оил его другой офицер, - идемте.
   Они вошли в лифт и поднялись наверх. На третьем этаже  один  из  офицеров
открыл дверцу.
   - Выходите, пожалуйста, - пригласил, выйдя первым.
   - Может, мне еще заложить руки  за  спину  и  идти  как  заключенному?  -
невесело пошутил Агаев.
   Офицеры переглянулись.
   - В этом нет необходимости, - сказал шедший за ним "знакомый".  -  Просто
сдайте нам оружие, если оно у вас есть, и идите  к  полковнику  Мамонтову  в
кабинет.
   - Оружие сдать не могу, - твердо  ответил  Агаев.  -  Если  я  арестован,
можете предъявить мне официальное обвинение  и  на  этом  основании  забрать
пистолет. Если нет, оружие останется у меня.
   Офицеры снова переглянулись.
   - Как вам будет угодно, - равнодушно сказал один  из  них,  и  они  пошли
втроем по коридору к кабинету полковника Мамонтова.
   В этом конце коридора были  кабинеты  сотрудников  особой  инспекции.  По
негласным правилам, установленным еще в КГБ, отдельные просторные кабинеты с
комнатами  отдыха  и  персональными  приемными  могли  иметь  только  высшие
руководители КГБ - руководство и некоторые члены коллегии. Начальники других
крупных управлений и  отделов  имели  просто  кабинеты  и  приемные.  А  вот
руководители спецгрупп и различных подразделений могли  рассчитывать  только
на отдельные кабинеты. К таким относились и полковник Мамонтов, несмотря  на
его столь громкую должность, и подполковник Славин.
   Само собой разумеется, что в прежнем КГБ был и свой  секретарь  парткома,
который был приравнен к высшим руководителям КГБ СССР  и  имел  все  регалии
полагающиеся  по  положению,  -  персональный  кабинет,  приемную,   машину,
правительственную вертушку и даже особое прикрепление  к  правительственному
магазину,  доставлявшему  продукты  на  дом.  Для  многочисленных  партийных
функционеров в здании КГБ СССР и в  республиканских  КГБ  не  практиковались
лишь персональные комнаты отдыха. Считалось,  что  "солдаты  партии"  должны
обладать скромностью и простотой ленинских наркомов,  терявших  сознание  от
голода в кабинете Ильича.
   Именно поэтому Виноградову так удался его план - у  самого  Мамонтова  не
было  бдительной  секретарши  или  помощника,  не  позволивших  бы  старшему
лейтенанту войти в кабинет полковника без разрешения.
   Теперь, дойдя до его кабинета, Агаев вспомнил, как Дима  однажды  убеждал
всех,  что  стандартные  замки  в  их  здании  вполне  можно  открыть  любой
универсальной отмычкой. Тогда они все посмеялись над  Виноградовым.  "Может,
он действительно решил применить свой трюк и вошел в кабинет полковника",  -
тревожно подумал Агаев, шагнувший вслед  за  одним  из  офицеров  в  кабинет
Мамонтова.
   Ему всегда не нравился этот полковник. Выпученные рыбьи  глаза,  холодный
взгляд змеи, что-то неподвижное и  ужасное  в  лице  этого  типа  раздражало
Агаева. Но он старался просто не заходить в это крыло здания. И  вот  теперь
его сюда привели почти как арестованного.
   В самом кабинете не  было  ничего  необычного!  Просто  за  столом  сидел
полковник Мамонтов, несколько более красный,  чем  обычно.  "Может,  у  него
действительно украли документы из кабинета, и поэтому он так нервничает",  -
подумал Агаев.
   - Здравствуй, - отрывисто произнес Мамонтов, -  садись,  капитан.  -  Как
правило, он обращался на "ты" ко  всем  офицерам  младше  его  по  званию  и
должности. Агаев, кивнув в знак приветствия, сел  за  небольшой  стол.  Руки
полковник ему не протянул, и правильно сделал,  капитан  мог  и  не  оценить
подобного  жеста,  отказавшись  здороваться.  Офицеры,   повинуясь   взгляду
Мамонтова, вышли.
   "Наверное, будут ждать у дверей", -  подумал  Агаев,  когда  за  ушедшими
захлопнулась дверь. Он повернул голову и непроизвольно  вздрогнул.  Мамонтов
смотрел на него в упор.
   - Слышал, что произошло у вас в группе? - спросил Мамонтов.
   - Я знаю, что погиб подполковник Славин. И исчез Виноградов.  Но  никаких
подробностей  не  знаю.  Все  говорят,  что-то  случилось,   но   никто   не
рассказывает, как это произошло, - почти честно ответил Агаев.
   - Да, - кивнул Мамонтов, - я бы сам не поверил, если бы  мне  рассказали.
Кто бы мог подумать, что подобное может случиться. Такой хороший  парень.  И
характеристики всегда были отличные...
   - Вы о ком говорите? - довольно невежливо перебил он Мамонтова.
   - О старшем лейтенанте Виноградове. Его ведь недавно  перевели  к  нам  в
центральный аппарат по настоянию самого Владимира  Сергеевича.  Я  тогда  не
понимал  мотивов  Славина.  Видимо,  подполковник  уже  знал   о   некоторой
неуравновешенности характера Виноградова и предпочитал держать его под своим
наблюдением.
   Агаев хотел возразить. Виноградов был самым спокойным и самым  терпеливым
сотрудником в их отделе. Но промолчал. Он  хотел  сначала  выслушать  самого
полковника.
   - И такое случилось, - полковник был плохим артистом и даже  не  старался
выглядеть особенно огорченным.  Он  просто  рассказывал.  -  Сегодня  утром,
очевидно, оставшись вдвоем в отделе с подполковником Славиным, он  был  явно
не в себе. Наверное, его раздражала сидячая  работа  на  компьютерах,  и  он
хотел чего-нибудь иного. Не знаю. Но я, узнав о смерти Ор-довского, пошел  к
вам, чтобы побеседовать со Славиным. Мы говорили примерно полчаса. А  в  это
время Виноградов, видимо, тоже потрясенный известием о смерти  Орловского  и
узнав о моем визите, как-то связал эти два события в одно. Пробрался в  наше
крыло здания, каким-то непонятным образом открыл мой кабинет и забрал  очень
важные документы, которые были у меня на столе. Я, вернувшись к себе, тотчас
обнаружил пропажу. А самого  Виноградова  видели  в  нашем  крыле  несколько
человек. Подозрения сразу пали  на  него.  Я  позвонил  Славину,  потребовал
объяснений. Он обещал поговорить с Виноградовым.  Позже  я  узнал,  что  они
вдвоем вышли на улицу. Видимо, на прогулке между  ними  что-то  произошло  и
Виноградов выстрелил из своего оружия в подполковника. А потом, испугавшись,
сбежал.
   Агаев  молча  слушал,  профессионально  отмечая  некоторые  неточности  в
рассказе полковника. Если Виноградов был уже на подозрении,  как  могли  его
выпустить из здания ФСБ? Какое оружие было у Димы, если он его, как правило,
вообще не получал? И, наконец, почему после пропажи столь важных  документов
Мамонтов не поднял тревогу и  не  доложил  по  инстанции,  а  лишь  позвонил
Славину, "требуя объяснений"? Но Гамза Агаев работал в ФСБ уже не первый год
и знал, что в некоторых случаях лучше дать  возможность  своему  собеседнику
высказаться.
   - Мы не ожидали такой развязки, -  продолжал  Мамонтов.  -  Сейчас  мы  и
милиция ищем его по всему городу. Но  он  где-то  прячется,  очевидно.  Наши
эксперты считают, что убийство  вполне  могло  быть  совершено  в  состоянии
аффекта и ему не грозит особенно суровое наказание. Но лишь  в  том  случае,
если мы его  вовремя  задержим.  Документы,  которые  он  похитил  из  моего
кабинета, очень важны. Они не должны попасть в чужие руки. Или,  тем  более,
кому-то из иностранцев. Поэтому мы и хотим привлечь тебя к этим поискам.  Ты
был его другом, работал вместе с ним. Думаю, ты сможешь помочь нам в поиске.
   Теперь Агаев наконец понял, почему  он  понадобился  этому  полковнику  с
таким холодным и страшным лицом. Он должен  был  помочь  найти  Виноградова.
Помочь этому сукину сыну, сидевшему напротив, убрать своего товарища. Он уже
не сомневался, что рассказанная ему час назад история о смерти Славина  была
более правдоподобна, чем эта чудовищная ложь, в  которой  его  хотел  сейчас
убедить  полковник  Мамонтов.  Но  нельзя  поддаваться  эмоциям.   Восточный
темперамент Гамзы давил на  него,  требуя  решительных  действий.  Например,
достать пистолет и расстрелять этого мерзавца, виновного в гибели товарищей.
   Но тогда вместо  Виноградова  обвинят  самого  Гамзу  Агаева.  Его  сразу
пристрелят, он так ничего и не сможет рассказать. Дисциплина, к которой  был
приучен капитан, дала о себе знать, подавляя изо всех сил  его  темперамент.
Он размышлял, как лучше  поступить  в  подобной  ситуации,  как  найти  Диму
Виноградова и получить  у  него  этот  документ.  Нужно  было  помнить  и  о
Светловой, которая сейчас из МУРа ехала на свидание с этим  странным  типом,
непонятно почему так помогавшим их группе.
   - Хорошо, - сказал Агаев, удивляясь  собственному  глухому  голосу,  -  я
помогу в его поисках. Мне нужно подумать, как нам дальше  поступить.  И  для
начала попасть к себе в кабинет.
   - Да, конечно, - согласился полковник, вставая со своего места. -  Может,
там что-нибудь понадобится. А ты, Агаев,  не  удивляйся,  если  найдешь  там
обычный бардак. Это наши ребята постарались. Мы  ведь  сначала  думали,  что
Виноградов спрятал документы у себя в отделе. И перерыли все ваши кабинеты.
   "Вот он себя и выдал, - подумал Агаев. - Устроил у нас в кабинетах  обыск
и решил, что я поверю в его ложь".
   - У меня в кабинете тоже искали?  -  спросил  он  звенящим  от  ненависти
голосом.
   - Да, - подтвердил  полковник,  -  конечно,  искали.  Вы  ведь  сидите  в
параллельных комнатах. В одной, по-моему, ты и Орловский, в другой  Светлова
и Виноградов. Мы обыскали обе комнаты. И даже кабинет Владимира  Сергеевича.
Хотели как-то помочь, спасти этого дурачка.
   Агаев нахмурился. Он вдруг понял, что ошибается.
   Ведь и они рассчитывают на подобную реакцию.  Полковник  рассказывал  все
таким  ленивым  и  равнодушным  голосом,  словно  не  сомневался,  что   его
собеседник поверит в эту  историю.  "Все  просчитано,  -  обожгла  тревожная
мысль. - Они с помощью аналитиков и психоэкспертов просчитали  мою  реакцию,
мою готовность даже притворяться, чтобы найти и помочь своим друзьям.  Хотят
сыграть на этом. А в решающий момент я просто не смогу ничего  сделать.  Они
перехватят у меня из-под носа Диму и убьют его так же, как убили  Орловского
и Славина".
   Но даже понимание этого обстоятельства не  должно  было  толкать  его  на
ненужные  выходки.  И  хотя  пистолета  у  него  не  отняли,  они  наверняка
предусмотрели  и  возможность  его  внезапного  эмоционального  срыва.   Сам
полковник наверняка вооружен, а  стоявшие  в  коридоре  офицеры  тем  более.
Теперь следовало  занять  более  продуманную  и  осознанную  позицию,  чтобы
оставить их в дураках и спасти Диму Виноградова. А самое главное  -  капитан
еще не знал, как глубоко пустили корни в их ведомстве преступные  метастазы.
И знает ли о деятельности сотрудников Мамонтова заместитель  директора  ФСБ?
Или сам директор? Нужно было  действовать  достаточно  осторожно,  чтобы  не
раздражать  могущественных  врагов,   внезапно   возникших   в   собственном
ведомстве.
   - Я пойду, - поднялся Агаев, - и  постараюсь  помочь  вашим  людям  найти
старшего лейтенанта Виноградова.
   Когда он вышел из кабинета, Мамонтов поднял трубку. И коротко доложил:
   - У меня сейчас был капитан Агаев. Из группы Славина. Кажется, он нам  не
очень верит. Нужно держать его под жестким контролем.

26

   Дронго не мог ошибиться. За ними действительно следили. Именно поэтому он
схватил за руку Светлову и почти насильно потащил за собой.
   Подняв руку, остановил проходившую мимо  машину.  Сел  вместе  с  ней  на
заднее сиденье и быстро сказал водителю, куда ехать.
   - Зачем все это? - спросила она, когда машина уже отъехала.  -  Они  ведь
все равно будут следить за нами.  А  когда  мы  в  автомобиле,  это  сделать
гораздо легче.
   - Конечно, - согласился он.  -  Только  если  все  время  сидеть  в  этом
автомобиле. А мы сидеть в нем не собираемся.
   Она обернулась
   - Может, они и отстанут, - сказала озабоченно.
   - Я в это не верю, - быстро ответил Дронго. - Мы слишком для  них  важны,
чтобы потерять нас просто так.
   - Тогда зачем весь этот балаган?
   - Увидите. - Он не сказал больше ни слова. А она не стала переспрашивать.
   У одного из монументальных зданий, построенных в  начале  пятидесятых  со
всеми возможными архитектурными излишествами и  так  любимыми  "вождем  всех
народов", Дронго попросил водителя остановиться.  Это  был  его  излюбленный
метод - уходить  таким  образом  от  возможного  наблюдения.  Бросив  деньги
водителю на  сиденье  и  не  дожидаясь,  пока  рядом  затормозят  автомобили
преследователей, Дронго снова схватил Светлову за руку.
   - Давайте скорее!
   Они вбежали под арку. Впереди  был  проходной  двор.  Дронго  знал  много
подобных мест, где, войдя с одной стороны, а  выйдя  с  другой,  можно  было
оказаться на соседней улице, легко оторвавшись от  постороннего  наблюдения.
Чтобы попасть сюда с соседней улицы, нужно было сделать очень солидный круг,
объезжая целый квартал. Светлова с трудом поспевала за ним.
   - Куда мы бежим? - спросила она, но он не ответил. И снова  поднял  руку,
пытаясь остановить машину. Повезло и в этот раз. Через минуту они уже сидели
в "жигуленке", уносившем  их  прочь  от  места,  где  остались  незадачливые
наблюдатели.
   - У вас реакция, как у  стайера,  -  пожаловалась  женщина.  -  По-моему,
нельзя так грубо толкать женщину.
   - По-моему, тоже, - согласился он, тяжело  дыша.  -  Но  у  нас  не  было
другого выхода, нужно оторваться от них. Вообще-то я должен был рассчитать и
подобную реакцию с их стороны.  Слишком  много  времени  прошло.  Они  могли
выяснить, где именно в МУРе вы находитесь.
   Она с интересом взглянула на него.
   - Вы всегда так все рассчитываете?
   - Во всяком случае, стараюсь.
   - Куда мы едем?
   - Нам нужно где-нибудь отсидеться, - он оглянулся. Машины преследователей
не было.
   - И долго мы будем отсиживаться? - прозвучавшая в ее голосе легкая ирония
была слишком очевидной, чтобы на нее не ответить.
   Он покачал головой, улыбаясь.
   - Если вы будете реагировать подобным  образом,  мы  с  вами  никогда  не
договоримся.
   - А почему мы должны с вами договариваться? Я до сих пор не  знаю  вашего
настоящего имени.
   - Мне иногда кажется, что я тоже его не знаю, - усмехнулся  Дронго.  -  У
меня было слишком много имен, чтобы запомнить одно, конкретное.
   - Вам нравится быть Господином Никто?
   - Считайте, что да. Во всяком случае,  я  чувствую  себя  так  достаточно
комфортно. Тем более что наше знакомство продлится не очень долго. Если  все
пройдет благополучно, до сегодняшнего вечера.
   - Почему до вечера? - нахмурилась она.
   - Вечером мы получим документы у вашего коллеги Димы Виноградова, и тогда
вы сможете поехать домой. Если документы будут у  меня,  вам  уже  ничто  не
будет угрожать.
   - Убедительно. А вам?
   - Ничего. Это часть моей работы.
   - Вы сказали, что работаете на СВР. Тогда почему всегда в одиночку?'
   - Я сказал, что иногда сотрудничаю с ними. Но работаю я всегда один.  Так
удобнее. Рассчитываешь только на себя и не боишься предательства.
   Она закусила нижнюю губу.
   - И много раз вас предавали?
   - Случалось.
   Они говорили  негромко,  чтобы  не  расслышал  сидевший  впереди  пожилой
водитель. Доехав до станции метро, он остановил машину.
   - Здесь? - спросил, оборачиваясь.
   - Да, спасибо, - Дронго протянул ему деньги  и,  выйдя  первым,  галантно
помог своей спутнице.
   - В этот раз вы более любезны, чем в прошлый, - заметила женщина,  выходя
из автомобиля.
   - В этот раз, кажется, нас не провожают наши "поклонники", - пошутил  он.
- Идемте в метро. Нам недалеко ехать - три станции.
   Они вошли в здание. Он вспомнил, что у него нет жетонов на метро. Подошел
к кассе и купил несколько штук. Вернулся к женщине, протянул ей один.
   Уже внизу, когда они стояли в вагоне, он обратил внимание на  ее  высокий
рост. Она была ему по плечо,  а  если  учесть,  что  Дронго  был  достаточно
высоким, почти под метр девяносто, человеком, то  не  обратить  внимания  на
рост женщины было невозможно. Она  была  по-своему  обаятельна.  Впечатление
портили несколько тяжеловатый подбородок и сильные, мужские руки  с  немного
грубоватыми пальцами, словно их обладательница привыкла к тяжелой физической
работе.
   В вагоне они молчали. Доехав до нужной станции, Дронго дотронулся до руки
женщины, показывая ей на выход. Выйдя из метро, он на всякий  случай  сделал
контрольный круг, но все было в порядке.  Уже  смеркалось,  и  он  предложил
женщине:
   - Давайте поужинаем, а потом будем решать, что нам делать дальше. Сегодня
нам еще предстоит важная встреча.
   Они вошли в небольшой ресторан, расположенный недалеко от станции метро.
   Дронго проводил женщину до туалетной комнаты, чтобы она  привела  себя  в
порядок, и отправился звонить Ковровой.
   - У меня плохие новости, - честно признался он. - Кажется,  в  ФСБ  знают
обо всем. И про нас с вами. И про группу Славина. Судя по  всему,  полковник
Мамонтов имел какое-то отношение к взрывам в городе.
   - Я передам, - хладнокровно ответила Коврова - Вы должны  были  позвонить
завтра утром. Это остается в силе?
   - Обязательно. Сегодняшняя ночь может многое решить.  А  вы  постарайтесь
узнать, что случилось с капитаном Агаевым.
   - Вы думаете, его тоже убрали? - встревожилась женщина.
   - Во всяком случае, проверьте, - посоветовал он. - Я перезвоню вам  через
полчаса.
   Вернулся в зал, где уже сидела Светлова.
   - Простите, я заставил вас ждать, - сказал, усаживаясь рядом  и  подзывая
официанта. Когда он сделала заказ, она спросила:
   - Вы считаете, что мне не нужно появляться дома?
   - Думаю, нет.
   - В таком случае мне нужно будет  позвонить  и  предупредить,  что  я  не
приеду.
   - Пока не нужно. Лучше подождите еще несколько часов, - попросил он. - Мы
должны встретиться с вашим коллегой и получить у него документы.
   Она посмотрела ему в глаза.
   - Они так важны для вас?
   - Да, - честно ответил он, - я должен получить доказательства  виновности
людей, устроивших эти чудовищные взрывы в Москве.
   Он сидел перед ней,  высокий,  темноволосый,  несколько  располневший,  с
резкими, запоминающимися чертами  лица.  Правда,  он  очень  хорошо  говорил
по-русски, но она вдруг решилась спросить. В последнее время  по  телевизору
показывали очень много чеченцев, тоже хорошо говоривших на русском языке.
   - Вы чеченец?
   - Почему вы так решили? - удивился он. И  моментально  понял.  -  Нет,  -
улыбнулся женщине, - я не ищу убийц, чтобы доказать невиновность чеченцев. Я
ищу убийц, чтобы их  наказать.  У  меня  личный  интерес.  Спортивный,  если
хотите. Но не национальный. Мне  просто  противно,  когда  устраивают  такие
подлые трюки, сваливая все на чеченцев.
   - Ясно, - она тоже улыбнулась, - мне просто показалось, что вы  несколько
драматизируете события. Или вам нравятся эти игры?
   -  Убийство  Славина   и   Орловского,   надеюсь,   не   входит   в   это
драматизирование? - серьезно уточнил он.
   - Нет, - она отвернулась, - извините, я, кажется, не права.
   Официант принес и расставил закуски. Разлил минеральную воду  по  высоким
бокалам. Дронго взглянул на часы.  До  назначенного  времени  еще  четыре  с
половиной часа.
   - Мы не опоздаем? - спросила его спутница. Он вспомнил, что не сказал  ей
время,  на  которое  была  назначена  встреча  погибшего   подполковника   с
Виноградовым. Нужно ей сказать, иначе они могут оторваться друг от друга,  а
без  нее  старший  лейтенант  не  отдаст  ему   документа   ни   при   каких
обстоятельствах.
   - У нас встреча в одиннадцать часов, - сказал он,  -  но  об  этом  знают
только несколько человек. В том числе и мы с вами.
   - Значит, об этой встрече знают еще и другие?  -  несколько  встревоженно
спросила она. - Вам не кажется, что это не совсем разумно?
   - Это для подстраховки, - сообщил он. И не стал больше  говорить  на  эту
тему. А она не стала больше расспрашивать.
   Когда ужин подходил  к  концу,  он  поднялся,  чтобы  еще  раз  позвонить
Ковровой. Она посмотрела на него вопросительно.
   - Я должен позвонить, - успокоил он женщину и пошел к телефону, стоявшему
в гардероб