убрали", - подумал он, привычно решая, кому это  поручить.  До
его квартиры оставалось совсем немного.
   "Почему они не хотят оставить  меня  в  покое?  -  возник  неожиданно
вопрос. - Почему я должен отвечать за грехи своей молодости?"
   Тогда все казалось таким правильным и  верным.  Была  единая  страна,
мощь  которой  не  вызывала  сомнений.  Была  единая  партия,   привычно
руководившая всеми областями жизни и решавшая все  вопросы.  Был  единый
комсомол, занимавшийся воспитанием многомиллионной армии  молодых  людей
от Камчатки до  Калининграда.  И,  наконец,  был  единый  КГБ,  которого
боялись и уважали и с которым  считались  во  всем  мире.  Все  казалось
закономерным и однозначно ясным. Весь мир делился на два цвета -  наш  и
не наш.
   Именно тогда он совершил самую большую ошибку в своей жизни - дал эту
проклятую подписку о сотрудничестве,  всплывшую  сейчас,  через  столько
лет. Уже в  другой  стране  и  в  другое  время.  И  совсем  при  других
обстоятельствах. Он тяжело вздохнул. Неужели  они  решатся  опубликовать
эту подписку? Как к ней отнесутся его коллеги, ведь прошло столько  лет,
и, подписав обязательство, он ничего, кроме этого, не сделал.  Абсолютно
ничего. Но документ существовал. И  воспоминание  о  нем  тяжким  грузом
давило на сознание, пока он поднимался по лестнице.
   Он не увидел, как возник незнакомец. Просто ощутил за спиной шорох  и
вдруг в последнюю минуту своей жизни понял, что  именно  его  беспокоило
весь сегодняшний день. Они  не  звонили.  Они  больше  не  терзали  его,
очевидно, просчитав варианты и убедившись, что он  никогда  не  совершит
еще худшей ошибки, чем та, которую он сделал в молодости.  Но  понимание
пришло слишком поздно.
   Он еще пытался обернутся, чтобы встретить свою смерть,  как  подобает
мужчине, но трусливый убийца  не  дал  ему  такого  шанса,  выстрелив  в
затылок. И последняя, запоздалая, мысль была о  лифте.  Стало  абсолютно
ясно, почему лифт не работал именно сегодня. "Как же так?.." - хотел  он
привычно возмутиться, но в  этот  миг  голова  будто  взорвалась,  и  он
перестал ощущать свое тело, погрузившись в вечную темноту.
   Он не мог видеть и чувствовать,  как  склонившийся  над  ним  убийца,
прицелившись, сделал контрольный выстрел  в  сердце.  И  хотя  душа  уже
покинула свою телесную оболочку,  само  тело,  все  еще  реагирующее  на
внешние проявления, дернулось и замерло. Убийца наклонился,  пошарил  по
карманам  убитого  и,  отвернувшись,  стал   спускаться   по   лестнице,
по-прежнему темной и грязной.

Глава 1

   - Мы победили, - радостно сказал  пресс-секретарь,  входя  в  большой
кабинет.
   Его начальник молча  смотрел  на  экран  телевизора,  где  журналисты
оживленно комментировали победу их партии на выборах.  Хозяин  кабинета,
полный, седоватый, респектабельный мужчина, обратился к сидевшему  рядом
с ним лидеру партии, невысокому человеку с круглым  лицом  и  в  немного
старомодных очках.
   - Поздравляю вас, мы действительно победили.
   -  Да-да,  -  подтвердил  пресс-секретарь,  -  мы  отовсюду  получаем
поздравления. Никто уже не сомневается в нашей победе на выборах.
   - Спасибо, - отрывисто сказал лидер партии. Он раньше был музыкальным
критиком и  довольно  посредственным  музыкантом.  Но  неудовлетворенные
творческие амбиции постепенно переросли в националистические и в  полном
соответствии с теориями психоанализа  стали  доминирующими  в  поведении
несостоявшегося артиста.
   - Вы можете идти, -  обратился  хозяин  кабинета  к  пресс-секретарю,
давая понять, сколь  неуместно  подобное  выражение  чувств.  Когда  тот
вышел, он повернулся к лидеру партии.
   - Судя по всему, ваша партия наберет наибольшее количество голосов  в
парламенте и сумеет сформировать однопартийный кабинет. Поздравляю вас!
   - Наша партия, - возразил лидер, - я всегда считал вас нашим другом и
единомышленником, который внес в успех партии наибольший вклад.
   - Спасибо, мой друг. Но без вашей популярности мы ничего не смогли бы
сделать.  По  существу,  половина  популярности  партии  -  ваша  личная
заслуга.
   - Благодарю вас. Я принимаю ваш комплимент как  аванс  наших  будущих
совместных действий на политической арене.
   -  Да,  конечно.  Но  сейчас  меня  больше  волнуют   объективный   и
субъективный факторы,  которые  могут  оказаться  решающими  в  связи  с
формированием вашего правительства.
   - Что вы имеете в виду? - насторожился лидер партии.
   - Как раз то, о чем вы подумали.  В  Москве  очень  недовольны  нашей
победой.
   Они поставили слишком много на наш проигрыш и теперь будут  вынуждены
идти ва-банк, стремясь не допустить  стабилизации  обстановки  в  период
вашего правления. Вы ведь, не скрывая, заявили, что  готовы  вступить  в
НАТО. А это самый большой удар  для  политиков  из  Москвы,  -  негромко
напомнил хозяин кабинета.
   - Мы строим свою внутреннюю и внешнюю политику,  не  ориентируясь  на
мнение Москвы, - чуть покраснев,  твердо  сказал  лидер  партии.  -  Мне
казалось, вы разделяете наши убеждения.
   - Конечно, - улыбнулся хозяин кабинета, - надеюсь, вы не  собираетесь
заносить меня в список "агентов  Кремля"?  Но  учет  реальностей  -  это
азбука любой политики. Мы обязаны считаться  с  действительностью  нашей
сегодняшней жизни.
   - Поэтому мы должны все время оглядываться на Москву?
   - Нет, Просто мы обязаны оставаться реалистами. Литва не Польша и  не
Венгрия. Мы находимся слишком близко от Москвы, граничим  с  Россией.  И
наши неосторожные  движения  под  боком  у  слона  могут  вызвать  очень
неприятные последствия, в том числе и для нас самих.
   - Я вас не понимаю, - развел руками бывший музыкант, -  вы  ведь  все
время соглашались со всеми нашими идеями, полностью нас поддерживали.  А
теперь призываете изменить наш курс. Сегодня, когда мы наконец победили,
вы хотите, чтобы мы  трансформировали  свои  взгляды?  Согласитесь,  это
будет выглядеть очень странно в глазах наших сторонников.
   - Их мнение меня  волнует  меньше  всего,  -  цинично  заявил  хозяин
кабинета. - Неужели вы ничего  не  хотите  понять?  Времена  изменились.
Сегодня в Москве сидят другие люди. И ситуация в  мире  несколько  иная,
чем раньше. Никто не захочет из-за нашей маленькой  республики  начинать
мировую  конфронтацию.  НАТО  и  так  уже  приняла  в  свои   ряды   все
восточноевропейские страны. Это все, на что они могли пойти. На  большую
конфронтацию с Москвой они не решатся. Я говорил с германским послом, он
советовал нам не проявлять излишней горячности в этом вопросе.
   - И об этом вы заявляете мне в такой день! - с горечью заметил  лидер
партии. - Я не смогу объяснить нашим людям, почему  мы  отказываемся  от
наших принципов.
   - Кстати, насчет ваших людей, - неприятно усмехнулся хозяин кабинета.
- Давайте поговорим о субъективном факторе. Я надеюсь, теперь вы станете
более разумны и не будете подставляться, как в прошлый раз,  когда  даже
ваш министр иностранных дел оказался бывшим осведомителем КГБ.
   - Никто не застрахован от  ошибок,  -  подняв  голову,  лидер  партии
блеснул стеклами своих очков, - но  мы  всегда  честно  признавали  свои
ошибки. И когда публиковали архивы нашего КГБ, и когда  выявляли  бывших
агентов местной госбезопасности. Лучше вскрыть нарыв,  чем  делать  вид,
что его нет.
   - Вот в этом я с вами абсолютно согласен. Но  еще  лучше  постараться
избегать нарывов. Москва может получить очень  большой  козырь,  если  в
состав вашего правительства опять попадут люди, материалы на которых  по
непонятной логике вдруг окажутся в архивах КГБ. Вы меня понимаете?
   - Не понимаю, - привстал с места лидер партии.  Он  сделал  несколько
шагов по кабинету. - Я ничего не понимаю.
   - Наши друзья убеждены, что в состав вашего  кабинета  будет  введено
несколько бывших осведомителей КГБ или прямых агентов нынешних спецслужб
России. Чтобы в решающий момент оказать  давление  лично  на  вас  и  на
парламент, добиваясь срыва принятия решения по НАТО.
   Он говорил это спокойным,  размеренным  тоном,  с  легким  презрением
глядя на мельтешившего перед ним несостоявшегося музыканта.  Он  был  не
просто хозяином  кабинета.  Он  являлся  одним  из  тех,  кто  закулисно
определял политику республики, независимо от того, кто  именно  стоял  в
этот момент у власти. Об этом знал нервничавший лидер победившей партии.
   - Объясните, что вы хотите сказать? Я не соображу, к чему вы клоните.
   - Нам нужны гарантии того, что  в  решающий  момент  ваш  кабинет  не
подаст в отставку и стабильность республики будет обеспечена, - пояснил,
улыбаясь, хозяин кабинета.
   - Мы опубликовали наши данные. Весь архив бросили в нашей  республике
и...
   - Нет, - довольно бесцеремонно перебил гостя хозяин  кабинета,  -  вы
сумели получить только то, что вам  оставили.  Оставили  специально  для
того, чтобы вы убрали нескольких слишком  ретивых  радикалов  из  своего
прежнего правительства. А самые ценные  материалы  успели  исчезнуть  до
опубликования. В том числе и по "агентам  центрального  подчинения".  По
тем самым агентам, которые напрямую давали информацию Москве и о которых
вы ничего не знаете. А они ведь наверняка участвовали в вашем  движении.
Уже тогда Москва не очень доверяла не только вашему Народному фронту, но
и местным лидерам компартии, и местной госбезопасности.
   - Что вы от меня хотите? - спросил лидер партии. Он как-то  съежился,
словно постарел, и уже не смотрел в неприятно нагловатые  глаза  хозяина
кабинета.
   - Чтобы мы  с  вами  реально  представляли  всю  картину,  нам  нужно
получить данные по "агентам центрального подчинения", -  охотно  пояснил
хозяин кабинета, - то есть необходимо завладеть этим архивом.
   - Это невозможно. Вы ведь знаете, русские на это не  пойдут  никогда.
Это невероятно.
   - Вот здесь позвольте с вами  не  согласиться,  -  усмехнулся  хозяин
кабинета.
   - В нашем мире все возможно. А тем более в обстановке того  хаоса,  в
котором все еще пребывают бывшие республики Советского Союза.
   - Вы советуете нам обратиться с официальным требованием к  Москве?  -
разозлился лидер партии. - Вы думаете, они нам ответят  положительно?  И
вообще, можно ли говорить на подобные темы?
   - Разумеется, нет. И не надо никуда обращаться. Какая  разведка  мира
захочет выдать своих агентов? Нет, это несерьезно. Но ведь с документами
работали живые люди, сотрудники бывшего  КГБ,  уволенные  из  органов  в
основном по политическим причинам. Все  эти  люди  до  сих  пор  живы  и
здоровы. Я ведь не предлагаю вам отправить своего агента на Лубянку  или
в Ясенево, чтобы выкрасть  документы  бывшего  КГБ.  Я  предлагаю  найти
профессионала, который сумеет решить эту проблему, не прибегая  к  столь
крайним мерам. Своего рода хорошего аналитика, способного просчитать все
варианты, выйти на нужных людей и дать  нам  необходимую  информацию  по
вашему будущему кабинету. На этот раз нам потребуется  полная  гарантия,
что в состав кабинета не  попадут  бывшие  агенты  КГБ  и  люди  влияния
Москвы.
   - Кто может дать гарантию? - пожал плечами лидер партии.
   - Я нашел такого человека, - холодно заметил хозяин кабинета.  -  Это
лучший в мире аналитик, человек-легенда, который сможет сделать все, что
нас интересует. Сделать быстро и в срок. Это Дронго.
   - Как вы сказали? - изумился бывший музыкант. - Это  его  кличка  или
имя?
   - Скорее первое. Имя  свое  он  никому  не  раскрывает.  Когда-то  он
считался лучшим профессиональным аналитиком в комитете экспертов ООН. По
мнению бывших  специалистов  КГБ,  он  один  вполне  заменяет  небольшой
научно-исследовательский институт. Вы  можете  себе  представить  такого
человека?
   - Его еще нужно найти, - отмахнулся лидер партии.
   - Это уж моя забота, - улыбнулся хозяин кабинета.  -  Вы  дадите  мне
несколько толковых чиновников, а я с их помощью попытаюсь его найти.
   - И вы думаете, он сумеет нам помочь? - удивился лидер партии.  -  Вы
действительно считаете, что кто-то,  даже  если  это  очень  талантливый
человек, сумеет каким-то образом  раздобыть  архив  КГБ?  По-моему,  это
просто фантастика.
   Вместо ответа  хозяин  кабинета  поднялся,  прошел  к  сейфу,  набрал
комбинацию цифр и открыл дверцу. После чего достал папку, закрыл дверцу,
снова набрал привычный код, заслоняя  цифры  даже  от  своего  гостя,  и
вернулся к своему креслу.
   Положил папку на столик.
   - Вот что мне удалось достать, - сказал он. - Эту папку  наши  друзья
купили в Германии. За очень большие деньги. Это досье на бывшего  агента
центрального аппарата КГБ СССР Михаила. Вы  знаете,  кто  скрывался  под
этим именем?
   Лидер партии угрюмо молчал.
   - Откройте, - подвинул к нему папку с документами хозяин кабинета.
   Его гость открыл папку.  Увидел  первую  фотографию  и,  взглянув  на
хозяина кабинета, сразу закрыл ее.
   - Этого не может быть.
   - Вот-вот. Мне тоже так казалось.  Он  всегда  был  таким  честным  и
принципиальным человеком. Но, как видите, мы все ошибались, мой  дорогой
друг.
   Вы ведь наверняка хотели оставить его и в своем правительстве?
   Лидер партии отвернулся, не желая отвечать на вопрос. Потом  все-таки
ответил:
   - Да, мы думали оставить его в правительстве.  Мы  даже  намеревались
отправить его послом в Швецию. Но его убили. Теперь  я  понимаю,  почему
его убили. Наверное, он отказался с ними сотрудничать. Все рассказывали,
что в последнее время он был не в себе, какой-то мрачный и задумчивый.
   - Теперь вы представляете себе, что это  такое.  У  нас  нет  никаких
гарантий, что в состав вашего кабинета снова не попадут агенты КГБ.  Нам
нужно выяснить, кто убил бывшего советского информатора КГБ  Михаила,  и
продумать вопрос о получении всего архива КГБ, неизвестно каким  образом
оказавшегося в Германии.
   Раз там объявилась эта папка, там могут всплыть и другие. Вы  так  не
считаете?
   - А этот ваш эксперт сумеет  что-нибудь  сделать?  -  мрачно  спросил
лидер партии.
   - Это уже наше дело. Формируйте свой кабинет, мой дорогой друг, и  ни
о чем не думайте. Все  остальные  вопросы  нам  помогут  разрешить  наши
друзья.
   Лидер партии смотрел на него, и в его взгляде независимо от его  воли
вдруг проступило презрение. Оно было  настолько  очевидным,  что  улыбка
замерла на губах хозяина кабинета.
   - Это гораздо лучше, - отрывисто сказал он, - чем потом  обнаруживать
в своем правительстве агентов Кремля. Вы не находите, мой друг?

   Особо важный документ
   Не выносить из здания Службы внешней разведки
   Ознакомлению подлежат только начальники управлений
   По сообщениям агента Витязь, на предстоящих выборах победа  оппозиции
в республике представляется вполне реальной. Витязь сообщает, что  будет
сформировано  новое  правительство,  в   состав   которого   не   войдут
представители прошлого правительства правых  партий.  По  сообщениям  из
штаба коалиции, у них имеются серьезные  разногласия  по  вопросам  ряда
кандидатур, которые будут рекомендованы в состав правительства.

   Особо секретная папка посольства России в Литве
   Шифрограмма из Министерства иностранных дел
   Просим более подробно  информировать  министерство  о  настроениях  и
перспективах победы  правых  партий  на  предстоящих  выборах.  Отдельно
просим выслать характеристики на  основных  кандидатов  в  правительство
республики.

Глава 2

   Он приехал в свой родной южный город только  две  недели  назад.  Все
казалось  знакомым  и  незнакомым.  Облик  города  неузнаваемо  менялся,
исчезали старые, вросшие в  тротуары  здания,  вместо  них  стремительно
возникали  новые,  с  зеркальными  витринами  и   красиво   оформленными
вывесками. На верхних пустырях, прежде считавшихся сейсмически  опасными
из-за   возможных   землетрясений   и   оползней,   сейчас   возводились
многоэтажные здания. Веками здесь не селились  люди,  перенимающие  опыт
предков, справедливо опасавшихся подобных мест. Однако хлынувшим в город
иностранцам и  собственным  нуворишам  градостроители  и  "отцы  города"
готовы были за приемлемую плату  продать  все,  что  угодно,  включая  и
собственную совесть.
   На   город   наступало   море,   реально   угрожавшее   экологической
катастрофой.
   Приморский бульвар - гордость горожан, любивших в жаркие  душные  дни
прогуливаться по набережной, встречая знакомых и  родственников,  -  был
почти смыт. Однако внешне  город  менялся,  принимая  более  современный
облик.
   Открывались филиалы крупнейших мировых компаний и банков,  иностранцы
открывали даже собственные рестораны и бары, рассчитанные  на  земляков,
охотно посещающих такие места. Луизианский ресторан  и  английский  паб,
турецкая закусочная и французский синема-клуб - все это соседствовало  в
городе,  становившемся  вопреки  желанию  хлынувших  сюда   беженцев   и
маргиналов еще более космополитским, чем  прежде.  Но  из  города  исчез
смех. Нет, можно было услышать, как посмеиваются понаехавшие иностранцы,
как хохочут играющие в казино спекулянты, как охотно восторгаются каждой
партией приходящего груза  таможенники,  имеющие  свою  долю  с  каждого
грамма завезенного и вывезенного товара. Но душевный, мягкий,  ироничный
юмор обитателей,  создавших  к  середине  двадцатого  века  удивительный
карнавальный город со своей неповторимой аурой, пропал.
   Космополитическая цивилизация развивалась по двум направлениям.  Либо
это был огромный  мегаполис  Нью-Йорка  с  четко  выраженными  районами,
населенными единоверцами и земляками. При этом  границы  между  районами
или кварталами строго очерчивались, а одна  группа  людей  относилась  к
другой с плохо скрываемым раздражением  коммунальных  соседей,  стремясь
сохранить свою культуру и образ жизни. Либо Париж,  впитывающий  в  себя
образцы мировой культуры и преображающий их  во  славу  столицы  и  всей
Франции. И культура иностранцев органично  входила  составной  частью  в
культуру местного мегаполиса,  образуя  удивительный  синтез,  создающий
славу  Парижа.  Немец  Карл  Лагерфельд,  стоявший  во   главе   истинно
французского  дома  моды  "Шанель",  и  итальянец   Джан-Франко   Ферре,
возглавлявший еще более престижный дом  моды  "Кристиан  Диор".  Испанцы
Пабло Пикассо и Сальвадор Дали,  считавшие  Париж  своим  вторым  домом.
Русские писатели, представленные несколькими поколениями, среди  которых
был и нобелевский лауреат Бунин. Великий американец Хемингуэй,  наиболее
емко выразивший свое отношение к французской  столице,  немец  Ремарк  -
казалось, вся культурная разноязыкая  богема  проходила  испытание  этим
городом и вписывалась в его многоцветную палитру,  добавляя  лишь  новые
краски.
   Баку оставался таким Парижем Востока в течение  более  ста  лет  -  с
середины девятнадцатого до семидесятых двадцатого века. Потом,  в  конце
восьмидесятых и начале девяностых, произошел обвал. И лишь затем, уже на
другом,  еще  более  космополитическом  уровне,  началось  строительство
нового  города.  Но  это  больше  не  походило  на  Париж  Востока.   Он
превращался в Нью-Йорк  Востока  со  своим  Гарлемом  в  виде  уродливых
микрорайонов и поселков, построенных  за  чертой  города.  И  собственно
центром, из которого упорно выживались его коренные  обитатели,  уступая
место иностранцам и новым хозяевам этой жизни, успевшим найти у нефтяной
трубы, питавшей весь этот конгломерат наций,  свой  собственный  ручеек,
превращавшийся у одних в небольшую  речку,  а  у  других  -  в  водопад,
наполнявший карман.  Соответственно  разделялись  и  доходы.  Одни  были
просто богатые люди,  другие  -  очень  богатые,  третьим  вполне  могли
позавидовать Вандербильды или Ротшильды, и не подозревавшие,  что  можно
зарабатывать таким образом: воруя нагло и открыто.
   Он не  вмешивался  в  политику,  предпочитая  не  задаваться  лишними
вопросами и  почти  не  соприкасаясь  с  местными  властями.  Прежде  он
зарабатывал  деньги   исключительно   гонорарами,