- Вы его тоже подозреваете? Кажется, один раз он пошел за  документами  в
свой кабинет, на второй этаж. Но быстро вернулся. Его тоже проверяли.
   - Значит, троих я уже знаю, если считать вместе с Архиповым.
   - Надеюсь, его вы не подозреваете? - усмехнулся Михаил Михайлович.
   - Его пока нет. Впрочем, я не подозреваю и остальных. Просто нет  никаких
оснований. Кто остальные пятнадцать?
   - В основном наши сотрудники. Несколько человек из  технического  отдела,
где работала убитая.
   - Давайте пока остановимся на них.  Кто  именно  из  технического  отдела
задержался в тот вечер на работе?
   - Коренев, Алексанян, Шунько и руководитель отдела Зинков.  Они  работали
практически в одном помещении. Примерно до половины  седьмого.  И  ушли  все
вместе. У них сейчас много работы, они часто уходят позже обычного. Вообще у
нас люди просто золотые. Им деньги месяцами не платят,  а  они  трудятся  на
одном энтузиазме. Все очень тяжело переживали смерть Хохловой.
   - Они работали вместе с Хохловой?
   - Нет, они находились в другом конце коридора.  Но  никто  не  слышал  ни
криков, ни мольбы о помощи. Ничего не слышали. Впрочем, это и неудивительно.
У  них  стоял  такой  шум.  А  лаборатория  находится  за  первой  комнатой.
Сотрудники ФСБ проверяли, оттуда ничего невозможно  услышать,  даже  если  в
комнате, где убили Хохлову, кричали бы изо всех сил.
   В  этот  момент  зазвонил  телефон.  Сыркин  поднял  трубку  и,  выслушав
сообщение, нахмурился и сказал:
   - Пусть зайдет ко мне.
   - Что случилось? - спросил Дронго.
   - Мастуков приехал. Раньше времени. Хочет со мной поговорить.
   - Интересно. Вы разрешите мне присутствовать при вашем разговоре?
   - Да, конечно. Он сейчас придет. Ваш чай совсем остыл.
   Они успели выпить свой чай, когда в кабинет вошел высокий молодой человек
лет тридцати. У него были длинные волосы, закрывавшие  уши.  Чуть  вытянутый
нос, небольшие глаза, одутловатые щеки.
   - Здравствуйте, Михаил Михайлович, - вежливо поздоровался вошедший.
   - Садись, Мастуков. -  Сыркин  показал  на  стул.  -  Ты  чего  так  рано
прикатил? Или дело есть?
   - Хотел с вами поговорить, - нерешительно  начал  охранник,  взглянув  на
Дронго.
   - Можешь говорить, - понял  его  взгляд  Сыркин,  -  при  нем  можно  все
говорить.
   - Я хотел наедине, - упрямо сказал Мастуков.
   - А я тебе говорю, что при нем можно, - повысил голос хозяин кабинета,  -
и кончай темнить. Секреты у него, понимаешь. Говори, зачем пришел?
   - У меня к вам личное дело.
   - Ну вот и говори про свое личное дело.
   - Хотел вам показать вот эту  картинку.  -  Мастуков  достал  из  кармана
фотографию и передал ее Сыркину.  Тот  посмотрел  на  фотографию,  огорченно
крякнул и передал ее Дронго. Это  была  фотография  из  обычного  "Плейбоя".
Обнаженная женщина.
   - Откуда? - коротко спросил Михаил Михайлович.
   - Из мужского туалета. Кто-то "забыл" на подоконнике.
   - Когда нашел?
   - Два дня назад. Ночью.
   - Вот видите, какая гадость, - раздраженно фыркнул Сыркин.
   - Держите осторожнее, - предложил Дронго,  -  там  могут  быть  отпечатки
пальцев.
   - Не могут, - сокрушенно заметил Михаил Михайлович, -  мы  проверяли  все
журналы, которые находили до сих пор. Никаких отпечатков ни разу не нашли. Я
даже, используя свои связи, просил  проверить  в  лаборатории  на  Петровке.
Никаких отпечатков.
   - Странный маньяк,  -  задумчиво  покачал  головой  Дронго,  -  нигде  не
оставляет отпечатков, словно сознательно вас провоцирует.
   - Почему не сказал сразу? - спросил Сыркин у Мастукова.
   - Боялся. Думал, опять за меня  возьмутся.  Два  дня  мучился.  Но  потом
вспомнил про Пашу. Он ведь тоже боялся и потому сбежал. А его  арестовали  и
до сих пор  держат.  Вот  поэтому  и  принес  это...  эти...  в  общем,  эту
фотографию.
   - А почему вы считаете, что Павел Мовчан ни в чем не виноват?  -  спросил
Дронго.
   - Да не убивал он, - упрямо сказал Маcтуков. - Я с  ним  в  паре  столько
ночей вместе провел. Он вообще жену свою очень любил. Не убивал  он  никого.
Напрасно они на него все вешают.
   - Раньше журналы были, и к ним цветные картинки. А это  какая-то  блеклая
фотография. Наверно, у подонка  просто  деньги  кончились,  -  решил  Михаил
Михайлович.
   Дронго посмотрел на фотографию.
   - Не думаю, - задумчиво заметил он, - здесь что-то не стыкуется.
   - Если опять случится что-нибудь в нашем институте, - вздохнул Сыркин,  -
даже трудно представить, что будет. У нас и так слухи до сих  пор  будоражат
институт. Все женщины  боятся  по  вечерам  оставаться  в  своих  кабинетах.
Рассказывают всякие ужасы. Выкопали старую историю, что на  месте  института
раньше был  монастырь,  который  снесли.  Вот  многие  и  верят,  что  здесь
срабатывает старое проклятие. Мистика какая-то, но многие верят.
   - Можно мне задать несколько вопросов? - спросил Дронго.
   - Да, конечно.
   - Вы были первым, кто нашел убитую, - уточнил Дронго.
   - Вторым, - поправил его Мастуков, - первым был Паша.
   - Ну да, конечно. Но он сбежал. Когда он выходил с территории, он  прошел
мимо вас?
   - Да.
   - И в каком он был состоянии?
   - Словно не в себе. Он выходил на улицу, а я eмy крикнул,  спросил,  куда
он идет. Он только рукой махнул. Лица его я не видел.
   - И вы ждали несколько часов, пока он вернется?
   - Ждал. Минут сорок. А потом понял, что у него случилось  что-то.  Думал,
может, дома что-то. Вообще-то у нас иногда такое бывает. А тут  еще  я  свет
увидел включенный. Но мы же вдвоем дежурим, вот я и решил двери  запереть  и
пойти свет выключить в техотделе. У нас ведь три здания. Два прямо у  ворот,
и одно в глубине  двора.  Но  туда  нас  не  пускают.  Там  обычно  включают
сигнализацию.
   - Расскажите подробно, что вы увидели. Что вы помните.
   - Да я все помню. Меня столько раз спрашивали. Я  вошел  в  наше  здание,
осмотрел коридор. Я еще с улицы увидел, что  в  одном  из  кабинетов  забыли
выключить свет, - повторил Мастуков. -  Дошел  до  конца  коридора,  толкнул
дверь, вижу, она открыта. Вошел внутрь и увидел убитую. Она на полу  лежала,
вся в крови. Очень страшно стало. Я даже крикнуть хотел, но потом решил, что
кричать нельзя. Убийца может быть где-нибудь рядом. Я выскочил из  кабинета,
побежал по коридору, потом через двор к проходной. Сразу позвонил.  А  потом
все приехали. И Михаил Михайлович тоже приехал.
   - Когда вы вошли в кабинет, свет был включен? - еще раз уточнил Дронго.
   - Да, - подтвердил Мастуков, - но я ничего не трогал. Как  только  увидел
убитую, сразу побежал звонить. Уже потом я про Пашу вспомнил.
   - Вы можете вспомнить, как она лежала на полу. С поднятыми руками  или  с
опущенными?
   - Одна рука была вдоль тела, а  другая  была  откинута  в  сторону.  Лицо
убитой я не видел. Она в  другую  сторону  смотрела,  а  я  сразу  выскочил.
Испугался очень.
   - А в коридоре был свет?
   - Его обычно не выключают всю ночь, - ответил Мастуков.
   - В чем вы были одеты?
   - Я был в обычной одежде, в своем костюме. А Павел был  в  джемпере  и  в
джинсах. Он всегда ходил на работу  в  таком  виде.  Тогда  было  достаточно
тепло.
   - Ясно. Спасибо большое. У меня больше нет вопросов.
   - Ладно, Мастуков, - сказал мрачный Сыркин, - иди и помалкивай. Никому  и
ничего не говори. Ни про свою находку, ни про наш разговор.  Посмотрим,  что
будет дальше, что предпринять.
   - До свидания. - Молодой человек поднялся и вышел из кабинета.
   - Вот видите, - сказал Сыркин, . -  я  же  вам  говорил,  что  это  очень
необычное  и  сложное  дело.  Хотите,  чтобы  мы  поговорили  об   остальных
сотрудниках, задержавшихся в тот вечер?
   - Обязательно, - сказал Дронго. - Я не yйду, пока не выясню  про  каждого
все. Итак, давайте начнем снова.
   В обычные дни Дронго спал до полудня, предпочитая ложиться очень  поздно,
не раньше четырех-пяти утра. В этот день он как  обычно  заснул  в  половине
пятого, раздумывая над всем, что  ему  довелось  услышать  за  весь  день  в
институте  Архи-пова.  Примерно  до  четырех  часов  он  работал  на   своем
компьютере,  подбирая  нужную  информацию.  Его  интересовали  публикации  в
периодической  прессе  примерно  шестимесячной  давности.  Не  найдя  ничего
интересного, он начал проверять более отдаленные сроки.  Многие  газеты  уже
были подключены в сеть Интернета, и поиск не был  особенно  трудным.  В  эту
ночь он пытался 'осмыслить первый  день,  проведенный  в  институте.  Приняв
таблетку аспирина, он отправился спать. Но уже на следующее утро поднялся  в
половине  десятого,  чтобы  успеть  побриться,  принять  душ  и  съездить  в
прокуратуру. По утрам он обычно не завтракал, предпочитая чашку чая.
   Он уже собирался выходить из дому, когда раздался звонок. Дронго услышал,
как  включился  автоответчик,  интересовавшийся,  кто  именно  позвонил.   И
тревожный  знакомый  голос  Михаила  Михайловича  попросил   не   ездить   в
прокуратуру. Это было достаточно интересно, и Дронго поднял трубку.
   - Доброе утро,  -  поздоровался  он.  -  Почему  мне  не  нужно  ехать  в
прокуратуру?
   -  Только  что  Сергею  Алексеевичу  звонил  полковник  Левитин,  сообщил
потрясающую новость - он во всем признался. Павел признался  в  убийстве.  У
Архипова заседание в академии, и он просил меня позвонить вам  и  извиниться
за вчерашнее беспокойство.  Очевидно,  мы  ошибались,  наш  бывший  охранник
действительно оказался убийцей.
   - Не может быть, - убежденно сказал Дронго, - этого просто не может быть.
   - И тем не менее, это так. Левитин даже поинтересовался,  как  можно  вам
позвонить, но Сергей Алексеевич не дал вашего  домашнего  телефона.  Видимо,
полковнику не терпелось информировать вас, чтобы и вы узнали о его правоте.
   - Я поеду  в  прокуратуру,  -  решительно  заявил  Дронго,  -  мне  нужно
убедиться во всем на месте. Я почти уверен, что  Павел  Мовчан  не  совершал
этого убийства. И дело даже не в найденных журналах. Они  ошибаются,  решив,
что признание Мовчана - это главное доказательство.
   - Не знаю, - честно признался Сыркин, - я уж  больше  ничего  не  знаю  и
никому не могу верить. Если Павел признался...
   - Закажите мне пропуск, -  попросил  Дронго,  -  я  приеду  к  вам  после
перерыва.
   Через, полчаса он уже сидел в кабинете Климова. Следователь принял его  в
своем кабинете, когда на часах  было  ровно  одиннадцать.  Вероятно,  Климов
любил точность.
   - Добрый день, - мрачно  приветствовал  его  Дронго,  -  говорят,  у  вас
новости.
   - Ox уж этот Левитин, - улыбнулся Климов. - Ему не терпелось позвонить  в
институт и сообщить о признании Мовчана. Хотя я просил не торопиться.  Вчера
днем, когда мы  вернулись  из  института,  арестованный  сам  попросился  на
допрос. Он признался в том, что убил Хохлову. Рассказал, что нож выбросил  в
реку, когда вышел из института. Собственно, никаких других вариантов  просто
не было.
   - И вы поверили в его признание?  -  спросил  Дронго.  -  Вы  же  опытный
человек, должны понимать, что признание - это еще не доказательство.
   - Я это понимаю. Но в комнате были только его  отпечатки  пальцев.  И  на
дверной ручке. Мастуков дверь просто толкнул, а Мовчан дверь  открывал.  Это
разные вещи. Он вполне мог убить  молодую  женщину,  взять  нож  с  собой  и
покинуть  территорию  института.  Меня  смущает  его  несколько  неожиданное
признание. Поэтому я пытаюсь все проверить.
   В  этот  момент  дверь  в  кабинет  открылась,  вошел  Левитин.  По   его
торжествующему лицу Дронго понял, что полковник считал себя победителем.
   - Добрый день, - подчеркнуто церемонно поздоровался Левитин. - Как у  вас
дела? Кажется, вчера еще вы мне не верили. Вы считали,  что  мы  как  обычно
пытаемся навесить обвинение  на  невиновного.  Или  "пришить",  как  говорят
блатные. Но мы оказались правы, а вы... Я же говорил вам, что время Шерлоков
Холмсов и комиссаров Мегрэ давно прошло. Хотя, я думаю, вы не  должны  очень
переживать. Все было ясно с самого первого дня.
   - Абсолютно не переживаю, - спокойно сказал  Дронго,  -  тем  более,  что
Мовчан не убивал Хохлову.
   - Как это не убивал? - растерялся Левитин. - А его признание?
   - Нужно узнать у него, почему он пошел на такое признание. Но  я  уверен,
что он не убивал.
   - Так, - крякнул Левитин, - значит, вы и теперь не верите. Тогда можно  у
вас узнать, кто именно убил Хохлову. Или вы этого пока не знаете?
   - Пока не знаю, но убежден, что не Мовчан.
   - Почему? - вмешался Климов. - Почему вы так  уверены,  что  это  не  наш
арестованный?
   - Начнем с того, что убийца совершил преступление в шесть-семь часов, а у
Мовчана было алиби. Он ведь появился в институте в восемь часов вечера?
   - Он появился в половине восьмого, - улыбнулся Левитин, - а женщина  была
убита примерно в семь часов. Полчаса ошибки вполне могут  иметь  место.  Тем
более что дверь была открыта. Вы  же  были  там  в  коридоре.  В  помещениях
довольно сыро, и эксперты-патологоанатомы могли  не  учесть  влияния  низкой
температуры. И потом, Мастуков ждал слишком долго,  когда  наконец  вернется
его напарник.
   - Теперь понятно, - пробормотал Дронго. - Вы  все-таки  хотите  подогнать
под это убийство Мовчана.
   - Ничего мы не хотим,  -  возразил  Климов,  -  меня  тоже  настораживают
некоторые нестыковки, которые я пытаюсь понять. Но ясно, что, кроме Мовчана,
этого никто сделать не мог.
   - Тогда чем  вы  объясните  то  обстоятельство,  что  Мовчан,  выходя  из
кабинета, где было совершено  убийство,  не  погасил  свет.  Словно  нарочно
оставил  его  включенным,  чтобы  туда  вошел  Мастуков  или  кто-нибудь  из
посторонних. Это ведь нелогично.
   - А убийцы не всегда бывают логичными, - резонно возразил Левитин.  -  Он
мог действительно испугаться. Поэтому и сбежал. Убил женщину и сбежал.
   - А куда он дел нож?
   - Взял его с собой, - пожал плечами полковник.
   - Значит, свет он забыл выключить, поддавшись панике, а  орудие  убийства
взял с собой, - сказал Дронго. - Но свой платок он  взять  забыл.  Почему  в
одном случае он так нелогичен, а в другом потрясающе последователен. Вам  не
кажется, что вы все-таки ошибаетесь?
   - Ваши доводы не совсем убедительны,  -  возразил  Климов,  нахмурившись.
Очевидно, слова Дронго на него все-таки действовали.
   - Убийца может забыть какой-то предмет на месте  преступления  и  решить,
что он должен спрятать прежде всего  орудие  убийства.  В  моей  собственной
практике таких случаев было сколько угодно. Платок не доказательство.
   - А невыключенный свет?
   - Состояние шока. Он все-таки не убийца, а нормальный человек.
   - Значит, он уже не маньяк?
   - Я думаю, что нет.
   - А я думаю, что да. Но маньяк, полностью  осознающий  свои  действия,  -
вставил Левитин.
   - Черт вас возьми! - разозлился Дронго. - Хорошо, если вы мне не  верите,
может, вас убедит еще одно обстоятельство. У вас есть фотографии убитой?
   - Конечно, - удивился Климов, - в деле есть фотографии.
   - Покажите их, - попросил Дронго. Климов кивнул, достал объемистую  папку
и пододвинул  ее  к  Дронго.  Тот,  раскрыв  папку,  внимательно  изучал  на
фотографии убитую.
   Левитин  почувствовал,  что  столь   трудно   обретенная   победа   может
ускользнуть, и поспешил с вопросом:
   - При чем тут фотографии?
   - Посмотрите на снимки убитой, - предложил Дронго.
   - Я не понимаю, куда вы клоните, - разозлился полковник.
   - Мастуков рассказал мне, в каком положении лежала  убитая.  Вот  видите,
здесь четко  видно,  как  именно  она  себя  вела.  Очевидно,  она  пыталась
защититься. Одна  рука  была  приподнята.  Другая  была  прижата  к  животу.
Посмотрите на снимки, и вы все поймете.
   - Что мы поймем?! - не сдержавшись, закричал Левитин.
   - Если бы убийцей был действительно Павел  Мовчан,  он  должен  был  весь
перепачкаться в ее крови. Весь! При таких  прямых  ударах  он  не  сумел  бы
уберечь свой джемпер и брюки, которые на нем были, от пятен крови. Но,  судя
по показаниям Мастукова, он ушел на проверку и пришел с проверки в  одной  и
той же одежде. Неужели и это вам ничего не говорит?
   Климов нахмурился. Он молчал, обдумывая сказанное Дронго. Сориентировался
Левитин.
   - Он мог убить ее до своего обхода, а потом переодеться, в другую одежду.
Или вообще снять свой джемпер во время преступления. А может,  он  и  был  в
крови, но Мастуков просто не увидел этого поздно ночью.
   - А может, он успел переодеться в одежду убийцы,  убил  женщину  и  снова
надел другую одежду, - съязвил Дронго. - Вам не кажется, что ваше  неистовое
желание подогнать под это убийство Мовчана  уже  немного  переходит  границы
разумного?
   - Он сбежал с места преступления. Бывший уголовник, рецидивист, сбежал  и
прятался целый месяц! - закричал, теряя терпение, Левитин.
   -  А  вы  его  искали,  -  понял  Дронго,  -  и,  когда  нашли,  радостно
рапортовали, что убийца найден. Именно поэтому  вам  теперь  так  необходимо
доказать, что именно он и есть убийца.
   - Не совсем, - возразил примирительным голосом Климов. - Дело в том,  что
он сам сознался. Я не применял к нему никаких особых методов воздействия.
   - Но вы же опытный человек, Климов, - покачал головой Дронго, - вы должны
были понять, что значит посадить за такое  преступление  молодого  человека.
Если в камере знают, что арестованный посажен за убийство  женщины,  да  еще
идут всякие разговоры о сексуальных отклонениях убийцы,  то  этому  парню  в
камере не выжить. Вы представляете, как с ним обращаются, если он  сам  дает
такие  показания?  Сексуальных  маньяков  в  тюрьмах  ненавидят.  Там  могут
простить все: убийство,  грабеж,  воровство,  хищение.  Но  преступлений  на
сексуальной почве не прощают. Вы же знаете это лучше меня. Переведите его  в
одиночку и через день допросите. Он наверняка изменит свои показания.
   - Все у вас разложено по полочкам, все учтено, - прошипел Левитин, - а  я
вам докажу, что убийца был Мовчан, и никто другой.
   - Докажите, - спокойно ответил Дронго, - но учтите, что там  снова  стали
появляться эти журналы. Вы считаете, что  просто  кто-то  дурачится.  А  мне
кажется, что там происходят не просто странные, но и страшные вещи.
   Дронго поднялся, кивнув на прощание своим обоим  собеседникам.  Когда  он
уже открывал дверь, Климов спросил:
   - Вы думаете, маньяк работает в институте?
   - Я пока ничего не могу заявить определенно. Но убийца не Мовчан, в  этом
я убежден. До свидания.
   Он вышел из кабинета, оставив их одних. Когда он ушел,  Климов  посмотрел
на Левитина.
   - Может, мы с  вами  действительно  немного  поторопились,  и  Мовчан  не
виновен?
   - Он сам признался, -  упрямо  сжал  губы  Левитин,  -  там  повсюду  его
отпечатки. Что вам еще нужно? Какие доказательства? Или  вы  поверили  этому
авантюристу?
   - Мне нужно найти убийцу, - ответил Климов, - и передать дело в суд. А  я
на сто процентов не уверен, что убийство совершил Мовчан. И пока у  меня  не
будет этих ста процентов, я не смогу передать дело в суд.

Глава 6

   Дронго приехал в институт к двум часам  дня.  На  этот  раз  пропуск  был
заказан и все необходимые формальности уже не представляли  такой  проблемы.
Получив пропуск, он сразу пошел к зданию, где была убита Хохлова. Он еще  не
дошел до здания, когда услышал за своей спиной быстрые шаги Сыркина.
   - Добрый день, - задыхаясь, произнес Михаил Михайлович.
   - Здравствуйте, - повернулся к нему Дронго.
   - Вы все-таки поехали в прокуратуру?
   - Конечно. Я привык доводить любое дело до логического конца.
   - Он действительно признался?
   - Говорят, что да.
   - Жаль, - ровным голосом произнес Сыркин, -  очень  жаль.  Он  был  такой
дисциплинированный. Никогда бы не подумал.
   - Это не он, - заметил Дронго.
   - Но он  признался.  -  У  Михаила  Михайловича  срабатывал  своеобразный
милицейский комплекс признания вины потерпевшим.
   - Поживем - увидим, - заметил Дронго. - Я