олод.  Более  того:  для  восточной  страны   он   был
непозволительно  молод.  Ему  не  исполнилось  и  сорока,  что  являлось
одновременно и плюсом, и  минусом.  В  любом  другом  государстве  столь
молодой министр мог рассчитывать на благожелательное к  себе  отношение.
Но в восточной стране, где жизненный опыт и почитание старших  -  высшие
добродетели, занимать столь ответственный пост в столь молодом  возрасте
не столько почетно, сколько опасно.
   Министру приходилось постоянно доказывать всем, в том числе и  самому
себе, что выбор Президента был правильным. Приходилось постоянно держать
себя  в   узде,   сдерживать   свои   эмоции.   И   проявлять   максимум
изобретательности, чтобы удержаться на  столь  ответственной  должности,
ведь кандидатов на кресло министра было предостаточно. Все  это  молодой
министр прекрасно понимал. Он представлял,  сколь  желанной  может  быть
любая  его  ошибка  для  многочисленных  недругов,  поэтому  делал   все
возможное, чтобы избежать оплошностей. Сейчас он сидел мрачный,  хмурый,
предпочитал общаться только с российским  и  азербайджанским  министрами
внутренних дел.
   - Террористы потребовали в самолет двоих  людей  -  для  гарантии,  -
сообщил министр внутренних дел России. - Мы собираемся отправить  к  ним
полковника Демидова. Кто пойдет от вас?
   - Мы подумаем, - ответил министр. - Когда нужно их отправлять?
   - Через час. В половине шестого должен  быть  готов  самолет,  десять
миллионов долларов и два наших заложника, согласившихся лететь вместе  с
террористами. Это - не считая  экипажа.  Вы  должны  предоставить  этому
человеку статус своего представителя. А  мы  в  оставшееся  время  будем
решать:  уступать  террористам  -  или  все-таки  попытаться  освободить
заложников.
   - Мы предоставим нашего заложника, - сказал министр.
   К нему неожиданно подошел Дронго. Они давно были знакомы  -  двадцать
два года назад вместе учились  в  университете,  дипломат  на  восточном
факультете, а Дронго - на юридическом. Дронго казалось,  что  сверстник,
ставший министром, лучше его поймет. Но он  забыл  о  том,  что  высокая
должность портит людей. А на Востоке, где должность дает еще  и  большие
деньги, портит вдвойне.
   - Отправь меня, - сказал Дронго. - Дай  мне  статус  азербайджанского
представителя. Я сумею реально оценить ситуацию.
   - Не сходи с ума, - нахмурился  министр.  -  У  меня,  знаешь,  таких
добровольцев сколько?.. Моя позиция всегда неизменна  -  все  делать  по
закону.
   - Это не тот случай, - убеждал министра Дронго. - Я прошу  тебя,  дай
мне статус. Будь человеком. Ведь там решается судьба детей.  Неужели  ты
не можешь понять: сейчас решается очень многое. А  я  сумею  обезвредить
преступников. Ты же знаешь меня столько лет... Разреши.
   - Если ты придешь ко мне пить чай, то можешь заходить в любое  время.
А насчет статуса не проси. На меня, знаешь, какое давление оказывают  со
всех сторон. А я все время должен держаться. Моя позиция...
   -  Чихал  я  на  твою  позицию!  -  вспылил  Дронго.  -  Слушай  меня
внимательно.
   Один  человек  уже  погиб.  Нужно  сделать  все,  чтобы  он  оказался
единственной  жертвой.  Я  тебя  очень  прошу:  разреши  мне  пойти   на
переговоры. Дай мне статус.
   -  А  кто  ты  такой?  -  разозлился  министр.  -  Почему  я   должен
предоставлять тебе статус  нашего  представителя?  Ты  же  знаешь  моего
старшего брата. Так вот, если бы он сейчас просил меня о том же, то я бы
и ему отказал. Почему он должен лететь в  этом  самолете?  Или  ты?  Моя
позиция неизменна. Кому полагается, тот и полетит, а кому не положено...
   Он не договорил. Дронго понимал, что министр просто  боится  за  свое
место.
   Боится выйти за рамки предписаний, потому что думает прежде  всего  о
собственном благополучии.
   В комнату вошел ректор бакинской консерватории,  находившийся  в  эти
дни в Москве. Накануне он взял билет  на  самолет,  собираясь  лететь  в
Баку. Но, узнав о захвате автобуса, сдал  билет  и  настоял,  чтобы  его
пропустили в штаб  по  руководству  освобождением  заложников.  Это  был
всемирно известный пианист,  композитор,  лауреат  многих  международных
премий,  успевший  стать  одним  из  самых  молодых  народных   артистов
Советского Союза.
   - Извините... - сказал он, обращаясь к министру. - Я  узнал  об  этом
ужасном злодеянии и не смог  улететь.  Если  вы  разрешите,  я  пойду  к
террористам и предложу им себя вместо детей. Или пусть отпустят хотя  бы
некоторых из них. Мне кажется, так будет правильно.
   - О чем вы говорите? - не понял министр.
   - У меня в консерватории учатся сотни детей. Среди захваченных  детей
- и мои будущие студенты. Разрешите... я предложу им себя в заложники.
   - Вы музыкант? - поморщился министр. - Так и занимайтесь своим делом.
Если они попросят им что-нибудь сыграть, мы пошлем вас. А пока дайте нам
возможность спокойно работать.
   - Послушай, - схватил его за руку Дронго, - Президента сейчас  нет  в
Баку.
   Назови любого человека в республике, к которому я должен  обратиться,
чтобы ты наконец понял, сделал то, о чем я тебя прошу.
   - Я подчиняюсь только президенту, -  вскинул  голову  министр.  -  Ты
знаешь, у меня особое положение. Я  должен  оправдать  высокое  доверие,
которое мне оказано.
   - Знаю, я все знаю. Но я прошу тебя понять... Я могу спасти детей.  А
ты обрубаешь мне руки-ноги. Я ничего не смогу сделать, если ты  не  дашь
согласия.
   Это в твоей компетенции. Дай мне статус, я тебя  очень  прошу.  Здесь
все решаешь именно ты.
   У министра было плоское, как  блин,  лицо.  Его  выпуклые  глаза  без
ресниц смотрели на Дронго, но, казалось,  не  видели  его.  Пухлые  губы
шевелились, очевидно, он что-то обдумывал.
   - Нет, - сказал он наконец. - Если мне прикажут, я выполню приказ.  А
так - извини.
   - Как бургомистр из "Барона Мюнхгаузена", - сквозь  зубы  пробормотал
Дронго. - Если признают, что вы барон, я первый  обниму  вас,  признают,
что вы садовник, посажу в тюрьму. Черт с тобой!
   Он поспешил к телефону. Поднял трубку, набрал  код  Баку  и  попросил
соединить его  с  Председателем  парламента.  Глава  парламентариев  был
пожилой  мудрый   человек,   когда-то   преподававший   на   юридическом
факультете, где учился Дронго.  Его  соединили  довольно  быстро,  и  он
попросил Председателя, чтобы тот объяснил молодому министру ситуацию.
   Минуту спустя министра  пригласили  к  телефону.  Потом  Председатель
парламента попросил позвать Дронго.
   - Ты знаешь, он прав, - сказал глава парламентариев.  -  Он  считает,
что подобные вопросы нужно решать с президентом. И обещал, что  обрисует
ему ситуацию. Он сказал, что очень тебя уважает, ведь вы вместе  учились
в университете.
   - Что ж, - пробормотал Дронго, - возможно, он  прав.  Извините  меня,
пожалуйста.
   Положив трубку, он вышел из комнаты. Взглянул на летное поле. Автобус
с заложниками стоял, окруженный со  всех  сторон  бронемашинами.  Дронго
едва не застонал. Он вернулся в  комнату  и  позвонил  премьер-министру.
Рядом стоял ректор консерватории, который готов был его поддержать.
   - Кому ты звонишь? - спросил ректор.
   - Премьер-министру. Может, он сможет помочь. Может, сумеет  объяснить
этому типу, что происходит.
   - Правильно, - поддержал ректор. - Премьер - интеллигентный  человек,
он все поймет. Дай мне трубку, я сам его попрошу.
   Ректор взял трубку и  попросил  соединить  его  с  премьером.  Сказав
несколько слов, он  передал  трубку  Дронго.  Тот  объяснил  суть  дела.
Премьер-министр говорил несколько минут,  объясняя  сложность  ситуации.
Затем вызвал одного из своих помощников и поручил  ему  "решить  все  по
закону", но министра иностранных дел так и  не  позвал  к  телефону.  До
назначенного времени оставалось тридцать минут.
   Дронго бросился к телефону и  набрал  номер  помощника  секретаря  по
международным вопросам.
   - Вы можете мне помочь? - с отчаянием в голосе спросил он. - Поймите,
я делаю нужное дело. Очень нужное. Неужели  вы  не  понимаете?  Вы  ведь
занимаетесь международными вопросами...
   Помощник секретаря был человеком осторожным, мудрым.  Он  вздохнул  и
мягко сказал:
   - Ты меня тоже пойми. Министр - человек молодой, только назначили.  Я
не могу на него давить.
   Было пять минут шестого, до назначенного времени оставалось  двадцать
пять минут. Министр иностранных дел уже совещался с министром внутренних
дел. Они явно намечали другую кандидатуру. Дронго решился  на  последнюю
попытку. Он позвонил заведующему секретариатом президентского аппарата и
вкратце изложил ему суть дела.
   Заведующий секретариатом был  человеком  молодым.  Он  мгновенно  все
понял.
   - Позовите министра к телефону.
   До назначенного времени оставалось шестнадцать минут,  когда  министр
вернулся на свое место. Он даже не взглянул на Дронго.
   - Не переживай, - сказал ректор консерватории, обращаясь к Дронго.  -
В конце концов, это их  дело.  Они  чиновники,  и  мы  ничего  не  можем
поделать. Я как-то раз летел в Лондон на концерт, на котором должен  был
присутствовать и президент. Но в нашем МИДе мне не дали даже  служебного
паспорта. Пришлось выкручиваться... Со мной были и другие музыканты.
   - И как же вы полетели без паспортов? - заинтересовался Дронго.
   Ректор улыбнулся.
   - А ты не догадываешься? Мы  оформили  все  через  другое  ведомство.
Заплатили чуть больше - и никаких проблем.
   - Но мне-то что делать?
   - Позвони кому-нибудь из уважаемых  людей.  Тому,  кто  хорошо  знает
министра, - предложил ректор.
   Дронго предпринял последнюю попытку. Он  решил  позвонить  одному  из
самых уважаемых людей в  республике.  Еще  не  старый  человек,  он  уже
пользовался уважением  миллионов  своих  соотечественников,  к  тому  же
занимал высокую государственную должность.  Дронго  посмотрел  на  часы.
Оставалось четырнадцать минут. Он сразу дозвонился  и  объяснил,  в  чем
дело. Человек,  которому  он  позвонил,  выслушал  его  внимательно,  не
перебивая. И обещал перезвонить на прямой  мобильный  телефон  министра.
Когда зазвонил "мобильник" министра, тот отошел в сторону.
   - Ты понимаешь, - отчетливо зазвучало в трубке "мобильника", и ректор
услышал эти слова, - когда-нибудь наши дети  и  внуки  будут  ходить  по
улицам, которые назовут именами таких  людей,  как  Дронго,  таких,  как
ректор нашей консерватории. Помоги им, сделай так,  как  они  просят.  Я
знаю их много лет, они очень порядочные люди. Они никогда и никого ни  о
чем  не  просят.  Но  если  обратились  к  тебе  с   просьбой,   значит,
действительно надо помочь. Помоги им.
   - Не могу, - пробормотал министр. Он уже  понял,  что  зашел  слишком
далеко, отказывая всем по очереди.  И  если  что-нибудь  произойдет,  то
могут обвинить именно его. - Я не имею права - продолжал он, лихорадочно
соображая, какую бы найти причину для отказа. И выпалил:
   -  А  вы  знаете,   какие   взгляды   у   вашего   Дронго?   У   него
прокоммунистические взгляды!
   - Эх ты, - раздалось из трубки. - При чем тут его взгляды?..
   Ректор, услышавший слова министра, в изумлении уставился на Дронго.
   - Тяжелый случай, - сказал он. -  Не  нужно  больше  просить.  Он  не
согласится.
   - Странно, - вздохнул  Дронго.  -  Я  всегда  считал  его  порядочным
человеком.
   Наверное, должность все-таки портит людей.
   До назначенного времени оставалось пять минут.
   - К террористам пойдут полковник Демидов и подполковник  Раджабов,  -
объявили в комнате. - Всех посторонних мы просим покинуть помещение.
   - Слава Богу, - выдохнул Дронго. - А могли бы  послать  какого-нибудь
дипломата или чиновника.
   - Ты знаешь этого подполковника?
   - Нет. Но не в этом дело. Я знаю Демидова.  Вдвоем  мы  бы  составили
крепкую пару. Черт возьми, они связали меня по рукам и ногам.
   - Давай уйдем отсюда. Ты слышал, что они сказали про посторонних.
   Посторонние - это мы с тобой.
   - Пошли, - с горечью в голосе произнес Дронго. - Ты знаешь, наверное,
министр прав. Формально я не имею права участвовать  в  переговорах.  Но
мне его жаль. Если он уже так изменился, - каким он станет в пятьдесят?
   - Он не будет министром, - уверенно сказал ректор. -  Знаешь,  в  чем
беда этих людей? Они думают, что получают  должность  навсегда,  на  всю
жизнь. И не понимают, что  должность  -  это  как  костюм,  который  они
временно надели, или как стул, на который успели сесть, опередив других.
Так что не переживай. Все равно ты останешься Дронго. Когда-нибудь у нас
в городе откроют твой музей, как музей Шерлока Холмса на Бейкер-стрит, и
ты пошлешь пригласительный билет  бывшему  министру  иностранных  дел  и
бывшему  твоему  товарищу.  Может  быть,  тогда  он  что-нибудь  поймет.
Говорит, что не может предоставить тебе статус потому, что у тебя  левые
взгляды.
   - Стыдно, - сказал Дронго. - Конечно, он формально прав: ведь у  него
могут спросить, почему именно мне он предоставил  статус.  Но  зачем  он
прибегает к таким подлым методам? Стыдно...
   Подошел Демидов.
   - Я иду туда. Жаль, что не с вами.
   - И мне жаль. Принято решение уступить им?
   - Пока никакого решения нет. Но,  видимо,  придется  уступить,  чтобы
обеспечить безопасность детей.
   Дронго заметил, что в комнату вошел полковник Машков. Он  только  что
прилетел из Воронежа. Дронго ринулся к нему. Демидов - следом за ним.
   - Как всегда, - улыбнулся Машков, протягивая руку. - Ты  всегда  там,
где опаснее всего.
   - Где ты пропадал два дня? Я все время  тебе  звонил.  Познакомьтесь,
это полковник Демидов из МУРа, полковник Машков из ФСБ.
   Офицеры протянули друг другу руки.
   - Так где ты был? - снова спросил Дронго.
   - В Воронеже, там произошел взрыв. В поезде Москва - Воронеж. Судя по
всему, погиб и сам террорист.  Нажал  на  взрывное  устройство  прямо  в
вагоне. И еще несколько человек погибли. Причем  почти  все  из  Москвы.
Обидно и глупо.
   - Хорошо, что ты прилетел. Через полчаса террористы требуют самолет и
деньги. Интересно, куда они собираются лететь?
   - Мне тоже интересно, - кивнул Машков. - И ты знаешь, какая  странная
закономерность... Вчера в  Воронеже  погиб  молодой  парень,  работал  в
частной фирме. Так вот, нам удалось выяснить, что эту фирму  финансирует
клуб "Прометей", где работал  инструктором  тот  самый  Кошкин,  который
сейчас сидит со своими сообщниками в автобусе. И хорошо, если среди  них
есть благоразумные люди.
   -  Погоди-погоди,  -  нахмурился  Дронго.  -  Как  ты  сказал?   Клуб
"Прометей"?
   - Ну да. Погиб молодой парень, обидно... Да, погибший  был  знаком  с
Кошкиным. А его младший брат занимается у Кошкина.
   - Кажется, я начинаю кое-что понимать, - пробормотал Дронго.  -  Клуб
"Прометей" финансируется  "Порт-банком",  владелец  которого  -  депутат
Тетеринцев.
   - В закупочной компании, где работал погибший, основной капитал  тоже
принадлежит Тетеринцеву, - сообщил Машков.
   - А полковник  Демидов  несколько  часов  назад  застрелил  помощника
депутата Тетеринцева, некоего Бондаренко...
   - Ну да, все правильно, - улыбнулся Машков. - У  нас  есть  показания
журналистки, которая рассказала  о  разговоре  помощника  Тетеринцева  с
неизвестным. Я считаю, что  это  говорили  Тетеринцев  и  его  помощник.
Остается только прослушать пленку.
   - А где пленка? - спросил Демидов.
   - У нас. - Машков повернулся к одному из своих офицеров. - Вы  изъяли
пленку у фотокорреспондента "Коммерц-журнала" Беззубика?
   Офицер молчал. Машков нахмурился.
   - В чем дело? - спросил он. - Я же приказал вчера забрать эту пленку.
   - Виноват, товарищ полковник, - с виноватым видом проговорил  офицер,
- мы ее не забрали. Беззубик несколько раз звонил, но Левитин...
   - При чем тут Левитин? Где пленка? - настаивал Машков.
   - Он не разрешил ее брать, - потупился офицер. -  Сказал,  что  не  к
спеху.
   Перебросил нас всех на расследование взрыва на Малой Бронной.
   - Так вы не взяли пленку? - все еще не  верил  Машков.  -  Вы  с  ума
сошли!
   Полковник подошел  к  Левитину.  Неизвестно,  что  он  сказал  своему
подчиненному, но лицо подполковника покрылось красными  пятнами.  Машков
явно нервничал.
   - Если пленка пропала, - повысил голос Машков, - пойдете под суд. Это
я вам обещаю. Но даже если мы ее найдем, - все равно вам у нас не место.
   - Я расследовал взрыв на Малой Бронной, - оправдывался  подполковник.
- Я сумел доказать, что это была диверсия, а не случайный взрыв...
   В конце концов Машков приказал одному из  офицеров  срочно  ехать  на
квартиру Беззубика и привезти пленку.
   Ничего, думал Левитин, они еще не знают про мальчика с  передатчиком.
Не знают, что я поддерживаю с ним связь. Я  сумею  доказать,  что  прав.
Нужно только все как следует рассчитать...
   - Вы позволите мне сделать копию? - спросил Дронго у Машкова.
   - Зачем она вам?
   - Размножу и отправлю всем депутатам Государственной  Думы.  Всем  до
единого. Может, тогда они лишат Тетеринцева иммунитета.
   - Осталось десять минут, - взглянул на часы Демидов.
   В этот момент передали сообщение, что террористы просят еще два часа,
что они готовы улететь только в восемь вечера.
   - Странно, - заметил Машков. - Первый раз в жизни  вижу  террористов,
которые сознательно тянут время. Обычно бывает наоборот. Интересно,  что
у них на уме?
   - И мне тоже хотелось бы это знать, - кивнул Дронго.  -  Знаешь,  мне
еще нужно переварить твою информацию. И вообще,  о  многом  подумать.  Я
лучше немного погуляю. У меня появились... кое-какие идеи. Ты здесь всех
знаешь.  Когда  я  вернусь,  минут  через  пятнадцать,  мне  понадобится
компьютер. Сумеешь организовать?
   - Он нужен лично тебе? - спросил Машков.
   - Нет, - ответил Дронго. - Скорее детям, которые сейчас  находятся  в
автобусе.

Глава 35

   Оказавшись на положении пленников, ребята умолкли. Да и  говорить  не
хотелось... Павел, Слава, Тарас, сидевшие на задних креслах, уже  ни  на
что не обращали внимания. Все трое принципиально не смотрели  в  сторону
Кошкина, который также игнорировал "мятежников".  В  конце  автобуса,  у
дверей, стоял Коля с автоматом в руках. У передней двери, на ступеньках,
сидел Роман. Кошкин же предпочел находиться  в  центре  автобуса,  чтобы
держать всех под контролем.
   - Чего сидим? - неожиданно  заговорил  Тарас.  -  Он  ведь  обещал...
Сказал, подпалим автобус и уйдем.  И  всех  детишек  заберем,  чтобы  не
опасно было. А теперь людей убивает...
   - Он все заранее знал, - отмахнулся Павел. -  Еще  две  недели  назад
говорил нам, что у нас крупное дело будет. Помните?
   - Точно, говорил, - кивнул Тарас.
   Коля, превозмогая головную боль, с интересом прислушивался.
   - А насчет Николая я все знал, - сказал Слава. - Кошкин еще  три  дня
назад говорил мне: раз он брата потерял, то и мы должны...

***

   Дронго, получивший в свое распоряжение  компьютер,  подозвал  к  себе
Машкова и Демидова.
   - Посмотрите, что получается. - Он кивнул на дисплей. - Вчера утром в
Воронеже  погиб   Артем   Шангин,   работавший   в   закупочной   фирме,
принадлежавшей Тетеринцеву. Он же  через  свой  "Порт-банк"  финансирует
клуб. А сегодня автобус захватывает некий Кошкин,  инструктор  из  клуба
"Прометей". Улавливаете связь?
   - Нет, - нахмурился Демидов. - Возможно, совпадение.
   - Не получается, - возразил Дронго.  -  Если  совпадение,  то  где  в
данный момент находится Николай, младший брат Шангина.  И  вообще...  не
проверить ли нам всех членов клуба "Прометей"? Вспомните,  что  говорили
сотрудники ГАИ. Кроме  украинской  делегации,  состоящей  из  нескольких
парней, никто не садился в автобус. А кто-нибудь проверил, была ли такая
делегация в украинском посольстве?
   Демидов потянулся к телефону. Минуту спустя, положив трубку, сообщил:
   - Никакой украинской делегации не  было.  Пятеро  парней  и  инвалид,
севшие в автобус, не выходили из гостиницы посольства Украины.
   - Теперь м