава 23

   - Вы не ошиблись? - спросил Дронго. - Вы действительно считаете,  что
ждали именно нас?
   - Проходите, - сказал хозяин дома, пропуская их внутрь.
   Дронго удивленно обернулся  на  Потапчука,  пожал  плечами  и  прошел
первым.
   Следом за ним вошел и напарник. В небольшой гостиной было прохладно и
темно.
   Хозяин дома молча принес три  банки  холодного  пива.  На  столе  уже
стояли три кружки. Он подвинул к ним две банки с пивом и открыл свою.
   - Угощайтесь.
   - Откуда вы знали, что мы приедем? -  спросил  Дронго,  с  ненавистью
посмотрев на пиво.  Потапчук,  напротив,  с  удовольствием  открыл  свою
банку.
   - Догадался, - спокойно ответил Олег Савельев, - вы ведь из России. И
наверняка ищете моего двоюродного брата.
   Дронго переглянулся с Потапчуком и натянуто улыбнулся.
   -  Нет,  мы  просто  хотели  посмотреть   берлинский   мюзик-холл   и
познакомиться с вами, - сострил он. - По-моему, вы должны объяснить нам,
почему вы так считаете.
   - Он предупреждал меня  о  вашем  приезде,  -  спокойно  сказал  Олег
Савельев. - Вы ведь приехали от Сарычева?
   - Не совсем, но, в общем, да, - признался Дронго.
   - А где он сам? Почему до сих пор не позвонил? Вы с ним встретились в
баре?
   - Вас интересует конкретное место, где он сейчас находится? - уточнил
Дронго. - В таком случае я вам скажу. Сейчас он на тюремных нарах.
   Хозяин  дома  замер,  опустив  руку  с  кружкой.  Потом   недоверчиво
посмотрел на посетителей.
   - Вы шутите?
   - Неужели вы думаете, что я специально  прилетел  в  Германию,  чтобы
пошутить насчет почти неизвестного лично мне Сарычева?
   - Кто вы такие? - нахмурился Олег Савельев.
   - Друзья, - улыбнулся Дронго, -  которые  действительно  ищут  вашего
двоюродного брата.
   Хозяин дома покачал головой.
   - Возможно, я ошибся. Но откуда вы в таком случае взялись?
   - Нам нужен Игнат, - вмешался в разговор Потапчук. - Скажи  ему,  что
приехал Виктор Потапчук. Он мой должник, знает, что  нужно  делать.  Или
объясни, где мы его можем найти.
   Хозяин дома задумался. Потом переспросил:
   - Как вас зовут?
   - Виктор Потапчук.
   - Вы находились в составе его группы,  которая  действовала  в  Литве
летом девяносто первого года, - вспомнил Олег Савельев. - Кажется, он  о
вас рассказывал.
   - Тем более, - мрачно кивнул Потапчук, - он уже столько лет  живет  в
Европе, а я его дерьмо расхлебываю в России.
   - Почему арестовали Сарычева? - Мужчина перевел взгляд на Дронго.
   - Понятия не имею. Думаю, это связано с вашими клиентами. Видимо, они
слишком активно действовали на территории России.
   - В каком смысле?
   - В самом прямом. Они почувствовали  себя  слишком  вольготно,  и  их
взяла контрразведка. А чему вы удивляетесь?  -  спросил  Дронго.  -  Они
хотели  купить  документы  вашего  двоюродного   брата,   а   российская
контрразведка имеет на них свои запросы. По-моему, все правильно.
   - Вы из ФСБ? - спросил Олег Савельев.
   - Не будьте идиотом, - заметил Дронго. - И принесите  мне  что-нибудь
другое. Я не пью пива.
   - Может, виски? Или водку?
   - У вас есть что-нибудь безалкогольное?
   - Конечно, есть.
   - Вот и принесите. А потом задавайте свои идиотские вопросы.
   Хозяин поднялся, сходил в другую комнату и принес бутылку кока-колы.
   Дронго открыл бутылку, налил содержимое в свою кружку.
   - Какие еще вопросы вас интересуют?
   - Зачем вы здесь? - в упор спросил хозяин дома.
   - Нам нужно найти вашего брата и поговорить с ним. Сидящий  рядом  со
мной человек действительно Виктор Потапчук. Он входил в  одну  группу  с
Игнатом Савельевым, которая так  удачно  растворилась  в  воздухе  летом
девяносто первого.
   Если вас интересует, не врет ли он, можете сделать его фотопортрет  и
передать изображение по факсу вашему брату, с которым  у  вас  наверняка
есть связь.
   - С чего вы взяли?
   - Просто мне так кажется. Вы ждали клиентов, которых обещал  привезти
к вам Сарычев. Вернее, они должны были приехать к вам от него. Но их  не
будет. Пока.
   А вместо них здесь мы. И мы не самые худшие клиенты,  которые  у  вас
могут объявиться. Передайте брату, мы можем купить документы. Какая  ему
разница, кому их продавать.
   - Кто вас прислал? - снова спросил Савельев.
   - Тебе говорят, что мы приехали к Игнату! - вспыхнул Потапчук. -  Нам
нужно его найти.
   - Я вам ничего не скажу, - огрызнулся Олег Савельев, - много вас  тут
ходит, "приезжих", незачем мне с вами разговаривать.
   - Подождите, - поморщился Дронго, - я ведь не прошу вас верить нам на
слово. Проверьте нас и убедитесь, что перед вами именно Потапчук, бывший
напарник вашего брата.
   - Как я могу это проверить?
   - А где сейчас ваша жена? - вдруг спросил Дронго.
   - При чем тут она?  -  нервно  дернулся  хозяин.  -  Вам  до  нее  не
добраться. Ее нет в городе.
   - Вы не поняли, - вздохнул Дронго, - я хотел  предложить  вам  другой
вариант. Чтобы  человек,  которому  вы  безусловно  доверяете,  позвонил
вашему брату в наше отсутствие. Вы уедете отсюда вместе с нами,  а  ваша
жена, позвонив вашему брату, проверит наши показания.
   - Она не знает его телефона. И я не знаю.
   - Ладно, все, заканчиваем, - поднялся Дронго. - Мы живем в берлинском
отеле "Хилтон", шестьсот пятый и шестьсот седьмой номера. Если ваш  брат
захочет найти нас, пусть  туда  позвонит.  И  постарайтесь  убедить  его
позвонить нам как можно быстрее, иначе  у  него  возникнут  определенные
неприятности.
   - Я не имею с ним связи, - на всякий случай  снова  сказал  Савельев,
уже менее решительно.
   -  Вот  наши  телефоны.  -  Дронго   положил   на   столик   визитную
карточку-книжку своего отеля.
   - Ну, если хотите, можете ее оставить, - пожал  плечами  Савельев,  -
просто в качестве сувенира.
   - Пусть он  нам  позвонит,  -  проигнорировал  его  слова  Дронго,  -
повторяю, что это очень важно. Можете сказать, что убит Лозинский.
   Савельев заметно побледнел.  Потом  машинально  взял  свою  кружку  с
пивом, поднес к губам и только тогда обнаружил, что она пуста.
   - Кого убили? - немного заикаясь, спросил он.
   - Вы прекрасно все слышали, -  холодно  произнес  Дронго,  выходя  из
гостиной.
   - Будьте добры, передайте ему наш разговор.
   На обратном пути в Берлин он все время молча глядел на мелькавшие  за
окном вагона пейзажи. Наконец Потапчук не выдержал.
   - Думаете, он позвонит?
   - Вы знаете его лучше меня, - повернул к нему голову Дронго. - Как вы
считаете, он позвонит?
   - Думаю, да, - кивнул Потапчук.
   - Мне тоже так кажется. Вы не проголодались? У нас в отеле, в  правой
части  здания,  есть  изумительный   итальянский   ресторан   "Феллини".
Предлагаю вам там пообедать.
   - Они ищут покупателя, - вспомнил Потапчук о состоявшемся  разговоре,
- через Лозинского и Сарычева искали покупателя.
   - Верно. Потому он и принял нас за  покупателей.  Вы  видите,  мистер
Потапчук, как  плохо  путешествовать  в  вашей  компании.  У  вас  очень
характерная внешность. А я всегда считал,  что  внешность  "ликвидатора"
должна быть незаметной, чтобы не бросаться в глаза. Хотя, наверное,  это
устоявшиеся штампы,  а  в  руководстве  КГБ  всегда  старались  избегать
повторов. Насколько я знаю, во всяком случае.
   - При чем тут моя внешность? - спросил Потапчук.
   - Он же сразу обратился к нам по-русски. Надеюсь, вы не считаете, что
он узнал меня, а не вас.
   - Это еще неизвестно, - на всякий случай сказал  "ликвидатор",  -  он
просто считал, что мы приехали из России.
   - Не стану с вами спорить. Но я все время думаю о том случае в  баре.
И все больше убеждаюсь, что там сидел еще кто-то чужой. Но  восстановить
картину событий достаточно сложно. Началась суматоха, крики, стрельба, а
я, признаться, надеялся увидеть одного связного, и никак не  больше.  Но
сейчас считаю, что там присутствовал главный покупатель  документов,  не
замеченный нами.
   - А вы не помните, кто именно там сидел?
   - Пытаюсь вспомнить. Но там находилось человек двадцать, не меньше. И
потом эта неожиданная  стрельба,  когда  началась  проверка  документов.
Признаюсь, в этот  момент  я  больше  думал  о  себе,  чем  о  неведомом
покупателе.
   В отель они вернулись через три часа. Получив внизу ключи,  пообедали
в ресторане и лишь затем пошли к лифту, чтобы подняться на шестой  этаж.
Их номера располагались с правой стороны коридора и выходили  окнами  на
площадь. Дронго  первым  достал  свой  ключ.  Вставляя  его  в  замочную
скважину, он услышал телефонный звонок в своем номере. Быстро  шагнув  в
комнату, он поднял трубку.
   Потапчук вошел следом за ним.
   - Слушаю вас, - немного напряженным голосом сказал Дронго.
   - Кто со мной говорит? - услышал он хриплый голос незнакомца.
   - А кто вам нужен?
   - Позовите Виктора  Потапчука,  -  потребовал  незнакомец,  и  Дронго
передал трубку напарнику.
   - Слушаю, - сказал т