- индонезийка. Но это еще  не  обязательно,  чтобы
она была связана с местной мафией. А что касается Уилкотта  и  Аламейды,  то
они, конечно, имели контакты с ЦРУ, и в этом нет  ничего  странного.  Другой
вопрос - могли ли они иметь связи и с мафией? А это уже сложнее. Один из них
должен понимать, что его  информация  стоила  жизни  стольким  людям.  Если,
конечно, не дурак. По вашей информации я понял, что дураков среди  них  нет.
Что касается  оставшихся  номеров...  Трудно  предположить...  Но  если  это
провал, тогда все группы в Азии и в ее регионах должны  быть  ликвидированы.
Прибавьте сюда еще двух связных, ведь все они живы.  Вы...  -  Дюпре  сделал
паузу, - ...не знали, каким  маршрутом  прибудет  группа  Фогельвейда.  Как,
впрочем, и Чанг. Значит, вас можно исключить.
   - Спасибо хоть за это.
   - Не за что. Это я знал еще на Цейлоне. Значит, остались четверо. Один из
них - враг.  Умный,  замаскировавшийся  враг.  И  убийца.  Кто?  Сальдуенде,
Уилкотт, Аламейда, Жунцзы? Кто из них? Они имеют доступ к  материалам  нашей
группы?
   - Да. Но операция засекречена. И поэтому никто из четверых вот уже вторую
неделю не покидает Центра.
   - Значит, этот человек понимает, что мы рано или поздно выйдем  на  него.
Он должен будет что-то предпринять. Когда вы передали информацию о Муни?
   - Вчера, как только вы его привезли.
   - Он должен понять, что кольцо постепенно сужается. Раз мы просим послать
группу "Р-11" в Италию, значит, мы уже выходим на него.  Что  он  сделает  в
сложившейся ситуации?
   - Не знаю, - миссис Дейли с интересом следила за рассуждениями Дюпре.
   - Вот и я не знаю. Но понятно одно - он будет действовать.
   - За ними установлено наблюдение.
   - Ну, это понятно. Оно ничего не  даст.  Это  профессионалы.  Боюсь,  что
приказ о ликвидации нашей группы уже отдан.
   Координатор с любопытством взглянула на него.
   - Вы так спокойно об этом говорите?
   - Я убежден в этом. Поверьте. Ко всему нужно быть готовым. Что  с  нашими
документами?
   - Утром их привезет Чанг. Мигелю  нужно  покинуть  Индонезию  на  частном
самолете, его разыскивает полиция.
   Дюпре кивнул головой.
   - Он полетит сразу в Нью-Йорк. Но об этом не должен  знать  никто,  кроме
генерального комиссара.
   - Конечно. Как мы и договаривались. Что касается вас с Луиджи, вы  должны
вылететь в Италию завтра. Необходимо учесть, что Муни не знает, куда  и  кем
доставлялись наркотики в Европу. Хорошо еще, что он сумел указать  связного.
Тот вылетает завтра вечером. Цель маршрута - Рим. Он, видимо, договорится  о
поставках новой партии наркотиков.
   - Может быть. Во всяком случае, полковник Мархаэн знает об этом.
   - Его должны арестовать сегодня. Кстати, уже решено, что генерал  Т...  и
пятый член совета триады "погибнут" в авиакатастрофе.  Иначе  скандал  будет
слишком громкий.
   - Это уже их внутреннее дело, - пожимает плечами Дюпре.
   - И еще... - Координатор, несколько смутившись, поднимает глаза на Дюпре.
- Комиссар сообщил, что "вести" связника будет Луиджи, а Дюпре с  еще  одним
агентом будут его прикрывать.
   - Что это еще за агент?
   - Я.
   - Не понял. - Дюпре хмурит брови, до него еще не дошли слова Элен.
   - Мы полетим как супружеская пара.  Так  меньше  риска.  Два  иностранца,
прибывшие одновременно со связным, могут вызвать  подозрение.  Комиссар  уже
одобрил этот план и высылает нам документы через Интерпол.
   - Это ваша идея?
   - Я должна отвечать?
   - Если можно...
   - Моя. Она вам явно не нравится, да?
   - Да. Это не женское дело.
   Координатор позволила себе откровенно улыбнуться.
   - И только поэтому?
   - Не только, - у него почему-то дрогнуло лицо,  -  не  только...  я...  я
боюсь за вас. Вы... словом, этот план не пойдет.
   - Поздно, Дюпре, увы, поздно. Документы уже высланы. Я доложила, что  все
уже согласовано с вами.
   - Вы... вы... - От волнения он даже вскочил. - Вы только  помешаете  мне,
Элен, я против. Категорически. Вы не выдержите. Я не имею  права  подвергать
вас риску.
   Она встала. Медленно, спокойно. Сделала шаг к Дюпре.
   - Это мое дело. Я генеральный координатор зоны, господин Дюпре, вы забыли
об этом.
   - Вот и сидите в своей зоне, - кажется, он  ответил  чуточку  резче,  чем
следовало.
   - Это приказ, господин инспектор. Кроме того, я  напоминаю  вам,  что  по
служебной субординации вы не можете мне приказывать. Я, слава богу,  еще  не
подчиняюсь вам, - кажется и она ответила чуточку  резче,  чем  следовало,  -
скорее это вы должны выполнять мои инструкции.  Впрочем,  я  вас  больше  не
задерживаю. Можете идти, - правая рука указала на дверь.
   Несколько секунд в комнате стояла тишина.  Первым  опустил  глаза  Дюпре.
Наклонил голову. Повернулся к дверям.
   - Простите, но я ведь люблю вас, - пробормотали его губы; не смея поднять
головы, он сделал шаг к дверям.
   - Шарль, - раздался за его спиной голос.  В  нем  уже  не  было  прежнего
металла.
   Он резко обернулся. Очевидно, можно говорить молча, если в эти  несколько
секунд оба не сказали друг другу ни слова. И сказали больше, чем за  все  их
предыдущие встречи.
   Она сделала шаг навстречу. И они бросились в объятия друг другу.

***

   Они были вместе вот уже второй час и не могли оторваться друг  от  друга.
Им обоим казалось, что они шли к этой встрече  всю  свою  жизнь.  И  все  те
случайные, посторонние, чужие люди, мужчины и женщины, которые до этого были
в их жизни, казались им теперь какими-то нереальными, забытыми,  ушедшими  в
прошлое. Оба вдруг пронзительно ясно ощутили, что  это  были  лишь  тени.  И
только сейчас, здесь, сегодня, они  достигли  того,  к  чему  подсознательно
стремились все время, стараясь найти в ласках друг друга  то  не  испытанное
ими ранее чувство полного единения души и тела.
   Наверное, люди живут на земле ради вот таких моментов своей  жизни.  Они,
словно  яркая  вспышка,   на   короткое   мгновение   озаряют   их   тусклое
существование, придавая ему то неповторимое очарование, к которому  так  все
стремятся. Если в жизни мужчины хоть однажды бывает такая  женщина,  значит,
его жизнь удалась. Если в  жизни  женщины  хоть  однажды  встречается  такой
мужчина, значит, воспоминание о нем будет преследовать  ее  всю  жизнь.  Это
будет ее мужчина. Тот, о котором она мечтала бессонными ночами, соединяясь с
которым она может прикоснуться к чему-то такому, что потом останется на  всю
жизнь. А мужчины? Мужчины иногда не понимают, что значит  ТАКАЯ  женщина.  С
которой возможно, да и то лишь на короткое мгновение, полное слияние душ.  К
старости они это понимают. Иногда, к сожалению, слишком поздно.
   Тяжело  дыша,  Дюпре  откинулся  на  кровать.  Руки  продолжали  обнимать
прекрасное тело. И хотя сил уже не было, желание и страсть не угасали.
   Голова Элен покоилась на его груди. Волосы были рассыпаны, и от  них  шел
волнующий, дразнящий, дурманящий аромат.
   - Шарль, - тихо позвала она.
   - Да.
   - Как тебя зовут?
   Он улыбнулся. Потом начал смеяться. Через несколько секунд  засмеялась  и
она.
   - Какой ужас! Целовать человека, имени которого не знаешь. Полное падение
нравов! - Он притворно вздохнул.
   Ее левая рука приподнялась и  легонько  стукнула  его  по  животу.  Мышцы
непроизвольно сократились.
   - Ага. Ты, значит, считаешь, что я падшая женщина. Вот тебе, вот.
   - Больно. Больно. Сдаюсь. Беру свои слова назад.
   Приподнявшись на локте, она перебросила себя на него. Обвила  руками  его
шею и устремила на него ласковый взгляд.
   - И все-таки как тебя зовут? Если не хочешь, можешь не говорить.
   Дюпре сказал. Она недоверчиво покачала головой.
   - Откуда ты?
   Дюпре сказал и это.
   Она засмеялась. Радостно, легко. Несколько раз повторила его  имя,  точно
пробуя на вкус.
   - А все-таки Шарль красивее.
   - Можешь называть меня, как тебе нравится. Она наклонила голову.
   - Так звали д'Артаньяна, хотя мне теперь все равно. Лишь  бы  ты  был  со
мною. - Ее мягкие губы скользнули по его щеке и, прикоснувшись ко рту, вновь
слились в нескончаемом поцелуе.
   - А как тебя зовут? - спросил он, когда вновь обрел дыхание.
   - Урсула. Урсула Андерсон. Я из Швеции. Отец - швед, мать - фламандка.
   - Урсула, - он повторил ее имя, - Урсула. Я люблю тебя, Урсула.  Я  искал
тебя. Очень долго.
   Ее губы коснулись его лица.
   - А я ждала тебя. Сейчас мне кажется, что я  знаю  тебя  давным-давно.  С
самого детства. Вот таким добрым  и  сильным  я  тебя  представляла.  Но  ты
появлялся только в моих снах. Ночью. Знаешь, как мне бывало тяжело. Особенно
после того, как я ушла от мужа. Случайные встречи, малознакомые мужчины. А я
ждала тебя. Только тебя. Я искала идеал, но с каждым годом верила в него все
меньше и меньше.
   Уголки его губ дрогнули.
   - Значит, я идеал? Вот уж не думал.
   - Идеал. Самый настоящий, - счастливо подтвердила она.
   - Поэтому ты хочешь в Италию? - вспомнил он.
   - Я буду рядом с тобой. Я так хочу.
   - Самое печальное, что и я  так  хочу.  Но  только  с  одним  непременным
условием.
   - С каким? - нахмурила брови Элен.
   - Мы полетим туда как супружеская пара. Настоящая  пара.  Только  в  этом
случае я согласен.
   Она легко засмеялась. Закрыв глаза, тряхнула головой, затем наклонилась к
нему.
   - Ты делаешь мне предложение? Довольно экстравагантное.
   - Ну почему экстравагантное? Просто немножко необычное.
   - Я согласна. Но давай решим этот вопрос после нашей поездки.
   - Но полетим мы туда как супруги?
   - Конечно. Но я не поняла, что тебя волнует. Какая тебе разница?
   - Большая, - он улыбнулся. - Как это у классиков: "Моя жена  и  слушаться
меня должна".
   - Ишь ты, какой хитрый. Чего захотел!
   - Так согласна? Иначе я раздумаю и возьму другую "жену". Переодену Луиджи
в женщину. Или Мигеля.
   - Согласна. Просто жалко ребят.
   - Наконец-то почувствую себя главой семьи.
   - Чувствуй, чувствуй. Если тебе так хочется.
   - Хочется. И вообще, мы в конце концов на Востоке или нет?
   - Конечно, на Востоке, мой господин, - она смиренно  наклонила  голову  и
прошептала ему на ухо:
   - А будешь много требовать, я тебя укушу.
   - Вот сейчас я, кажется, потребую большего. Ну, держись!
   Они еще долго резвились, смеялись,  дурачились.  Ни  один  из  них  и  не
подозревал, что в Италию, куда должны  лететь  Элен  Дейли,  Шарль  Дюпре  и
Луиджи Минелли, прилетят лишь двое из них. Судьба третьего была решена.  Ему
оставалось жить меньше двадцати четырех часов.
   Опасения регионального  инспектора  "голубых"  оказались  правильными.  В
центре "голубых" снова произошла "утечка информации". И опять по вине одного
и того же человека. Состав группы "Дубль С-14" уже был известен. И не только
в ЦРУ. О нем знали в мафии, знали в триаде. Состав  группы  был  известен  и
профессиональному убийце Алану Дершовицу. Вот уже  несколько  дней  мишенями
этого человека были Шарль Дюпре, Луиджи Минелли, Мигель Гонсалес. Прицел был
верен, оставалось ждать выстрела.

Джакарта. День двадцать второй

   Начавшиеся вчера аресты не  прерывались  всю  ночь.  Полиция  и  Интерпол
продолжали арестовывать все новых  и  новых  членов  триады  "Черные  мечи".
Организация была разгромлена в самом  зародыше,  однако  многим  обособленно
существовавшим группировкам и бандам удалось спастись. И если слишком  часто
Интерпол удалял только отростки, оставляя нетронутой  верхушку,  то  теперь,
после показаний Муни, были арестованы все члены совета триады.
   Однако уже к утру стало ясно, что предполагавшегося  разгрома  не  будет.
Две  роты  воздушно-десантного  батальона,  переброшенные   на   Калимантан,
обнаружили там лишь остатки лабораторий. Несколько пойманных местных жителей
клятвенно уверяли, что вчера здесь  "летали  большие  драконы"  -  очевидно,
вертолеты. Кроме американских, в районе не могло  быть  никаких  вертолетов.
Когда Чанг привез это сообщение  Дюпре  на  явочную  квартиру,  тот  заметно
помрачнел.
   - Нас опередили.
   Шарль понимал, как опасно оставаться в Индонезии его группы, и уже утром,
едва получив все документы, приказал своим ребятам собираться в путь.
   Луиджи должен был заехать в посольство и проставить визы,  вот  почему  с
самого утра у него было прекрасное настроение. Мысль, что они  покидают  это
надоевшее им жилище, несколько оживила его. Впрочем,  не  только  его.  Даже
Муни, которого обещали  переправить  вместе  с  Гонсалесом,  был  в  хорошем
настроении. Перспектива попасть в лапы своих бывших товарищей или в  полицию
его  мало  устраивала.  С  другой  стороны,  это  было  нежелательно  и  для
"голубых".
   Луиджи уже выходил из дома, когда Дюпре,  остановив  его,  попросил  быть
сегодня особенно осторожным.
   - Последний день. Мы разворошили целый муравейник. Будь внимателен.
   - Не беспокойся, - Луиджи грустно улыбнулся, - я  еще  собираюсь  пожить.
Мигель, смотри не уезжай без меня, а то потом мы тебя не найдем в Штатах,  -
пошутил он на прощание.
   Заведя машину и выехав со двора, он вырулил на шоссе и прибавил скорости.
   В эти последние дни настроение у него  было  хуже  некуда.  Убийство  его
старого друга Марселя Санторо, или Анри Роже, сильно подействовало на  него.
Тем более  такое  убийство.  Да  и  смерть  Моррисона  тоже.  А  теперь  еще
выяснилось, что ЦРУ замешано и в связях с мафией, с наркодельцами.  Впрочем,
в этом не было бы ничего страшного, если... если бы не смерть его товарищей,
перед которой меркли все расчеты, все объяснения и  оправдания,  которые  он
приводил сам себе, стараясь хоть как-то успокоиться.
   Очевидно, он был из породы тех многих кадровых  сотрудников  ЦРУ  и  АНБ,
которые, подобно Филиппу Эйджи, рвут со своим прошлым и смело встают на путь
открытого разоблачения закулисных махинаций  этих  организаций.  Кто  знает.
Может быть, и Дамиано Конти мог бы последовать их примеру. Мог бы.  Но  жить
ему оставалось сорок четыре минуты.
   Существуют  люди,   которые   всерьез   полагают,   что   человек   может
предчувствовать свою смерть. Не знаем. Пока еще ни один человек не  вернулся
с того света, и мы лишены возможности установить истину. В конце концов, все
мы рано или поздно узнаем об этом. Лучше, конечно, поздно. Но как бы  то  ни
было, когда это произойдет, мы с вами тоже  не  сможем  рассказать  о  своих
ощущениях. Люди все-таки предпочитают ад на земле, чем рай  в  потусторонней
жизни.
   Автомобиль Луиджи ловко сновал во все увеличивающемся потоке машин, в  то
время как с противоположной стороны Джакарты к посольству подъезжала  другая
автомашина. Сидевший в ней человек вырулил метрах в ста от посольства  и  не
спеша закурил.
   Луиджи,  едва  не  столкнувшись  с  проезжавшим  рядом  "Ситроеном",  зло
выругался.
   Человек снял темные очки, протер их,  отложил  в  сторону.  Затем  достал
"дипломат", лежавший на заднем сиденье.
   Луиджи взглянул на часы - он уже опаздывал.
   Из чемоданчика стали появляться детали  снайперской  винтовки.  Для  того
чтобы их собрать, понадобилось еще две минуты.
   Автомобиль Минелли уже подъезжал к посольству, когда за нарушение  правил
его остановил полицейский.
   Винтовка была собрана и теперь лежала на коленях водителя. Посмотрев  еще
раз на посольство, человек улыбнулся и включил радио. Играла легкая джазовая
музыка.
   Наконец-то избавившись от полицейского, Луиджи с нетерпением выруливал на
соседнюю полосу. До посольства оставалось ехать два  квартала.  Он  еще  раз
бросил взгляд на часы. Не надо было предупреждать  их  заранее,  вот  теперь
обязательно опоздаю, подумал он.
   Сидевший в машине закурил еще одну сигарету и  чуть  прибавил  громкость.
Пел Армстронг.
   Красный свет заставил Минелли прождать добрых полминуты. Через дорогу шла
какая-то женщина, неся на руках сынишку. Тот улыбался. Луиджи подмигнул ему,
вспоминая о своих детях. Сын просил привезти новый пистолет. Игрушку.  А  он
уже в третий раз только обещает. Надо  будет  на  обратном  пути  заехать  в
магазин. Хотя лучше всего это сделать в Италии.
   Человек докурил сигарету и лениво выбросил окурок из окна. Стрелки  часов
на его руке приблизились к намеченной минуте.
   В конце улицы показалась машина Луиджи.
   Винтовка на коленях дрогнула.
   Минелли резко затормозил почти перед самым зданием.
   Винтовка поползла вверх.
   Достав ключи, Луиджи вспомнил, что документы в пиджаке, и,  перегнувшись,
взял пиджак.
   Винтовка точно легла на грудь.
   Луиджи вышел... Прицел совпал с его фигурой.
   Луиджи сделал шаг. Выстрел. Еще один. Первый выстрел оказался роковым. Он
пришелся точно в затылок. Пуля вышла из горла, и тугая  темно-красная  струя
залила рубашку. Вторая пуля попала в падающее тело и пробила печень, застряв
в теле. Обе раны были смертельны, но очевидцы говорят, что Луиджи успел  еще
улыбнуться.
   Стрелявший, бросив винтовку на сиденье рядом с  собой,  дал  полный  газ.
Автомобиль скрылся из виду.
   Когда к месту происшествия прибыла  полиция,  никто  не  мог  определенно
сказать, откуда стреляли и кто. Мнения были различны и столь же категоричны.
Впрочем, для Луиджи это уже не имело значения. Дамиано Конти  был  мертв,  и
Алан Дершовиц записал на свой счет первые тридцать тысяч долларов.
   Идеалы, которые всю свою жизнь защищал сотрудник ЦРУ и АНБ Дамиано Конти,
и его совесть честного человека оказались несовместимы.  Жаль,  что  это  он
понял лишь к концу своей жизни.

Джакарта. День двадцать второй

   Известие о смерти Луиджи ошеломило обоих. Его привез Чанг  в  семь  часов
вечера с известием Дейли, что  через  час  Гонсалес  должен  быть  на  борту
самолета. Дюпре и Дейли должны были встретиться в аэропорту.
   Несколько минут все молчали. Лишь из соседней  комнаты  слышался  веселый
голос Муни, что-то напевающего.
   - Заткнись! - заорал Гонсалес.
   Голос   сразу   смолк,   хотя   Мигель,   непонятно   почему,   прокричал
по-итальянски.
   - Как его убили? - поинтересовался Дюпре бесцветным от боли голосом.
   - Выстрелом. Две пули. В затылок и спину. - Чанг был молчаливее обычного.
   - Это не триада, - покачал головой Дюпре, - слишком профессионально.  Где
это произошло?
   - У посольства. В тот момент, когда он выходил из машины.
   - Значит, его там ждали. Надо  выяснить,  кто  из  посольства  знал,  что
Луиджи приедет туда в это время. - Даже после  такого  сообщения  Дюпре  мог
логически рассуждать.
   - Уже выясняем. Мы передали дело в Интерпол.  Я  сам  прослежу  за  ходом
расследования.
   - Спасибо. Когда Гонсалес должен выезжать?
   - Сейчас.
   Мигель понимал, что отъезд необходим. Это приказ. И все-таки  его  душила
ярость. Слепая, страшная ярость. Одна мысль, что он улетит отсюда, а  убийца
Луиджи будет ходить по земле, есть, пить, спать, приводила его в  бешенство.
Разумом он понимал, что ничего изменить нельзя, и  это  лишь  усиливало  его
гнев.
   Прощание оказалось скомканным. Испуганный  Муни  даже  не  пикнул,  когда
Мигель, грубо толкнув его к машине, предложил лезть в фургон Чанга.  Банкир,
видимо, понял, что произошло нечто очень серьезное. Он видел, как изменились
за несколько минут Дюпре и Гонсалес, и ни о  чем  не  спрашивал.  Отсутствие
третьего мучителя лишь убеждало его, что дело нечисто. Но,  увидев  страшное
лицо Гонсалеса, он побоялся спрашивать.
   Мигель пожал руку Дюпре.  Все  было  обговорено  заранее.  Оба  прекрасно
знали, что им нужно делать. Но Дюпре вдруг прижал к себе Гонсалеса.
   - Береги себя.
   - И ты тоже.
   Больше они не сказали друг другу ни слова, но,  когда  машина  тронулась,
Мигель обернулся.
   Шарль одиноко стоял у пустого дома, глядя вслед  отъезжавшей  машине.  Мы
все чуточку сентиментальны, подумал Гонсалес. Дом уже скрылся за  поворотом,
а он все еще думал о Дюпре. Он вспомнил, что не успел передать  привет  Элен
Дейли, и дотронулся до плеча Чанга, сидевшего за рулем:
   - Передай привет координатору.
   - Хорошо.
   Почти весь путь они проделали молча. Лишь когда въехал