азведка все еще молчала с ответом, то из МВД Таджикистана пришел совершенно определенный ответ по поводу двух бывших уголовников.
     Получив сообщение, Корниенко позвонил Потапову и попросил разрешения доложить лично об информации, поступившей из Душанбе. У Потапова с утра было плохое настроение. Директор предупредил его и остальных заместителей о должностном соответствии. Видимо, президент уже дал нагоняй директору, который в свою очередь решил отыграться на подчиненных. В случае если покушение повторится или, не дай бог, Полетаев будет убит, в отставку отправят не только директора, это Потапов отчетливо себе представлял.
     Он ждал от Корниенко оперативной информации, но в любой момент готов был сорвать на нем свое настроение.
     - Пришло сообщение из Душанбе, - доложил Корниенко. - Как мы и предполагали, в местном МВД имеется подробная информация на обоих террористов. Агзам Кахаров дважды судим. Первый раз за грабеж, второй - за убийство. Отбывал наказание в Казахстане. Во втором случае он легко отделался, поскольку судили его как сообщника преступления, приговорив к восьми годам тюремного заключения.
     - В каком году? - спросил Потапов.
     - В восемьдесят восьмом. Тогда его и отправили в Казахстан. Но после девяносто второго он вернулся в Душанбе. Принимал участие в гражданской войне на стороне правительственных войск. По непроверенным данным, ушел из отряда в апреле девяносто шестого. Был связан с наркодельцами. Сейчас уточняют его возможные связи. Обещают выслать дополнительную информацию.
     - Значит, первоначальная версия все же не подтверждается? - спросил Потапов. - Вы полагаете, что это месть контрабандистов?
     - Не думаю. Скорее совпадение. Но мы проверим и этот вариант. Особо важные данные получены по второму террористу. Оказывается, в девяносто втором, после распада Союза, он совершил преступление уже в независимом Таджикистане и был посажен в тюрьму. Бежал оттуда с группой заключенных, убив конвоира. В девяносто втором и девяносто третьем воевал на стороне оппозиционных отрядов. Тогда в Таджикистане воюющие стороны называли в народе "вовчиками" и "юрчиками" и не делали больших различий между ними. Провоевав два года против победивших, в феврале девяносто четвертого он вместе с группой боевиков из своего отряда перешел на сторону победителей.
     Особо отмечена его жестокость. В отряде он обучился стрельбе из гранатомета и пулемета. Был ранен при подавлении восстания в танковом батальоне. С девяносто седьмого числился пропавшим без вести.
     - Как это "пропавшим"?
     - Его группа получила задание перевезти деньги в райцентр. И после этого бесследно исчезла. Шесть человек. В МВД он объявлен в розыск. Там не поверили, что он пропал: слишком бурная у него была биография. Потом нашли трупы троих. Остальные до сих пор проходят в МВД по списку пропавших без вести, подозреваемых в убийстве своих товарищей.
     - Колоритный тип, - процедил сквозь зубы Потапов, - видимо, он и стрелял из гранатомета. Но почему они обстреляли машину, если там не было министра?
     - Мы собирались проверить все возможные варианты. Даже самый невероятный - месть водителю или молодому Рудневу. Но после повторного покушения стало ясно, что цель террористов - Артем Сергеевич Полетаев.
     - Личность погибшего террориста установлена?
     - Пока нет. Но у него на руке вытатуирован якорь. Может, это станет зацепкой. По нашим данным и данным МВД, его отпечатки пальцев нигде не проходят.
     - Может, он тоже таджик? - зло спросил Потапов. - Или такую возможность вы исключаете? А может, один из тех, кто пропал вместе с Маруповым?
     - Мы передали отпечатки его пальцев в Душанбе, - сказал Корниенко, - но оттуда сообщили, что у них нет данных на этого человека. Судя по внешности, он не таджик. Наши эксперты полагают, что ему лет тридцать - тридцать пять. Довольно развитая мускулатура. Русые волосы, славянский тип лица. Он не похож ни на кого из тех, кто похитил деньги и бежал с Маруповым. Кроме документов на Самойлова, у него ничего нет. Кто-то наверняка снял копию с удостоверения настоящего Самойлова. И теперь мы ведем определенную работу не только в газете, но и в Министерстве финансов.
     - Думаете, у него был сообщник в самом министерстве?
     - Возможно, не сообщник. Но кто-то был. И сообщил о списке журналистов. Дело в том, что этот список был составлен примерно в час тридцать, в час сорок. В два часа его утвердили. А в четыре на встречу с Полетаевым приехал уже другой человек. Получается, что за два часа кому-то удалось узнать фамилии журналистов, попавших в список, и подготовить другого человека.
     - Любопытно, - заинтересовался Потапов. - А кто, по-вашему, мог знать о списке?
     - Семь-восемь человек, не считая наших сотрудников. Из наших о списке знала только Елена Суслова. И раненый Кикнадзе, но он утверждал список, не уточняя конкретных фамилий.
     - Надеюсь, вы не подозреваете Суслову?
     Корниенко молчал. Потапов изумленно взглянул на него.
     - Вы с ума сошли? Думаете, это она?
     - Судя по показаниям свидетелей, она могла помешать киллеру выстрелить в Кикнадзе, но вместо этого убила киллера наповал, - сухо произнес Корниенко, - выпустив в него несколько пуль. Возможно, это был эмоциональный шок, но не исключено, что она хотела заставить убийцу замолчать навсегда.
     - Я работаю с Сусловой уже несколько лет, - недовольным тоном сказал Потапов, - и у меня не было оснований усомниться в ее порядочности.
     - У меня тоже, - ответил Корниенко, - но ведь кто-то передал список террористам. И кто-то помог бежать Слепневу из тюрьмы, зная заранее, что его переведут в другое место.
     - Погодите, - перебил его ошеломленный Потапов, - вы хотите начать с нашего аппарата?
     - Не обязательно, но я должен проверить все возможные варианты. Суслова сейчас в Лондоне с нашей делегацией. Вы сами говорили, что надо исключить всякие неожиданности.
     - Кто еще мог знать об этом списке? - мрачно спросил генерал.
     - Проверяем всех, кто знал. Дело в том, что журналисты сначала поехали в Белый дом, на встречу иностранных банкиров с вице-премьером. Так вот, там был полный порядок. Все журналисты настоящие, если можно так выразиться. А когда они отправились в Министерство финансов, именно в автомобиле Самойлова, стоявшего несколько в стороне, оказались проколотыми шины. Расчет был точный. Задержать Самойлова часа на два, на три. Или сделать так, чтобы он вообще не приехал.
     Сообщник террориста, возможно, выжидал, когда Самойлов обратится за помощью, и тогда можно будет подъехать к нему и устранить нежелательного свидетеля. Но подъехала дежурившая неподалеку автомашина ГАИ, и в ней случайно оказался знакомый журналисту сержант. Самойлов оставил машину под его присмотром и приехал в министерство. Сам того не подозревая, он фактически спас жизнь Полетаеву.
     - Вы задержали его?
     - Да. Его и еще двух, которые видели, как застрелили киллера. Не уверен, что журналистов следовало задерживать, но знаете, кто принял такое решение?
     - Полковник Руднев?
     - Его тогда еще не было в здании. Подполковник Суслова.
     Неприятно блеснули стекла очков Корниенко. "Почему он в очках, - вдруг подумал Потапов, - почему с таким зрением его допускают к работе?"
     - Где журналисты? - спросил Потапов.
     - У нас. Мы решили, что пока нецелесообразно объяснять им все детали. Возьмем подписку о неразглашении и отпустим.
     - А если они начнут болтать? Или, что еще хуже, напишут о втором покушении? По-моему, Суслова поступила правильно, интуитивно просчитав их возможные действия. Нам сейчас только скандала не хватает.
     - Возможно, - согласился Корниенко, - но с помощью интуиции нельзя доказать вину или ее отсутствие. Я привык оперировать фактами. Она знала о списке, который утверждался в ее присутствии полковником Кикнадзе. Более того, именно с ней его и согласовывали. Она застрелила террориста, хотя могла ограничиться предупредительным выстрелом. Трудно, конечно, делать выводы, не находясь в реальной ситуации, но, я думаю, террорист никуда бы не сбежал, учитывая, что в комнате находился еще один сотрудник ФСБ, а в коридоре было по меньшей мере трое или четверо наших офицеров. И, наконец, задержание журналистов. Таковы факты. Выводов я пока не сделал.
     - Вы свободны, - тихо сказал Потапов, - идите работайте.
     Корниенко встал, блеснул стеклами очков и вышел из кабинета. Потапов, оставшись один, погрузился в тяжелые раздумья. Нужно предупредить Руднева о возможной опасности - решил он. Заодно пусть последит за Сусловой. Кажется, Слепнев с Сусловой никогда не встречались. Иначе она сообщила бы об этом. Он поднял трубку и попросил секретаршу соединиться с Лондоном.
     - Мне нужно поговорить с полковником Рудневым, - сказал Потапов.

День второй. Лондон.

11 часов 40 минут

     Он подошел к отелю в ту самую минуту, когда в холл спустилась Елена. Увидев Дронго, она пошла ему навстречу, снимая свои темные очки.
     - У тебя все в порядке? - спросила она.
     - Пока да. Но вы могли бы выбрать отель и поскромнее.
     - Наоборот, - возразила Елена, - мы учли, что напротив нет ни одного здания и убийце негде спрятаться.
     - Не это главное. Перед отелем очень ограниченное пространство. Здесь можно устроить засаду для автомобиля, - напомнил Дронго, - поэтому сажайте его только во вторую машину.
     - Так и сделаем, - кивнула Елена, возвращаясь к своим сотрудникам. Через несколько секунд она вернулась. - Все в порядке. У нас будут три машины и микроавтобус. На встречу поедут Руднев и еще трое наших сотрудников, плюс все члены делегации.
     - Машины бронированные?
     - Нет. Вряд ли здесь будет задействован гранатомет.
     - Старайтесь не останавливаться на светофорах близко к тротуару, - напомнил Дронго, - пусть его автомобиль стоит в окружении других машин. А еще лучше - ваших машин.
     - Поняла, - кивнула Елена.
     - Когда вы появитесь в "Дорчестере"? - спросил Дронго.
     - В два. Там будет дан обед для руководства нескольких банков, в том числе и британских. Банкет заказан заранее.
     - Это очень опасно, - предупредил Дронго, - отель не министерство финансов, куда доступ посторонним запрещен. Пусть ваши люди прямо сейчас приступят к осмотру зала, где будет обед. По-моему, тебе лучше не уезжать.
     - А я и не собираюсь. Пойду вместе с тобой в "Дорчестер". Еще один наш сотрудник отправится в клуб, где вечером состоится встреча Полетаева с местными бизнесменами, заинтересованными в инвестициях в нашу страну. Погоди, кажется, появился Полетаев.
     Она отошла к дверям, надевая очки. Из лифта вышли два сотрудника службы безопасности отеля, Руднев, Полетаев, глава национального банка и два сотрудника ФСБ. Все вместе они двинулись к выходу. Дронго обратил внимание, что еще два человека поднялись со своих мест и напряженно следили за группой, очевидно, сотрудники английских спецслужб, предупрежденные о возможном покушении на министра финансов.
     Суслова подошла к машине, когда Полетаев уже садился в салон. Увидев ее, он улыбнулся, кивнул ей на прощание. Она тоже кивнула, подошла к Рудневу, который собирался занять место рядом с водителем. Что-то сказала ему. Уже усаживаясь в машину, Руднев напомнил:
     - В два часа. Мы будем в "Дорчестере" ровно в два.
     Кортеж машин выехал на Парк-Лейн, чтобы свернуть к министерству финансов Великобритании. Дронго подошел к Елене.
     - По-моему, ты ему нравишься, - сказал он, глядя вслед отъезжавшим машинам.
     - Кому? Рудневу? - спросила она, стоя рядом, но не поворачивая к нему головы.
     - Нет. Полетаеву. Он прямо-таки сияет, когда видит тебя. У него эдипов комплекс. Ему нужна сильная женщина.
     - Это твои фантазии. - Она сняла очки, чуть прищурилась.
     - Так лучше, - заметил Дронго, - у тебя красивые глаза.
     - Ты говорил это еще в прошлом году.
     - Значит, повторяюсь. Да, красивые, необычные. В них затаенная боль и ум.
     - Про боль тоже говорил, а вот что умные, впервые слышу.
     - Считай, что это комплимент.
     - Сомневаюсь. Умные глаза для женщины - это не главное. Очень неплохо устраивают свою жизнь дамочки с совершенно пустыми глазами.
     - Возможно, но если женщина начитанна и способна мыслить, глаза у нее умные, хочет она того или нет. Я чувствую себя полным идиотом, когда вспоминаю, что ты прочла Марселя Пруста, а я так и не сумел его одолеть.
     - Хочешь сказать, что у тебя пустые глаза? - она усмехнулась. - Если судить по книгам в твоей библиотеке, у тебя должны быть глаза мудреца. Кстати, у тебя действительно умные глаза.
     - Единственное мое достоинство, - пробормотал Дронго, - и то фальшивое, я просто делаю умный вид.
     Она снова улыбнулась, положила очки в сумочку и повернулась к нему.
     - Надеюсь, ты пойдешь со мной в "Дорчестер"? - спросил Дронго.
     - Пойду. Но с одним условием.
     - Уже догадался с каким.
     - Да, ты прав, в номер к тебе не пойду.
     - Не нужно меня добивать. У тебя какая-то нездоровая реакция. Кажется, я тебя не приглашал в номер.
     - Но подумал об этом? - спросила она, направляясь к казино, находившемуся в здании "Хилтона".
     - Честно говоря, да, - он пошел следом, - но обрати внимание, как корректно я себя веду.
     - Обратила. Здесь действительно есть казино? - Она открыла сумочку, видимо, собираясь достать очки. Они ограждают ее от внешнего мира - подумал Дронго. За очками не видно глаз. В свои почти сорок Елена пережила столько, что хватило бы на десятерых. В ее глазах затаилась боль, боль человека, познавшего темные стороны жизни.
     - В Лондоне всего шесть казино, - сказал Дронго, понимая, что сама игра интересует ее меньше всего, - но посторонних туда не пускают, здесь закрытая клубная система.
     - Даже проживающих в отеле?
     - Даже их. Нужно подать заявление, предъявить паспорт, подождать примерно сутки, чтобы все проверили. Затем оформляется именная пластиковая карточка, после чего можно в любое время посещать казино.
     - Откуда ты все это знаешь? - тихо спросила она.
     - Такая у меня дурацкая жизнь, - ответил Дронго, - как у Обломова. Я знаю много ненужных вещей.
     - Нет, - возразила она, - твои знания систематизированны. Я всегда поражалась твоей памяти, твоему вниманию к разного рода мелочам.
     - Из мелочей складывается общая картина. Осторожнее, здесь переход, - придержал он ее, - сегодня одна женщина в этом месте чуть не попала под машину прямо у меня на глазах.
     - Вечно ты попадаешь в истории. - Она снова убрала очки в сумку.
     - Сам виноват. Слишком любопытный.
     - Ты хорошо знаешь Лондон?
     - Думаю, что да. В мире не так много городов, которыми можно восхищаться. И еще меньше тех, которые я обошел с картой в руках. Лондон - один из них. Он мне очень нравится.
     - Только Лондон? - спросила она.
     - Нет. Конечно, нет. Обожаю Париж с его чудесными улицами, скверами, памятниками, ресторанами, кафе. Мне дорога Москва, в которой я учился и которую полюбил как свой родной город. А еще Краков, Сан-Франциско, Рим, Будапешт, Мадрид... Все и не перечислишь.
     - А самый любимый? - допытывалась Елена. - Единственный?
     - Город, где я родился, - пожал он плечами, - где прошло мое детство. На берегу теплого южного моря. Я знаю там каждый камень. Там я впервые в жизни поцеловал женщину, прочел первые книги, там живут мои родители. Это святое для меня место.
     - Я догадываюсь, о каком городе ты говоришь, - сказала Елена.
     - Тем лучше. Для меня это город особенный. Но я люблю и остальные города. Кстати, я назвал Нью-Йорк и Багдад?
     - Нет, - она улыбнулась.
     - Значит, и их следует занести в список. Есть еще Буэнос-Айрес, Сингапур, Венеция...
     - Хватит, - прервала она его, - я и так поняла, что ты влюблен в земной шар.
     - Разве это плохо? Если бы не самолеты, без которых не доберешься в некоторые точки земли, я путешествовал бы по разным странам, знакомился с каждым народом, с каждым городом, старался понять нравы и обычаи каждой нации, каждого племени. Я много путешествовал и пришел к выводу, что наш земной шарик очень мал. Это банально, но это действительно так. И людей на нашей земле очень мало. Во время странствий я встречал своих знакомых или близких друзей моих знакомых. Все мы живем на одной земле, и сколько нужно приложить сил, чтобы очистить этот прекрасный мир от всякой мрази.
     - И много, по-твоему, развелось мрази? - спросила она серьезно.
     - Боюсь, что да. Впрочем, никто мне не поручал подсчитать подонков на этой грешной земле. Надеюсь, в процентном отношении это не очень большая цифра. Средний человек обычно не может противостоять искушениям. Но цифра невелика. Во всяком случае, я стараюсь убедить себя в этом.
     - На наш век хватит, - сказала Елена, остановившись перед "Дорчестером".
     - Боюсь, еще и останется, - тихо произнес Дронго. - Давай сначала осмотрим отель, а потом пройдем в банкетный зал. Надеюсь, служба безопасности отеля предупреждена о твоем возможном появлении.

День второй. Москва.

12 часов 15 минут

     Каким-то непостижимым образом фамилия иногда влияет на карьеру и судьбу человека. И если фамилия Львов была прерогативой исключительно княжеской семьи, то фамилия Зайцев доставалась семьям попроще. Инспектор уголовного розыска по фамилии Коклюшный проработал в милиции пятнадцать лет, но дослужился только до капитана.
     То ли в силу инерции, то ли из-за неверия в собственные силы, то ли еще по каким-то причинам, сказать трудно. Но был он человеком мрачным, нелюдимым, с желтыми, потухшими глазами и плохо выбритыми щеками. Жена ушла от него еще десять лет назад, забрав единственного сына. Он страдал язвой желудка и гепатитом, профессиональными болезнями сотрудников уголовного розыска, ведущих соответствующий образ жизни.
     Утром он должен был встретиться со своим осведомителем, известным в криминальных кругах под кличкой Лунатик. И если Алексей Коклюшный был мрачным, разуверившимся во всем, в том числе и в своей работе, типом, то Лунатик, вполне симпатичный доходяга, работал на всех и вредностью не отличался, наоборот, старался всем угождать. Добываемая им информация особо ценных сведений никогда не содержала, но его терпели, поскольку каждый инспектор был заинтересован в обширной агентуре и количество информации, даже в конце девяностых, значило не меньше, чем ее качество. Кроме всего прочего, Лунатик был наркоманом, и прямая зависимость от новых и все увеличивающихся доз наркотиков делала его более покладистым. И хотя Коклюшный не был ни перспективным, ни толковым работником и не проявлял особого рвения в поисках агентов, пользоваться услугами такого, как Лунатик, было и стыдно, и обидно.
     Именно поэтому Коклюшный встречался с ним в однокомнатной квартире обычной панельной девятиэтажки, пыльной и грязной, как и все дома вокруг, и сейчас в ожидании Лунатика нетерпеливо поглядывал на часы. Не только Коклюшный, но и другой инспектор встречались здесь с агентами, хотя это строжайше запрещалось правилами конспирации. Но правила экономии диктовали свои законы, и приходилось идти на некоторые нарушения. Хорошо еще, что эта квартира на последнем этаже была приобретена в советские времена и сохранилась только потому, что с левой стороны протекала крыша, а вся стена в этой части дома была постоянно сырой, и начальство не нашло желающих ее приобрести.
     Лунатик появился в полдень, качаясь от принятой утром дозы. Очевидно, ему удалось раздобыть где-то деньги, так как он был, вопреки обыкновению, задумчивым и тихим, без всякого намека на эйфорию.
     Он звонил в дверь, пока Коклюшный не открыл и не убрал его палец с кнопки звонка. Потом схватил его за шиворот, втащил в комнату, закрыл дверь и дал ему хорошую оплеуху.
     - Больно. - прошептал Лунатик.
     - Я тебе сколько раз говорил, чтобы не приходил сюда такой, - угрожающе прошептал Коклюшный.
     - Все в норме, - попытался улыбнуться Лунатик.
     - Я тебе покажу "норму", - зло сказал Коклюшный, - опять ничего не принес, отметиться пришел. Или будешь расск