а  импульсном  сигнале,  и  в  случае  отсутствия
одного элемента она срабатывает через несколько минут.
   - Да, - сказал Дронго, скрипнув зубами. Ему действительно было стыдно
за эту оплошность, - я знаю. Вазу сейчас вернут. Деньги уже отправлены в
аэропорт.
   - Надеюсь, - сказал Груодис, -  и  поторопитесь  с  вазой.  Если  вам
что-нибудь опять придет в голову, позвоните мне по мобильному  телефону.
Так будет лучше и для вас, и для меня. Очень не хочется взорваться.
   Дронго положил трубку и усталым голосом попросил:
   - Немедленно верните вазу и ничего  больше  не  трогайте.  Мне  нужно
подумать.
   Он  прошел  в  угол,  сел  на  стул,  уже  не  обращая  внимания   на
присутствующих.
   Спикер посмотрел на собравшихся.
   - Быстрее верните вазу! -  гневно  крикнул  он.  -  Все  такие  умные
вокруг!
   Когда вазу унесли, он спросил Дронго:
   - Но хоть что-нибудь можно сделать?
   - Конечно, можно, - устало ответил Дронго, - в любой ситуации  всегда
есть выход.
   - Плохо что мы потеряли Корсунова.
   - К сожалению, да. И теперь мы не можем  узнать,  какие  сигналы  они
использовали.
   - Вы думаете, этот тип там не один? Может, он просто нас обманывает?
   Дронго вздохнул:
   - Нет, не думаю. Он не обманывает. Но пока не знает, что уже не может
отсюда уехать и что его машина лежит внизу разбитая. Нужно, чтобы он это
узнал. разрешите, я снова поднимусь наверх?
   - Идите, - кивнул спикер, и, когда Дронго выходил, он вдруг произнес:
   - Вы представляете, что может случиться, если вы не добьетесь успеха?
Что произойдет здесь, в Баку, в Тбилиси? На Кавказе, в мире?
   - Да, - тихо ответил Дронго.
   Сильно хромая на правую ногу, он поднялся наверх. Ему нравилось,  как
держатся президенты, уже знающие о случившемся. Шеварднадзе молча глядел
перед собой, словно вспоминая всю свою  жизнь.  Алиев,  напротив,  сидел
как-то раскованно, словно давая понять всем  посвященным,  что  за  свою
жизнь не боится.
   Дронго обратил внимание на пальцы  азербайджанского  президента.  Это
были длинные красивые пальцы  аристократа  или  музыканта.  У  всех  его
близких родственников были  пальцы  крестьян,  короткие,  с  квадратными
ногтями. А у сидевшего за банкетным столом человека были  пальцы  совсем
другие.
   Дронго знал, как можно определить  по  руке  человека  его  характер.
Знал, что пальцы  -  "барабанные  палочки"  или  слишком  маленькие  уши
являются откровенными признаками дебильности. Судя по внешним  признакам
и по аристократическим рукам, Алиев был незаурядной личностью, даже  без
признания того факта, что он был руководителем. Этот человек был заряжен
на успех. Он добился бы успеха в любой выбранной им области:  от  музыки
до литературы, от науки до политики. Если есть неудачники  в  жизни,  то
есть и счастливчики. Если есть рабы, должны быть и  хозяева.  Если  есть
слабые, должны иметься и сильные.  Все  определяет  воля  человека,  его
стремление к цели, его характер. А характер - это основа  личности,  без
характера в жизни невозможно ничего добиться.
   Груодис по-прежнему сидел в углу, боком к столу,  на  котором  стояли
вазы.
   Он был спокоен,  словно  его  ничего  не  волновало.  Сидевший  рядом
человек громко смеялся, что-то рассказывая остальным.
   Дронго спустился вниз и, снова сильно хромая, прошел  в  директорский
кабинет. Там рассуждали о непонятном требовании  террористов  выдать  им
восемь  парашютов.  Услышав  это,  Дронго  нахмурился.   План   Груодиса
представлялся теперь во всем своем  блеске.  Он  взглянул  на  часы.  До
назначенного террористами времени оставалось около  часа.  Но  машина  с
деньгами уже шла по направлению к аэропорту.
   - Можете уже ему рассказать про деньги, - предложил спикер.
   - У меня есть план, - сказал вдруг Дронго. - Мне срочно нужно  знать,
кто именно сидит рядом с Груодисом.
   -  У  вас  есть  список?  -  спросил  спикер  министра   национальной
безопасности.
   - Кто сидит с ним за столом?
   - Конечно, есть. - После потрясения с  вазой  все  министры  потеряли
всякий интерес к самостоятельности. Было слишком страшно иметь дело и  с
этим террористом, и с этим экспертом,  им  были  одинаково  непонятны  и
одинаково загадочны.
   Спикер, пробежав глазами список, передал его Дронго.
   - Зачем он вам? - спросил, недоумевая. - Думаете, кто-то из них может
нам помочь обезвредить террориста?
   - Нет, - улыбнулся Дронго, - Груодис  слишком  большой  профессионал,
чтобы его мог ликвидировать кто-то из ваших  гостей.  Мне  просто  нужно
просмотреть список. Здесь указаны их должности?
   - Да.
   - Министр местной промышленности, министр  легкой  промышленности,  -
читал Дронго. За длинными  столами  обычно  сидели  восемь  человек,  по
четыре с каждой стороны, - военком республики, а это кто?
   - Директор промышленного объединения, - пояснил спикер. - А почему вы
спрашиваете?
   - Нужно, чтобы к одному  из  министров  подошел  сотрудник  охраны  и
громко сообщил, что его машина пострадала в результате аварии.
   - Какой аварии?
   - Министр  тоже  спросит  какой.  Вот  тогда  и  нужно  сказать,  что
автомобиль "Эсперо" сильно ударился об эту машину, когда она выезжала, и
водитель доставлен в больницу. Вы  уже  знаете,  кому  принадлежала  эта
машина?
   -  Председателю  парламентского  комитета  Гамиду  Убатлы,  -  сказал
министр внутренних дел, - это была его машина.
   - Убатлы? - Дронго задумался. - Подождите,  здесь  написано,  что  на
месте Груодиса должна сидеть супруга этого Убатлы. А напротив он.
   - Он, наверное, не приехал, - сказал кто-то.
   - А машина его здесь? -  спросил  Дронго.  Спикер  зло  посмотрел  на
сидевших вокруг него людей, возмутился.
   - Сыщики! - закричал он. - Ничего нормально сделать не можете.
   - Значит, Груодис прошел в  зал  по  документам  Убатлы,  -  заключил
Дронго.
   - Это невозможно, -  вмешался  Касумов,  -  охранники  проверяли  все
пропуска.
   - И почти не смотрели в паспорта, - кивнул Дронго, - вернее, почти не
смотрели на фотографии. Конечно, он прошел, загримировавшись.  Но  здесь
вписана и супруга. Значит, он должен был приехать не один.
   - Я это знаю, - сказал спикер. - Его пригласили с женой.
   Дронго поднялся. Он вспомнил вытянутую женскую руку  в  номере  отеля
Бад-Хомбург. И выстрелы  в  Пискунова.  И  лицо  женщины  в  казино.  Он
поморщился: нога по-прежнему болела.
   - Я знаю и второго террориста, - сказал он громко, - давайте  сделаем
то, что я предлагал. Пусть кто-нибудь подойдет к одному из  министров  и
скажет, что его  машина  пострадала  при  аварии  с  автомобилем  Гамида
Убатлы. Сказать это нужно не очень громко, но и не очень тихо.
   - Лучше я сам пойду, - сказал Эльдар Касумов, - и говорить  по-русски
нужно, чтобы меня поняли?
   - Ни в коем случае. Нельзя играть в поддавки. Груодис наверняка знает
турецкий. Говорите только по-азербайджански, чтобы все было логично, как
обычно. Все должно выглядеть очень правдоподобно, иначе он  поймет,  что
мы играем.
   - Ясно, - кивнул Касумов.
   - Мне нужно войти с другой стороны, - попросил Дронго, -  чтобы  меня
не видел Груодис. И одну из телевизионных камер направьте  на  него.  Мы
должны  видеть,  куда  .он  сразу  посмотрит  после  того,  как  услышит
сообщение об аварии.
   - Я сейчас поручу это телеоператорам, - кивнул  министр  национальной
безопасности, - там двое наших людей работают.
   - Прекрасно. Пусть камера следит за выражением его лица. А я войду  с
другой стороны. Мне нужно все видеть самому.
   - Надо было его сразу арестовать, - зло проворчал министр  внутренних
дел, - а мы с ними в  куклы  играем.  Нажмет,  не  нажмет.  Взорвет,  не
взорвет. С этими подонками нельзя договариваться. Они все  равно  всегда
обманывают.
   - С этим я, пожалуй, соглашусь, - улыбнулся Дронго, - каждый  из  нас
действительно пытается перехитрить друг друга. И все  зависит  от  того,
кто это лучше сделает.
   - Думаете, это сработает? - спросил Касумов, когда они в который  уже
раз вышли из кабинета.
   - Не знаю, - пожал плечами Дронго, -  но  попробовать  нужно,  у  нас
осталось около сорока пяти минут.
   - Я хотел у  вас  спросить...  -Касумов  вдруг  замялся,  -  как  это
называется?
   - Что именно?
   - Ну, вот то, что вы делаете. Интуиция, или вы просто так умеете  все
просчитывать?
   Дронго засмеялся. Потом сделал шаг  и  поморщился:  нога  болела  все
сильнее.
   - Я и сам не знаю, честно признался  он,  наверное,  просто  характер
такой. Люблю делать свою работу хорошо. Пошли наверх. Нам еще  предстоит
сыграть свой последний акт в этой трагедии.

Глава 34

   Разница между московским и бакинским временем в один час оставалась и
после развала державы. Очевидно, существовали ценности,  неизменные  при
любом раскладе человеческих характеров и стремлений.  Сидевший  в  своем
кабинете Жернаков читал последние сообщения из Германии.
   Группа Груодиса имела довольно тесные контакты не  только  с  местной
мафией в лице Матюхина и его товарищей. По просьбе Груодиса  два  месяца
назад трое молодых парней были переданы в его распоряжение  и  никто  не
знал, куда они исчезли. Матюхин отбирал для него этих  парней  по  всему
московскому региону.
   Требование было суровое: все трое должны были отслужить  в  десантных
войсках.
   Никаких других условий не было. Трех ребят отправили  в  Германию  и,
похоже, забыли про них.
   Было сообщение и из Литвы. В  ответ  на  запрос  относительно  судьбы
бывшего офицера литовского КГБ, известного в Вильнюсе как Йозас Груодис,
пришел подробный отчет о его деятельности с указанием  на  то,  что  сам
Груодис исчез несколько лет  назад  и  в  настоящее  время  не  является
литовским гражданином. Но Жернаков обратил внимание на  другой  факт.  В
последние два года в Вильнюсе  Груодис  работал  с  офицером  КГБ  Ингой
Струмилиной, которая выехала из Вильнюса полгода назад.
   Он вспомнил рассказ Дронго о женщине, которую тот видел в  казино,  и
неизвестной, стрелявшей затем в Пискунова. Дронго не видел напавшего, но
был уверен, что  это  была  женщина.  Если  это  действительно  так,  то
стрелять могла бывший сотрудник КГБ СССР Инга Струмилина. Похоже, Дронго
не ошибся.
   В этот момент позвонил директор  ФСБ.  Он  попросил  своего  молодого
заместителя зайти к нему  прямо  сейчас.  Жернаков  сложил  документы  и
отправился в кабинет директора.
   Тот  читал  какие-то  документы.  Увидев  вошедшего,   сухо   кивнул,
продолжая просматривать лежавшие перед ним  бумаги.  Потом  протянул  их
Жернакову.
   - Можете ознакомиться.
   Это было сообщение из  Афин,  из  российского  посольства.  Греческая
сторона была очень обеспокоена предстоящим  подписанием  договора  между
Азербайджаном и Грузией и планами дальнейшей транспортировки нефти через
территорию Турции.
   Кроме естественных причин - давней вражды греков со своим соседом  по
НАТО из-за различных проблем с островами в Эгейском море и на  Кипре,  -
греки  не  хотели  столь  явного  усиления  своего  восточного   соседа,
происходившего в ущерб самой Греции.
   Греческая сторона настаивала на прежнем варианте нефтепровода,  через
Новороссийск, а затем через  Болгарию  и  Грецию  в  Европу.  Обращалось
внимание на  то,  что  греков  в  данном  вопросе  готовы  поддержать  и
американские советники.
   Более того, представляющий интересы транснациональных компаний  некто
Фрезер уже  трижды  вылетал  в  Болгарию  для  переговоров  по  вопросам
строительства   нефтепровода.   Особую   заинтересованность    проявляли
греческие судовладельцы, для которых подобный вариант явился бы  золотым
дождем.
   - Все понял? - спросил директор ФСБ, когда Жернаков кончил читать.
   - Все, - кивнул генерал, - греки хотят тянуть нефтепровод на себя,  а
турки на себя.
   - Нет, не  все,  -  взорвался  директор  ФСБ,  -  ты  плохо  читаешь.
Греческая  сторона  настаивает,  чтобы  нефть  шла   из   Новороссийска.
Понимаешь, откуда? Из нашего российского города. А уже потом они берутся
ее транспортировать в Грецию и в Европу. Понимаешь, в чем дело? А Грузия
и Турция хотят свой вариант пробить.
   - У каждого свои интересы, - равнодушно сказал Жернаков.
   - А у тебя какие интересы? - нахмурился директор. -  Мне  уже  и  так
звонили из МИДа, интересуются, почему это наши офицеры больше  католики,
чем сам папа римский? Почему им так нужно подписание договора между Баку
и Тбилиси?
   Договора, который позволит нефти уплыть  от  нас  в  Турцию.  А  твой
Савельев и этот, ну  птица  эта,  как  его,  Дронго,  помогают  не  нам,
защищают не наши интересы, а непонятно чьи.
   - Они полетели туда, чтобы предотвратить покушение,  -  тихо  ответил
Жернаков. Он уже понял, что дело не в сообщении  из  греческой  столицы.
Очевидно, директор уже знал мнение руководства страны.
   - Какое покушение? - нахмурился директор. -  Столько  сил  и  средств
уделили этому надуманному вопросу. Уже наш  посол  в  Баку  жалуется  на
Савельева. Над его активностью там все смеются.  А  ваш  Дронго?  Позор.
Наша служба не имеет права использовать волонтеров и наемников.  Где  вы
его нашли? Кто он такой? Мы даже не можем его  сейчас  оттуда  отозвать.
Захочет и останется в Баку. Захочет, поедет в  Тбилиси.  Безобразие!  Мы
совсем забыли о наших интересах.
   Зазвонил  телефон,  тот  самый  вытянутый,   с   гербом   российского
государства на диске. Директор быстро поднял трубку.
   - Слушаю вас, - сказал он предупредительно, - здравствуйте.
   Очевидно, говоривший был очень недоволен, если его  бас  слышен  даже
Жернакову.
   - Я понимаю, - виновато сказал директор, - я все понимаю.
   Бас продолжал его отчитывать.
   - Нет, но у нас была информация... - попытался оправдаться  директор,
но его уже перебил неизвестный Жернакову собеседник. - Понимаю, -  снова
повторил директор, - конечно, наши интересы прежде всего. До свидания.
   Он осторожно положил трубку.
   - Премьер-министр звонил, - сказал он, покосившись на телефон, словно
звонивший мог его услышать, - говорит, что мы не защищаем стратегические
интересы страны. А вместо этого работаем на Турцию. Как ты думаешь,  мне
приятно это слышать?
   - Пришла информация из  Германии.  Матюхин  несколько  месяцев  назад
отправлял для Груодиса трех молодых людей. Все бывшие десантники, - тихо
доложил Жернаков. - Мы подозреваем, что их группа все-таки хочет нанести
удар.
   Директор отмахнулся.
   - Кого это теперь интересует. Премьер позвонил, чтобы рассказать  про
этот договор. Сегодня в Баку  подписан  договор  между  Азербайджаном  и
Грузией. Теперь нефть пойдет через Турцию.  Уже  об  этом  сообщили  все
мировые информационные  агентства.  Премьер  кричал,  что  мы  не  умеем
защищать интересы нашей страны.
   - А если в этих республиках начнется  гражданская  война?  -  спросил
Жернаков. - Это отвечает интересам нашей страны?
   - Это слова. А на договоре мы теряем  миллиарды  долларов.  В  общем,
так, Жернаков. Завтра утром отзывай всю группу к чертовой матери.  Чтобы
больше никто не смел заниматься этим делом. И  так  много  денег  и  сил
потратили. У нас совесть чиста, все  сделали.  Покушение  все  равно  не
состоялось, да, может, его и не планировали. У тебя тоже перестраховщики
сидят, все им кажется, что повсюду террористы. И этого Дронго как-нибудь
отзови. И вообще кончай с ним, завязывай.
   Для  чего   нам   нужен   такой   подозрительный   тип?   Тоже   мне,
герой-одиночка. Это в книжках хорошо читать,  а  в  реальной  жизни  нам
такого добра не нужно.
   - Понял, - кивнул Жернаков, - но Груодис...
   - Все, - подвел итог директор, - я больше не хочу о нем слышать.
   В этот момент опять раздался звонок. Директор посмотрел на  сидевшего
перед ним молодого генерала.
   - Если это снова по группе твоего Савельева, я передам  трубку  тебе.
Пусть они скажут  тебе  все,  что  про  тебя  думают.  Мне  уже  надоело
отчитываться.
   - Слушаю, - ответил директор, поднимая трубку, и кивнул Жернакову:
   - Кажется, опять по твою  душу,  -  шепотом  сказал  он.  -  Примаков
звонит... Что?
   Какой посол? Наш посол? Да, я понимаю. Я, конечно, все  понимаю.  Это
очень серьезно.
   Жернаков сидел, нахмурившись. Неужели и  этот  по  тому  же  вопросу?
Директор положил трубку, вздохнул, мрачно посмотрел на генерала.
   - Только что в МИД звонил наш  посол  в  Баку.  В  аэропорту  группой
неизвестных захвачен самолет авиакомпании "Люфтганза".
   - А где Савельев?
   - Они все еще на банкете, вместе с послом.  Тот  позвонил  по  своему
телефону прямо из зала.  Утверждает,  что  обстановка  очень  серьезная.
Савельев  считает,  что  в  ближайшие  несколько  часов   может   что-то
произойти. - Помедлив, директор покачал головой:
   - Иди, Жернаков, домой. Нам всем сегодня вечером лучше быть  дома.  А
утром посмотрим, чем все это кончится.

Глава 35

   Вошедший в зал Дронго сел в противоположном от  Груодиса  углу,  стал
внимательно наблюдать за  всем  происходящим.  Выступала  группа  "Гая",
исполнявшая песни на азербайджанском, грузинском  и  русском  языках.  К
столику Груодиса  подошел  Эльдар  Касумов.  Он  что-то  начал  говорить
сидевшему рядом с Груодисом человеку, который недоуменно качал  головой.
Потом поднялся и вышел вместе с Эльдаром. Дронго видел, как провожал  их
недоумевающим взглядом Груодис. Но Касумов сыграл безупречно. Он ни разу
не обернулся. Груодис повернул голову.
   Камера следила за его взглядом. Дронго посмотрел в ту  сторону,  куда
смотрел Груодис. Она! Никакого сомнения не было. Это была  она.  Женщина
сидела в группе зарубежных журналистов и оживленно  смеялась.  Очевидно,
она заметила взгляд Груодиса и едва заметно  кивнула  ему.  Теперь  было
важно не давать опомниться.
   Можно было заработать очки за счет стремительного темпа. Дронго встал
и быстро подошел к столику Груодиса.
   - Деньги уже повезли в аэропорт, - сообщил он Груодису.
   - Хорошо, - ответил тот, - я выйду отсюда через десять минут.
   - Но вы говорили, что у нас есть время,  -  напомнил  Дронго,  -  еще
сорок две минуты.
   -  Да,  -  кивнул  Груодис,  -  у  вас  есть  сорок  две  минуты.  Не
беспокойтесь, .взрыва не будет, пока я не дам команду.
   - Вы можете не успеть, - сказал вдруг Дронго. Груодис нахмурился.
   - Что  вы  придумали,  Дронго?  Меня  уже  начинает  беспокоить  ваша
активность.
   - Ничего. Просто несколько минут назад один автомобиль ударил другой.
И сотрудники ГАИ с удивлением узнали, что раненый шофер не имел права на
вождение машины. Это  была  машина  Верховного  Совета.  Как  вы  отсюда
уедете, Груодис?
   - Что с водителем? - нервно спросил Груодис.
   - Он жив, - соврал Дронго, - но тяжело ранен.
   - Через час он должен быть у самолета, - потребовал Груодис.
   - Да, конечно, - кивнул Дронго, - но он тяжело ранен.
   - Вы должны привезти его  на  борт  самолета  в  любом  состоянии,  -
приказал Груодис.
   - Хорошо, - мрачно  ответил  Дронго,  -  кстати,  ваша  спутница  уже
начинает терять терпение.
   Груодис сдержался и на этот раз. Он просто взглянул в глаза сидевшему
перед ним человеку и с ненавистью прошептал:
   - Я вернусь сюда и убью тебя.
   - Если я сегодня не убью тебя, - усмехнулся Дронго.
   Груодис поднялся, уже не скрывая, подозвал к себе женщину.
   - До свидания, - сказал он, - надеюсь, ты помнишь,  что  бомба  может
взорваться в любой момент. Не пытайтесь  ее  обезвредить.  И  ничего  не
предпринимайте. Я сам дам сигнал, отменяющий приказ о взрыве.
   Женщина взглянула на Дронго своими прекрасными глазами. Но  они  были
холодны и враждебны.
   - Вы жалеете, что не убили  меня  тогда  в  Бад-Хомбурге?  -  спросил
Дронго.
   - Нет, - ответила она, - еще раньше, когда вы прилетели во Франкфурт.
   - Поздравляю, - сказал Дронго. - Я не видел, как вы за мной  следили.
Это было здорово.
   - Не делайте глупостей, - посоветовал Груодис,  выходя  из  зала.  Он
держал женщину под руку.  Дронго  пошел  следом.  Гру